От автора
Мысль написать эту книгу возникла благодаря вмешательству провидения. Десять с лишним лет назад мы с женой узнали, что наш сын болен гемофилией, и тогда мы решили выяснить, как решались в других семьях проблемы, обусловленные этим роковым недугом. Так я узнал о судьбе цесаревича Алексея, единственного сына и наследника последнего русского императора Николая II.
То, что я выяснил, заинтересовало и в то же время огорчило меня. Мне стало ясно, что болезнь царственного ребенка роковым образом повлияла на судьбу его родителей – царя Николая II и императрицы Александры Феодоровны – и в конечном счете привела к краху императорской России. В наиболее серьезном политическом обзоре того периода, «Падение русской монархии», сэр Бернард Пэйрс категорически утверждает: «12 августа 1904 года… произошло событие, которое предопределило весь дальнейший ход российской истории. В этот день наконец родился наследник престола – долгожданный, вымоленный страстными молитвами». К несчастью родителей и страны, ребенок был неизлечимо болен. Пытаясь облегчить страдания сына, отчаявшаяся мать обратилась за помощью к Григорию Распутину, знаменитому сибирскому старцу. Приближение в дальнейшем Распутина к престолу, его влияние на императрицу, а через нее и на русское правительство привело к падению династии, во всяком случае, ускорило его.
Эти факты заинтриговали меня. Но обескуражило то, что даже лица, придававшие огромное значение болезни наследника, не объясняли происшедшее ни с общечеловеческой, ни с медицинской точки зрения. Пробел этот затрагивал гораздо больше проблем, чем та, которая поначалу волновала меня. Раз уж болезнь мальчика и помощь ему Распутина привели к гибели многовековой династии Романовых, а затем и к революции в России со всеми ее ужасными последствиями, то почему же никто не попытался поведать нам о тяжких страданиях ребенка и объяснить чудесные его исцеления? Кто не слыхал хотя бы краем уха о Распутине, этом необыкновенном человеке, и о его подлом убийстве? Но знает ли кто-нибудь определенно, каким образом облегчал он страдания цесаревича? А ведь и в историческом, и в общечеловеческом плане вопросы эти, по-моему, чрезвычайно важны, поскольку, лишь изучив их взаимосвязь, можно понять в этой истории и остальное.
Я ознакомился с дневниками, письмами и мемуарами тех лиц, которые были непосредственным образом вовлечены в эту драму. В переписке Николая II и Александры Феодоровны, в письмах царя своей матери, вдовствующей императрице Марии Феодоровне, мемуарах, принадлежащих перу родственников императорской четы, близких друзей императрицы, фрейлин, придворных сановников, министров и иностранных послов, имеется множество разрозненных сведений. Но они не систематизированы. В своей книге я попытался увязать отдельные факты в свете современной медицины и психиатрии и того опыта, какой приобретают все семьи, в которых есть больной гемофилией, истолковать историю семьи, борьба которой с этим недугом привела к последствиям, оказавшим огромное влияние на судьбы всего мира.
Если поначалу я главным образом изучал роль гемофилии, то очень скоро меня заинтересовали самые разные аспекты царствования Николая II, его роль как монарха, его место в истории и блестящая эпоха, главным действующим лицом которой он был. Из книг и устных свидетельств я понял, что более полстолетия спустя люди по-прежнему проявляют живейший интерес к личности Николая II. Некоторые, в основном русские эмигранты, видят в царе символ безвозвратного прошлого, преклоняются перед ним, даже творят из него кумира. Отдельные представители Русской Православной Церкви считают его и его семью, умершую мученической смертью, неканонизированными святыми.
В то же время есть и такие, кто по политическим или иным мотивам продолжают твердить, что это был «Николай Кровавый». Чаще всего последнего царя эти люди изображают недалеким, слабым и неумным – этакой невыразительной фигурой на шатком троне, приблизившей последние дни гнилого и непрочного режима. Таким предстает перед обывателем образ последнего российского самодержца.
Историки признают, что Николай был «добрым человеком». Его личное обаяние, приветливость, любовь к семье, глубокая набожность и горячее патриотическое чувство – исторический факт, опровергнуть который невозможно. Но эти ученые утверждают, будто бы личные качества государственного деятеля не в счет; главное, по их мнению, заключается в том, что Николай был плохим царем. Добродетели, которыми мы восхищаемся в частных лицах и которым нас учит религия, отступают на второй план, когда речь идет о сильных мира сего. Насколько велик царь или президент, должно, дескать, подтверждаться не личной его жизнью и даже не добрыми намерениями, а его делами.
Николай II, если мерить его такой меркой, великим царем не был. С точки зрения истории выдающиеся руководители русского народа – Иван Грозный, Петр Первый, Ленин и Сталин – были людьми, которые с помощью насилия и террора выдвинули отсталую нацию в число передовых. Пожалуй, и поныне русские испытывают благоговейный трепет перед беспощадным вождем, который кнутом подгоняет их вперед. Петра Первого, пытавшего своих врагов на дыбе, собственноручно рубившего стрельцам головы на Красной площади и предавшего мучительной смерти родного сына, называют Великим. А Николай II, самый кроткий из всех русских монархов, заслужил прозвище Кровавый. Такова жестокая ирония судьбы, тем более что император знал, как его называют.
Вряд ли справедливо сравнивать Николая II с его предками-исполинами. Впрочем, еще неизвестно, как бы справились они с несчастьями, сыпавшимися как из рога изобилия на Николая II. Справедливее было бы сравнивать этого царя с его современниками, восседавшими на европейских тронах, – английскими королями Эдуардом VII и Георгом V, германским кайзером Вильгельмом II и императором Австро-Венгрии Францем-Иосифом. Кто из них сумел бы поспорить с бурей, какая выпала на долю Николая II? Впрочем, история ответила нам на этот вопрос: война, которая отняла престол у русского царя, свергла как германского, так и австро-венгерского императора.
Сравнение с обоими английскими королями – Эдуардом VII и Георгом V, которые, соответственно, приходились Николаю дядей и двоюродным братом, лишь усугубляет иронию. Если бы Николаю II не внушали с детства, что конституция – это исчадие ада, он стал бы идеальным конституционным монархом. По своему умственному развитию он ничуть не уступал ни тогдашним, ни нынешним европейским правителям. Личными качествами и вкусами он удивительно напоминал короля Георга V, на которого был так же поразительно похож внешне. В Англии, где от монарха требуется одно – быть добрым, Николай II стал бы идеальным королем.
Но судьбе не было угодно даровать последнему царю из династии Романовых столь безоблачное существование или столь завидную роль. Он родился русским, а не англичанином и стал не конституционным монархом, а царем-самодержцем, который правил многомиллионным народом, населяющим обширную территорию. Оказавшись на троне, он столкнулся с двумя несчастьями: неизлечимой болезнью сына и неминуемым распадом великой державы. С рождением наследника оба эти несчастья тесно переплелись. Хотя система, в которой император занимал самое высокое положение, явно отжила свой век, это отнюдь не означало, что конец царской России был предопределен. Возможности приспособить самодержавие к современным условиям, несомненно, были. Но тут, словно для того, чтобы обречь империю на неизбежную гибель, судьба уготовила гемофилию и Распутина. От этого удара ни Николай, ни царская Россия оправиться не сумели.
Трагедия Николая II, по сути, состояла в том, что он родился не в свое время. Получив образование, необходимое для того, чтобы стать монархом XIX века, и обладая характером, какой подобает английскому королю, он жил и царствовал в России XX века. Мир, который был понятен ему, рушился. События чередовались слишком быстро, на смену одной идее приходила другая, еще более радикальная. Гигантской бурей, которая пронеслась над Россией, смело и царя, и всех, кого он любил. До самого конца он делал все, что мог. Для жены и детей этого было очень много. Для России – недостаточно.
Человек, который весьма смутно представляет себе масштабы надвигающейся бури и все-таки сохраняет присутствие духа, стремясь исполнить свой долг, – явление весьма характерное для нынешнего столетия. Возможно, именно по этой причине нам теперь проще понять испытания, выпавшие на долю Николая II. В прежние времена, когда в мире царил порядок, а хаос обычно возникал в результате чьей-то человеческой слабости или глупости, ответственность за войну или революцию можно было возложить на того или иного правителя. Но две мировые войны, кризис и десятилетия ядерного противостояния научили нас многому, в том числе и терпимости. Мы поняли, что существуют силы, которыми никто, будь то царь или президент, не в состоянии управлять. Мы также произвели переоценку многих ценностей. Перед лицом событий, о которых мы имеем весьма нечеткое представление, и в условиях размытых целей мы придаем больше значения намерениям и усилиям. Мы можем проиграть и, как правило, проигрываем, и все же обязаны стараться достичь поставленной цели. Такова мораль XX столетия.
Попав в тенета, из которых он не мог вырваться, Николай II расплатился за свои ошибки и погиб мученической смертью вместе с женой и пятью детьми. Однако судьба не обездолила их окончательно. Исконные ценности, которых придерживалась царская семья, сама вера, за которую она подвергалась насмешкам, исполнили ее мужеством и величием духа, которые искупили все остальное. Эти человеческие качества непреходящи, они навсегда сохранят свою ценность и значение и переживут расцвет и падение любой империи. Именно поэтому мы можем считать Николая II исключительной личностью. Ведь в конце концов он победил.
