Симферополь-28 — космический поселок

Если отправиться на море из Симферополя в Евпаторию или в Саки, то, проехав аэропорт и углубившись в степь, нельзя не увидеть огромный радиотелескоп ТНА-400. Он возвышается над неброской местностью, окруженный поросшими пожухлой травой холмами. Чаша диаметром в 32 м слепо смотрит в зенит. Радиотелескоп давно не используется и, по сути, теперь является памятником людям, которые работали здесь, их вкладу в развитие военнокосмической отрасли и самых различных направлений науки.

На дорожном указателе написано: «Поселок Школьное». Однако такое название официально закреплено лишь с 18 июля 2001 года. До этого поселок, в сердце которого находился сверхсекретный центр космической связи, почти 50 лет назывался «Научно-измерительный пункт — 10» (НИП-10), для почтового же сообщения использовался адрес: Симферополь-28.

О деятельности НИП-10 стали открыто говорить лишь в 1990-х годах. Появились публикации в прессе и информационные сюжеты в телевизионном эфире. Выяснилось, что подобно тому, как Симферополь величают «воротами Крыма», так и поселок с ностальгическим названием Школьное можно прозвать «воротами в космос». Здесь работали над советской лунной программой, здесь испытывали и отсюда управляли легендарными луноходами, а также космическими аппаратами серий «Венера» и «Марс».

НИП-10 в разные годы посещали академики Сергей Королев и Мстислав Келдыш, космонавты Юрий Гагарин и Герман Титов. А генсек Никита Хрущев здесь впервые в истории поговорил по телефону с находящимися на орбите космонавтами Андрианом Николаевым и Павлом Поповичем, которые летали на космических кораблях «Восток-3» и «Восток-4».

Молчание нарушили ветераны НИП-10, и сделали они это не от хорошей жизни, а для того, чтобы привлечь внимание общества к своим проблемам. После развала СССР космический поселок принадлежал Национальному космическому агентству Украины, однако в 1998 году гарнизон со всеми воинскими частями был расформирован. Инфраструктура пришла в упадок, в населенном пункте не стало ни воды, ни газа, ни отопления. Люди, которые долгие годы занимались космосом, оказались на грани выживания. А центр связи попросту разграбили ушлые дельцы. Пожалуй, радиотелескоп ТНА-400 — единственная конструкция, которую не тронули мародеры. Наверное, побоялись, что многотонная махина рухнет и похоронит их под собой.

Если рассматривать все некогда секретные объекты Крыма в комплексе, то, безусловно, НИП-10 нужно выделить и поставить в условном рейтинге на первое место. И не только потому, что существование космического поселка было тайной за семью печатями. Несмотря на военный характер этого объекта, он не имел такого мрачноватого ореола, как, например, крымские форты, хранилища ядерного оружия и прочие сооружения времен «холодной войны».

НИП-10 входил в сеть приемно-передающих радиостанций, предназначенных для постоянного слежения за спутниками, космическими кораблями, межпланетными автоматическими станциями. НИПы должны были играть роль своеобразных ретрансляторов: получать телеметрические данные о траектории космического аппарата и состоянии бортовых систем и передавать информацию по телеграфу в координационно-вычислительный центр (КВЦ) для обработки и формирования команд, необходимых для выполнения программы полета.

Вопреки распространенному мнению, самыми солнечными местами Крыма являются Евпатория и Симферополь, а не Ялта и Южный берег. Чистое небо и чистый горизонт очень важны для уверенной дальней космической связи. Для такого грандиозного строительства значима и инфраструктура: линии электропередач и связи, дороги, чтобы привезти стройматериалы и оборудование.

Место строительства Симферопольского центра дальней космической связи было выбрано в 18 км северо-западнее столицы Крыма, на границе степной и горной местности, на правом берегу реки Тобе-Чокрак, скрытой в балке Джабанак от посторонних глаз. Ранее в балке была крымско-татарская деревушка, от которой остались сады.

НИП-10 начался с комплекса зданий и сооружений космической инфраструктуры. Одновременно стал расти гарнизон военно-космических сил СССР, при котором дислоцировалась военная часть № 14109. В целом объект делился на три зоны: жилая, со школой, детским садом, магазинами и почтой; административная, где находились штаб и казармы: огражденная двойным забором из колючей проволоки техзона, в которой проходили основные работы.

Командиром в/ч 14109 был назначен инженер-подполковник Михаил Афанасьевич Николаенко. Вскоре структура НИПа расширилась: в 1961 году на базе действующей военной части создали школу подготовки младших специалистов для командноизмерительного комплекса, а еще через 10 лет школа была выделена в отдельную в/ч 01084 (командир — полковник М. А. Калинкин).

15 мая 1958 года на орбиту был выведен третий советский искусственный спутник Земли («Спутник-3»), в управлении полетом которого личный состав в/ч № 14109 впервые участвовал самостоятельно. Этот спутник стал первым полноценным аппаратом, обладающим всеми системами, присущими современным автоматам. Имея форму конуса с диаметром основания 1,73 и высотой 3,75 м, спутник весил 1327 кг. На его борту были размещены 12 научных приборов, умеющих измерять давление, ионный состав атмосферы, напряженность электростатического и магнитного полей Земли, интенсивность корпускулярного излучения Солнца, интенсивность первичного космического излучения, регистрировать ядра тяжелых элементов в космических лучах и удары микрометеоритов.

«Спутник-3» работал в космосе до 3 июля 1958 года, а с орбиты сошел только 6 апреля 1960-го, совершив 10037 оборотов вокруг Земли. С его многочисленных приборов была собрана обильная телеметрия, а впоследствии — богатый научный урожай.

С учетом опыта запуска третьего спутника готовились к полету 4,5 и 6-й спутники. Но сильная загрузка КБ военной тематикой и перенацеливание космической программы на освоение Луны не позволили продолжить работы по этим аппаратам.

В 1959 году, в связи с принятой правительством СССР программой полетов в сторону Луны, Особое конструкторское бюро Московского энергетического института (ОКБ МЭИ) внесло предложение создать большой радиотелескоп с эффективной поверхностью 200 м², чтобы обеспечить устойчивую связь с космическими аппаратами в районе Луны. После разработки технической документации было начато строительство двух антенн ТНА-200: на полигоне ОКБ МЭИ «Медвежьи озера» под Москвой и на НИП-10. Первым был введен в строй радиотелескоп ТНА-200 с диаметром зеркала 25 м на симферопольском НИПе. Он был рассчитан на прием радиоволн метрового и дециметрового диапазонов. Этот НИП был оснащен также усовершенствованной станцией дальней связи, разработанной в НИИ-885 с передатчиками мощностью 10 кВт. Ее антенна в виде «антенной решетки» с синфазными спиральными излучателями была разработана ленинградским Центральным конструкторским бюро ЦКБ-678.

Вскоре радиотелескоп ТНА-200 был модернизирован, диаметр зеркала доведен до 32 м, а эффективная поверхность — до 400 м². Под названием "ТНА-400» радиотелескоп успешно использовался в большом числе космических операций до конца XX века.

Одновременно в Евпатории строился Центр дальней космической связи (ЦДКС или НИП-16). Он должен был обеспечивать управление автоматическими станциями, которые в ближайшем будущем планировалось отправить к Венере и Марсу, а также полетами пилотируемых космических кораблей. ЦДКС был оснащен командно-измерительной (совмещенной) радиотехнической системой «Плутон». Приемный комплекс этой системы и расположенный на удалении около 10 км от нею передающий были оборудованы восьмизеркальными поворотными антеннами АДУ-1000 (две для приема и одна для передачи). Общая эффективная площадь каждой из них — около 1000 м. Такие антенны в сочетании с охлаждением входных приемных устройств жидким азотом и применением передатчика мощностью 120 кВт обеспечили дальность действия до 300 млн км.

В качестве линий связи использовались телефонные и телеграфные линии. В критических случаях это было очень медленно. Старые линии, построенные в конце XIX века Вест-Индийской компанией, оказались совершенно непригодными. КВЦ было предложено закупить импортную радиорелейную линию и смонтировать на главном направлении: Евпатория (НИП-16) — Симферополь (НИП-10) — Москва.

Министр общего машиностроения С. А. Афанасьев обратился с этой просьбой к Председателю Совета министров СССР А. Н. Косыгину. Тот решительно отказал. А. А. Назаров (помощник Д. Ф. Устинова, занимавшего в те годы пост первого заместителя Председателя Совета министров), подсказал верный ход: необходимо добиться, чтобы письмо А Н. Косыгину подписали несколько министров, и первым это должен сделать председатель КГБ. И оказалось, новая линия связи между Крымом и Москвой нужна всем: КГБ в этом случае мог держать под контролем переговоры на главном курортном направлении, так как в Крыму отдыхало все руководство страны, Минсвязи получало дополнительные средства в виде оплаты междугородных разговоров, Минпромсвязи могло наработать полезный опыт эксплуатации новейшей техники. Нашелся интерес у министров обороны, внешней торговли и иностранных дел. А. Н. Косыгин подписал решение о закупке оборудования.

Название «НЕК», под которым была известна эта станция, на самом деле означает NEC — имя японского производителя радиорелейной линии. Сейчас от станции в Школьном сохранилась только вышка — на ней установлены антенны ретранслятора оператора мобильной связи. А сама радиорелейная линия на направлении Москва-Симферополь еще недавно работала. Может, она и по сей день продолжает функционировать как международная телефонная линия.

Полет космического аппарата «Венера-1», стартовавшего 12 февраля 1961 года, стал первой серьезной работой евпаторийского центра и НИП-10. Однако длилась она недолго, так как после 17 февраля связь с первой межпланетной автоматической станцией была потеряна.

Началась эра пилотируемых полетов в космос. В управлении «Восток-1» с Юрием Гагариным на борту 12 апреля 1961 года НИП-10 участие не принимал, однако находился в состоянии готовности на случай непредвиденной ситуации. Но уже 16 августа того же года во время суточного полета Германа Титова на корабле-спутнике «Восток-2» были задействованы все НИПы СССР, поскольку объем информации, получаемой из космоса, вырос в двадцать раз.

С 11 по 15 августа 1962 года проходил первый совместный полет космических кораблей «Восток-3» с Андрианом Николаевым и «Восток-4» с Павлом Поповичем. Совместный полет, по сути, тоже являлся военным экспериментом, в ходе которого проверялась возможность преследования и перехвата одним космическим аппаратом другого. «Восток-3» играл роль цели, а «Восток-4» — перехватчика. Знаменателен этот полет стал еще и тем, что впервые был осуществлен прием на НИПах телевизионного изображения космонавтов и обеспечена его трансляция в телеэфире СССР. На Симферопольском НИПе был организован пункт связи, его посетил первый секретарь ЦК КПСС Н. С. Хрущев. Генсек переговорил с находившимся в полете космонавтом Николаевым, увидел его в условиях невесомости на телевизионном экране и, находясь под сильным впечатлением, сфотографировался на память с группой сотрудников НИПа.

Чтобы закрепить очередной приоритет, необходимо было мягко посадить на поверхность Луны аппарат с телекамерами раньше американцев. Этот проект, проходивший в конструкторской документации под обозначением «Е-6», был введен в советские космические планы Мстиславом Келдышем. Идею поддержал и Сергей Королев. 10 декабря 1959 года глава государства Никита Хрущев подписал Постановление ЦК КПСС и Совета министров об осуществлении мягкой посадки на Луну автоматической станции, снабженной специальной телевизионной аппаратурой и научными приборами, позволяющими понять, можно ли в принципе передвигаться по поверхности Луны. Управляли полетами новых лунных аппаратов из симферопольского НИП-10.

Увеличение объема выполняемых работ с различными спутниками, кораблями и орбитальными станциями требовало увеличения количества персонала, а значит, и жилья. В 1968-1970-х в гарнизоне при НИП-10 активно строили «хрущевки». В растущем поселке была всего одна улица — улица Мира. Нумерация шла в порядке застройки, поэтому найти нужный дом непростая задача. Для приезжих специалистов, участвующих в исследованиях или производящих установку и наладку нового оборудования, была построена гостиница. Номера в ней были двухместные, удобства находились в коридоре. Для важных персон построили «генеральские домики», в них останавливались конструкторы, космонавты, высшие военные чины и Н. С. Хрущев.

В космическом поселке появились и защитные сооружения: доты, линии окопов. Если бы враг вдруг высадил десант, чтобы захватить контроль над советской спутниковой группировкой, ему нужно было дать отпор.

Надо сказать, что перехват данных с американских космических аппаратов и определение их орбитальных параметров было рутинной, ежедневной работой, проводимой на всех НИПах, включая симферопольский. На НИП-10 с момента его создания для определения координат космических аппаратов сначала использовалась станция «Иртыш», затем ее сменила «Висла» с 10-антенным полем. Антенны размещались на идеально ровных площадках вдали от жилых и технических сооружений. В центре площадки находился капонир, под который по аппарелям на автомобильных прицепах спускали приемную, преобразующую, регистрирующую и приемную аппаратуру. В дальнейшем «Вислу» модернизировали, под капониром установили стационарное оборудование, увеличили количество антенн до 15. И сейчас если разглядывать спутниковые фото космического поселка, то месторасположение «Вислы», безусловно, бросится в глаза: широкий круг, внутри которого находится крестообразная насыпь, напоминает руины мегалитического сооружения из древности. Модернизированной станцией «Висла» («Висла-М») в структуре советского контрольно-измерительного комплекса был оснащен только НИП-10.

В 1959–1973 годах НИП-10 командовал инженер-полковник Николай Иванович Бугаев. С его именем связан период наибольшего расцвета космического поселка. Бугаев был фронтовиком, участвовал в боях за Москву. Солдаты в шутку называли гарнизон деревней Бугаевкой, а командира — Батей. К НИПу Бугаев относился как к любимому детищу и прикладывал уйму усилий, чтобы построить здесь райский уголок. В каменистую почву симферопольской окраины высаживались деревья, кустарники, цветы. Регулярно проводились субботники. Солдаты постоянно что-то подстригали, мели, красили. Бугаев следил за порядком и каждый день лично обходил поселок.

Бугаев был мастером спорта по пистолетной стрельбе. Специально вблизи гостиницы соорудили тир, где командир в обеденное время тренировался. А для юных жителей поселка возле школы был построен стадион и большая спортивная площадка с бассейном.

Борис Черток, выдающийся ученый-конструктор, друг и соратник С. П. Королева, вспоминал, что Бугаев стремился создать для уважаемых гостей — академиков и специалистов, участвовавших в создании космических аппаратов, — наилучшие условия для работы и отдыха. Он даже организовал особое питание, за которое отвечал специально приглашенный повар. Но ученым было не до изысканных блюд и не до отдыха. Шел долгий и трудный штурм Луны. Днями и ночами они проверяли параметры траектории, определяли установки для коррекции, передавали на космические аппараты команды и проверяли полученные из космоса «квитанции» — подтверждения бортовых систем. Лишь с тринадцатой попытки, через 3 года неудачных пусков и полетов, 3 февраля 1966 года космический аппарат серии «Е-6», получивший название «Луна-9», смог совершить мягкую посадку и передать данные о свойствах лунного грунта. Первые фотопанорамы поверхности Луны были приняты также именно симферопольским НИПом.

В сентябре 1968 года в глубине техзоны НИП-10 возвели уникальный полигон, названный впоследствии лунодромом. Это был единственный объект подобного рода в СССР, предназначенный для отработки методики управления луноходами — автоматическими самоходными аппаратами-планетоходами.

Ландшафт Луны на территории НИП-10 создавался под руководством крупнейшего советского геохимика — академика Александра Павловича Виноградова. На площади 70 х 120 м был срезан и заменен песком верхний слой почвы, сформированы возвышенности (для этого понадобилось более 3 тыс. м³ грунта), вырыты 54 кратера диаметром до 16 м, размещены около 160 камней различных размеров. А чтобы придать лунодрому свойства лунной поверхности, его покрыли ракушечником, который по физическим характеристикам был ближе всего к лунному грунту. Вот тут возникла проблема — где срочно достать ракушечник? На стройке! В результате в новых пятиэтажках гарнизона санузлы имели стены не из ракушечника, а из плоского шифера.

Сегодня в Сети можно найти фотографии лунодрома; пейзаж, «собранный» из выкрашенного в серый цвет ракушечника, производит сильное впечатление. Это без преувеличения было похоже на кусок чужой планеты, если не брать, конечно, во внимание земную атмосферу и силу тяжести.

Южное солнце, контрастные тени, научно обоснованное нагромождение камней и кратеров, бездорожье — почти полный комплект «космических удовольствий», которыми лунодром обеспечивал экипажи лунохода во время тренировок.

Вот как описывает свои первые впечатления от лунодрома писатель Юрий Марков (в те годы — инженер-испытатель луноходов) в книге «Корабли уходят к планетам»:

Такого дикого ландшафта никому из нас еще не доводилось видеть. Воронки, рвы, траншеи, каменные глыбы, гравийные стены, песчаные скаты. Среди нагромождения камней, песка, гравия, булыжников сиротливо стоял луноход. Чуть защемило сердца у автолюбителей: жаль стало машину…

После сигнала луноход пошел. По рыхлому песку, по разбегающемуся гравию, по скальным породам. Вправо, влево, отходил назад, объезжал ямы, спускался в кратеры и выползал наверх. Вот подошел к гравийной почти отвесной стене. Неужели возьмет? Такую стену не преодолел бы ни один танк. А луноход пошел, пошел, взбираясь на стену. Новая команда. Машина покатилась вниз все быстрее и быстрее и, когда уже казалось, что вот-вот она перевернется, плавно затормозила и остановилась.

Как вспоминают участники тех событий, во время испытаний лунохода следом за машиной неотступно бежали солдаты с электрическим кабелем в руках. Делали они это, конечно, не ради собственного удовольствия, а потому, что так начальство экономило ресурс солнечных батарей, за счет которых аппарат должен был передвигаться по Луне. Кроме того, связь с тренировочным планетоходом поддерживалась не по радио, а проводным способом.

Впрочем, набегавшись, солдаты тешились в обеденный перерыв, когда рядом не было начальства, тем, что принимались кататься на луноходе.

Управление луноходами отрабатывалось не только в дистанционном режиме. Очевидцы вспоминают, как лихо управлял луноходом, сидя на нем верхом, космонавт Валерий Быковский. Стоит напомнить, что помимо научных целей эту машину планировалось использовать в качестве транспорта для космонавтов в советских лунных миссиях.

Имена земных экипажей луноходов не назывались в печати до 1993 года. В 1970 году в газете «Правда» была опубликована статья, посвященная достижениям советской космонавтики, и в ней об экипажах было сказано лишь: «…это молодые, подтянутые ребята в синих элегантных костюмах спортивного покроя со значками на отворотах рубашек: рубиновыми буквами „СССР“».

Действительно, члены экипажей — кадровые военные, в прошлом сотрудники НИПов, — в те годы не носили военную форму. Во время работы в ПУЛе (Пункте управления луноходами) НИП-10 они всегда были в спортивных костюмах. На официальных встречах — в брюках, белых рубашках и обязательно в галстуках.

Наверное, это укладывалось в традиции советского руководства — помещать под гриф «Секретно» 90 % всего, что связано с космосом. Допустимо почти фантастическое предположение, что рассматривалась возможность переоборудовать луноходы: установить вместо научных приборов оружие (навскидку — безоткатную пушку, разрабатываемую для применения на космических кораблях «Союз») и отправить контролируемый с Земли автомат для выполнения некой боевой задачи. Астронавты США вот-вот должны были высадиться на Селене, и ее безжизненная поверхность могла стать очередным полем боя великих держав. Поэтому людей, способных дистанционно управлять планетоходами, досконально знающих этот тип машин и обладающих «чувством Луны», следовало всячески скрывать.

Кстати, последствия этой информационной блокады ощущаются до сих пор, и иногда в публикациях на тему «крымского космоса» можно встретить «шедевральные» пассажи вроде того, что земные экипажи луноходов были собраны из «непьющих трактористов», которых обучали управлять техникой «сидя в вагончике перед экранами телевизоров».

Но от домыслов — к фактам. Первоначально для управления луноходами были отобраны 45 человек — все отличались отменным здоровьем и высоким уровнем подготовки. Офицеры полагали, что их выбрали для зачисления в отряд космонавтов. Узнав, что именно им предстоит делать, многие отказались принимать участие в программе и вернулись на НИПы. Часть кандидатов отсеялась по состоянию здоровья и во время обучения. Из оставшихся 11 человек были сформированы 2 команды, в каждую из которых входили командир, водитель, штурман, бортинженер и оператор наведения остронаправленной антенны (ОНА).

В первый экипаж вошли: Николай Еременко, командир; Габдулхай Латыпов, водитель; Константин Давидовский, штурман-навигатор; Леонид Мосен-зов, бортинженер; Валерий Сапранов, оператор ОНА. Во второй экипаж: Игорь Федоров, командир, Вячеслав Довгань, водитель, Викентий Самаль, штурман-навигатор, Альберт Кожевников, бортинженер, Николай Козлитин, оператор ОНА. Резервным водителем и оператором ОНА для обоих экипажей был назначен Василий Чубукин. Оба экипажа управляли «Луноходом-1» (1970–1971 гг.) и «Луноходом-2» (1973 гг.).

Кстати, в экипажи луноходов были зачислены люди, которые изначально не умели управлять ни одним транспортным средством — даже велосипедом. Считалось, что выработанные ранее рефлексы могут скорее помешать, чем помочь в вождении лунной машины. Для управления луноходами нужны были особые навыки: умение на глаз определять расстояние, отличная память, способность долго сохранять внимание.

Программа работ на лунодроме предусматривала в основном постепенное усвоение дальности. Для этого сначала экипаж водил луноход по размеченным на местности маршрутам, имея возможность сравнивать текущие измерения с реальными разметками и тем самым постигать свои ошибки. Позднее, когда к экипажу лунохода приходило мастерство, он уже сам выбирал оптимальный маршрут движения.

Впрочем, отрабатывались и обычные маневры, словно в автошколе. Водитель лунохода, а ныне генерал-майор, академик Вячеслав Георгиевич Довгань вспоминает: «Мы и „змейку“ сдавали, и коридор между препятствиями проходили. Было очень непросто. Ведь определить препятствие на глаз на „Луноходе-1“ можно было не дальше 7–9 м, на „Луноходе-2" — уже до 12 м».

Кстати, сохранился оригинал гимна экипажей, написанный в 1969 году во время тренировок на лунодроме одним из конструкторов шасси планетохода, Феликсом Шпаком.

Нетрудно догадаться, что многоточиями было заменено слово «Луна».

Много шума в свое время подняли снимки лунохода в одном из американских журналов, сделанные неизвестно кем прямо на лунодроме и неизвестно как попавшие в США. Фотографии появились чуть ли не сразу после начала испытаний: на них ясно было видно, как за лунным планетоходом гуськом бегут солдаты с электрическим кабелем. Стоит добавить, что возможности оптики в те годы позволяли сделать такие снимки только в непосредственной близости к объекту. Вероятно, фотограф сработал из окна одного из близлежащих к техзоне зданий. Впрочем, теперь можно лишь строить предположения, как это произошло на самом деле. Ни одного шпиона за годы существования НИП-10 на территории космического поселка задержано не было.

17 ноября 1970 года космический аппарат «Луна-17» доставил «Луноход-1» в Море Дождей. В ПУЛе закипела работа. Водитель Габдулхай Латыпов отправил лунную машину по аппарелям на поверхность. А на следующий день водитель Вячеслав Довгань, поздравляя супругу с днем рождения, написал в телеграмме: «Дорогая Светлана, дарю тебе свой первый след на Луне». Впрочем, два последних слова из соображений секретности пришлось вычеркнуть.

Экипажи работали в медицинских датчиках. Сложность управления объектом, находящимся на расстоянии 400 тыс. км, волнение и угнетающее чувство ответственности сказывались на людях: пульс учащался до 140 ударов в минуту. Одна ошибка могла привести к гибели машины, созданной огромным коллективом и ценой невероятных сил и средств доставленной на естественный спутник Земли. Экипажи работали по 2 часа посменно в течение лунного дня, который длился 14 суток. Со временем, конечно, они освоились, мастерство выросло, и дело пошло…

Управление луноходом не походило ни на один современный компьютерный симулятор, хотя водитель орудовал джойстиком с кнопкой на торце. Задержка радиосигнала, малая мощность передатчика на луноходе, сложность удержания остронаправленной антенны в положении для устойчивой связи, когда машина шла по лунному «бездорожью», переваливаясь с борта на борт, с кормы на нос, делало невозможным трансляцию телеизображения в режиме реального времени. Главный конструктор радиосистем М. С. Рязанский предложил применить малокадровую телевизионную систему, которая позволяла передавать не 25 кадров в секунду (обычный телевизионный стандарт), а один кадр с фиксацией по времени (3-20 секунд), при этом «картинка» на телеэкране напоминала сменяющиеся кадры диафильма. За то время, пока один кадр держался на экране, луноход мог «вслепую» проехать до 8 м. Поэтому экипаж по сантиметрам просчитывал маршрут, оценивал расстояние, определял препятствия и выбирал характер движения, — работы хватало каждому, в одиночку водитель не справился бы. Неподготовленному человеку «картинка», получаемая с Луны, могла показаться беспорядочным нагромождением светлых и темных пятен. Изображение было очень контрастным, без полутеней. Экипажу нужно было время, чтобы научиться понимать, что находится перед луноходом. Кратеры, например, выглядели на экране как темные полосы, и поначалу машина частенько в них съезжала. Выбраться из такой ловушки было непросто — стенки кратеров оказались рыхлыми, луноход буксовал.

В каждой сложной ситуации вокруг всегда оказывалось множество советчиков. Создатель луноходов Георгий Николаевич Бабакин, который тоже присутствовал на ПУЛе, говорил в таких случаях: «Нет, ребята. Вы все валите отсюда. Есть экипаж, есть командир. Пусть он и принимает решение».

Однажды группа управления луноходом прозевала лунное затмение. Связь неожиданно прервалась, а экран стал темным. В ПУЛе началась настоящая паника и длилась она до тех пор, пока кого-то не осенило: Земля закрыла Солнце, и фотоэлементы лунохода не вырабатывают электричество. Температура за считанные минуты упала с +100 до -100 °C. Луноход, конечно, был рассчитан на стужу лунной ночи, но к ней машину нужно было готовить — закрыть крышку с солнечной батареей, утеплиться термоизоляцией, а в тот день затмение застало врасплох. Когда Луну снова осветило Солнце, луноход ожил. Неожиданное испытание он прошел без поломок и повреждений. В газетах это ЧП было подано как «смелый эксперимент». Не расписываться же в таком промахе.

Ветераны космических сил еще рассказывают, якобы однажды откуда-то из кремлевских верхов в центр управления луноходами НИП-10 поступила просьба выписать по лунной пыли надпись «8 Марта" в качестве поздравления женщинам и цифру «24», которая означала бы верность решениям очередного, XXIV, съезда КПСС Специалисты центра просьбу выполнили лишь частично: они нарисовали колесами лунохода примерно стометровую восьмерку, а на все остальное энергии не хватило.

По другой версии, «восьмерка» на Луне появилась по инициативе экипажа лунохода — специалистов из НИП-10. Мол, так они решили поздравить женщин СССР. По слухам, начальство в ответ также не поскупилось на «поздравления» — влетело не только тем, кто отмечал женский праздник, но и всем, кто об этом знал.

За успешное выполнение программы «Луноход» очередному командиру части полковнику А. Ясинскому была присуждена Государственная премия СССР, а личному составу части за образцовое выполнение задач по управлению, высокую боевую выучку, организованность и дисциплину объявлена благодарность ЦК КПСС, Верховного Совета и Совета Министров СССР.

После окончания советской лунной программы лунодром просуществовал до перестройки, затем покрывающий его ракушечник растащили для постройки гаражей. Ходовой макет лунохода простоял в ангаре до закрытия НИП-10 в конце 1990-х (сейчас он экспонируется в музее ГИЦИУ КС им. Г. С. Титова в г. Краснознаменск). Теперь лунодром представляет собой заброшенный, навевающий тоску пустырь, над которым возвышаются руины исследовательских станций и ржавый остов радиотелескопа ТНА-400.

В 1967 году секретарь ЦК КПСС Д. Ф. Устинов, курировавший оборонную промышленность, дал задание разработать радиотехнический комплекс, при помощи которого было бы возможно перехватывать данные с американских лунных «Аполлонов»: телеметрическую информацию, радиопереговоры и даже телеизображения. Ответственным был назначен главный конструктор РНИИ КП (в то время НИИ-885) М. С. Рязанский — создатель бортовых и наземных радиотехнических средств управления космическими кораблями советской лунной программы. Новый комплекс планировалось разместить на НИП-10, так как в него должна была войти антенна ТНА-400.

В новом проекте определенную сложность вызвало то, что уже существующая аппаратура работала в другом частотном диапазоне с сигналами, имеющими другую структуру.

В ноябре 1968 года комплекс был готов к приему сигналов с «Аполлонов».

Для расчета необходимых целеуказаний антенне были необходимы баллистические данные, которые, само собой, США не разглашали. Поэтому эти данные приходилось вычислять, опираясь на время старта и подлета корабля к Луне, объявляемые по американскому радио. Задача поиска облегчалась тем, что диаграмма направленности антенны ТНА-400 покрывала почти половину Луны.

В итоге были перехвачены данные экспедиций «Аполлон-8», «Аполлон-10», «Аполлон-11» и «Аполлон-12». Расписанные практически по секундам отчеты о полетах этих космических кораблей ложились на стол руководителям страны, и поэтому в условиях соперничества держав и «холодной войны» представители СССР никогда не оспаривали факт посещения Луны американскими астронавтами. С борта «Аполлонов» удавалось даже получать телеизображения, правда с сильными помехами. Доказательства были, что называется, неопровержимыми.

После полета «Аполлон-12» перехват данных лунных миссий прекратили. Руководству стало попросту неинтересно: «лунная гонка» была проиграна, и тратить силы и ресурсы на обработку огромного объема информации, получаемого с «Аполлонов», никому не хотелось.

Впрочем, симферопольскому НИПу снова пришлось иметь дело с американским космическим кораблем, но уже в рамках программы «Союз-Аполлон», которая осуществлялась в 1975 году. Специально для обеспечения советско-американского полета в НИП-10 по соседству с лунодромом была построена отдельная станция для управления низколетящими объектами. Отсюда можно было проводить траекторные измерения, передавать командно-программную информацию, принимать телеметрию и фототелевизионное изображение. Впоследствии этот комплекс получил название «Встреча».

Тех, кто непосредственно участвовал в лунных проектах, на НИП-10 почти ласково называли «лунатиками» — не только намекая на работу. Трудиться им приходилось ночью и рано утром — пока в небе была видна Луна. Сейчас ветераны Школьного, служившие в в/ч 14109 и работавшие на радиолиниях, антенных станциях, которые носили неожиданно красивые имена («Коралл», «Подснежник» и т. д.), почти все — гипертоники и сердечники.

«Неполадки со здоровьем мы относили на счет работы, тогда еще не было данных о влиянии СВЧ на организм. А приходилось трудиться и днем, и ночью, без выходных, — рассказывает Георгий Прав-дин, бывший начальник станции антенных систем. — Смена — 10–12 витков в сутки. Виток — это полтора часа работы на станции. Отлучиться никуда нельзя. Обед нам знаете как подавали? Спустим мы веревку — к ней привязывают котелок. Если в туалет надо, а отлучиться нельзя? Выкручивались…»

Над зданием КПТРЛ «Подснежник», под радиопрозрачным белым куполом, размещалась параболическая антенна. КПТРЛ — командно-программно-траекторная радиолиния для управления космическими аппаратами. На втором этаже был пульт управления. Аппаратура занимала почти все здание. Комплекс являлся приемо-передающим, мощность СВЧ-излучения была очень сильной. Вокруг здания «Подснежника», а также его близнеца, станции «Куб», валялось множество мертвых птиц: офицеры говорили, что видели, как птицы погибают на лету, попадая в остронаправленный мощный передающий луч.

В 1980-х годах в космическом поселке служило около 500 солдат и 700 офицеров, здесь же жили примерно 300 человек из числа членов их семей.

В данный период можно выделить работу НИП-10 по автоматической межпланетной станции «Венера-13». Этот космический аппарат стал первым зондом, передавшим цветные фотографии с поверхности Венеры. 1 марта 1982 года фотоизображения были получены специалистами симферопольского НИПа.

С 1987 по 1993 годы на территории НИП-10 дислоцировалась в/ч 52778, ее специалисты вели работу по космическому кораблю многоразового использования «Буран». Первым командиром части был назначен полковник С. И. Губернаторов, но через год его заменил полковник А. Б. Западнинский.

Для «Бурана» был построен один основной аэродром («Юбилейный», северо-западная часть стартовой территории Байконура) и два запасных аэродрома: «Хорол» (Приморский край) и новая взлетно-посадочная полоса аэропорта «Симферополь». Крымский аэропорт в документации проекта «Буран» назывался «Объект ЗАС», запасной аэродром «Симферополь».

Крылатый космический корабль должен был выйти из первого витка над юго-западом полуострова. В систему захвата и привода «Бурана» для посадки на «Объект ЗАС» входил ряд радиотехнических комплексов, размещенных в различных точках Крыма.

Но «Бурана» в Крыму не дождались. Запланированные на начало 1990-х годов пилотируемые полеты многократно переносились, а потом, в связи с распадом СССР, и вовсе были отменены. Сейчас из действующей инфраструктуры посадочной) комплекса восточного запасного аэродрома программы «Буран» остались лишь ВПП, которая и по сей день принимает габаритные и тяжелые самолеты, да радиолокационная станция ТРЛК-10 возле села Витино в Сакском районе, которая отслеживает трассы воздушных судов над полуостровом.

После распада СССР Украине отошли два крымских НИПа — Симферопольский и Евпаторийский. Когда при разделе имущества Союза зашла речь об этих объектах, был задан логичный вопрос: «Зачем они нужны Украине? Космодрома нет. Ракет-носителей нет, как нет и самих космических аппаратов». Ответ украинских властей был один: «Цэ всэ нашэ…»

Время шло, треть офицеров НИП-10 приняла присягу на верность другой стране, остальные написали рапорты на увольнение. После перехода личного состава в структуру Национального космического агентства Украины в 1991 году, часть была немедленно выведена из контура управления российскими космическими аппаратами и работала несколькими станциями по спутнику «Січ» украинского производства, проводя до 50 сеансов связи в сутки.

Однако это уже был финал славной истории симферопольского НИПа. Несмотря на богатые традиции и опыт, личный состав и уникальная техника НИП-10 востребованы не были, и гарнизон со всеми воинскими частями расформировали в 1998 году.

В данный момент практически все станции НИП-10 демонтированы. Технические здания разобраны на стройматериалы. Музей в/ч 14109, в котором хранились документы, редкие фотографии, киносъемки испытаний луноходов, автографы космонавтов и ученых, разобран, а многие экспонаты исчезли.

Ветераны военно-космических сил считают, что справедливо было бы сохранить память о НИП-10 для потомков — создать в Школьном музей, экспозиции которого рассказывали бы историю освоения космоса и напоминали о подвиге советских людей, чьими руками осуществлялись сложнейшие космические программы. Тем более, удобное расположение поселка на курортном направлении, рядом с Евпаторийским шоссе, делают его потенциально привлекательным объектом и доступным для большого числа посетителей.