Что ж мы за люди?
19 апреля 2000 года на девяносто первом году жизни в Новгороде Великом умер Александр Греков — выдающийся художник-реставратор. Тридцать пять лет своей жизни он отдал восстановлению фресок XIV века в храме Спаса Преображения на Ковалеве, фресок Феофана Грека в храме Спаса на Ильине, созданию уникального музея «Спасенные фрески» в Гриднице на Ярославовом дворище.
Двумя годами раньше, немного не дожив до ста лет, ушла из жизни Зинаида Шуляк — другой выдающийся реставратор нашего времени. Это она зарывала, прятала от немецких бомб скульптуры Летнего сада в осажденном Ленинграде, она же потом восстанавливала Летний сад. Как и Александр Греков, переехала в Новгород, посвятив свою жизнь спасению новгородских памятников истории. Ее трудами чуть теплится еще жизнь в церкви Спаса Преображения на Нередице...
— Это люди из той России, — говорит Сережа Овчаров, новгородский журналист. — Из XIX века. Таких уже не будет...
Мы стоим под гулкими холодными сводами Георгиевского собора Свято-Юрьева монастыря. Вверху, на головокружительной высоте, восстановленная роспись соборного купола.
— Весь день в этом холоде, на высоте, висели в люльках девчонки-художницы, — рассказывает Сережа. — Работали смеясь. А смеялись в основном над своей зарплатой...
От главных ворот Свято-Юрьева монастыря открывается вид на широкий Волхов, пересеченный мощными «быками» — опорами несуществующего моста. Новгородцы рассказывают, что перед Первой мировой войной правительство затеяло строительство железнодорожной ветки и моста через Волхов. Но тут восстала новгородская интеллигенция. Ветка должна была пройти мимо церкви Спаса Преображения на Нередице. А Там — бесценные фрески XII века. Что с ними будет от беспрерывной вибрации?!
И правительство России вынуждено было прекратить строительство. Миллион золотых рублей пропал втуне...
Я не уточнял, так ли это было на самом деле, да и не хочу, честно говоря, уточнять. Если это красивая легенда, то пусть останется.
Но судьба все равно не пощадила Спас на Нередице. В годы уже Второй мировой войны на него обрушились немецкие снаряды. А то, что не доделали они, разрушается от десятилетий нашего преступного небрежения.
Кружным путем, через Новгород, добираемся до Нередицы. Двери нам открывает промерзшая девочка Карина Гулидова, с кафедры искусствоведения Петербургского университета. Она здесь работает. Заодно и поддерживает «температурный режим» при помощи бытового электрокамина...
Из бокового придела на нас смотрят пронзительные глаза Петра Александрийского — единственная полностью сохранившаяся фреска XII века. Над ней все эти годы, как над зеницей ока своего, хлопочет Татьяна Ромашкевич, ведущий специалист «Росреставрации». Там, за фреской, в стене обнаружены пустоты. Как они повлияют на сохранность фрески? Что будет, если эти пустоты залить? Да ведь и не до сложностей, когда на простые реактивы денег не хватает...
Кстати, к вопросу о том, что таких людей, как Александр Греков и Зинаида Шуляк уже не будет. Почему не будет? Они уже есть. И те девочки, что расписывали купол Георгиевского собора за триста рублей зарплаты, и Татьяна Ромашкевич, ученица Шуляк, и вот эта промерзшая девочка Карина... Они уже есть. Другое дело — что они могут сделать, когда вокруг — мы. Вместе с нашими правителями. Нас миллионы и миллионы. И нам — все до лампочки.
В годы Советской власти мы со смешком рассуждали о том, что несколько «изделий» какого-нибудь военного завода по деньгам составляют бюджет областного города. Сейчас мы равнодушно смотрим на неслыханные траты сильных мира сего то на празднества и банкеты, то на помпезные сооружения и на войну в собственной же стране. А ведь все эти десятилетия в храмах того же Новгорода, под ногами, в горах мусора, валялись, к примеру, фрагменты фресок Феофана Грека...
А теперь представьте себе, обвалились бы, вот так валялись под ногами, вот так хранились бы в полузаброшенном неотапливаемом помещении фрески Сикстинской капеллы! Которые, кстати, на два-четыре века позднее новгородских... Да Европа бы со стыда сгорела, сквозь землю провалилась! Или, как в Софийском соборе — прошла бы трещина по фронтону Кельнского собора. А ее бы замазали с фасада и сделали вид, что все в порядке. Наверно, в Германии скандал бы разразился всенародный... А мы — ничего, даже и не узнали... А когда и узнали — тоже ничего...
Да, правители наши — люди темные. Для них хрен с редькой ценнее Спаса на Нередице. Потому как закуска. Но ведь они из нас вышли. Из нас. Вот и спросим себя: что ж мы за люди такие?
Постскриптум. Полтора года назад специальным решением президента России были выделены деньги из резервного фонда для восстановления памятников истории и культуры в Пскове и Великом Новгороде. Не мне судить, велика ли сумма и на много ли ее хватит. Реставраторы говорят, что это капля в море. И действительно, если даже в Великом Новгороде все 147 церквей под угрозой полного разрушения, то страшно представить, в каком же они состоянии в других, менее известных краях. И сам принцип ведь все тот же: «специальное решение», «резервный фонд»... Сегодня кому-то что-то дали, завтра кому-то не дадут... Как будто из милости...
Никто не думает о том, что уходит на дно русская Атлантида. А если и уйдет, мало кто заметит и заплачет.
То есть никто не задумывается над тем же проклятым вопросом: что ж мы за люди такие?
