Арабское слово «толкование», табир, буквально означает «переход, переправа». Настоящий толкователь сновидений (муаббир) – тот, кто «переходит от ограниченных образов сохранившегося в памяти сновидения на более глубокие уровни его значения и к более полному переживанию увиденных во сне событий» [80]. Если он обладает достаточным опытом и мудростью, воображение может даже помочь ему совершить путешествие в тот мир образов, где разворачивалось действие в его сне.

Если мы обратимся к имеющимся материалам относительно великих философов-провидцев средневекового ислама, то обнаружим, что они обладали удивительной способностью по своему желанию оказываться в настоящем мире воображения. Они снабдили нас данными о структуре необычной реальности, а также знаниями о силе воображения, способного создавать и изменять миры, что представляет собой особую ценность для современного общества.

Давайте кратко рассмотрим результаты работы по изучению прорицаний двух средневековых мастеров Сухраварди и Ибн Араби. Они разделяют мнение о том, что воображение является «созидательной магической силой», которая способствует возникновению различных форм в целом ряде миров [81]. Вселенная появляется на свет, когда Бог видит ее в своем воображении (или во сне). Мир Образов – алам аль-митал – представляет собой «место обитания» духовных существ. «Это также место, в котором разворачиваются события „божественной истории“ – здесь происходит разрешение более важных проблем, чем те, с которыми мы вынуждены сталкиваться в своей повседневной жизни» [82].

Персидский мастер воображения Шихабаддин Яхья Сухраварди родился в северо-западной части Ирана между 1153 и 1155 годами. Он был приговорен к смерти по закону шариата в Алеппо в 1191 году, когда ему было около 35 лет.

Его философия «озарения» и подробные описания Мира образов были основаны на собственных путешествиях в мир грез. Они начались той ночью, когда Сухраварди оказался в состоянии крайнего истощения, пытаясь справиться с трудноразрешимыми интеллектуальными задачами. Он ощутил «сказочный восторг» и почувствовал себя «окутанным добротой». «Я увидел ослепительную вспышку, а затем неяркий свет с очертаниями человеческого существа. Я пригляделся более внимательно и увидел его – помощника душ, имама мудрости, чей образ наполнил меня удивлением и поразил своим великолепием». Этот сияющий проводник сказал: «Пробуди свое собственное „Я“, и тогда твоя задача будет решена» [83].

Позже Сухраварди объяснил, что эта встреча произошла не в его комнате, а в сияющем городе Джабарса, расположенном в алам аль-митал, мире истинного воображения. «Встреча со сверхчувственной реальностью» может состояться благодаря появлению божества, однако основной частью этой практики являются астральные путешествия. Физическое тело адепта становится «оболочкой, которую он периодически снимает и надевает обратно в случае необходимости». Он приобретает другой облик, используя «покрывало цвета утренней зари», чтобы путешествовать в высшие миры, и, «если это доставляет ему удовольствие, может принимать любую форму, какую только захочет» [84].

В Мире образов находится огромное количество городов, включая города Джабарса и Джабалка, в каждый из которых ведут тысячи врат. Их население состоит из различных существ, которые даже не знают о том, что Бог задумал эксперимент, создав отдельную форму жизни под названием «человечество» на планете Земля.

Ибн Араби (1165–1240) родился в Испании. Он был сыном чиновника, состоящего при дворе мусульманского правителя в Мурсии. В Андалусии он познакомился со многими суфийскими мастерами и написал об их практиках в своих ранних работах. В возрасте тридцати лет он переехал из Испании в Тунис, затем, следуя полученному им видению, предпринял паломничество в Мекку и много путешествовал по Ближнему Востоку, пока не решил обосноваться в Дамаске. Его собственное удивительное «открытие», которое он называл «светом полной луны», произошло в молодые годы в Испании, когда он был еще «безбородым юношей». Вся его последующая серьезная работа была связана с этим переживанием.

Для Ибн Араби воображение является «мостом» (барзах) между телом и духом, а также между бытием и небытием [85]. Путешествие в этот мир требует дисциплины, практики и проницательности. Воображение действует через «материализацию» (тайассуд). Высшие существа становятся видимыми и доступными для человека с помощью форм, которыми их наделяет наше воображение. Так произошло и с пророком Магомедом, который сказал: «Я видел моего Господа в образе юноши». В одном из хадисов говорится, что Гавриил обычно являлся пророку в образе прекрасного молодого человека, которого он знал. Пластика воображения заключается в «материализации того, что не обладает собственной формой».

Для того чтобы помочь тем, чья фантазия бездействует в повседневной жизни, Бог подарил нам сновидения. Согласно Ибн Араби, «единственная причина, по которой Бог наградил живые существа способностью видеть сны, состоит в том, чтобы дать каждому возможность удостовериться в силе воображения и убедиться в существовании другого мира, подобного нашему чувственному миру» [86]. Во время некоторых снов «душа путешествует, как царь в своей царской сокровищнице» [87]. Она посещает Сокровищницу Воображения, которая наполнена сценами и образами, порожденными нашими чувственными воспоминаниями и способностью нашей фантазии «создавать формы предметов». «Воображение во сне становится наиболее целостным и полным, поскольку оно принадлежит не только [адепту], но и всем людям» [88]. «Самый очевидный способ для человека получить доступ к истокам своего существования… заключен в нашем воображении, особенно в наших сновидениях» [89].

Наш мир требует отдельного толкования подобно сновидениям. По мере увеличения наших знаний и избавления от пелены невежества мы понимаем, что «все бытие – это сон, и бодрствование – тоже сон». То, что мы считаем реальностью, на самом деле является космическим сном. Когда с помощью сновидений и воображения мы отказываемся от всеобщего заблуждения и выходим за пределы привычного мира, то попадаем в более таинственную действительность. Мир Образов более реален, чем наш физический, материальный мир. Мы сами соорудили завесу, которая не позволяет нам увидеть и почувствовать это. Ибн Араби утверждает: Бог не создавал барьер между собой и людьми; это сделали мы. «Не он закрыл нам глаза пеленой невежества, а мы сами. Мы сами являемся этой завесой, которая мешает нам увидеть реальность» [90].

* * *

Ученый Генри Корбин, который приложил максимум усилий, чтобы познакомить западную цивилизацию с произведениями исламских мастеров воображения, удивительным образом соприкоснулся с этой областью знания, которая впоследствии стала делом всей его жизни. Он был студентом Высшей практической школы в Париже, когда один из его профессоров, Луи Массиньон, вернулся из Тегерана с литографированной копией самой масштабной работы Сухраварди «Китаб хикмат ал-ишрак». В то время Корбин еще не знал арабского языка, но, когда он упомянул, что слышал о Сухраварди, профессор вручил ему арабский текст, сказав: «Я думаю, эта книга будет вам интересна». На самом деле эта книга превратилась в «пожизненного спутника» Корбина. Выучив арабский язык, он перевел сочинение Сухраварди и издал его под заголовком «Книга восточной мудрости» [91].

Корбин изучил все тонкости арабского языка, чтобы помочь нам разобраться в следующем: по мнению переведенных им мастеров, творческая фантазия сосредоточена в деятельности химма – силе и восприятии сердца. Именно химма творит чудеса материализации, зажигая и воспламеняя активное воображение людей. Это слово переводится как «размышление, представление, воображение, составление плана и непреодолимое желание». Химма заключает в себе «силу намерения столь могущественную, что она позволяет представить и материализовать во внешнем мире ту вещь, о которой помыслил человек». Химма – это вид основанного на глубоких душевных переживаниях творческого воображения, которое обладает энергией, способной создавать предметы и производить изменения во внешнем мире [92].

Суфийские философы любят ссылаться на суру 27 Корана, где идет речь о Соломоне и царице Савской, чтобы продемонстрировать работу воображения. Соломон спрашивает, может ли кто-то из его друзей материализовать трон царицы. Асаф с легкостью справляется с этой задачей. Он применяет свою химма – и трон исчезает из Савы и появляется перед Соломоном и его свитой [93].

В возрасте семидесяти лет Корбин в духе Сухраварди и Ибн Араби написал, что «стать философом означает отправиться в путь, который никогда не закончится и в котором невозможно достичь чувства удовлетворения, остановившись на какой-то одной теории мироздания» [94].

Впервые посетив Иран, Корбин описал его как «страну цвета небес». Возможно, ему очень повезло в том, что он умер за год до того, как власть захватил Аятолла Хомейни и другие фундаменталистские муллы.