Приступая к легенде о Хираме-Абифе, возьмем на заметку, что в тайном масонстве Мастер был знатоком людей, а не специалистом в искусстве или ремесле. Основу Масонского ордена составляли товарищи братства, полноправные члены ложи, и кандидаты в масоны. Надежность и проверенность последних еще не удовлетворяли требованиям их приема в полноправные члены. Большинство этих кандидатов знали только членов своей ложи или ячейки. Мастера были руководителями лож, расположенных на определенных территориях, что требовало поддержания постоянной связи между ними. Такая связь, а порой тайные общие собрания Мастеров были совершенно необходимы для выработки слаженных действий и общих правил. Именно Мастерам приходилось договариваться о контрольных рукопожатиях, сигналах, жестах, о паролях и условных диалогах, с помощью которых масоны могли опознавать друг друга, получать помощь и сохранять безопасность. Если же возникало подозрение, что система безопасности дала трещину, необходимо было срочно менять сигналы, а значит, вновь устраивать встречи, договариваться, а затем распространять новые указания среди своих членов. Таким образом, Мастера были самыми важными членами братства, и в то же время они подвергались наибольшей опасности разоблачения. Братья, круг знакомств которых был ограничен одной ложей, попади они за решетку или на дыбу, могли выдать только членов своей ячейки. Мастер, открыв имена других Мастеров, ставил под угрозу существование всего общества, потому что обладал самой широкой информацией, включая имена и местонахождение других Мастеров. Вот почему только Мастер мог подать сигнал большой тревоги или бедствия, и только он знал пароль вызова помощи в темноте тех, кто эту помощь мог оказать: «Господи Боже, нет ли тут кого, кто поможет сыну вдовы?»

Только Мастер мог назвать себя «сыном вдовы». Он продолжал линию, которая была прервана гибелью Великого Мастера Хирама-Абифа. В церемониальной мистерии посвящения новоиспеченному Мастеру выпадает роль Хирама-Абифа, в которой он имитирует его действия. Великий Мастер сводит на нет все попытки трех посягателей заполучить тайны Мастера, и они по неразумению убивают его, так и не завершившего сооружение храма.

Продолжение истории Великого Мастера и строителя храма, создание своего рода бессмертной мечты было осуществлено теми, кто пришел после него, и все это символизируется веточкой акации, ставшей символом вечной жизни задолго до христианства.

Акация стала знаком Хирама-Абифа не случайно. Дело в том, что Бог повелел именно из вечнозеленой акации возвести Арку Завета, которая должна была стоять в святая святых храма Соломона, где Великий Мастер раздумывал над планом работ на следующий день. На акации паразитировала омела, тоже вечнозеленое растение с красными ягодами. Это растение плодоносило даже зимой, являя еще более яркий признак бессмертия. И многие считают, что акация, покрытая огненными ягодами омелы, и есть та «купина неопалимая», о которой говорится в Ветхом Завете. И еще одно: египетская акация цветет как белыми, так и красными цветами. Не напоминает ли это белый плащ тамплиера с красным крестом на нем?

Бессмертие Хирама-Абифа заключено не в вечной жизни его души на небесах, а в умах и телах тех Мастеров, которые пришли следом за ним, чтобы стать на его место и завершить дело Великого Мастера. Обязанность Мастеров — планировать деятельность «рабочих», кандидатов и товарищей братства, и руководить ими в достижении главной цели Хирама — завершении строительства храма Соломона.

Эта легенда имеет весьма отдаленное отношение к библейской истории. Согласно Писанию, Хирам был не архитектором, а литейщиком меди и бронзы. Его не убили, и он дожил до того момента, когда строительство храма было завершено, после чего отправился домой.

Объяснение сути масонства и его происхождение заключено не в Библии, а в аллегорическом переложении библейского сюжета.

Исследуя британскую историю в поисках незавершенного строителями храма, ставшего основой мифологии английского тайного общества, мы вышли на один-единственный адрес, за которым стоял религиозный монашеский орден, часто называвшийся просто «Храм». Жак де Моле, как и его предшественники, подписывали документы Ордена тамплиеров Magister Templi — «Мастер (Магистр) храма». И этот храм, взявший имя Соломона, тоже был не окончен из-за убийства его мастеров, у которых выпытывали секреты трое убийц, в конце концов сживших мастеров со света. Это были не Иувела, Иувело и Иувёлум, а Филипп Красивый, король Франции, папа Климент V и Орден рыцарей-госпитальеров Святого Иоанна Крестителя. Католические источники, касаясь преследования тамплиеров, утверждают, что убийцей рыцарей-тамплиеров был французский король, он один проделал грязную работу и подговорил папу помочь ему. Эту версию Церковь отстаивает и по сей день, но исторические факты говорят обратное, в чем можно убедиться, если заглянуть в начало этой книги.

Когда Эдуард II отказался пытать тамплиеров, папа передал это дело в руки тестя Эдуарда, французского короля: никто не заставлял Климента V посылать в Англию инквизиторов — мастеров пытки. Папа мог оставить в покое оправданных тамплиеров на Кипре, и никто не заставлял его учинять над ними новый суд и посылать гуда команду палачей с указанием в случае нужды привлечь на помощь доминиканцев и францисканцев. Добавим к этому, что именно папа помешал французскому королю поставить своего человека во главе объединенного Ордена госпитальеров-тамплиеров с правом распоряжаться всем их имуществом. И если бы папа Климент V был только марионеткой в руках Филиппа, как пытаются убедить нас католические историки, владельцем собственности тамплиеров во Франции стал бы король, а не иоанниты-госпитальеры. Папа был значительно тверже или упрямее, чем пытаются его представить, и весь план задумывался и осуществлялся именно им совместно с иоаннитами.

Орден госпитальеров-иоаннитов благополучно избежал всяких нападок и притеснений, потому что вел себя тихо и незаметно, на что у него были веские причины, ибо его роль и вознаграждение были оговорены заранее. Хорошо известно, что папа выступал за объединение двух орденов и уже решил, что возглавит объединенный орден Мастер иоаннитов Фульк де Виларет. Тамплиеры на Кипре были осведомлены о серьезных планах слить оба ордена в один и подготовили письменный протест. Иоанниты, находившиеся на том же острове, не могли не знать об этих планах, но никакой тревоги на этот счет ни устно, ни письменно не высказывали. Заметим также, что де Виларет не явился на встречу во Францию, и никаких выражений недовольства папы его отсутствием в документах не значится. И это понятно: его приезд был совершенно излишним, если бы между представителями орденов возникли разногласия, а папа уже решил для себя, что вся игра будет вестись в пользу иоаннитов. У иоаннитов не только не было никаких возражений против слияния орденов, они даже не попытались заступиться за тамплиеров, когда тех стали хватать и бросать в пыточные камеры. Они просто стояли в сторонке и дожидались того момента, когда Климент V, к великому неудовольствию короля Филиппа, объявит все конфискованное имущество тамплиеров собственностью иоаннитов, а всех освобожденных тамплиеров переведет в Орден иоаннитов, тем самым осуществив де-факто слияние двух орденов в один, что было им давно задумано и осуществлено по сговору с иоаннитами. Папа и Орден иоаннитов вместе перехитрили Филиппа с его корыстными намерениями, и, без сомнения, Орден иоаннитов выступал в роли одного из трех убийц Ордена тамплиеров.

Как известно, согласно легенде о Хираме, его убийцы были наказаны, «поставлены к Джубе». Что касается Франции, то войны с Англией у нее были и до и после разгона тамплиеров, но наказаны должны были быть и иоанниты, что и произошло во время крестьянского восстания, когда был казнен глава иоаннитов. Это был акт отмщения во время и под видом политических беспорядков. Что касается Святого Престола, то вскормленное тамплиерами подпольное движение было, вероятно, самым грозным противником Католической церкви на Британских островах накануне, во время и после Реформации. Еще пять столетий спустя после разгона тамплиеров папы продолжали клеймить вольных каменщиков за их толерантность, а главное — за непризнание Католической церкви единственно праведной. В тайном масонстве религиозные раскольники, сектанты и протестанты обрели мощную организацию, которая им помогала, скрывала их, связывала с единомышленниками. А со временем конфликт папства с королями, народами, с собственным духовенством давал масонской организации неисчерпаемый резерв новых рекрутов в тайное общество, в котором каждому позволялось молиться Богу по-своему. Всем трем убийцам Ордена тамплиеров пришлось горько пожалеть о том, что они сделали с бородатыми рыцарями.

Главная тайна легенды о Хираме-Абифе — это личность, «которой не стало». Ряд историков масонства воспринимают эту аллегорию буквально и говорят о потерянном «слове» Великого Мастера, о «секретах» Мастера и всегда при этом впадают в ошибку. Что действительно тамплиеры утратили — это богатство, уважение и власть. Если рассуждать в стиле аллегорий, то утрачен был зодчий, автор плана строительства, без которого нельзя завершить возведение храма и двигаться далее. Человек, посвящаемый в степень Мастера, вышедшими на сцену убийцами был превращен в другого Хирама-Абифа. Его роль исполняют все Мастера масонов и становятся храмами (так масоны порой называют друг друга). Мастер — «сын вдовы», и на его плечах лежит задача восстановить то, что было утеряно: руководство, управление, необходимую работу для «завершения» строительства (Ордена) Храма, которое было грубо оборвано жестоким избиением и убийствами.

Легенда о Хираме-Абифе говорит еще и о следующем: две организации обрели главный, определяющий символ в храме Соломона, и это не было случайным совпадением, потому что одна из них породила другую. В этой символике заключен смысл преемственности франкмасонства от Ордена тамплиеров. Храм не был завершен из-за смерти Великого Мастера. Посвящаемый в содержание этой легенды становится Великим Мастером и принимается за решение задачи по завершению строительства храма. В этом смысле вольный каменщик не «действующий» масон с инструментами в руках, не «воображаемый» каменщик, приставший к гильдии в качестве стороннего наблюдателя. Это скорее символический каменщик, строительная задача которого — не возводить конкретное здание, а обеспечить выживание и дальнейший рост символического Храма, Ордена бедных товарищей-воинов Христа и Храма Соломона — Ордена рыцарей-тамплиеров.

Реальные истоки масонства затерялись во времени, а потом и вовсе забылись; франкмасоны остались лишь аллегорией и создали фантастический мир, заложив легенду в свой фундамент. Один из масонских авторов признался, что онемел от удивления, когда узнал, что масоны более двух тысячелетий хранили детали храма Соломона, которые ускользнули от внимания авторов Ветхого Завета. Сказание о Хираме-Абифе подавалось не как легенда, а как изложение исторического факта.

Приняв Хирама-Абифа за реальную личность, франкмасоны из поколения в поколение считали, что орден был основан самими строителями храма Соломона. Храм стал объектом поклонения масонов и их гордостью. Картины, изображающие его, украшают масонские ложи, некоторые вольные каменщики совершают паломничество на место, где был этот храм. Они привозят в свои ложи камешки с горы Храма или из близлежащей каменоломни, эти реликвии показываются с почтением, подобающим священным предметам. Даже теперь, много лет спустя после того, как место своего рождения масоны переместили из храма Соломона в средневековые гильдии каменщиков, некоторые из них упорно продолжают считать предком своего ордена Мастера, строившего храм Соломона.

В конце концов здравый смысл победил, и масонство пришло к заключению, что история Хирама-Абифа — это всего лишь часть масонской мифологии. Признание этого факта склонило все братство в сторону строительных профессий и ремесел. Каждый из предметов инструментария зодческого дела стал их символом, Всевышнего начали называть Великим Архитектором, строительство больших готических соборов стали приписывать исключительно масонским зодчим, а детали архитектурного декора и виды отдельных зданий вошли в масонские церемониалы.

Теперь, когда история Хирама-Абифа стала не больше чем легендой, к историческим фактам отношения не имеющей, вся накопленная строительно-ремесленная символика сохранилась, и она вводит в заблуждение исследователей происхождения и идеологии масонства. За отсутствием письменных памятников время безжалостно затемняет истоки происхождения организации и ее цели, а горячка со строителями-каменщиками возводит на пути исследователей стену, за которую не всякий решается заглянуть. Символическая аллегория воспринимается как реальность.

У всей этой темной истории простая разгадка. Если легенда о Хираме-Абифе и масонская роль в строительстве храма Соломона всего лишь миф, каким образом этот храм стал центральным сюжетом масонских ритуалов и легенд? На этот вопрос есть ответ. Храм, так глубоко почитаемый Орденом свободных каменщиков, — это не здание, а другой орден; единственный, кто был тесно связан с этим храмом, — Орден рыцарей-тамплиеров.