Балаклава — «Объект 825 ГТС"
5 марта 1946 года в Вестминстерском колледже в Фултоне (США) Уинстон Черчилль, на тот момент уже отставной премьер-министр Великобритании, произнес свою знаменитую речь, ставшую фактически сигналом начала «холодной войны». В 1947 году в СССР родился сверхсекретный проект под кодовым названием «Объект 825 ГТС».
Сталин понимал, что в случае внезапной ядерной атаки противника необходимо каким-то образом спасти хотя бы часть своего флота, и он приказал Берии найти место, где могли бы базироваться подводные лодки для нанесения ответного удара. После нескольких лет поисков выбор пал на тихую Балаклаву: населенный пункт сразу же засекретили и поменяли статус — город Балаклава превратился в закрытый район Севастополя. На заборах появилась колючая проволока, выросли замаскированные под скалы наблюдательные вышки.
Сама природа сделала бухту Балаклавы идеальным укрытием для военного флота. Узкая полоска воды, причудливо изгибаясь двумя поворотами в форме латинской буквы «S», врезается в берег на 800 м. Причем глубина здесь достигает 17 м. На входе в бухту скалистый берег делает несколько поворотов, поэтому со стороны открытого моря гавань вообще не заметна. С обеих сторон бухта зажата невысокими, но достаточно крутыми скалами. Внешне очень напоминает знаменитые фьорды Норвегии, но уменьшенного масштаба. Однако происхождение бухты никак не связано с ледником. Это «работа» геологического разлома меридианного направления. Именно древнему разлому и обязан Севастополь своими бухтами Корабельной, Стрелецкой и многими другими. И именно наличие таких глубоких, защищенных от стихии гаваней и привлекало во все времена в эти места морских торговцев, пиратов, воинов. В здешних спокойных водах никогда не бывает даже малейшего волнения.
Бухта исчезла с карт почти на пятьдесят лет. Въезд и выезд в Балаклаву контролировался подразделением военной контрразведки. Все местные жители прошли по одному, а то и по нескольку собеседований с сотрудниками госбезопасности. На территорию Балаклавы возможно было попасть, только если в паспорте была проставлена соответствующая прописка. Для остальных въезд был по пропускам и на ограниченный срок. Все окрестные сопки буквально кишели «грибниками» в штатском. Фотографировать строжайше запрещалось. Если на сопке встречали человека с фотоаппаратом, то пленку тут же изымали, а человек попадал в Особый отдел на беседу.
Подземный комплекс общей площадью около 15 тыс. м2 был спроектирован ленинградским проектным институтом «Гранит». В 1947 году проект завизировал Сталин, однако строительство основной части комплекса началось уже после смерти генсека — в 1953 году. Для проведения работ был сформирован специальный горно-строительный отряд Черноморского флота. Отряду было поручено вести первый этап строительства подземного убежища. Следом за военными в Балаклаву приехали строители; участие гражданских специалистов было обусловлено сложностью бурения горных пород. Гора Таврос, в недрах которой расположился секретный объект, состояла из прочного мраморовидного известняка.
В 1956 году было создано Строительное управление 528. Везде были только цифры, и никаких названий. Номер строительного управления был выбран из трех цифр, входящих в номер «Объекта 825 ГТС», только их переставили местами. По личному распоряжению Никиты Хрущева в стройуправление вошли специалисты Метростроя из Москвы, Харькова и имеющие опыт горнопроходческих работ на Кавказе строители из Абакана.
Материально-техническая база СУ 528 располагалась в Балаклаве в 3 км от основных работ. Территория базы была обнесена изгородью из колючей проволоки. Там находились центральный материальный склад, бетонный цех со складом цемента и песка, мастерская монтажно-механического участка, автогараж и склад горючего, лесопильный и столярный цех со складом лесоматериалов.
В распоряжении стройуправления имелся центральный склад взрывчатых веществ, расположенный на горе за базой, и раздаточный склад ВВ, в районе основных работ.
Строительство велось круглосуточно, в три смены, буровзрывным методом. Бурились шурфы, в них закладывался взрывчатый заряд, разрушающий породу на нужной глубине. Грунт вывозили, внутри образовавшейся штольни строили опалубку для бетона. Существенный недостаток буровзрывного метода заключался в слабопредсказуемой форме штольни и, как следствие, необходимости возводить опалубку переменной толщины. Поэтому толщина обделки стен и сводов сооружения в среднем составляла 1,5 м, а на отдельных участках достигала 3 м. После вывоза грунта рабочие устанавливали металлический каркас. Затем его дополняли деревянными элементами и, наконец, забивали бетоном марки «М 400». Вплоть до 1956 года бетон подавался вручную, лопатами. Потом его стали закачивать в форму сжатым воздухом.
Так продолжалось почти восемь лет. При строительстве было вывезено около 120 тыс. т породы, этого бы хватило, чтобы построить пирамиду Хеопса. Для обеспечения секретности породу вывозили ночью на баржах в открытое море и затем сбрасывали в воду.
Строительство «Объекта 825 ГТС» было завершено в 1961 году. Комплексу присвоили первую категорию противоатомной устойчивости. Это означало, что 128 м породы и бетона над внутренними помещениями объекта должны обеспечить защиту от прямого попадания атомной бомбы мощностью в 100 кт (для сравнения, Хиросиму уничтожила бомба мощностью в 20 кт). В комплексе могли укрыться от ядерной атаки семь подводных лодок среднего класса или же четырнадцать субмарин малого и среднего классов. Кроме того, объект мог вместить до трех тысяч человек, а это — весь личный состав и большая часть жителей Балаклавы. Годом позже в эксплуатацию была передана минноторпедная часть, еще год спустя — «Объект 820», он же «Арсенал»: подземная ремонтно-техническая база для хранения, сборки и установки на подводные лодки боеприпасов с ядерными боевыми зарядами.
Стоимость «Объекта 825 ГТС» составила 67 млн советских рублей (по старому курсу, до 1961 года). Еще 65 млн было потрачено на внутренние системы секретного объекта.
В основе комплекса — искусственный тоннель длиной более 600 м, глубиной и шириной до 8,5 м и высотой 18 м. Толщина скалы над тоннелем в наивысшей точке достигает 126 м. Вход и выход (один — в бухту, другой — в открытое море) были тщательно замаскированы. Со стороны бухты вход в штольню перекрывался стопятидесятитонным плавучим батопортом, который всплывал после поддувания воздухом. Это позволяло полностью «закупоривать» подземный объект. В секретных цехах насчитывалось от 170 до 230 человек, обслуживавших док и другие инженерные системы комплекса. Полсотни постовых круглосуточно охраняли базу. В охранной системе вместе с колючей проволокой использовали сигнальные мины и электрический ток. Общая площадь всех подземных сооружений превышала 15 тыс. м2, а канал, по которому проходили подлодки, был шире самой Балаклавской бухты. Отдельные помещения достигали высоты трехэтажного дома.
В горе также были расположены сухой док, ремонтные цеха, склады горюче-смазочных материалов на 9,5 тыс. т, казармы для подводников, минноторпедный арсенал. Радиус поворота канала был специально рассчитан, чтобы погасить ударную волну атомного взрыва. Автономные системы вентиляции и освещения, госпиталь и хлебопекарня гарантировали жизнь в течение месяца, а при жесткой экономии — вплоть до нескольких лет. Герметичность обеспечивалась за счет поднятия давления внутри базы до 1,1 атмосферы. Таким образом, избыточное давление препятствовало проникновению зараженного воздуха внутрь.
Если сегодня выйти на прогулку по западному берегу Балаклавской бухты, рано или поздно окажетесь на понтонном мосту. Этот мост полвека преграждал вход в водный канал — святая святых «Объекта 825 ГТС». При необходимости понтоны осушали, мост приподнимали на полметра и отводили в сторону, после чего подводный корабль мог войти в канал в надводном положении на малом ходу. В целях маскировки субмарины заходили в комплекс только в сумерках или ночью.
Сразу за мостом можно увидеть Южный батопорт — большой морской затвор, который также должен был защитить канал от поражающих факторов ядерного взрыва. Батопорт представляет собой многосекционную металлическую конструкцию, полую внутри, шириной 18, высотой 14 и толщиной 11 м.
Раньше вход в канал закрывала маскировочная сеть, точно подобранная под цвет скал. При необходимости ее поднимали с помощью лебедки, открывая путь подводной лодке. Эта сеть настолько хорошо скрывала объект, что люди, которые долгие годы проработали там, не могли рассмотреть с восточного берега бухты, куда именно они ходят на работу.
Вход в объект охранялся тремя постами военизированной охраны: на площадке у входа в комплекс (возле Южного батопорта), на преддоковой площадке и на выходе из канала в сторону открытого моря (у Северного батопорта). Все, кто работал здесь, давали подписку о неразглашении тайны, которая, между прочим, действует до сих пор. На вопрос: «Где ты работаешь?» — каждый сотрудник, даже дома, должен был отвечать: «Не знаю». И это постоянно проверяли сотрудники госбеза. Каждый работник имел свой уровень доступа и мог перемещаться только на свое рабочее место. Полы отдельных помещений и зон доступа были окрашены в разные цвета: преддоковая площадка — в шаровый (серый) цвет, транспортный коридор ГТС (гидротехнического сооружения) — в темно-красный, столовая — в желтый.
Чтобы попасть в ремонтную зону, предстояло пройти по двухсотдевяностошестиметровому транспортному коридору (он же — потерна). Узкие пешеходные дорожки были очерчены белыми линиями, между которыми по центру коридора передвигались электрокары. Транспортные коридоры во всем сооружении имели пологий изгиб. Его кривизна была рассчитана таким образом, чтобы гасить ударную волну атомного взрыва. Вход в потерну преграждают двустворчатые противоударные ворота. Каждая створка ворот, полукруглая в плане, имеет массу 10 т, две из которых приходятся на полую металлическую форму и восемь — на залитый в нее бетон. Створки навешены на исполинские петли, отцентрованы и лишь затем заполнены бетоном. Алюминиевые накладки на торцах створок обеспечивают их плотное смыкание: в закрытом состоянии зазор не превышает 2 мм. Двери способны выдержать давление в шестьдесят атмосфер и приводятся в действие электроприводом. В аварийной ситуации ворота можно было открыть ручным механизмом за две минуты. Данная конструкция была спроектирована в Государственном проектном институте № 1 ВМФ «Гидростальпроект» в Ленинграде в 1959 году.
Водный канал «Объекта 825 ГТС» в самой просторной части (от Южного батопорта до сухого дока) имеет ширину до 24 м. В этой части подводная лодка могла маневрировать самостоятельно на малом ходу. К Северному батопорту, выходящему в открытое море, канал сужается до 10 м, зато глубина моря в 32 м за морским затвором позволяла лодке покидать базу в подводном положении. В узкой части лодку проводили с помощью кранов и швартовочной команды.
Транспортный коридор выводит на преддоковую площадку, с которой через отдельный контрольный пункт вооруженной охраны можно было спуститься в сухой док.
Сухой док представляет собой железобетонный бассейн длиной 102 и шириной 10 м, оснащенный собственным малым батопортом. Для постановки корабля на ремонт док заполнялся водой, батопорт открывался, лодка заводилась внутрь и центровалась. Герметичный батопорт закрывался, и мощные насосы в течение трех-четырех часов откачивали воду из дока. Лодка опускалась на кильблоки, в течение дня обшивалась деревянными лесами, после чего специалисты могли приступать к ремонту. В работах участвовал и экипаж корабля — морякам доверялась работа, требующая наименьшей квалификации: очистка и покраска корпуса, водяных и топливных цистерн.
После откачки воды рабочим приходилось вычищать со дна оставшуюся в доке рыбу. «Улов» доставался рабочим, а иногда даже попадал на камбуз. В доке было светло, как днем: постоянно работали яркие прожекторы. Нетрудно себе представить, что в доке было не слишком просторно: лодка шириной в 6,4 м в помещении шириной в 10 м оставляла рабочим меньше 2 м пространства с каждой стороны. Когда велись сварочные работы или днище лодки чистили шлифовальными машинками, мощные системы вентиляции с трудом справлялись с очисткой воздуха. В доке было душно и пыльно, и работа ремонтника считалась одной из самых тяжелых на заводе. Между тем доковый ремонт лодки, как правило, длился три-четыре недели.
Вообще отсутствие солнечного света, искусственная вентиляция, специфический температурный режим не могли не сказываться на самочувствии работников комплекса. Для них был установлен особый режим: шестичасовой рабочий день с большим перерывом на обед и пятиминутными перерывами в конце каждого часа. Рабочие замечали, что под землей время течет неравномерно: первые четыре часа работы обычно пролетали незаметно, а вот последние два зачастую давались с трудом.
Преддоковая площадка — это что-то вроде центральной площади комплекса. На нее подвозились запчасти и материалы для ремонта лодок, с нее можно было попасть в производственные цеха, склады, пункты зарядки аккумуляторов, холодильную установку и компрессорную станцию, столовую, медпункт. Прямо на площадке находился расточный станок длиной 15 м. С его помощью ремонтировались сальники гребных валов подводных лодок. На износившуюся часть сальника наплавляли металл, после чего растачивали отверстие до нужного диаметра.
Правее сухого дока располагалась минно-торпедная часть. Несмотря на название, никаких мин там никогда не было. Зато имелся бассейн-кессон с подсвеченным дном, в нем, как говорили специалисты, «купали» торпеду, чтобы по пузырькам воздуха обнаружить разгерметизацию. На участке устанавливались электрические компоненты торпед и тестировались системы самонаведения.
В 1961 году, когда секретное сооружение № 825 было введено в строй, во всем мире начали происходить резонансные события. США разместили в Турции ракеты средней дальности «Юпитер», которые могли достигнуть городов в западной части Советского Союза, включая Москву и главные промышленные центры СССР. В качестве ответной меры на эти действия Советский Союз разместил кадровые военные части и подразделения, на вооружении у которых находилось как обычное, так и атомное оружие, включая баллистические и тактические ракеты наземного базирования, на острове Куба, в непосредственной близости от побережья США.
В случае возможной эскалации конфликта «Объекту 825 ГТС» предстояло раскрыть весь свой смертоносный потенциал, ведь секретный комплекс являлся не только убежищем и ремонтной базой субмарин, но и арсеналом ядерного оружия. Один сверхсекретный объект, подобно матрешке, скрывал внутри себя второй — еще более секретный. Соответственно, работники ремонтного завода не знали, что находится за стеной, в соседних помещениях.
По короткой потерне собранные и проверенные торпеды вывозились на погрузочную площадку, напротив которой с другой стороны канала располагался «Объект 820», или же РТБ, или же просто — «Арсенал». Аббревиатура РТБ означала «ремонтнотехническая база». «Арсенал» и минно-торпедная часть соединялись кран-балкой. Здесь происходила стыковка торпед с обычными или ядерными боеголовками и установка их на подводную лодку. Совокупной мощности ядерного оружия, хранившегося в «Арсенале», хватило бы, чтобы уничтожить не только Балаклаву, но и весь Гераклейский полуостров — то есть площадь, равную 100 км2.
Войдя в потерну «Объекта 820», нужно было миновать противоударные ворота, такие же, как в минно-торпедной части (они были постоянно закрыты, и открывались только при погрузке/выгрузке боеголовок на подводную лодку), а также герметичную дверь шлюзовой камеры. В случае нанесения ядерного удара «Арсенал» мог функционировать как совместно с заводом-убежищем, так и отдельно от него (если «Объект 825 ГТС» окажется затоплен) с автономностью до тридцати суток.
Потерна и здесь виляет вправо и влево, это тоже было сделано для ослабления взрывной волны. В самом конце транспортного коридора — узкое глухое ответвление. Это запасный ход, предусмотренный на случай завала основных выходов: выбив кирпичную кладку в тупике, можно выбраться на поверхность.
В транспортных коридорах минно-торпедной части сильное впечатление оставляло громкое эхо, многократно усиливающее каждый шаг и каждое слово. Войдя в потерну «Арсенала», можно было сразу заметить, что здесь эха нет. Стены коридора обшиты шифером, поглощающим звук. Это сделано специально, чтобы эхо не заглушало команды. Строжайшая дисциплина — главный принцип работы в «Арсенале». В хранилище ядерных изделий и зале регламентных работ все операции по сборке и обслуживанию боеголовок производились методом тройного контроля. Каждое действие выполняли три человека. Первый давал команду, к примеру: «Взять ключ на пятнадцать, повернуть гайку 7 на два оборота против часовой стрелки». Второй исполнял ее, одновременно проговаривая: «Беру ключ на пятнадцать, поворачиваю гайку 7…» Третий записывал операцию в журнал. По окончании работ все трое расписывались в журнале. Всего здесь стояло четыре стола, за каждым из которых работала отдельная бригада. Обслуживало «Арсенал» 150 человек.
В замкнутом пространстве хранилища и зала регламентных работ существовала опасность возникновения статического электричества. Расчет работал в хлопчатобумажной спецодежде и специальной обуви, подошву которой пронизывали медные нити. В помещении поддерживалась строго определенная температура от +12 до +14 °C и постоянная влажность 40–50 %. Влажность контролировалась гигрометром, чувствительным элементом которого служил пучок прямых высушенных и исключительно рыжих женских волос.
К хранилищу, складу, залу регламентных работ и погрузочной площадке были проведены рельсовые пути. Все они выходили на поворотный круг в центре технической площадки «Объекта 820». Боеголовки перемещались на специальной тележке. При массе около тонны ее мог легко толкать вручную даже один человек. Колеса тележки были обшиты латунью, а грузовая площадка — алюминием, во избежание образования искр.
Территория «Арсенала» словно отрезается чертой с красноречивой надписью: «Граница поста». За еще одним комплектом из герметичных и противоударных ворот — выход на набережную. На стене технической площадки остается многозначительное напоминание: «Не все говори, что знаешь, но всегда знай, что говоришь». Многие жители Балаклавы, проработавшие на секретном объекте десятки лет под подпиской о неразглашении, до сих пор стараются не рассказывать лишнего о подземном комплексе.
«Объект 825 ГТС», мировой шедевр фортификационного искусства и высочайших инженерных технологий, первый в мире подземный защитный комплекс с искусственным морским каналом и системой жизнеобеспечения, просуществовал вплоть до развала СССР. В последние годы комплекс уже не мог выполнять ремонтные функции. Лодки проектов 613 и 663 давно и безнадежно устарели. Субмарины новых классов были уже во много раз мощнее по вооружению и больше по габаритам. И если некоторые более поздние классы могли еще заходить в канал на буксирах, то современные субмарины в него никак не помещались. Так что печальный конец завода был предрешен.
В 1994 году сверхсекретную базу покинула последняя подводная лодка. Завод остановился, персонал отправился искать пути выживания в условиях новой рыночной экономики, и комплекс остался без охраны. За следующие несколько лет «Объект 825 ГТС» подвергся самому сильному в своей жизни удару, который оказался по последствиям еще хуже, чем ядерный. Базу начали грабить. А поживиться там было чем. Цветной и черный металл, лампы, мебель… В общем, все, что могли унести, включая чугунные крышки люков. И к 2000 году комплекс был почти полностью разграблен. Воры не смогли унести только многотонные противоударные ворота. По официальной версии, занимались мародерством «местные бомжи»; так или иначе, эти «бомжи» давно пересели на самые дорогие иномарки.
В 2000 году «Объект 825 ГТС» был передан Украине. Через два года появился вполне резонный приказ украинского министерства обороны «О создании филиала Центрального музея Вооруженных Сил Украины — Военно-морского музейного комплекса „Балаклава"». 1 июля 2003 года в комплексе были выставлены первые экспонаты. С этого момента начались новые страницы в истории объекта. Теперь любой может посетить подземный бункер в сопровождении гида. Но надо понимать, что срок секретности объекта еще не истек, и экскурсовод вряд ли расскажет больше, чем должен.
Однако самое главное — возможность увидеть комплекс своими глазами, ведь, несмотря на старания мародеров, в нем все еще есть на что посмотреть. Например, тематические экспозиционные залы, размещенные в бывших цехах и арсеналах, подводную лодку, стоящую у подземного причала, туристский центр, кинозал с хроникой времен активного военного противостояния двух политических систем, наконец, подземный мемориал, где увековечена память подводников, погибших во времена «холодной войны» в морских и океанских глубинах.
К осмотру открыты зоны вокруг искусственного канала, который проходит гору насквозь, несколько цехов завода и арсенал, где хранились торпеды и ядерные боеголовки. Абсолютное большинство туристов из Голландии, Великобритании, США и многих других стран называют «Объект 825 ГТС» «чудом инженерной техники».
