Просторная комната напоминала склад антиквариата. Массивное вычурное бра в углу наполняло ее таинственными полутенями; солидная бронза старинных подсвечников на резцом секретере работы французских мастеров 19-го века подчеркивала некоторую тяжеловесность интерьера. Несколько старинных икон висело на стенках вперемежку с картинами на библейские темы — подлинниками и хорошо выполненными копиями. В простенке между окнами высился дубовый шкаф, на полках которого за венецианскими стеклами стояли преимущественно старинные фолианты в добротных кожаных переплетах. Посреди комнаты — круглый стол с резными ножками, покрытый бархатной скатертью с кистями. У стола сидел мужчина лет шестидесяти и курил. Небольшая бородка с проседью обрамляла крупное скуластое лицо, массивный крючковатый нос нависал над седей щетиной усов, серо-стального цвета глаза тонули под кустистыми бровями. Смуглые тонкие пальцы беспокойно выбивали на крышке стола еле слышную дробь, которая вплеталась в размеренное тиканье настенных часов.

Неожиданно за плотно прикрытой дверью в соседней комнате раздался скрип кровати, покашливание. Мужчина вскочил, подошел на цыпочках к дверному проему и застыл, прислушиваясь. Затем медленно прошелся по комнате, с нетерпением погладывая на часы, стрелки которых с непостижимым, раздражающим его упрямством, казалось, топтались на месте. Тихий стук в окно ворвался барабанным боем в пыльную тишину мрачной комнаты, и мужчина метнулся к входной двери.

— Входи…

— Вечер добрый… — высокий, широкоплечий пришелец с силой тряхнул руку хозяина.

— Почему так поздно?

— Не мог раньше, объясню потом… Выпить у тебя найдется?

— Нашел время… Сначала дело, все остальное позже. Документы принес?

— А ты как думаешь? Возьми.

— Хорошо… Водку, коньяк?

— От коньяка печень разлагается, умные люди говорят. А мне жизнь пока не надоела. Водочки, дружище, водочки!

— Тише, ты!

—Тут еще кто-то есть?

— Да. Жена. В спальне.

— Фю-у… Вот это номер… Что же ты раньше ничего не сказал? А теперь как?

— Не беспокойся, это моя забота… Что еще Богдан передал?

— Посылки твои получил в целости и сохранности. Кстати, тебе привет от Гриньоха.

— Спасибо. Ты, надеюсь, с машиной?

— Спрашиваешь. Как договорились…

— Когда уезжаешь?

— Через три дня.

— Возьми деньга — здесь пять тысяч. Пригодятся.

— Ого! Не ожидал… Пригодятся, ясное дело. Сам знаешь, у меня не густо. Благодарствую.

— День прибытия тебе сообщили?

— Там все написано. Прочтешь — сожги.

— Как твои родственники?

— Живут, что с ними станется; Ждут не дождутся, когда уеду. Им, видишь ли, не нравятся мои откровения. Ну и плевать. Каждый живет как может. Я не исключение.

— Ты за собой случаем “хвоста” не приволок?

— Обижаешь… Потому и опоздал. Все чисто. Сам знаешь, какие “университеты” заканчивал…

— Ну ладно, ладно… Есть хорошая поговорка: цыплят по осени считают. Береженого бог бережет…

— И то правда… Ну что, пойдем?

— Не торопись. Всему свое время. Придется обождать.

— Как знаешь…

Ночной гость, на ходу стаскивая клетчатый пиджак, направился к дивану.

— Вздремнуть успею?

— Успеешь, успеешь… Надеюсь, ты не храпишь?

— Отучили… Не беспокойся…

Хозяин, бесшумно ступая по толстому пушистому ковру, который укрывал пол в гостиной, прошел на кухню.