Самой болезненной проблемой Германии в разгар кризиса была безработица, уровень которой в 1932 году достиг 6 млн 20 тыс. человек. Она ввергла в депрессию немецкий народ, толкая на суицид десятки тысяч людей. В своих предвыборных речах нацисты обещали избавить немцев от ужаса безработицы и после прихода к власти принялись выполнять обещанное. Решение проблемы они увидели в мобилизационной экономике и вовлечении населения в инфраструктурные и промышленные проекты. В 1933 году был принят Закон об ослаблении безработицы, на основании которого земельным общинам выделялось 1,5 млрд рейхсмарок на строительство жилья, дорог и мелиорацию. Упор был сделан на интенсификацию принятой в 1929 году программы по строительству автобанов и развитию автомобильной промышленности. За нее взялся инженер дорожно-строительной фирмы Sager & Woerner и крупный партийный функционер Фриц Тодт. Являясь личным уполномоченным Гитлера в звании обергруппенфюрера СА, Тодт развернул грандиозное строительство, а построенные им автобаны от Берлина до Кёнигсберга, от Тюрингии до Балтики и западных границ имели не только мирное, но и военное назначение. Программа строительства автобанов и мостов вовлекла в работу огромную массу работников разной квалификации. Если в 1932 году в строительстве автомобильных дорог в Германии участвовало менее 4 тыс. человек, то в 1937-м уже 102,9 тыс., а годом позже — 137 тыс. немцев.

Интенсивное дорожное строительство, в которое в предвоенные годы было вложено 3 млрд рейхсмарок, и рост доходов населения стимулировали развитие ав-пять лет (1933–1937) выросло почти в шесть раз! А новым заводам нужны были рабочие, инженерно-технический и управленческий персонал. Не меньшее значение в плане создания рабочих мест имели программы строительства военных кораблей и боевых самолетов, сопровождавшиеся сооружением и реконструкцией портов и аэродромов. Если в 1933 году в немецком авиастроении было занято около 4 тыс. человек, то в 1937-м — более 167 тысяч! Население вовлекалось также в прокладку железных дорог и связанной с ними инфраструктуры.

В июне 1935 года в рамках Имперской службы труда была введена обязательная трудовая повинность, которую следовало отбывать на сельскохозяйственных работах и в муниципальном хозяйстве. Повинности подлежали юноши в возрасте от 19 до 24 лет, а с 1 сентября 1939 года и девушки. Территория страны была разделена на 30 трудовых областей, в которых до 1938 года отбыли повинность 350 тыс. молодых людей. Полной занятости населения способствовало и введение 16 марта 1935 года всеобщей воинской повинности; благодаря чему к лету 1939 года численность германской армии возросла со 100 тыс. до одного миллиона солдат и офицеров. В результате этих мер безработица в Германии стала быстро сокращаться: в 1933 году она составила 4,80 млн человек, в 1934-м — 2,71 млн, в 1935-м — 2,15 млн, в 1936-м — 1,59 млн, в 1937-м — 0,91 млн, а в 1938 году безработица упала до 400 тыс. человек, сократившись в 15 раз!

Второй насущной задачей режима было вытащить немецкий народ из полуголодного существования, создать приемлемый уровень жизни и вдохнуть в немцев уверенность в своих силах. С этой архитрудной задачей новые власти тоже справились. Одним из главных достижений гитлеровского режима в предвоенные годы было создание широкого слоя людей, имевших постоянную работу и достойный — по тем временам — уровень жизни. Вожди Третьего рейха первыми осознали значение такого социального слоя (потом его назвали средним классом) как фундамента стабильности общества. После войны эту идею перехватили американцы. Но именно в предвоенной Германии впервые был создан средний класс, ставший опорой правящего режима. Для этого власти использовали социалистический принцип перераспределения благ, урезая доходы самых обеспеченных слоев населения и за счет этого повышая доходы всех остальных. На этом базировалась налоговая система. Все германские корпорации и их владельцы были обязаны отчислять проценты со своих прибылей в государственные фонды, направлявшие эти средства на различные социальные программы. А 20 января 1934 года был принят Закон о порядке национального труда, установивший новую систему трудовых отношений. Закон устанавливал минимальный уровень зарплаты, работодателям запрещалось самовольно удлинять рабочий день, а споры между работниками и работодателями отныне рассматривались в арбитражном суде.

Ковать «союз труда и капитала» был призван Германский трудовой фронт (Deutsche Arbeitsfront, DAF) — объединенный профсоюз работников и работодателей, созданный 10 мая 1933 года вместо прежних независимых профсоюзов, имущество которых было конфисковано, а лидеры арестованы. Фронт строился по образцу НСДАП в соответствии с «принципом фюрера» и ставил своей целью «борьбу за права рабочих, против капитализма, либерализма, революции» и поддержку национал-социалистического государства. Фронт насчитывал около 22 млн членов и имел 18 подразделений, в том числе Научный институт труда, управления по здоровью нации, жилищному строительству, социальным вопросам, делам женщин, молодежи и прочие. Фронт выступал посредником между рабочими и работодателями, поддерживал национализацию государством крупных предприятий и настаивал на установлении контроля над уровнем зарплаты. Усилиями DAF оплата труда наемных работников повышалась, улучшались условия труда, для рабочих повсюду открывались столовые, была создана сеть социальной поддержки и организации досуга. И хотя рабочих лишили права на забастовку, а каждый член DAF был обязан иметь трудовую книжку, привязывавшую его к одному месту работы, людей это устраивало. Ведь взамен они получили гарантированную работу, посменный производственный график и достойную зарплату.

Если в кризисном 1932 году среднемесячная зарплата немецкого рабочего составляла 88 рейхсмарок (при прожиточном минимуме в 116), то в 1934 году она уже составила 128 рейхсмарок, а в 1938-м достигла 145 рейхсмарок при росте покупательной способности денег. Росли доходы работников сельского хозяйства и других сфер. Правда, существовали региональные отличия: в Гамбурге зарплата рабочих была почти вдвое выше, чем в Познани, а у силезских горняков — на 20 % ниже, чем в Руре. Зарплата высококвалифицированных рабочих, инженерно-технического и среднего административного персонала составляла от 200 до 400 рейхсмарок в месяц, а у научных работников технических областей она была еще выше. Доцент технического вуза получал 800 рейхсмарок в месяц, а его пенсия составляла около 400 рейхсмарок.

Питались и одевались простые немцы скромно. Недельное потребление продуктов в семье из пяти человек в 1934 году составляло: 0,5 кг жиров и 0,7 кг мяса; сыр, яйца, овощи, фрукты потреблялись эпизодически, а на одежду тратилось 2 рейхсмарки в месяц. Немцы ели ржаной хлеб, белый (пшеничный) лишь по воскресеньям и праздникам, при этом его потребление год от года снижалось. Но в целом, по мере роста доходов населения, картина менялась к лучшему.

Государство стимулировало здоровые семьи и рождаемость. Все вступающие в брак получали беспроцентную ссуду в 1000 рейхсмарок, которую выплачивали по 1 % в месяц. За рожденного ребенка списывали 25 % ссуды. Начиная с третьего ребенка, платили единовременно 100 рейхсмарок и ежемесячно 20 рейхсмарок; а за каждого ребенка, начиная с пятого, платили ежемесячно 100 рейхсмарок. Запрещалось строительство одно- и двухкомнатных семейных квартир. Комнат для семьи должно было быть не меньше трех, так как домашняя теснота препятствует рождаемости. Многодетные матери получали ордена и льготы. Женщин законодательно отстраняли от физических работ и стимулировали на сидение дома с детьми. Им выплачивалось большое выходное пособие при увольнении с работы после замужества. В результате за пять предвоенных лет рождаемость выросла в 1,5 раза — с 59 до 89 новорожденных на тысячу женщин.

Повышение благосостояния людей породило растущий внутренний спрос, стимулируя рост торговли, легкой промышленности, туризма. В Германии осуществлялись проекты, которые тогда не могла позволить себе ни одна другая страна. Фюрер трудового фронта Роберт Лей, считавший, что «гораздо важнее утолить духовный голод людей, чем заполнить их желудки», предложил создать в рамках DAF организацию по обеспечению отдыха и досуга «Сила через радость» (Kraft durch Freude, KdF). Члены организации объединялись в разные сообщества — от шахматных и футбольных клубов до кружков любителей канареек или цветов. «Сила через радость» организовывала для членов DAF дешевые туристические поездки и морские круизы. Круиз вокруг Италии стоил около 155 марок, а недельная поездка на Северное море — 35 марок, что было по карману каждому работающему немцу. Организация распространяла также дешевые, а нередко и бесплатные билеты в театры и на концерты.

Вскоре после прихода к власти Гитлер заявил, что каждый немецкий работник должен иметь автомобиль — «фольксваген» ценой в 990 марок. Идею народного автомобиля Гитлер перенял у Генри Форда, который первым воплотил идею «автомобиля для всех». Название немецкому народному автомобилю — «жук» — тоже дал фюрер, увидев опытный образец. Ведомство Лея рьяно взялось за строительство близ Брауншвейга огромного автозавода с ежегодной производительностью в 1.5 млн легковых автомобилей. Основную долю финансирования осуществляли сами рабочие (DAF вложил в строительство лишь 50 млн рейхсмарок), обязанные отчислять в неделю от 5 до 15 рейхсмарок (в зависимости от заработка) в счет будущей покупки автомобиля. Когда сумма взносов достигала 750 рейхсмарок, покупателю вручали номерной сертификат, позволявший получить автомобиль, как только тот сойдет с конвейера. План был превосходным. Однако к началу войны в сентябре 1939 года удалось выпустить лишь опытную партию «жуков». С началом войны завод перешел на выпуск грузовиков. Массовое производство «жуков» концерн Volkswagen наладил уже после войны, и в XX веке этот автомобиль стал самым массовым.

И, наконец, к 1943 году власти планировали оснастить все немецкие домохозяйства народным телевизором FE-III. Это было выполнимо, потому что регулярное телевещание в Третьем рейхе заработало с 15 января 1936 года, в других странах это произошло значительно позже. Берлинская Олимпиада 1936 года стала первой, с которой велась прямая телетрансляция. Покрыть телевещанием всю Германию помешала война. Однако на большой территории страны телевидение работало до 23 ноября 1943 года, когда союзная авиация разбомбила ретрансляторы.

Таковы были реалии предвоенной Германии. Тогда в повсеместно открытых рабочих столовых после сытного обеда говорили: «При Гитлере право на голод отменено». Лишенные права на забастовку и либеральных демократических свобод, немецкие рабочие и крестьяне не голодали, тогда как в Веймарской республике в начале 1930-х подавляющая часть населения недоедала и голодала. Эту перемену немцы оценили, поэтому, когда в 1936 году в связи с неурожаем были введены карточки на жиры, а перед войной немного снизилась реальная зарплата трудящихся (на разные отчисления, взносы и налоги уходило до 35 % заработка), народ не роптал. Новая власть избавила немцев от постоянного чувства голода и страха за будущее, что имело важное военно-политическое значение. Вытащив немецкий народ из ужаса безработицы, нищеты и безысходности Великой депрессии, обеспечив приемлемый уровень жизни, нацистский режим создал себе твердую почву под ногами и мог начинать большую войну, будучи уверен в поддержке народных масс, которым к тому же промывала мозги геббельсовская пропаганда. Девиз нацистов «Общие интересы выше личных» принимался за чистую монету. И хотя многие представители партийно-государственной верхушки тайно обогащались, а крупный бизнес купался в прибылях, народ поверил в «национальный социализм» и был готов за него сражаться. А это как раз то, что нужно было Гитлеру и нацистам, ведь смыслом их существования была победоносная война-реванш, которая сделала бы великую Германию и населяющую ее «арийскую расу» владычицей мира, ограничивая свободу конкуренции и рыночных отношений, вводя административные методы управления и планирования, утверждая монополию государства на распределение важнейших ресурсов. В июне 1933 года при Имперском министерстве экономики был организован Генеральный совет немецкого хозяйства, который направлял всю экономическую политику. В него вошли 12 представителей крупнейших немецких корпораций: Г. Крупп, Ф. Тиссен, Г. Феглер, Ф. Флик и другие, а также пять высокопоставленных госчиновников.

В феврале 1934 года вышел Закон о подготовке органического построения германской экономики. По нему в немецкой промышленности было создано 13 главных групп, состоявших из множества отраслевых. Ими руководили «фюреры промышленности», чьи функции перекрещивались с полномочиями имперского министра экономики. Чтобы избежать дубляжа, была создана Организация промыслового хозяйства, состоявшая из 6 имперских групп: промышленности, энергетики, торговли, ремесла, банковского дела и страхового дела. Наряду с отраслевой создавались региональные структуры управления экономикой. Страна была разделена на 18 хозяйственных областей, в каждой из которых была учреждена хозяйственная палата — высший местный орган экономической власти. Во главе этих палат стояли верные Гитлеру магнаты, получившие титул гешефтсфюрер («хозяйственный фюрер»). Гешефтсфюрером Северо-западного промышленного района стал Фриц Тиссен, а Центральной Германии — Фридрих Флик. Территориальными экономическими палатами руководила Имперская экономическая палата, подчинявшаяся Имперскому министерству экономики. Эти вертикально интегрированные структуры контролировали немецкую экономику: создавали и распускали промышленные объединения, регулировали распределение заказов, кредитов и сырья, регулировали объемы производства, направления его развития, уровень цен.

Параллельно шла монополизация экономики. В 1933 году вышел Закон о принудительном синдицировании, по которому отдельные предприятия должны были объединяться в составе крупных картелей и синдикатов. Были ликвидированы все акционерные общества, имевшие менее 100 тыс. рейхсмарок капитала, разрешались только АО с капиталом 500 тыс. рейхсмарок и выше. Шел процесс «ариизации капиталов», когда под предлогом борьбы с «неарийскими» элементами близкие к власти персоны захватывали принадлежавшие евреям промышленные предприятия, торговые сети и банки. Концерн Маннесмана в процессе «ариизации» купил за бесценок 8 прокатных заводов и вдвое увеличил выпуск листового железа. В итоге ключевые позиции в германской экономике заняли 30–40 семейств, которые сказочно обогатились за счет госзаказов. Валовой доход концерна IG Farbenindustrie AG увеличился с 48 млн в 1932 году до 363 млн рейхсмарок в 1939-м. А прибыль концерна Круппа за тот же период выросла со 118 до 395 млн рейхсмарок. Курировавший военную экономику Герман Геринг стал крупнейшим в мире монополистом, на его предприятиях трудились 600 тыс. человек!

Велось перспективное планирование. В сентябре 1936 года был принят четырехлетний план развития (1937–1940), курировал его Геринг. Целью плана была мобилизация экономических ресурсов, накопление дефицитных материалов, взрывной рост военного производства. В рамках плана наращивалась добыча и импорт важного промышленного сырья. Росла добыча железной руды в Рурском бассейне, а также ее импорт из Швеции, Норвегии, Бельгии, Люксембурга, Франции и их колоний. Если в 1929 году импорт железной руды составлял 15,8 млн т, то в 1939-м — 22,1 млн т, что позволило Германии выплавить в 1938 году 23,3 млн т стали и стать лидером в Европе. Ввоз бокситов в 1933–1938 годах увеличился в пять раз, а в 1939 году выплавка алюминия в Германии достигла 30 % его мирового производства, что позволило в сотни раз увеличить выпуск самолетов.

По нарастающей шли закупки цветных, редкоземельных металлов, нефти, другого сырья и материалов для военной промышленности.

Германия накапливала ресурсы для войны, используя страны, с которыми потом воевала. Наибольшие инвестиции в экономику Третьего рейха сделали США. В 1937 году американская компания Brassert Steel построила металлургические заводы, образовавшие крупнейший германский военный концерн Reichswerke Hermann Goering. Американские корпорации передали Германии технические секреты производства синтетического каучука, радиоустановок, оборудования для дизель-моторов. Рокфеллеровская империя Standard Oil поставляла нефть и нефтепродукты. А американские заводы в Рюссельгейме, Бранденбурге и Кёльне выпускали для вермахта автомобили разного назначения. Крупные инвестиции в военную индустрию Германии делали также Англия и Дания.

В военную экономику направлялось ³/₅ всех внутренних инвестиций. «Решающие в военном отношении» и «важные в военном отношении» предприятия вне очереди снабжались сырьем, рабочей силой, кредитами. Чтобы выдавать их беспрепятственно, Германия отменила внешний контроль за своей банковской системой. Вот что писал об этом министр финансов рейха граф Иоганн Людвиг Шверин фон Крозиг: «Новое положение о немецких банках, появившееся в 1937 году, устраняло независимость государственного банка и ликвидировало полномочия Базельского международного банка (BIS. — A. М.) распоряжаться внутренними делами немецких банков. Хотя все ограничения, наложенные на эмиссионный банк в вопросах предоставления государственного кредита, были сняты только Законом о государственном банке, изданном 15 июня 1939 года».

Стимулировалась модернизация военного производства. Закон о налоговых льготах давал льготы предпринимателям, которые занимались ремонтом своего оборудования и расширением производства. Если внедрялись новые технологии и оборудование, то налоги с них не взимались три года. При этом был введен запрет на инвестиции в отрасли, производившие товары народного потребления, из-за чего их производство к началу войны не достигло уровня 1928 года. Вводилась система принудительного труда. С 1938 года каждый житель Германии был обязан отрабатывать трудовую повинность там, куда его направит государство, как правило на военном строительстве. Отказ грозил штрафом или тюрьмой.

С 1934 года германская внешняя торговля перешла под контроль государства и работала на войну. На военные рельсы ставилось и сельское хозяйство. Аграрная политика имела целью создание крупных продовольственных резервов. Были введены принудительные поставки сельхозпродукции, ликвидирован профсоюз сельскохозяйственных рабочих. А изданный в 1933 году Закон о наследственных дворах разделил сельское население на крестьян и сельских хозяев. Право называться крестьянами получили только владельцы наследственных дворов арийского происхождения. А так как наследственные дворы передавались по наследству только старшему сыну, остальные дети крестьян должны были идти в армию. Сельские хозяева, владевшие небольшими участками земли, несли всю тяжесть повинностей по заготовке продовольственных запасов к войне. Им предписывалось, что сеять, что сдавать и по каким ценам; без разрешения властей они не могли ничего продать. В результате в 1933–1939 годах около полутора миллионов сельских хозяев разорились, зато вермахт пополнился миллионами солдат, что избавило от призыва сотни тысяч промышленных рабочих.

С 1 января 1934 по 1 сентября 1939 года военные расходы Германии выросли в десять раз, составив 60 млрд рейхсмарок — 59,1 % всех расходов бюджета (против 18 % в 1935 году). При этом валовой внутренний продукт (ВВП) страны с 1933 по 1939 год вырос с 59,1 до 129,0 млрд рейхсмарок, а инфляция по 1942 год составила всего 11 % — менее процента в год. В 1934 году немецкая тяжелая промышленность достигла предкризисного уровня, а в 1939-м превысила его на 50 %. В 1933–1937 годах промышленное производство возросло на 102 %, а национальный доход удвоился. В 1937 году в Германии работали более 300 военных заводов, в том числе 60 авиационных, 45 автомобильных и танковых, 70 химических и 15 военно-судостроительных. Если в 1931 году было выпущено всего 13 самолетов, то в 1933-м — уже 368, а в 1939-м — 8295! Расходы на судостроение в 1933–1937 годах выросли с 49,6 до 6034 млн рейхсмарок. Накануне войны военная продукция составляла 75–80 % промышленного производства Германии. С началом войны предприятия, не попавшие в категорию важных (бумажные, шерстяные, хлопчатобумажные), подлежали ликвидации. Недостающая мирная продукция доставлялась из оккупированных стран.

Таким образом, несмотря на диспропорции в экономике, главная задача, поставленная нацистским руководством, была решена. К 1939 году Германия стала мощной военной державой и по объему промышленного производства вышла на первое место в Европе и второе в мире после США. В 1939 году Германия произвела 24 млн тонн чугуна (22 % мирового производства), 22,3 млн тонн стали (24 %), 333 млн тонн каменного угля (17 %), а по выпуску металлообрабатывающих станков и искусственного каучука прочно заняла лидирующие позиции.

И еще деталь. Хотя в стране были ликвидированы демократические права и свободы и установлена фашистская диктатура, в 1938 году в Германии по приговорам судов было казнено всего 23 человека.

Но как нацистскому руководству при гигантских военных расходах удалось не обвалить уровень жизни народа, не отбив тем самым у него желания сражаться за Третий рейх?! Это было бы невозможно без хитроумной финансовой политики Ялмара Шахта, который в 1924 году уже вытащил германскую экономику из ямы. В марте 1930-го он ушел в отставку с поста президента Рейхсбанка в знак протеста против принятия плана Юнга по репарационным платежам и увеличению ставок по иностранным кредитам, став главным германским представителем финансово-промышленной группы Джона П. Моргана. Бывший член Германской демократической партии, Шахт разочаровался в веймарской демократии и с 1931 года оказывал поддержку НСДАП. Он сблизился с Гитлером и свел его с крупными промышленниками и политиками правых взглядов, создавшими осенью 1931 года оппозиционный Гарцбургский фронт. Гитлер не забыл услуг Шахта и, придя к власти, 17 марта 1933 года вернул его на пост главы Рейхсбанка, а 22 июня 1934 года Шахт был назначен и рейхсминистром экономики, сосредоточив в своих руках всю полноту финансово-экономической власти. Гитлер поставил перед Шахтом задачу: подготовить экономику Германии к войне. Но при одном условии: не брать кредиты и займы у еврейских банкиров, чтобы они не наживались на немецком народе. При этом деловые связи между германскими и иностранными корпорациями не возбранялись. Шахт принял это к сведению и 30 сентября 1934 года представил фюреру доклад «О ходе работы по экономической мобилизации». А 21 мая 1935 года, когда Гитлер отменил военные запреты, наложенные на Германию Версальским договором, Шахт был назначен генеральным уполномоченным по военной экономике, и ему поручили начать «экономическую подготовку к войне».

И тут перед Шахтом встала труднейшая проблема: как совместить благосостояние народа с небывалым ростом военных трат, не раскрутив памятную немцам гиперинфляцию? И Шахт эту проблему решил, введя в Германии две параллельные денежные системы: одна из них обслуживала немецкий народ, а другая — военную экономику. Для реализации своей идеи он собрал капитанов немецкой военной индустрии — Круппа, Сименса, хозяев Rheinmetall-Borsig AG, IG Farbenindustrie AG. Veremigte Stahlwerke и других — и сказал, что отныне внутренние расчеты между ними будут производиться не рейхсмарками, а особыми векселями, которые должны приниматься к оплате всеми военными предприятиями, но только ими. Идея магнатам понравилась. По просьбе Шахта они учредили квазикомпанию Metallurgische Forschungsgesellschaft mbH (MEFO) с уставным капиталом в 1 млн рейхсмарок, которая не вела никакой экономической деятельности, а являлась финансовым механизмом по выпуску векселей, названных векселями МЕФО. Эти векселя выпускались Рейхсбанком для финансирования программ вооружений. Их оплата гарантировалась государством, они принимались всеми немецкими банками и учитывались Рейхсбанком для печатания банкнот. Выпушенные на сумму 12 млрд рейхсмарок векселя МЕФО не имели хождения за пределами Германии, не отражались в бюллетенях Рейхсбанка и в государственном бюджете, что позволяло сохранять в тайне масштабы перевооружения Третьего рейха.

Своим финансовым маневром Шахт разделил немецкую экономику на две части: на военную индустрию и народное хозяйство, которые существовали автономно, не мешая друг другу. А выпуск векселей МЕФО явился самым дешевым (беспроцентным) кредитом, полученным государством на внутреннем рынке. Потом к векселям МЕФО добавились другие эрзацы денег — железнодорожные векселя и прочие, — имевшие параллельное с рейхсмаркой хождение в стране. Всего таких эрзацев денег было выпущено на сумму около 20 млрд рейхсмарок, что составило пятую часть расходов германского бюджета в предвоенные пять лет. Особые векселя решали и другую важную задачу. Бюджетные расходы Германии с начала 1934 по 1 сентября 1939 года составили 101,5 млрд рейхсмарок. Из них 62,5 млрд покрывались налогами, 20 млрд — за счет доходов от железных дорог, почтовых сборов, доходов госбанка и прочего. Оставался дефицит в 20 млрд рейхсмарок, который и покрывали специальные векселя, не оказывая инфляционного давления на экономику. Погашать (выводить из оборота) эти бумаги предполагалось постепенно, по мере роста экономики и замены эрзаца «живыми» деньгами, но начавшаяся война этому пометила.

Шахт придумал и механизм внутреннего кредитования экономики. Все предприятия тяжелой промышленности, получавшие от военных заказов высокие прибыли (был принят закон об ограничении их доходности шестью процентами), были обязаны покупать государственные облигации, действуя по принципу: получил военный заказ — кредитуй государство. И хотя владельцы военных заводов стремились расширять производство, чтобы получать еще большую прибыль, к 1938 году общие накопления в гособлигациях составили 2 млрд рейхсмарок, а невыплаченные прибыли (свыше 6 %) — 5 млрд рейхсмарок. Таким образом, германское государство, не вложив ни пфеннига и стимулируя производство, заработало 7 млрд рейхсмарок.

Ялмар Шахт был гением финансовых манипуляций, сравниться с которым могут разве что Ротшильды. Он провел грандиозную операцию по обесцениванию германских долговых бумаг, находившихся в зарубежных банках, скупив их по бросовой цене (12–18 % от номинала), а затем продав германским гражданам за полную стоимость. На этом казна Третьего рейха заработала более 250 млн рейхсмарок. Его виртуозное умение играть финансами проявилось в том, что в 1936 году рейхсмарка имела одновременно 237 курсов! С точки зрения финансовой теории это полный абсурд, но этот «абсурд» позволял германскому правительству и немецким предприятиям заключать выгодные сделки в десятках стран.

Чтобы подавить инфляцию, Шахт использовал разные безналичные формы расчетов. С 1938 года Имперское кредитное управление вместо денег начало выплачивать фирмам-производителям вооружений «денежные переводы за поставку» со сроком погашения в шесть месяцев. За год таких переводов было выплачено более чем на 6,5 млрд рейхсмарок. С 1939 года 40 % военных заказов оплачивалось «налоговыми квитанциями», которыми подрядчики (производители вооружений) могли рассчитываться с поставщиками комплектующих деталей и материалов. До начала войны таких квитанций было выплачено на 4,8 млрд рейхсмарок. А чтобы перекрыть бегство капиталов за границу, в 1937 году вышло «Положение о немецких банках», по которому ликвидировалась независимость государственного банка и прекращался свободный обмен рейхсмарки на иные валюты.

Созданная Шахтом успешная финансово-экономическая модель — в сверхмилитаризованной стране, при ограниченном внешнем кредитовании, дефиците ликвидных активов и золотовалютных резервов — является уникальной. За пять предвоенных лет ВВП Германии увеличился в 2,2 раза. Германия удесятерила военную мощь, сохранив уровень жизни народа и почти нулевую инфляцию. Это феноменальный результат, о котором либеральные экономисты предпочитают не вспоминать. Хотя четыре главных экономических чуда XX века состоялись не в либерально-демократических странах. Первое такое чудо в начале прошлого века сотворила Российская империя, совершив накануне Первой мировой войны колоссальный экономический взлет, который изумил и испугал страны Запада. В 1928–1937 годах было чудо советской индустриализации — сталинские пятилетки, опыт которых учитывала Германия. А ныне мощнейший экономический рывок совершает коммунистический Китай, который по экономической мощи скоро превзойдет США. Опыт этих и других нелиберальных модернизаций надо внимательно изучать. В том числе опыт предвоенной Германии, где, несмотря на доминирование военной индустрии, отставание легкой промышленности, дефицит ряда товаров повседневного спроса и некоторых видов продовольствия, экономика крепко стояла на ногах. Немецкий историк Себастьян Хаффнер в 1970-е годы писал, что «гитлеровское экономическое чудо в гораздо большей степени может претендовать на это название, чем послевоенное чудо Эрхарда». Все верно, только это было чудо не Гитлера, а Шахта. Но для большой войны экономическая модель, скроенная по лекалам финансового гения, не годилась, так как немецкая экономика имела ряд болевых точек и проблем, которые в мирное время пребывали в тени, а во время войны выходили на первый план, и решать их прежними методами было нельзя.