Ярость и смерть в осажденном городе
Когда Англия в сентябре тридцать девятого объявила войну Германии, но небо над Лондоном еще было чистым, пожилой джентльмен, ужиная в своем клубе, был потрясен тем, что впервые ни от кого не потребовали прийти в смокинге.
— Телеграммы не доходят, — жаловался он. — Телефоны не отвечают, такси невозможно поймать! Надеюсь, что, когда начнется настоящая война, жизнь нормализуется.
В тот вечер, когда немецкие бомбардировщики впервые появились над Лондоном, в одном из самых известных аристократических домов, где собралось избранное общество, к ужину подали шампанское.
— Надо же отметить начало настоящей войны, — сказала хозяйка дома.
В лондонских ресторанах сократился ассортимент пирожных и сыров. Владелец модного заведения сетовал, что посетители заказывают черной икры в двадцать раз меньше, чем раньше, а в дни, когда объявляется воздушная тревога, вообще предпочитают отсиживаться дома.
Один из проголодавшихся лондонцев вспоминал, что ужинал практически в полном одиночестве. Он заказал фуа-гра (паштет из гусиной печени), филе морского языка и хорошо зажаренного голубя. Он сдобрил это бутылкой белого вина и бокалом старого арманьяка. Но во время ужина бомба упала на другой стороне улицы, все заволокло дымом. Ему пришлось уйти, не закончив трапезы. Он не смог поймать такси, пошел домой пешком и на все лады клял войну.
Ввели карточки. Они отоваривались полностью, и еды хватало. Бекона полагалось два фунта в неделю, масла — четыре фунта. В Англии фунт — это примерно четыреста пятьдесят граммов. Но семьи с низкими доходами жаловались на рост цен, им не хватало денег, чтобы выкупить продукты.
Лорд Вултон, назначенный в апреле 1940 года министром продовольствия, объявил, что до конца войны бананов не предвидится. Но в некоторых закрытых клубах бананы все равно можно было получить. Исчезли продавцы мороженого, потому что холодильники использовались для перевозки запасов крови.
Из магазинов вдруг пропал лук. Потом появился, но очень дорогой. Министр продовольствия получил одну луковицу в подарок вместе с язвительным письмом:
"Заплатив за эту луковицу такие безумные деньги, я не решилась использовать ее для готовки, а посылаю ее Вам. Надеюсь, эта луковица заставит Вас плакать так же, как она заставила плакать меня".
Правительство было озабочено обвинениями в неравенстве. Министерство продовольствия призвало владельцев ресторанов подавать дешевые блюда. В Лондоне наладили систему супердешевых обедов: большие порции жареной баранины с морковью и картофелем и рисовый пудинг стоили буквально копейки.
Вдруг возникла проблема с сигаретами. Говорили, что причина в женщинах, которые закурили во время войны. Некоторые продавцы отказывались продавать сигареты женщинам, чтобы не обделять мужчин.
Летом сорокового года объединенные англо-французские силы были разбиты наголову. Франция капитулировала, Англия осталась без союзников и армии. Она в одиночку противостояла нацистской Германии и, казалось, представляла собой легкую добычу для вермахта. Пожалуй, один Черчилль в те дни вселял в страну уверенность и надежду. Он произнес знаменитую речь, в которой обещал:
— Мы будем сражаться на побережье, мы будем сражаться на полях и на улицах наших городов! Мы никогда не сдадимся!
Его выступление наполнило англичан уверенностью. Они не переживали по поводу утраты союзников. Им даже нравилось, что теперь они одни противостоят проклятым немцам. Англичане не заблуждались относительно соотношения сил. Но в этом проявился британский стоицизм: они предпочитали не говорить и не думать о плохом.
Летом 1940 года Британия и Германия противостояли друг другу, и ни одна из них не способна была одолеть противника.
После поражения летом сорокового маленькая британская армия вообще осталась без оружия. Гитлер располагал мощными сухопутными силами, но слабость флота и авиации не позволяла ему нанести смертельный удар по островной Англии.
Британия находилась в худшем положении. Она могла выжить только с помощью Соединенных Штатов и полностью зависела от доброй воли президента Рузвельта, который в ноябре 1940 года был переизбран на третий срок.
Но для успешного вторжения на Британские острова Германия нуждалась в превосходстве на море и в воздухе. На это немецкая промышленность не была способна. В самые опасные месяцы лета 1940 года Британия держала минимум половину своих кораблей в Гибралтаре, готовая схватиться с Италией, обладавшей значительным флотом, и не очень опасалась вторжения немецких войск через Ла-Манш.
Чтобы гарантировать поставки шведской железной руды, Германия пожертвовала своим флотом. Британские корабли потопили все десять современных эсминцев, которые сопровождали немецкий десант в Нарвик. Главнокомандующий военно-морскими силами гросс-адмирал Эрих Рёдер отправил два тяжелых крейсера "Гнейзенау" и "Шарнхорст" в норвежские воды, где их серьезно повредили британские торпеды. Линкор "Бисмарк" британцы потопили в мае 1941 года. Осенью немецкие надводные корабли вернулись в порты — закончилось топливо. Немецкий надводный флот перестал существовать как серьезный военный фактор.
В Берлине сделали ставку на подводный флот, но лодки не сильно изменились с Первой мировой и ощутимой опасности для британского флота не представляли. Англичане боялись вражеских субмарин, но подводная война не смогла принести Германии успеха. Британские судоверфи работали эффективнее, чем немецкие подлодки. Англичане строили больше, чем топили немецкие моряки.
Командующий подводным флотом адмирал Карл Дёниц подсчитал, что его подчиненные должны топить в месяц судов водоизмещением не меньше чем шестьсот тысяч тонн. Чтобы "поставить Англию на колени". Дёницу нужно было иметь триста подводных лодок. Германский флот вступил в войну, имея всего пятьдесят семь подлодок, из них только тридцать две действовали в Атлантике.
10 октября 1939 года воодушевленный победой во Франции Адольф Гитлер и главнокомандующий военно-морским флотом гросс-адмирал Эрих Рёдер договорились построить шесть суперлинкоров, восемь крейсеров и шестьсот восемьдесят пять подводных лодок. Все судоверфи были уведомлены, что военно-морской флот вправе воспрепятствовать любому строительству в гражданских целях, если военным морякам понадобятся мощности. К концу 1942 года Рёдер намеревался иметь флот, способный нанести серьезный ущерб Англии, а к 1948 году немецкий флот должен был стать мощной силой в Мировом океане.
Каждая подлодка стоила от двух до четырех миллионов марок (для сравнения: линкор класса "Бисмарк" — двести миллионов). Но помимо денег требовалось драгоценное сырье — особенно медь и каучук, которых так не хватало в первую военную зиму. Так что к июню 1940 года выпустили только двадцать лодок. В июле Гитлер объявил, что строительство подлодок — высший приоритет. Стали спускать на воду по двадцать пять лодок в месяц.
Но возмутились конкуренты моряков — сухопутные силы и министерство авиации: строительство лодок съедает все скудные ресурсы! Гитлеру пришлось пересмотреть планы военной экономики. Он пожертвовал амбициозными планами военно-морского флота, которые сам же утвердил. К марту 1941 года построили всего семьдесят две лодки, но не все вышли в море, потому что еще предстояло обучить экипажи. В Атлантике действовали всего двадцать две немецкие подлодки.
К марту 1940 года немецкий подводный флот пустил ко дну британские суда общим водоизмещением шестьсот тысяч тонн, ни о каком серьезном ущербе для Англии речи не было. В июне 1940 — марте 1941 года немецкие подводники умудрились потопить суда общим водоизмещением два миллиона тонн. Казалось, что возможности британского флота снабжать армию и страну серьезно подорваны.
Но англичане умело использовали захваченную шифровальную машину "Энигма", чтобы читать немецкие радиограммы, выработали успешную тактику сопровождения конвоев и противолодочной борьбы. Летом сорок первого потери британского флота сократились до ста тысяч тонн в месяц.
Видя, что подводный флот не способен задушить Англию, Гитлер пустил в ход авиацию. Но во время французской кампании люфтваффе потеряло треть своих самолетов. Машины промышленность выпускала новые, но летчиков не хватало. Пилотов готовят дольше, чем строят машины.
Летом и осенью 1940 года англичане со дня на день ожидали немецкого вторжения. Кабинету министров доложили о настроениях в рабочих кварталах. Там говорили так:
— Нам нечего бояться Гитлера. Нам он ничего не сделает. Это пусть капиталисты боятся, а нам, может, даже лучше будет.
Но Гитлер и его генералы не решились совершить бросок через Ла-Манш. Германия не располагала флотом, достаточным для такой грандиозной десантной операции. Рейхсмаршал Герман Геринг обещал фюреру, что его летчики сровняют Англию с землей.
Во время Первой мировой войны, 31 мая 1915 года, над Лондоном неожиданно появился первый немецкий дирижабль. Под бомбами семь человек погибло и тридцать пять было ранено. В 1917 году начались налеты самолетов. Всего в Первую мировую от налетов погибло шестьсот семьдесят человек, но психологический шок был сильным. Лондонцы прятались на станциях подземки и утром боялись выходить.
Этот опыт запомнился, поэтому накануне Второй мировой правительство отказывалось строить глубокие и надежные бомбоубежища. Эксперты утверждали, что люди, которые там спрячутся, впадут в истерику и не смогут подняться на поверхность, чтобы исполнять свои обязанности. Решили так: кто хочет, пусть сам о себе позаботится. Многие вообще выступали против программ гражданской обороны: зачем пугать людей несчастьями? Это только ввергнет их в депрессию. Врачи считали, что количество людей, чья психика не выдержит налетов, превысит число раненых в три раза, что миллионам англичан понадобится срочная психиатрическая помощь.
Британские военные считали, что от вражеской авиации не спасешься. Атаки с воздуха опасались так же, как сейчас атомной бомбы. Предсказывали, что Лондон будет охвачен хаосом, транспорт перестанет работать, толпы бездомных потребуют немедленного заключения мира…
Больше всего боялись химического оружия. Лондонцы с ужасом думали о том, как облака отравляющего газа накроют город, люди ослепнут и задохнутся. Каждый лондонец должен был носить с собой противогаз. Двух дезертиров приговорили к смерти, их уже вывели из зала суда, чтобы привести приговор в исполнение, но тут возмущенный полицейский заметил, что они забыли взять свои противогазы…
Детям раздавали противогазы с Микки Маусом. Впрочем, некоторые матери с раздражением смотрели на маски:
— Даже Гитлер не заставит моего сына надеть эту гадость! Мы с ним укроемся под одеялом.
Только что появившемуся телевидению запретили выходить в эфир, опасались, что вражеские бомбардировщики будут заходить на цель по излучению телепередатчиков. По всему городу погасли огни, Лондон погрузился в темноту. Приняли закон, который запрещал несанкционированное использование сирен и заводских гудков. В июне 1940 года церквям запретили звонить в колокола.
В зоопарке из соображений безопасности хлороформом умертвили ядовитых змей и пауков — вдруг бомбардировка позволит им выйти на свободу и они распространятся по городу. Опустел и огромный аквариум — рыбу съели. Панды, слоны и другие крупные животные были эвакуированы.
В первые дни войны хозяева умертвили примерно четыреста тысяч домашних животных, в основном кошек. В результате началось настоящее нашествие мышей и крыс. Городские власти обратились к горожанам с просьбой не избавляться от домашних животных. Животных подстерегали и другие опасности. "Берегите своих кошек!" — предупреждали газеты: разразилась настоящая эпидемия краж кошек. Говорили, что это дело рук персов, которые по традиции занимались мехами, — не хватало кошачьих шкурок для скорняков.
24 августа 1940 года на Лондон упали первые бомбы, в Ист-Энде вспыхнули пожары. 7 сентября, в субботу, небо словно заволокло тучами — немецкие бомбардировщики стройными рядами обрушились на город. Их прикрывали истребители, которые вились вокруг, как пчелы вокруг матки. Ночью немецкие самолеты вернулись — двести сорок семь "юнкерсов". Бомбили до половины пятого утра. Погибли четыреста тридцать человек. С этого дня бомбардировки продолжались каждый день, и утром, и ночью. Сто семьдесят "юнкерсов" днем, двести — ночью.
Тысячи людей остались без крова. В уцелевших домах не было ни газа, ни электричества, ни воды. Утром выяснялось, что молока не привезут, а ближайшая булочная сгорела. Многие убежища оказались недостаточной защитой от мощных бомб. Но и в самые тяжелые дни, когда бомбили постоянно, один из семи лондонцев все равно оставался дома.
Англичане не любили большие бомбоубежища: верх брали любовь к одиночеству и нежелание покидать дом, презрение к опасности и нежелание выказать свой страх. В большинстве убежищ условия были невыносимыми — ввиду нехватки туалетов и воды. Запах нечистот и пота особенно плохо выносили женщины. Они смачивали носовой платок духами и прижимали к лицу. Правительство возражало против использования метро в качестве убежища. 8 сентября толпа потребовала открыть станцию метро на Ливерпул-стрит. Вызвали войска, но толпа не хотела расходиться. Наконец-то кто-то отдал распоряжение, и двери открылись.
Зенитный огонь был малоэффективным, пока не начали действовать радиолокаторы. В сентябре сорокового на один сбитый самолет уходило тридцать тысяч снарядов, в октябре — одиннадцать тысяч, а в январе сорок первого — всего четыре тысячи. Уходя от зенитного огня, немецкие бомбардировщики сбрасывали груз с большой высоты и промахивались. Вместо портов и железных дорог бомбы попадали в жилые дома.
Зенитный огонь был опасен не только для немецких летчиков — с неба сыпались осколки и неразорвавшиеся снаряды. Не успевшие укрыться рисковали быть убитыми собственными снарядами. В результате погибло больше лондонцев, чем немецких пилотов. Но даже если бы англичане об этом знали, они бы все равно хотели слышать грохот зенитных орудий.
Некоторые англичане уверяли, что немцы бомбят только бедные кварталы, потому что богатые договорились с Берлином. Власти всерьез боялись бунтов. Когда люфтваффе обрушило бомбовый груз на Вест-Энд, в правительстве облегченно вздохнули:
— Если бы немцы продолжали бомбить восточную часть города, началась бы революция. Теперь, когда они разнесли Бонд-стрит и Парк-Лейн, баланс восстановился.
Несколько бомб разорвались рядом с Букингемским дворцом. Если бы окна были закрыты, король и королева могли пострадать от взрывной волны. Королева сказала:
— Я рада, что нас тоже бомбили.
Лондонцев периодически охватывала паника. Вдруг газеты стали писать, что гестапо располагает в Англии огромной агентурной сетью. Одного швейцарца бдительные соседи обвинили в том, что он своей сигарой подает сигналы врагу: "Он специально попыхивает так, чтобы сигара ярко вспыхивала, и всякий раз направляет сигару прямо в небо". Если кто-то включал свет, собиралась гневная толпа, вызывали полицию. Был случай, когда полицейский, обнаружив освещенное окно на четвертом этаже, полез туда по водосточной трубе, сорвался и погиб.
Отдохновения искали в кино. Зрители сидели в зале во время бомбежки, испытывая иллюзорное чувство безопасности и стараясь отвлечься. Один и тот же фильм крутили два раза подряд, да еще и приглашали музыкантов. Никто не расходился, пока не объявляли отбой воздушной тревоги. В питейных заведениях вино текло рекой. Молодые люди спешили вступить в брак — а вдруг это их последняя ночь вместе? Англичане избегают слова "подвиг" и "героизм". Они делали то, что делают все остальные, их друзья и соседи. В самые трудные дни лондонцы проявили терпение, стоицизм и железную решимость.
Англичанам повезло. Германия оккупировала 30 июня 1940 года только несколько островков в проливе — Гернси, Джерси, Олдерни, но на основную территорию Великобритании нога немецкого солдата не ступала. Лондонцам не пришлось оборонять родной город.
Британские военные, конечно, опасались, что немцы все-таки вторгнутся на острова. 14 мая 1940 года Энтони Иден, назначенный в новом правительстве министром обороны, объявил о создании добровольческого корпуса местной самообороны. Многих англичан тогда опрашивали, какой вклад в оборону родины они смогут внести в случае немецкого вторжения. Одна супружеская пара ответила, что готова как-то помогать стране в промежутке между пятью и семью вечера. За исключением субботы и воскресенья, предупредили супруги, — в конце недели они всегда уезжают за город.
В добровольческий корпус записались в основном пожилые люди, не подлежавшие призыву в вооруженные силы. Англичане не теряли чувства юмора и называли их "папочкина армия". Не нашлось ни оружия, ни инструкторов, чтобы обучить ополченцев. Вместо гранат бросали картошку. Сумела ли бы "папочкина армия" оказать реальное сопротивление, если бы немцы действительно вторглись на Британские острова?
В декабре сорокового Энтони Иден сменил лорда Галифакса на посту министра иностранных дел.
"Нашел я его в очень хорошем настроении, — докладывал в Москву советский посол Иван Майский, — бодрым, веселым, довольным. Даже внешность кабинета его как-то изменилась, при Галифаксе здесь было всегда сумрачно и тоскливо. Иден зажег на всех столах лампы, и в комнате стало светлее и уютнее… Вообще видно было, что Иден очень рад возвращению в министерство и чувствует себя почти триумфатором".
— Я не думаю, — сказал Иден советскому послу, — чтобы вы могли желать нашего поражения, не из любви к нам, а просто потому, что это не соответствовало бы вашим интересам. Стало быть, непримиримых конфликтов между нами нет.
Когда в сорок первом налеты внезапно прекратились, лондонцы бросились развлекаться. На модные концерты за билетами стояли очереди. Театры были переполнены. Люди соскучились по хорошей музыке, балету, поэзии, живописи. И страсть к танцам охватила лондонцев! Большие танцевальные залы заполнились до отказа. Музыка, веселье, общество, улыбки — вот чего хотелось в те военные дни. Даже маленькие рестораны обзавелись собственными оркестрами.
Развлекались, как могли. Недостатка в доступных женщинах не ощущалось: выбор был широким и днем и ночью — англичанки, итальянки, француженки и даже немки-эмигрантки. Один генерал восхищался проститутками: в то время как все бежали в поисках бомбоубежища, они преспокойно вышагивали по лондонским мостовым в ожидании клиентов.
Лондонцы не спешили верить, что все кончено. Они готовились к новым налетам, еще более тяжелым. Думали, что люфтваффе зализывает раны. В действительности авиацию перебросили на восток, весной сорок первого немцы оккупировали Югославию и Грецию и готовились к нападению на Советский Союз.
Для победы над британской авиацией Герману Герингу нужен был куда более мощный флот бомбардировщиков и истребителей дальнего радиуса действия, чем он располагал. Имевшиеся на вооружении люфтваффе истребители не в состоянии были прикрыть свои бомбардировщики во время налетов на Англию. Без прикрытия немецкие самолеты становились жертвой британской системы противовоздушной обороны. Во второй половине 1940 года британская промышленность выпускала уже вдвое больше истребителей, чем немецкая. И началось быстрое строительство тяжелых бомбардировщиков, чтобы разрушать германский военный потенциал.
В 1932 году в авиационной промышленности Германии было занято три тысячи двести человек, уровень производства — сто самолетов в год. Меньше чем за десять лет создали мощную авиапромышленность с числом занятых в четверть миллиона и выпускали больше десяти тысяч машин в год. Все авиакомпании — "Юнкере", "Арадо", "Хейнкель", "Дорнье", "Фокке-Вульф" и "Байерише флюгцойгверке" (фирма Вилли Мессершмитта) — контролировались министерством авиации.
Если кто-то сопротивлялся, с ним поступали очень жестко.
Ранним утром 17 октября 1933 доктор Гуго Юнкерс был арестован у себя дома по обвинению в предательстве. Известный конструктор, он владел крупнейшим в стране авиационным заводом, на котором построил первый в мире цельнометаллический самолет. Он был националистом и сторонником милитаризации. Но его беда состояла в том, что министерство авиации хотело напрямую контролировать его производство.
Гуго Юнкере провел в заключении всего двадцать четыре часа, после чего согласился передать завод рейху. Через два дня после реквизиции завода у Юнкерса Герман Геринг собрал в Берлине представителей авиационной промышленности. Он сообщил о намерении фюрера за год превратить Германию в авиационную державу. "Юнкерс" и "Дорнье" должны были создавать бомбардировщики, "Арадо" и "Хейнкель" — истребители, разведчики и учебные самолеты. Вся авиапромышленность контролировалась министерством и финансировалась через специализированный Аэробанк.
10 июня 1936 года министерство авиации подписало соглашение с "ИГ Фарбен" о строительстве завода, способного давать двести тысяч тонн авиационного керосина в год. Технология, повышающая октановое число синтетического бензина, была получена от американской компании "Стандарт ойл". Американская компания подписала соглашение, несмотря на протесты Государственного департамента Соединенных Штатов. Это была бартерная сделка, выгодная обеим сторонам. В обмен американцам раскрыли секрет производства синтетического каучука.
Каково было участие в германской промышленности иностранного капитала?
Четыреста пятьдесят миллионов американских долларов было прямо инвестировано в Германию. "Стандарт ойл" вложила шестьдесят пять миллионов долларов в Немецко-американскую нефтяную компанию, тесно связанную с "ИГ Фарбен". Пятьдесят пять миллионов "Дженерал моторс" инвестировала в "Опель АГ", крупнейшую автомобильную компанию…
Авиационная промышленность Германии считалась примером успешного государственного управления. В реальности успех зависел от умелой частной инициативы. В 1930 году большинство самолетов строилось из дерева. Первое поколение полностью металлических машин люфтваффе испытало только в 1935 году. А меньше чем через пять лет авиаконструктор Эрнст Хейнкель продемонстрировал прототип первого реактивного истребителя Хе-176. Все это требовало технологической инициативы, успешного менеджмента и конкуренции среди производителей. Конкуренция была в большей степени движущей силой, чем указания партии и правительства.
Геринг и Мильх остановились на истребителе Вилли Мессершмитта Me-109, который стал главной боевой машиной люфтваффе во Второй мировой. Проблема возникла с бомбардировщиком. Запустили в производство сразу три модели — "Дорнье-217", "Хейнкель-111", "Юнкерс-86", чтобы не простаивали заводы и было на чем готовить пилотов. Но все три самолета не подходили для современной войны — им не хватало ни скорости, ни бомбовой нагрузки.
Герман Геринг сказал своим подчиненным в министерстве авиации, что для победы ему нужен воздушный флот в двадцать одну тысячу самолетов. Максимум, что имело люфтваффе, — это пять тысяч самолетов (в декабре 1944 года). Британия, которая сконцентрировала свои усилия на авиации, в 1944 году располагала воздушным флотом в восемь тысяч триста самолетов. Красная армия в апреле 1945 года имела семнадцать тысяч самолетов.
Для такой страны, как Германия, выпуск двадцати одной тысячи самолетов был просто недостижимой целью. Германия не имела таких средств и такого количества топлива. Та же проблема ограничивала возможности немецкого флота. Судоверфи могли бы справиться с заданием, но не хватало топлива. Гигантские планы перевооружения, которые обсуждали Гитлер и его окружение, не могли быть исполнены.
Выплавка высококачественной стали за десять лет выросла в семь раз. Правда, даже на пике выплавка стали в Германии не достигала и половины уровня американского производства. Авиационные заводы получали на треть меньше алюминия, чем требовалось, и лишь половину необходимой меди. Чтобы продолжить выпуск бомбардировщиков "Юнкерс-88", пришлось пожертвовать более старой моделью пикирующего бомбардировщика "Юнкерс-87 Штука", хотя машина хорошо себя проявила в Испании. Между тем "Юнкерс-88" признали неудачным: невысокая скорость, слабое вооружение и малая бомбовая нагрузка. Во время битвы за Англию в одном из рапортов начальству говорилось: "Экипажи боятся не врага, они боятся летать на Ю-88".
"Мессершмитт-109" показал себя удачным истребителем ближнего радиуса действия, но он состоял на вооружении еще с испанской войны и морально устарел. Скоростной истребитель "Фокке-Вульф-190" был явно лучше, но руководители компании не имели таких, как у Вилли Мессершмитта, пробивных способностей и политических связей. Двухмоторный истребитель "Мессершмитт-110", который использовался для прикрытия бомбардировочной авиации при налетах на Англию, тоже уступал британским машинам. Начальник боевого снабжения министерства авиации генерал-полковник Эрнст Удет намеревался заменить "Мессершмитт-110" новой моделью — Ме-210, но этот истребитель оказался еще хуже.
Военное противостояние между двумя державами продолжалось в других регионах. В конце января 1941 года британские войска нанесли удар по итальянским силам в Северной Африке, а через месяц их полностью разгромили. Эфиопия была освобождена. Германии пришлось прийти на помощь итальянскому союзнику. В апреле 1941 года генерал Эрвин Роммель принял на себя командование объединенными немецкими и итальянскими силами в Триполи. Немцы выбили британские войска из Греции и с помощью парашютного десанта захватили остров Крит. Зато англичане подавили путч в Ираке и выгнали из Сирии французские правительственные войска, которые подчинялись правительству в Виши.
В 1940 году больше половины железной руды поступало в Германию из-за границы, из них восемьдесят три процента закупалось в Скандинавии. В свою очередь, Швеция и Швейцария зависели от немецких поставок каменного угля. В апреле 1939 года социал-демократическое правительство Швеции заверило Берлин, что продолжит поставлять руду и в случае войны.
Швеция Германию не тревожила. Беспокоила Норвегия.
В зимние месяцы шведская руда поступала в Германию через норвежский порт Нарвик. Немцы опасались, что, если англичане захватят порт, заводы в Руре остановятся. Премьер-министр Уинстон Черчилль действительно попытался это сделать. Гитлер тоже приказал захватить Норвегию. После трехмесячных боев британским войскам пришлось эвакуироваться, и поставки шведской руды не прекращались до самого конца войны.
Все страны в Европе, оставшиеся неоккупированными, примерялись к новой реальности. Швейцария предоставляла Германии кредиты на очень выгодных условиях, зато резко сократила поставки в Англию стратегически важных товаров. Немцы следили за тем, чтобы все полезное шло в Германию, а не врагу.
Победа над Францией оказалась весьма выгодным дельцем. Германия ограбила побежденную страну: с 1940 по 1944 год выкачала имущества почти на восемь миллиардов марок. Треть составило оружие: триста с лишним тысяч винтовок, пять тысяч артиллерийских орудий, четыре миллиона снарядов, две с лишним тысячи танков. Французские танки использовались в операциях на Балканах весной сорок первого. Французская артиллерия защищала рейх. В марте 1944 года почти половина артиллерийского парка Германии в семнадцать тысяч стволов была иностранного производства, в основном французского.
Вермахту достались и запасы полезных ископаемых. Например, восемьдесят тысяч тонн меди, что обеспечило потребности вермахта на восемь месяцев. Имперский банк прикарманил валютные резервы европейских банков — десять миллиардов марок. Немецкие банкиры по-своему организовали внешнюю торговлю на континенте. Европейские фирмы поставляли товары Германии, а расплачивались за них местные банки, потом они выставляли счет Имперскому банку, но Берлин не платил по счетам всю войну. В 1944 году Имперский банк был должен по внешнеторговым счетам тридцать миллиардов марок.
Немецкие концерны брали под контроль важнейшие иностранные предприятия — если ими владело государство, которое проиграло войну. Ключевые голландские компании не попали в руки немцев, потому что вовремя были переоформлены на офшоры.
Германия не спешила подписывать с побежденными окончательный мирный договор, поэтому ограбление шло не под флагом репараций, а как оплата расходов оккупационной администрации. Европейцы оплачивали содержание гарнизонов, аэродромов и баз подводных лодок, которые действовали в Атлантике. Французы платили около двадцати миллионов марок в день — на эту сумму не только содержались оккупационные войска, но и закупалось необходимое вермахту стратегическое сырье.
Оккупированная Европа была в распоряжении Гитлера, но подневольный труд не так эффективен. Экономическая машина Германии уже уступала ее противникам.
16 мая 1940 года президент США Рузвельт представил конгрессу план создания крупнейшего в мире военно-промышленного комплекса. Так что мобилизация американской экономики началась не после атаки японцев на Пёрл-Харбор, а после нападения Германии на Францию.
Летом сорокового британская армия уже получала с американских складов стрелковое оружие и легкую артиллерию. В августе Соединенные Штаты передали Англии пятьдесят эсминцев времен Первой мировой войны в обмен на создание баз — на британских территориях (Ньюфаундленд, Карибские острова). Когда конгресс США закончил работу над законом о ленд-лизе, то 11 марта 1941 года ассигновал восемь с лишним миллиардов долларов на поставки для Англии. Эта сумма была эквивалентна двум годовым военным бюджетам Германии.
В 1940 году Соединенные Штаты выпустили шесть тысяч самолетов, из них две тысячи получила Англия. В сорок первом выпустили девятнадцать с лишним тысяч самолетов, из них пять тысяч отправили в Англию. В сорок втором — сорок восемь тысяч машин, Англия получила семь с лишним тысяч.
Немцы пытались расширить свои военные возможности за счет оккупированной Европы. 12 февраля 1941 года имперское министерство авиации договорилось с Францией о производстве для люфтваффе трех тысяч самолетов. Франция имела запасы бокситов — для выплавки алюминия, но не было угля, чтобы вырабатывать электричество. К концу года Франция и Голландия передали люфтваффе всего семьдесят восемь машин.
За всю войну Германия получила две с половиной тысячи самолетов из Франции и около тысячи из Голландии. Производительность труда на французских авиационных заводах была вчетверо ниже, чем в Германии.
В 1943 году поставки продукции военного значения в Германию из Франции, Бельгии, Нидерландов, оккупированой части Польши, Дании, Норвегии и Сербии составили около девяти процентов общего военного производства. Поэтому немцы не столько рассчитывали на промышленность оккупированной зоны, сколько везли к себе иностранных рабочих.
4 сентября 1942 года французское правительство в Виши учредило Service du Travail Obligatoire (обязательную трудовую повинность). Все французы призывного возраста должны были отправиться на работу в Германию. К 1944 году один из трех работающих в немецкой военной промышленности был иностранцем.
Немецкая военная промышленность не была эффективной. В 1940 году, когда Германия потратила на оружие шесть миллиардов долларов, а Великобритания всего три с половиной миллиарда, британская промышленность выпустила в полтора раза больше самолетов, в двенадцать раз больше бронированных автомобилей, больше боевых кораблей, танков и артиллерийских орудий. К тому же Германия не поспевала готовить летчиков…
Но Герман Геринг просто не желал видеть разведывательные сводки о военном производстве союзников.
