Борьба правительства с революционерами. — Победа правительства. Успокоение. — Александр II возвращается в Крым. — Отъезд императрицы Марии Александровны в Канн. — Ежедневные встречи Александра II с княжной Долгорукой в Ливадии. — Возвращение в Санкт-Петербург. — Покушение на взрыв царского поезда на вокзале в Москве. — Александр II становится главной мишенью революционеров. — Взрыв в Зимнем дворце. — Всеобщая растерянность и ожидание спасителя. — Назначение верховной комиссии для охраны общественного порядка. — Поручение председательства в ней Лорис-Меликову

Царь-самодержец, неограниченный властелин империи, не имел, однако, возможности долго задерживаться в Крыму. Он должен был вскоре вернуться в столицу, где завязавшаяся борьба с революционерами требовала его присутствия. Министр внутренних дел Маков, министр юстиции Набоков, военный министр генерал Милютин и начальник Тайной канцелярии генерал Дрентельн с помощью шести генерал-губернаторов вели эту борьбу с неослабеваемой энергией. Революционному террору они противопоставили террор правительства.

Правительственные возможности борьбы были усилены упрощением судопроизводства. По указу 5 (17) августа 1879 года каждый обвиняемый в политическом преступлении мог быть судим без предварительного следствия, осужден без свидетельских показаний и приговорен к смерти без права обжалования. Суровость этих мер оказалась действенной. К концу лета революционеры не давали больше поводов говорить о себе; эпидемия убийств казалась приостановленной. Пользуясь наступившим успокоением, Александр II в конце августа вернулся в Крым, рассчитывая там пробыть до зимы.

Императрица, истощенная до последней степени, отдыхала в Киссингене, откуда она должна была отправиться в Канн, где надеялась несколько восстановить свои силы.

Отъезд императрицы давал возможность Александру II еще более открыто и свободно посещать княжну Долгорукую, с которой он проводил все свободное от своих обязанностей время.

Он приезжал верхом на одном из трех великолепных жеребцов, подаренных ему султаном Абдулом-Гамидом. Она ожидала его, окруженная своими детьми.

Он играл сначала с ними, а затем уединялся с нею. Целые часы проводил он с нею то в саду, то на балконе, с которого открывался безграничный вид на серебристую лазурь Черного моря. В мельчайших подробностях рассказывая он ей все, что случилось за истекший день. Он рассказывал о посетивших его лицах, об обращенных к нему просьбах, о присланных донесениях, об отданных приказах. Их беседа оканчивалась бесконечной песнью любви.

Часто, вернувшись от нее, он вновь писал ей, чтобы высказать свое счастье, свою благодарность, свое обожание, свою ненасытную потребность быть около нее.

Александр II хотел бы навсегда продлить свою счастливую жизнь в Крыму. Но в середине ноября холодные ветры сделали необитаемым южное побережье, и легкие постройки Ливадии надо было сменить на торжественные и душные покои Зимнего дворца.

На обратном пути император остановился в Москве. Он прибыл туда 19 ноября (1 декабря) около 10 часов вечера. Его обеспокоила полученная им в пути телеграмма императрицы. Несчастная Мария Александровна тяжко страдала от припадков удушья. Александр II, прибыв в Кремль, телеграфировал ей:

Благополучно прибыл в Москву, где теперь 14 градусов морозу. Получил твою телеграмму в Туле. Огорчен, что ты все в том же состоянии. Чувствую себя хорошо и неутомленным. Нежно целую.

Благополучно прибыл в Москву… Лучше было бы, если бы он туда не приезжал. Полчаса спустя после того, как он вышел с вокзала, раздался страшный взрыв, сбросивший с рельс подъезжавший поезд. В этом поезде находился багаж царя и личный состав его канцелярии: это был так называемый свитский поезд, который обычно шел на полчаса раньше царского; неисправность локомотива свитского поезда задержала его отъезд из Харькова и заставила переменить порядок поездов.

На глубине двух метров под полотном железной дороги были найдены остатки взрывчатого снаряда и обломки электрического прибора. От этого места шел подкоп длиною в 80 метров к сторожке, находящейся около самой линии дороги и снятой инженером, называвшимся Сухоруковым. После взрыва этот человек скрылся.

Александр II, узнав об опасности, которой он только что избег, воскликнул: "Что хотят от меня эти негодяи? Что травят они меня, как дикого зверя?"

Московское покушение было первым проявлением новой тактики революционеров. С этого времени все их помыслы и расчеты, вся их дерзость, вся их ненависть, все напряжение их темной и преступной воли сосредоточились на личности императора.

5 (17) февраля 1880 года в 6.30 вечера жители Санкт-Петербурга были испуганы страшным взрывом. В то же время над Зимним дворцом поднялось густое облако дыма. Столовая царского дворца оказалась взорванной.

В этот вечер Александр II пригласил к обеду своего племянника, принца Александра Баттенбергского, недавно избранного болгарским князем. Но несколько задержался в беседе с ним в своем рабочем кабинете, и эта случайная задержка спасла его.

Взрыв, однако, имел многочисленные жертвы. Разрывной снаряд взорвал караульное помещение, находившееся как раз под столовой, и обломками были покрыты 67 солдат Финляндского полка, из которых 19 было убито и 48 ранено.

Покои императрицы, смежные со столовой, подверглись страшному сотрясению. Мария Александровна только что возвратилась в Санкт-Петербург. Не надеясь на излечение, удрученная непрерывными покушениями на своего супруга, она покинула Канн, несмотря на мольбы врачей. Единственно, чего она хотела избежать, это ужаса смерти вдали от близких. Но в этот день 5 (17) февраля припадок удушья погрузил императрицу в полубесчувственное состояние. Она не слышала взрыва, она узнала о нем лишь на следующий день.

Сотрясение в комнатах княжны Долгорукой — этажом выше — было не менее сильным. Объятая ужасом, она схватила своих детей и бросилась к императору. Он встретил ее на пороге ее комнаты, ибо и его первой мыслью было броситься к ней.

Три дня спустя Александр II счел своим долгом присутствовать на похоронах солдат, умерших при охране его дворца.

С высоко поднятой головой он шел своим ровным и величественным шагом. Но его бледное, сморщившееся лицо обнаруживало глубокое страдание. Когда он подошел к выстроенным в ряд гробам, он не смог удержать рыдания и разбитым голосом прошептал: "Кажется, что мы еще на войне, там, в окопах под Плевной!"

Это новое выступление террористов вызвало во всех слоях русского общества подавленное чувство недоумения и ужаса. С недоумением и ужасом спрашивали себя, каким образом революционеры могли затеять, подготовить и свершить столь ужасное покушение. Каких сообщников нашли они среди дворцовой прислуги, если не среди личной охраны государя?

Несколько дней спустя была выяснена вся обстановка преступления. Революционер Халтурин, 28 лет, выдав себя за плотника, в течение нескольких месяцев работал в мастерской одного подрядчика, который очень ценил его за усердие, добрый нрав и хорошее поведение. Этот подрядчик получил работу по ремонту подвального помещения Зимнего дворца. На эту работу он отправил своих лучших мастеровых и среди них Халтурина, не возбуждавшего никаких подозрений. Утром и после обеденного перерыва при входе во дворец мастеровых подвергали тщательному осмотру. Вскоре, однако, к ним так привыкли, что осмотр прекратился. Халтурину даже удалось близко познакомиться с жандармом, на обязанности которого лежал этот осмотр, и добиться у него согласия на брак с его дочерью. При таких условиях Халтурину было нетрудно ежедневно проносить во дворец вместе с инструментами некоторое количество динамита, который он прятал в куче мусора. Когда он пронес таким образом около трех пудов, он уложил весь собранный динамит в специальное углубление и провел к нему длинный фитиль. Расчет его был столь точен, что, зажегши фитиль, он успел спокойно выйти из дворца.

Обнародование всех этих подробностей лишь увеличило растерянность общественного мнения. Чего еще можно было ждать от революционеров?.. Мельхиор де Вогюэ, состоявший тогда при французском посольстве, в захватывающих словах так изобразил общую панику: "Пережившие эти дни могут засвидетельствовать, что нет слов для описания ужаса и растерянности всех слоев общества. Говорили, что 19 февраля (2 марта) в годовщину отмены крепостного права будут совершены взрывы в разных частях города; указывали и улицы, где эти взрывы произойдут; многие семьи меняли квартиры, другие уезжали из города. Полиция, сознавая свою беспомощность, теряла голову; государственный аппарат действовал рефлекторно; общество чувствовало это, жаждало новой организации власти, ожидало спасителя".

Этот спаситель не замедлил явиться; его имя называли уже во многих кругах.

В первой половине февраля под председательством государя происходило важное совещание в Зимнем дворце. К участию в этом важном совещании Александр II привлек наследника цесаревича, великого князя Константина, председателя Государственного совета, канцлера князя Горчакова, министров, начальника Тайной канцелярии и генерал-губернаторов. Согбенный под тяжестью невзгод, с угрюмым видом, с нервными движениями рук, хриплым и глухим голосом царь открыл совещание. Лишенная руководства беседа приняла характер пустого обмена мнений, друг друга исключающих и наполненных нападками на прошлое. Лишь один из присутствующих, граф Лорис-Меликов, харьковский генерал-губернатор, сохранял молчание. Когда царь наконец попросил его высказаться, он уверенно набросал свою политическую программу, в которой принципы сильной власти удачно сочетались с либеральными принципами.

Изложение своей программы он закончил практическим предложением, стоявшим во главе всего его плана.

"Но прежде всего, — сказал он, — нам нужно обеспечить единство власти. Для этого вся власть должна быть сосредоточена в руках одного человека, пользующегося полным доверием вашего величества".

Александр II неожиданно поднялся, глаза его заблестели, и, как бы пробуждаясь от тяжелого сна, он прервал Лорис-Меликова.

"Ты будешь этим человеком", — сказал он и закрыл заседание.

12 (24) февраля императорским указом была учреждена Верховная распорядительная комиссия по охранению общественного порядка, председателем которой был назначен генерал-адъютант граф Лорис-Меликов.

Функции этой комиссии были неопределенны, а власть ее председателя неясно очерчена и очень широка. Председатель имел право давать приказы каждому представителю государственной власти и являлся личным сотрудником царя во всех государственных делах. Никогда еще ни один из подданных русского царя не пользовался такой властью.