Безусловно, франкский рыцарь восьмого века и рыцарь двенадцатого века, воспетый в балладах, так же далеки друг от друга, как грубый кусок железа и выкованный из него меч. Далеки, но родственны.

Рыцарские отряды раннего Средневековья состояли из воинов-бродяг, для которых не было различия Между войной или разбоем. Они приходили служить тем или иным сеньорам из диких воинских дружин, которые жили по своим законам, не признавая даже отцов и матерей, не говоря уже о королях или церкви. Тацит, описывая их быт и нравы, отмечал, что единственная отрада этих людей — война. Они обладают беспокойным темпераментом, воинственным духом, им скучны работа в поле, уход за скотом. У них нет ни дома, ни семьи, и живут они тем, что награбят. Если в их стране мир, они уходят в поисках войны в другие пределы. Они первыми начинают битвы, идут напролом, отличаясь нечеловеческой свирепостью и неукротимостью.

Одним словом, древнегерманская воинская ватага — тот же скандинавский вик. То есть выселок, куда уходили юноши, не желающие жить дома, пахать и сеять, ловить рыбу, подчиняться законам рода. Домашние оплакивали их как покойников, для рода они были потеряны навсегда. Да они и не жалели и не стремились в род, они сбивались в дикие отряды викингов, которые три века держали в страхе и ужасе всю Европу, уничтожая цивилизованные города огнем и мечом. Божьим проклятием, исчадием ада, разбойниками называла их Европа; та самая Европа, которая потом все забыла и романтизировала вчерашних бандитов.

И среди викингов, и среди их сухопутных древне-германских собратьев особо ценились берсерки — то есть люди-звери, бешеные, одержимые, обладающие пещерной свирепостью и столь же пещерным бесстыдством, полным пренебрежением даже тогдашних нравов.

Каким же образом из этих чудовищ, монстров сложилось средневековое сословие рыцарей?