Глава 15

Парень встал на колени, но не потому, что хотел подчиниться врагу — ноги не держали. Пролежать столько времени под воздействием снотворного зелья — это вам не кружку пива выпить. Он яростно смотрел на смеющегося лекаря, а на глазах блестели слезы обиды, злости, ярости. Принц понимал, как он смешон со своей импровизированной дубинкой, выйдя на бой против двух мастеров Ширдуан, и это его расстраивало еще больше.

Нед смотрел на Бордонара и не смеялся. Он встал, подошел к принцу на расстояние двух шагов и участливо спросил:

— Ты как? Можешь поговорить? Самочувствие в норме?

— Издеваешься? Какое у меня самочувствие, если я в мокрых от мочи штанах, руки и ноги едва подчиняются, и ничего не могу сделать, чтобы разбить тебе башку?

— Парень — вмешался Имар — ты ведь образованный человек, принц крови! Ты чего ведешь себя как уличный мальчишка? И это вместо того, чтобы поговорить с людьми, выяснить, чего они от тебя хотят, попробовать договориться, ты их оскорбляешь? Ведь выслушав, ты можешь придешь к какому-нибудь соглашению, неужели понять это не хватает мозгов? Выслушав, ты можешь узнать информацию — почему ты похищен, например. И называешь такими дурными словами людей, незнакомых, способных убить тебя одним щелчком, и двое из которых старше себя в несколько раз! Я начинаю думать, что ты действительно дурак, как нам про тебя говорили. И это очень отличается от образа того паренька, который едва нас не провел, едва не победил, несмотря на наш огромный опыт и недоступные множеству людей способности. Итак, прекращай истерику, и давай поговорим! Что касается твоих штанов — организму не прикажешь, у него есть свои потребности, вне зависимости — спит человек, или нет. И ничего постыдного в этом нет. Никто не хотел над тобой глумиться. Честно сказать — всем было совершенно не до тебя, хоть и думаешь о себе, что ты пуп мира. Вон там, в той комнате, есть ванна. Там же из трубы льется холодная вода, если открыть задвижку. Прости — не успели к твоему пробуждению согреть горячей. Но ты же мужчина, потому для тебя не будет трагедией сполоснуться холодной водой. Я сейчас дам тебе свои штаны, свежую рубаху, мы нальем чая, дадим тебе поесть, посидим, поговорим, хорошо?

— Хорошо — сквозь зубы процедил принц.

— Вот и ладно! Вот и молодец! Да, кстати — туалет там же, в ванной, открываешь воду и смываешь. И еще — окон там нет. Если задумал бежать — лучше это делать после того, как вымоешь зад, а то будет выглядеть смешно. А еще — бежать тебе некуда. Дворец захвачен.

— Кем? — удивился принц.

— Узнаешь. Иди, мойся — усмехнулся Имар.

— Садись сюда. Вилки, ножи, надеюсь не надо убирать? Будешь хорошим мальчиком? Обещаешь?

— Не обещаю! — с вызовом, поправляя воротник чужой рубахи.

— Ну — хотя бы честно. Только я вынужден предупредить — начнешь буянить — я сломаю тебе палец. Любой. По моему выбору. А может даже два пальца. Сенерад потом поправит, вылечит, но только часа через два, чтобы хорошенько отекло, чтобы помучился. Тебе это надо? Думаю — нет. Сиди и будь умным мальчиком. А ты ведь и правда умный — трактаты пишешь. Какой трактат писал? Что не закончил?

Нехотя, устало:

— Об истории магии.

— Это в библиотеке ты узнал о Ширдуан? Или кто-то рассказал? Силена, например…

— При чем тут Силена! — взвился, яростный, глаза сверкают — не трогайте ее грязными лапами! Убийцы! Мерзкие фанатики! Вы ее не знаете! Да вы ногтя ее не стоите!

— Ууууу… вот это да… а парнишка-то влюбился в девку по уши! Видал, Нед, что творится? Интересно, они ему зелье лили, или же сам так проникся? Сядь, парень… уж мы-то знаем Силену, как облупленную. И ее мать — тоже. Она, Силена-то, моя внучка. А ее мать — соответственно, моя дочь.

Ошеломление, вытаращенные глаза, закушенная губа — все признаки душевного смятения. Глаза перебегают с одного мрачного лица на другое, и тут же протест:

— Не верю! Я вам не верю! Ширдуан могут сказать что угодно, соврать — те, кто не в Братстве — суть жертвы, с которыми можно делать все, что угодно. Врать им, убивать их, обманывать. Вам верить нельзя! Она чистая, невинная девушка! А вы негодяи!

— О боги! Я считал, что он умнее. Нед, зря ты ему не отрубил башку, как надо было бы. Я терпеть не могу дураков. Невинная, говоришь? Тебе придется многое узнать, и такого, что перевернет твое мировоззрение. Приготовься парень к долгому рассказу. Впереди целая ночь, и нам нужно решить, что с тобой делать. Для нас проще всего тебя убить. Но мы решили поговорить с тобой. Итак — слушай…

Сколько продолжался рассказ? Полтора часа? Два? Больше? Никто не засекал. Но когда Имар закончил рассказывать, принц был подавлен, просто раздавлен полученной информацией.

Кто он теперь? Изгой, которого убрали не только от трона, но и от всех источников денег. Принц регулярно получал свое содержание в канцелярии дворца, и не представлял, как можно заработать деньги иначе.

Как-то само собой разумеющимся было то, что он займет трон, и… а вот дальше самое интересное — займется научными изысканиями! Оставив правление государством своей будущей, жене…

Поверил ли он до конца в то, что Силена подослана к нему могущественным Братством? Неизвестно. По крайней мере, сделал вид, что поверил. А во всей этой истории, после предательства Силены его больше всего расстроил один факт — будущая гибель великолепнейшей, лучше в стране королевской библиотеки. С его слов, она была настоящей жемчужиной мудрости, содержащей в себе знания, накопленные за тысячи лет.

Нед и сам переживал по этому поводу. Что он возразить на упреки принца, обвинившего Неда в дикости и невежестве? Только то, что говорил и магам в агаре — жизнь человека дороже. И он не собирается посылать солдат на гибель, спасая библиотеку.

Неду показалось, что принц все-таки поверил в заговор против наследника трона — какой бы он ни был не от мира сего, но дворцовые интриги въелись в его душу навсегда, передались с кровью от отца и матери. В описанной схеме все было логично и продуманно, так что… участь Бордонара должна была быть незавидна.

И тогда сразу возникал вопрос — а не являлись ли эти самые похитители его спасителями? Ведь если бы все пошло так, как должно было бы быть — в скором времени он скорее всего бы лишился головы. После того, как переспал бы с сорокалетней женщиной… или даже старше.

Мысль о том, что его чуть не женили на какой-то «бабульке», выставив дураком, привела Бордонара в совершеннейшее уныние. Парень все-таки был тщеславен, и мечтал прославиться в веках. Вот только не подвигами на поле боя, и не свершениями в политике и хозяйственной деятельности, а в науке, став одним из столпов научной мысли страны.

— Ну так что прикажешь нам с тобой делать? — устало спросил Имар, и поглядел в окно, отвернувшись от стола.

На улице была глухая ночь, темная луна уже давно царила на небосводе, а красная склонялась к горизонту, чтобы перед утренней зарей исчезнуть в чертогах богов, освещавших мир ночью. До утра оставались считанные часы, и нужно было поспать хоть пару часов — завтра… или вернее уже сегодня — будет тяжелый день.

— Я не знаю — растерянно сказал принц — да, вам легче меня убить. Но… хмм… не знаю, какой аргумент привести вам в свою защиту, как убедить, что я должен жить. Уж больно хочется посмотреть — что там будет дальше? Попутешествовать по миру, посмотреть, как живут на других континентах… потому я и не хотел править страной. Скучнейшее занятие! Пусть женщины это делают, а я… есть много гораздо более интересного.

— Тебе представится возможность попутешествовать — сказал Нед, невольно усмехнувшись — я скоро уезжаю, и не могу оставить тебя здесь. Мне нужно или тебя убить, или забрать с собой. Что ты выбираешь?

— Глупый какой вопрос! — фыркнул принц — ты думал, что я скажу — «выбираю смерть»? Неужели я похож на идиота? Я так понимаю, что ты отправляешься на поиски противоядия от кальдары? К ардам, на север?

— С какой стати к ардам? Почему на север именно за противоядием? — удивился Нед — может у меня там, на севере, другие дела! Хмм… а почему ты сказал — на север? Почему к ардам? Что, у них есть противоядие от кальдары?

У Неда сон как рукой сняло. Даже кровь в лицо бросилась — неужели парень знает, где взять противоядие?

— Ну как почему — если кто и знает про это самое зелье, так арды, и никто более из известных нам народов, это точно. А вы что, разве не знаете? Драконы сохранились на севере, в холодных морях. Тут их всех выбили — правда и подвид был другой, или скорее — народ, потому что драконы разумны. А вот там…

— Час от часу не легче! — не выдержал Имар — драконы разумны? Эти летающие ящерицы? Ты с ума не сошел?

— Ничего я не сошел! — фыркнул парень — если вы невежественны в этом вопросе, так послушайте того, кто знает, кто изучал эту тему. Драконы одни из немногих магических существ, живущих в мире. На нашем континенте их выбили — в погоне за красивой чешуей, за ядом, из которого делали кальдару, из-за мускусных желез, необходимых для производства самых дорогих и самых стойких благовоний. А вот северный народ драконов сохранился. Они живут на границе льдов, рядом с ардами, и даже, по непроверенным слухам, обмениваются с ними товарами. Вот так! А вы — «с ума сошел»! Кто еще сошел-то… Я же говорю — пишу трактат по магии, и драконы занимают в нем особое место, целую главу.

— Не понимаю — как люди могли убить таких существ — они же летают в вышине! Их чешую не пробивают стрелы — только царапают. Они высоченные, как дом! Да ему человека на один укус! И как люди, эти мошки, могут убивать таких громадин? — Нед поднял брови и зачертил пальцем по крышке стола.

— Могут — со вздохом пояснил Бордонар — я читал, как это делалось. Ищут место гнездования дракона — то место, где он отложил яйца, или же где остались маленькие драконята. А потом… здоровенный мощный арбалет, часто не один, и бить на подлете. Главное — повредить крыло, чтобы он не мог улететь. А потом — дело техники. Много способов… Профессия охотника на драконов была очень трудна и опасна, они часто гибли — промахнувшись, или дракон успевал их заметить, или огромная стрела из арбалета не убивала дракона наповал, и тогда он рвал обидчиков, сжигал их своим пламенем от которого плавятся скалы. Но и результат охоты мог быть потрясающим — человек обеспечивал себя и своих потомком, жил, как хотел. Части тела дракона ОЧЕНЬ дорого стоят…

— Вставай, Нед! — кто-то легко коснулся плеча, и Нед сорвался с кровати, будто его подбросило заклинанием. Сна как не бывало. Перед ним стоял Имар. Он был серьезен, как никогда:

— Одевайся. Рассвет уже. Нужно идти к агаре. Они должны собраться на рассвете, если помнишь.

— Помню, как ни странно — буркнул Нед, с сожалением вспоминая картинки сна, только что мелькающие у него в голове.

Он давно замечал — если неожиданно разбудить посреди сна, то картинки легко запоминаются, а если проснешься сам — сон куда-то убегает, теряясь в темных кладовых мозга. Правда — иногда убежавшие сны вдруг всплывают, как предостережение или предупреждение. В этом случае говорят, что бог сна таким образом предупреждает человека о грядущих неприятностях. Впрочем — обычно это ничего не значило. Если неприятности наметили посетить человека — она ввалятся в его жизнь, даже если он будет помнить сны за все ночи, в которые тот спал.

Нед проделал несколько упражнений, разгоняющих сон и наполняющих тело энергией, хлебнул теплого травяного отвара, с ночи стоящего на горячем очаге и не успевшего остыть, сунул в рот ломоть копченого мяса с лепешкой, и поеживаясь от утренней свежести, вышел на крыльцо дома лекаря. Светило еще не показалось из-за горизонта, но его живительные лучи уже подкрасили ночные облачка, торопящиеся убраться вслед за тьмой, боясь, что горячие лучи испарят их пушистые тела.

— Ну что, готов к великим делам? — спросил Имар, становясь рядом, свежий, будто утренний цветок покрытый росой. Нед с неудовольствием посмотрел на соратника и буркнул, пытаясь сдержать зевок:

— Выглядите, как будто спали всю эту ночь с самого вечера, и еще неделю перед этим. Как вам удается? У меня отвратительное состояние, хочется кого-нибудь убить за то, что меня подняли в такую рань!

— Насчет убить — тебе этот случай сегодня точно представится — усмехнулся Имар — по поводу свежести — я умею сохранять силы, экономить их, а ты разбрасываешься на все стороны, щедро и бездумно. А еще — ты растешь, твой организм растет, и требует усиленного питания и много сна. Ведь дети растут во сне… А кроме того — я принял настойку, поднимающую энергию и разгоняющую сон — ухмыльнулся старик.

— Вот с этого и надо было начинать — тоже ухмыльнулся Нед — а то: «Я умею сохранять! Разбрасываетесь! Бла бла бла»

— Нет, а чего ты ждал? Что я буду выдавать стариковские секреты? Я же должен выглядеть мудрым и многозначительным, в отличие от вас, молодых болтунов и хвастунов! Пошли, давай, надежда Замара!

— Да ну вас! — фыркнул Нед — какая из меня «надежда Замара»?! Чего ерунду-то говорите? Мне бы выжить, да с любимой женой устроиться в тихом поместье, обещанном Хеверадом, растить цветочки, детей, по вечерам сидеть с Тиразом под гроздьями винограда и обсуждать искусство выращивания лозы и тактику блокировки удара «Ласточка падает с небес». Мне больше ничего и не надо, честно.

Имар замолчал, они спустились с крыльца, сопровождаемые ворчанием Сенерада, вынужденного запирать за ними дверь в такую рань, и зашагали по каменной мостовой. Неожиданно Имар сказал:

— Вряд ли это у тебя получится.

— Что вряд ли? — спросил Нед, занятый мыслями о предстоящем бое и совсем уже забывший о том, о чем они разговаривали минуты назад.

— Вряд ли у тебя получится спокойно жить где-то в стороне, отрешившись от политики, от жизни страны, от государственных дел. Поздно. Теперь все знают — кто ты. И что ты можешь делать. И будут перетягивать на свою сторону. А если не захочешь перейти на их сторону — сделают все, чтобы тебе насолить. Вырубят твой виноградник, сожгут твой дом, нападут на твоих друзей. И ты снова будешь отбиваться, мстить, утихомиривать и вершить правосудие.

— Это что — предсказание? — настороженно спросил Нед — знал я одну гадалку, нагадала мне… Правда — сбылось. Но хорошо, что догадался в определенный момент, вспомнил, иначе была бы беда.

— Считай, что предсказание — без улыбки ответил старик — можно и так назвать. На самом деле — мой опыт, помноженный на разум и знание людей. И ты сам знаешь, что я прав. Если покопаешься в душе, то поймешь — именно так дело и обстоит. Ты даже лучше меня знаешь. Твой удел — возвыситься. Быть вождем. Никаких домиков, никаких виноградников, никакой тихой жизни. Так-то вот…

Нед промолчал, и дальше они шагали уже в тишине.

Когда подошли к зданию агары, увидели возле нее толпу магов — человек двести, не меньше. Они галдели, как стая птиц на помойке, а завидев Неда — затихли, как пришибленные пыльным мешком, принявшись разглядывать возмутителя спокойствия, доселе никому не известного Неда Черного.

Кто-то смотрел с неприязнью, кто-то доброжелательно, кто-то спокойно-равнодушно, но все не могли скрыть свое любопытство — что же выкинет этот молодой человек, вдруг ворвавшийся в их жизнь?

Из толпы вышел Зарагор, узнаваемый по алой мантии и огромному медальону на шее, олицетворявшему его власть среди магов. Глава агары подошел к Неду и чуть ли не сделал офицерское приветствие младшего старшему, настолько он был почтителен с опасным молодым человеком.

Это почему-то развеселило Имара, и тот фыркнул, закашлялся, чтобы скрыть смех, потом снова выпрямился с покрасневших от натуги лицом.

— Господин представитель военного совета! Отряд магов готов к бою! Состав: сорок черных магов, и сто шестьдесят белых. Все самые сильные маги. Остальных брать не стали — смысла нет. Слишком большой объем в этом случае будет лишь мешать. И этих хватит, чтобы сравнять с поверхностью земли пару хороших гор. А тут — какой-то дворец — ерунда! Главная задача не пересолить, и не разнести весь город. Да в общем-то черных больше и нет. Всех подгребли — усмехнулся Зарагор.

— Хорошо, господин маг, спасибо — ответил Нед, сердито покосившись на своего старшего спутника. Тот виновато поднял брови, мол: «Ну не сдержался! Чего теперь-то… виноват!» — и Нед снова сосредоточился на глава агары:

— Как настроение у магов? — тихо спросил он, поглядывая на отряд агары.

— Всякое — уклончиво ответил Зарагор, потупя глаза — если спрашиваете о том, не уcтроили ли они бунт — нет, не устроили. И не устроят. Но пакостить могут. Тех, кто был категорически против объединения с государством мы в отряд брать не стали. Здесь только те, кто или поддерживает идею объединения, или кому наплевать, приказали — значит надо идти. Само собой ясно, что если враждебно настроенный маг попадет в Стрелу, он может нарушить гармонию строя и результат может быть непредсказуем.

— Хорошо. Тогда стройте отряд и движемся к дворцовой площади. Постойте! Начальник стражи бежит.

— Господин представитель! Нам приказали сопроводить отряд магов до места! — полковник городской стражи задыхался, а по его полному лицу катился пот — мы поступаем в ваше распоряжение до тех пор, пока вы нас не отпустите! Это указание военного совета! Жду ваших указаний!

— Оцепить отряд магов — жестко скомандовал Нед — не подпускать к ним никого со стороны. Следить, чтобы с ними ничего не случилось. И… не выпускать никого из строя. Выполняйте!

— Конвой? — криво ухмыльнулся Зарагор — ну что же, я понимаю. И не осуждаю. Нам придется учиться сотрудничать и доверять друг другу.

— Это хорошо, что вы понимаете — задумчиво сказал Нед, посмотрел на Зарагора неподвижным взглядом и тому показалось, что в глазах демонолога вспыхнул огонь Преисподней. Зарагор невольно вздрогнул, и повернувшись, поспешил к волнующимся магам, которых окружал полк стражников.

— Ты становишься популярен в стране, тебе не кажется? — усмехнулся Имар — нагнать такой страх на мага… командовать полковником, будто для тебя это привычное, плевое дело — что я тебе говорил о возвышении?

— Я сам не знаю, что со мной происходит — хмуро сознался Нед, — Юрагор все больше впитывается в мой мозг. Он и я уже неразделимы. Я не знаю, чья мысль приходит ко мне — его, или моя. Я в уме разговариваю сам с собой, отвечаю, будто бы на его слова, и тут же понимаю, что говорю сам с собой. Что со мной делается, Имар? Я схожу с ума?

— По-моему — как раз входишь в разум! — улыбнулся в пышную бороду старый атрок.

— Вернулись еще два голубя, мой король — слова «мой король» Жордар произнес так, будто искренне верил, что эта карманная коронация в пропахшем нечистотами дворце суть самая законная из коронаций в мире.

Собрали перепуганных жрецов из дворцовых часовен, заставили надеть корону покойного короля на голову Амунского — вот и вся процедура. Похоже, что Амунский, или как он сейчас именовался «Гирсос Первый» сам понимал глупость происходящего, потому что быстренько свернул процедуру, спрятал корону в денежное хранилище, где лежала королевская казна, и больше в короне не появлялся, объясняя это неудобством металлического обруча, сделанного не по его голове.

Что точно, то точно — не по его голове — про себя усмехался Жордар. Впрочем — внешне он никак не показывал отношения к «королю».

— И что там написано? В письмах с голубями? Хорошие вести?

— И да, и нет — задумчиво протянул атрок — еще пять тысяч войска от ваших союзников, но… идти до вас они будут не менее двух недель. Так что толку пока от них никакого.

— А другие? Ну — те, что уже прислали письма?

— Те обещали подойти сегодня. Когда? Неизвестно. Может к обеду. Может вечером. Но подойдут. И осадят город. Хеверада нет, так что это дурацкий военный совет проиграет, уверен.

— Уверен? А на чем основывается твоя уверенность?

— Нуу…. вы же великий стратег, как вы можете проиграть? (Особенно если я буду делать все по своему!)

Острый взгляд:

— Льстишь? К чему бы?

— Нет. Я лишь отмечаю правду — невозмутимо, с чувством собственного достоинства. Клюнул? Ага, клюнул…

— Ладно, рад, что ты такого высокого мнения обо мне. Что там с Хеверадом и его шлюшкой?

— Лежат…

— Так почему они не умерли, демоны их забери! Ты же обещал, что они сдохнут!

— Сдохнут. Дело времени. Выйдем из дворца, да и отрубим им головы. У кого-то оказалась кальдара, и они теперь спят. Это зелье такое, замедляющее жизнь. Не успели сдохнуть. Но нам какая разница? Главное — Хеверад выведен из строя, и командовать не может. А что не говорите — он великий полководец, с огромным авторитетом. Армии за ним пойдут, потому что он не проигрывал битв. А теперь — лежит бревном. Все в порядке. Сработано хорошо.

— Кто травил?

— Мои люди. Подробности вам неинтересны. Я забросил приказ определенным образом, они его поймали и… вот так. Наши люди есть в городе. Когда начнется осада — осажденные будут очень удивлены. Соответствующие указания отданы. Ждать, теперь только ждать.

— Почему ты решаешь, что нам интересно, а что нет? — сказал «король», покраснев от сдерживаемой ярости — позволь уж мне самому решать, что интересно, а что…

— Господин Жордар! На площади движение! Похоже они готовятся к штурму! — наемник ворвался в залу, прервав разговор, и Амунский набрал в грудь воздуха, чтобы рявкнуть и приказать казнить наглеца. Но потом смысл его слов дошел до мозга, и он как будто сдулся, сразу постарев лет на десять:

— К штурму? А подмога еще не подошла! Неужели они положат тут своих солдат и прорвутся?!

— Хеверад бы не положил. Эти — могут — хмуро сказал Жордар, вставая с места — но не пройдут. Горы трупов навалим, но не пройдут. Зови командиров, зови моих людей — тех, что в красном. Пусть соберутся на дворцовой стене, так где было движение. Кто тебя прислал?

— Командир Нимох.

— Скажи ему, чтобы удержал с тебя недельное жалование и всыпал десять горячих. А я проверю — выполнил ли.

— За что? — возмутился наемник.

— Нельзя врываться без стука туда, где король беседует со своим советником. Вообще-то за это можно поплатитьсяи головой! Все — пошел отсюда!

— Слушаюсь! — наемник повернулся и пошел к двери, а Жордар спокойно смотрел ему вслед — может убить его на месте? Злоба искала выхода… Впрочем — не нужно. Может хоть одного врага убьет, и то хорошо. Чего портить человеческий материал? Можно принести его в жертву — потом. Когда все закончится… На стене уже собрались командиры отрядов наемников и люди Братства Жордара — атроки, главы отрядов шатриев. Они молча наблюдали за тем, как на краю площади, за домами, мелькали какие-то фигуры, перемещались люди — группами и по одному.

И в самом деле — что-то назревало. И это «что-то» могло ох как не понравиться защитникам дворца.

Наконец, все стихло, будто ничего и не было — никто не бегал, никто не суетился. Но Жордар чувстоваал — что-то не так! Это затишье перед бурей, и ничто другое. И предчувствия его не обманули — из-за домов быстро выбежали несколько сотен человек, атроку показалось — сотни полторы- две. Они построились в линию, головой к дворцу, и до тех, кто стоял на стенах донеслось заунывное пение, будто множество голосов пытались слиться в единый хор, но пока что получалось это у них не совсем слаженно.

Жордар изменился в лице и до боли прикусил губу, скривившись, как будто ему в зад попал дротик солдата Корпуса. Когда Амунский удивленно спросил, что происходит, он яростно рявкнул:

— Полный….. происходит! Они как-то договорились с магами! Это Стрела! Магическая Стрела!

И тут же крикнул, голосом перекрывая далекое заунывное действие:

— Солдаты — назад! Все вон со стены! Атроки — ударили по строю магов! Быстро! Всем молчать, кроме атроков — кишки вырву!

Его голос был страшным, жестким, а лицо изменилось и стало уродливым, со звериным оскалом, как у лесного куарра.

Амунский попытался что-то сказать, но Жордар наотмашь ударил его по лицу с такой силой, что «король» упал на стену рядом и потерял сознание. Жордар этого даже не заметил — он будто смахнул муху, жужжащую над его обеденным столом. Солдаты скатились по лестницам вниз, а демонологи начал творить заклинания, призывая демонов наивысшего уровня — насколько хватало умения атроков. Жордар колдовал вместе с ними.

Наконец, короткие заклинания произнесены, и в сторону построившихся магов понеслись туманные шары, разворачивающиеся в широкие «полотенца», при взгляде на которые хотелось бежать куда глаза глядят, лишь бы не оказаться там, где они ищут себе поживы.

Маги не прекращали голосить и будто не обращали внимания на несущихся к ним демонов. И скоро стало ясно — почему.

Удар! Демоны взвыли в бессильной злобе, пытаясь взломать невидимую защиту и добраться до вкусных душ магов. Тщетно — сорок магов наколдовывали и поддерживали защиту, окружив коллег непроницаемым пузырем. Они заранее отработали эти действия еще вчера вечером, под руководством Зарагора, вцепившегося сейчас в руку соседа и наколдовывавшего магическое поле.

Впереди всех стоял самый сильный черный маг агары — высокий, седовласый человек. Он был сосредоточен, молчалив, впитывая в себя энергию коллег и распределяя ее по телу. Ему-то и предстояло совершить то, что не делал никто и никогда. По крайней мере — никто не знал, чтобы такое было сделано до него.

Голоса магов слились в ровный гул, они выговаривали слова так, будто их произносил единый человек.

Заклинание единения, которое они беспрерывно повторяли, наконец, соединило их в единый источник магии.

Черный маг полностью открыл каналы тела магии и затрепетал — никогда он еще не чувствовал такой мощи! И вот, этот миг настал!

Маг потянулся своими чувствами, усиленными в тысячи раз туда, вниз, где клокотала Преисподняя, где страшный огонь сжигал камень и души грешников. Ему казалось, что руки удлинились, прошли сквозь землю и маг чувствовал жар, обжигающий, страшнее, чем все на свете.

Тогда он нашел огромное озеро расплавленного камня, и потянул, потянул его на себя — вверх, к свету, к солнечным лучам, туда, где есть жизнь, голубое небо и зеленая трава, чтобы испепелить, убить, уничтожить тех, кто этого заслужил. По крайней мере, с точки зрения правителей — заслужил.

Земля заходила ходуном, будто утлая лодчонка, пляшущая на огромных волнах, маги едва удерживались на ногах, но продолжали петь заклинание, поддерживая Острие Стрелы.

Не удержались. Попадали — кто куда, свалились на твердую мостовую, по которой гуляли волны, как по воде. Это их и спасло. Если бы черный маг успел дотянуть огненное озеро до поверхности земли — не было бы не только дворца, не было бы всего города.

А так — получилось в общем-то именно то, чего они и добивались — дворец, складываясь, как карточный домик, стал быстро уходить под землю, проваливаясь в систему пещер, проходящих под городом. Воронка быстро распространялась, и магам пришлось спасаться бегством, подхватывая под руки тех, кто получил ранения во время землетрясения, уволакивая их от места гибели тысяч людей, раздавленных пластами земли, перемолотых гигантскими «жерновами».

Практически вся дворцовая площадь ушла под землю, туда, где в глубокой воронке слышались крики и стоны людей, растираемых в порошок огромными глыбами.

Крики быстро стихли — вырвавшиеся из-под земли струи раскаленного пара и облака перегретых газов быстро нанесли последний удар по тем, кто сумел уцелеть в страшной катастрофе.

После этого дня земля успокоилась не скоро. Она вздрагивала, гудела еще недели две, и люди со страхом ждали, что бог земли разозлится и снесет этот город, потревоживший твердь мира. Но все обошлось, и землетрясения в конце концов затихли.

Долго к гигантской воронке боялись подходить люди. Поговаривали, что из нее раздаются стоны и вопли духов, что видят светящиеся огни, встающие над ней в полночь. Но скорее всего это были лишь байки.

Войско, которое шло на помощь Амунскому, подошло на следующий день. Лазутчики уже донесли, что никакого Амунского нет на свете — уничтожен. Потому, в общем-то, воевать было незачем. Мстить? Это глупость. Все войны совершаются ради денег, власти — суть тоже деньги. Потому такие романтические вещи как месть не принимаются во внимание.

И командиры сводной армии явились пред очи военного совета Замара с повинной головой (тем более, что они наслушались ужасов о страшной гибели Гирсоса Амунского, и не хотели оказаться в Преисподней, как Амунский, тем более — живьем). Их простили, приняли присягу королю Замара, и… распустили по домам. Гражданская война закончилась и не начавшись. Впрочем — война едва не началась — среди наемников, которым их наниматели отказались выплачивать жалованье. А за что платить? Войны-то не было. А то, что им надо добираться до своих родных мест и при этом чего-то есть — никого не волновало.

Наемники бродили по окрестностям столицы и дальше по дорогам, портя нервы купцам, грабя крестьян и напрашиваясь на неприятности. Которые скоро и последовали — совет выделил на поимку разбойничьих шаек два полка стражников, два конных полка латников и полк пехотинцев Корпуса. За короткое время было повешено около сотни разбойников, остальные разбежались — куда — неизвестно. Но на дорогах стало тихо.

Нед выехал в поход ранним утром, когда город спал. Ему пришлось задержаться еще на два дня, и провести их в постоянном опасении, что Великий Атрок найдет его и попытается убить. Но он не мог так сразу уехать — нужно было уладить дела, подготовиться к путешествию — закупить продукты, купить хороших лошадей — под седло и вьючных, договориться с советом о том, чтобы с ним поехали те, кому он доверял — Арнот, Итрок — они находились на службе, так что их надо было приглашать официально. Кроме них с Недом поехали Амела, Харалд, Иса, и… Герлат. Маг попросился сам — сказал, что хочет повидать мир — засиделся на одном месте. Отупел. Тем более, что помощь мага лекаря, как он опасается, будет ребятам в самый раз.

Сенерад само собой, остался дома, о чем совсем даже не жалел. Старик терпеть не мог морских путешествий, а в конце концов им придется плыть по морю на корабле — иначе до страны ардов не добраться.

Корабль было решено нанять, или купить в том городе, в котором Неда завербовали в солдаты. Тот город был самым северным крупным портом. Денег Совет им дал достаточно, чтобы путешественники могли купить и корабль, и снаряжение, и команду — ведь они отправлялись не в простое путешествие, а по государственному делу, спасать королеву и короля.

За королевскими особами приставили смотреть Имара и Жересара. Нед знал, что пока те живы, ни одна тварь мимо них не проскочит, и был спокоен — в отличие от Жересара, даже прослезившегося от прощания со своим другом.

Сыновья лекаря наоборот — веселились, и говорили, что завидуют Неду, отправляющемуся в дальние края. И если бы отец не встал на дыбы, они поехали бы с ним. Но… отец их отлупил и сказал, что выбьет дурь, чего бы это ему не стоило. И что их место тут, возле короля и королевы.

Вот так Нед и оказался ранним утром на дороге, ведущей на север. Один. Спутники выехали раньше, и ждали его, пока Нед делал сложные финты, сбрасывая с хвоста возможную погоню. Ему пришлось выехать через южные ворота, сказать, что он отправляется на юг, а потом объехать весь город по дуге.

— Стоять! Руки назад! — услышал он голос, и усмехнулся:

— Хватит дурака валять, Харалд. Я уже полчаса слышу, как ты, будто стадо, проламываешься через заросли у дороги!

— Врешь! Не может быть! — расстроился парень — а мне казалось я такой тихий, как мышь…

— Тихий, тихий — успокоил Нед — так и я не так уж прост, как ты думаешь. Ладно, чего там наши?

— Все на месте, все ждут.

— Принц в порядке?

— Вот ты не спросил — я ли в порядке! Или Букаха! А про принца спросил! Он напыщенный болван! Так и хочется ему врезать. Чую — попьет он у нас крови…

— Понадобится — врежем — улыбнулся Нед — но будем придерживаться плана. Запомни — он принц, ученый, который путешествует по миру — из своей прихоти. Едет налаживать контакты с ардами. Мы — его свита, его охрана. И никак иначе! Смотри, не испорть дело!

— Что я, не понимаю, что ли? — вздохнул Харалд — только и ты его предупреди! Будет доставать — я ночью ему морду набью!

— Нет! — резко остановил Нед — битая морда принца — лишние вопросы. Никаких морд. А с ним я поговорю, чтобы не усердствовал. Все ясно?

— Ясно — уныло протянул Харалд.

— А раз ясно — поехали! Нам еще — ой, как далеко ехать… и солнце уже встает. Пора.

Всадники тронули пятками лошадей, те встрепенулись, прядая ушами, и понесли людей к новым приключениям. Каким? Тем, которые приготовили для них затейники-боги.