Когда я слез с тренажера, счетчик калорий показывал «692», так что неплохо потрудился. Залез в душ, потом быстро умял большую миску фруктового салата, который мне оставила Росита, — вроде как опять же здоровая пища. Латиноамериканки в большинстве своем сильно предрасположены к полноте, особенно те, у кого есть примесь индейской крови, и особенно разъедаются в заду, нарожав детей и решив, что все в жизни уже достигнуто. Росита, к счастью, благодаря профессии или взглядам на жизнь за собой следит. И тем самым решает еще и за меня проблему здорового питания, ей что одну порцию того же салата нарезать, что две — разницы никакой. Она вообще на кухне чувствует себя как рыба в воде благодаря более чем традиционному воспитанию.

Расправившись с салатом, я внес в программу-счетчик в телефоне название блюда, получив взамен количество калорий, добавившихся к моему дневному рациону. Вот так, даже чуть не добрал до нормы, молодец, но при этом тоскливо подумал о том, что совсем не наелся. Но затем решил быть сильным, дьявольски сильным и по холодильнику не шарить. По крайней мере за едой. Достал из шкафа бутылку молодого бордо, налил в бокал и вышел на террасу встречать закат.

Закаты здесь безумные, солнце, огромное, пронзительно-пурпурное, садится прямо в океан, за длинным рядом судов, ждущих своей очереди на вход в Канал. По волнам россыпью переливаются искры, прилив накатывает на берег широкими пенистыми волнами. Ближе к берегу видны стоящие яхты и рыболовные баркасы. С океана тянет запахом соли, йода, а запах гниющих водорослей ушел, прилив накрыл берег. Слышно, как в баре неподалеку играет музыка, что-то мексиканское, шумят далеко внизу машины, толкаясь по Авенида Бальбоа, где-то играет саксофон, уличный музыкант на жизнь зарабатывает. Вино было легким, но терпким, даже неожиданно хорошим для такого молодого и недорогого. Надо будет, запомнив название шато и год розлива, прикупить еще, пусть будет.

Терраса у меня просторная, как и квартира, здесь, на берегу, тесно не строят. Хватило места и для шезлонгов, и для стола со стульями и газового гриля, который никогда почти не используется. В самой квартире две спальни с двумя ванными и гостиная, а площадь под двести метров. И стеклянная стена с видом на океан. И обошлось мне это счастье — а я действительно люблю свою берлогу — чуть больше чем в триста тысяч долларов, половину тех денег, что я привез сюда с собой. Но это уже кризис помог, раньше эта квартира в два раза больше бы стоила. Здесь действительно можно иметь куда больше всего за меньше деньги, даже больше, чем в штате Аризона, откуда я сюда и приехал. Долгий путь от дома, верно?

Затем телефон напомнил о таблетке. Старость не радость, вот в последний год сахар подскочил, случайно обнаружили. Теперь приходится ограничивать себя еще и в сладком, до которого всегда был большим охотником, но тут уже никуда не денешься — у отца моего был сахар высокий, а у деда так и вовсе диабет в инсулиновой форме, так что… надо беречься.

Прошел на кухню, вытащил из стенного шкафа блистер с таблетками, отломил от одной половину. Налил воды в стакан, запил лекарство, отметив про себя, что надо зайти в аптеку, запас заканчивается.

Снова присвистнул телефон в кармане. Проверил — почта пришла, от Витька. Ага, тогда к делу. Вернулся в кабинет, уселся уже за стол, переключившись на другой монитор, поменьше. Так, с десяток файлов пришло… открываем.

Витёк изображения подчистил и поправил, это заметно. Уменьшил контрастность там, где падала тень на лица, отдельно выделил номера машин, в общем… все, как у нас и заведено, мы своей работе стандарты сами задаем. В «Фиесте», кажется, двое братьев… если не близнецы даже… только очки разные и прически. У одного бородка, второй выбрит начисто. Волосы светлые, к слову, не из местных публика. Приехали за Гонсалесом из Майами? Очень может быть, все случается.

В «Акценте» мужчина и женщина. Оба молодые, до тридцати, женщина… то ли латиноамериканка, то ли азиатка, очки большие, глаз не видно, смотрит все время как-то неудобно для камеры. Мужчина среднего сложения, кажется, насколько получается разглядеть, с короткой стрижкой, круглолицый, нос короткий, прямой, уши чуть оттопырены, волосы темные, может быть кем угодно и откуда угодно. И тоже темные очки. Ничего удивительного и подозрительного, здесь все в очках, солнце очень яркое, я тоже их почти что не снимаю.

Машины… машины обычные, хотя… не совсем… у «Фиесты» на стекле маленькая наклеечка. Витёк молодец, заметил ее и выделил, заодно почистив и укрупнив. Зелененькая надпись, знакомая… хоть и прочитать сложно, но по начертанию узнается… ага, да это «National», одна из крупных прокатных компаний в Панаме. Машина прокатная… уже интересно. Переписал номер, затем нашел в списке контактов «WhatsApp» имя «Висенте» и отослал запрос:

— почти сразу пришло уточнение.

«Как обычно» — это «сто долларов», если понятней. Я ответил просто:

И выслал оба номера.

— пришел ответ.

Ну да, рабочий день закончен. Висенте, который работает в полиции, уже дома, с женой и детьми. Все теперь завтра.

Позвонил Витьку, сказал, чтобы завтра с утра брался за дело. И на пикап пусть наклеит рекламу «инсталясьонес электрикос», чтобы меньше вопросов у соседей было.

Налил себе еще вина, попутно отметив, что алкоголь очень калорийный и я все свои труды пытаюсь пустить насмарку. Но бокал допил и, поборов соблазн налить еще один, отправился спать.

Проснулся под утро. Тихо пискнул, активировавшись сам по себе, нетбук на тумбочке в изголовье кровати — тоже работа Витька, к слову. Я уставился в экран, заранее зная, что там увижу, и что ожидал, то и увидел — скрытно расположенная камера поймала Роситу, вошедшую в квартиру и запирающую дверь за собой. Кивнув, я прикрыл крышку компьютера и завалился на подушку. Росита, наверное, и не знает до сих пор, что каждый раз, входя в дом, попадает в камеру. Ну и не надо знать, а то разболтает кому не надо, стрип-клуб — это не детский сад. Всякая система безопасности хороша до тех пор, пока о ней не знают.

Когда Росита вошла в спальню, я сделал вид, что сплю. Она забралась под одеяло, прижалась к спине упругой грудью, я почувствовал ее дыхание на шее. Но виду не подал, а вскоре и вправду уснул.

Когда проснулся, она, понятное дело, видела уже третий сон. Если бы она работала каждую ночь, мы бы, наверное, даже не встречались, только видели друг друга спящими, но сегодня она останется дома. Тоже результат ее нынешнего положения, раньше она работала почти каждую ночь, надеясь накопить денег и как-то устроиться или здесь, в Панаме, или дома, в Колумбии. Виза у нее была временная, пока работает, и власти за этим здесь следят, выдворяя оставшихся. Но эту проблему с помощью связей тоже удалось решить, так что жизнь Роситы стала намного спокойней.

Утро принесло легкий запах водорослей — океан отступил от берега, обнажив серую грязь, покрытую заполненными водой ямами и грудами бурых этих самых водорослей. В Сьюдад Панаме нет ни единого пляжа, песка здесь нет вообще. Большинство пляжей в Панаме со стороны Карибского моря, да и те не слишком чистые, течение приносит туда весь мусор со всех сторон, а отсюда, с океана, пляжей всего несколько. И при этом они то закрыты из-за акул, то еще что-то с ними не так. И купаться, догоняя ушедший далеко-далеко в отлив океан, на них плохо. Отели, что стоят на берегу, строят огромные бассейны, заполняя их, через фильтры, водой из океана.

Есть великолепные пляжи на архипелаге Ла-Перла, что в пятидесяти километрах от берега Перешейка, но туда так просто не накатаешься. Да и не люблю я пляжи, если честно, я там сонным становлюсь и сгораю вечно, так что ну их на фиг.

Достав из холодильника три баночки обезжиренного йогурта без сахара, но зато с фруктами, я вышел на террасу. Еще не очень жарко, еще даже духота всерьез не навалилась, так, как она придавит в середине дня, так что на балконе сейчас хорошо. Сняв с крючка дешевый, но мощный китайский бинокль, посмотрел на огромный круизный лайнер, входящий в Канал. На очереди стоял глубоко сидящий «Панамакс» — танкер такого размера, который как раз через наш Канал может проходить. И рыбаков прибавилось, с утра самый лов.

Ел медленно, напоминая самому себе, что чем медленней ешь, тем лучше ты сыт. Совсем свихнулся на диете, получается, а деваться некуда. Возраст, чего ты хочешь. Затем выпил кофе, без кофеина, понятное дело, посмотрел на часы и решил, раз уж никто пока не звонит, подняться в бассейн. А потом и железки поворочать, если успею.

Не успел. Сначала прислал сообщение Висенте и сказал, что машины с такими номерами в «Насьональ» нет. А номера числятся за развозным фургончиком, с которого они недавно исчезли, и стареньким «Ниссаном», у которого их скрутили на стоянке. Тупик? Ну, вроде бы в прокат сдается много машин, и найти среди них ту, что попала к нам в кадр, даже для полиции было бы сложно, не говоря уже про нас, кустарей-одиночек. Но уверенность в том, что за Гонсалесом следовали люди криминальные, решительно окрепла.

Затем позвонил Витёк и сказал, что его на подъезде перехватил Джефф. И развернул обратно, не объясняя причин, сказал, что так надо. И едва я собрался Джеффу звонить, как он проявился сам.

— Какие-то новости? Виктор сказал, что ты его туда не пустил.

— Точно, новости. — Голос его звучал странно. — Не пустил. Кто-то убил жену и сына Гонсалеса и похитил его дочь. Прямо из дома в Коста-дель-Эсте.

Я вздохнул, зажмурился, чувствуя, как немеет лицо. Никогда не видел семью Гонсалеса, только его самого и лишь однажды, но… страшно это, просто страшно. Потом спросил:

— Кто?

— Я же сказал: «кто-то», — вздохнул он. — Мы не знаем.

— Дерьмо, — выругался я вполне искренне. — Надо было сразу ставить ему в дом наблюдение.

— Ты знаешь, что он отказался. Да и ты не успел бы.

— Успел бы, у нас всегда все готово для этого.

Да, Гонсалес отказался, сказал, что следят за ним, а не за семьей. И если обнаружим слежку за ним, то тогда займемся домом. Вроде логично, но логика немного хромает. Если он отмывал деньги от наркотиков в Майями, то это были, скорее всего, колумбийские деньги. Как если бы он отмывал в Лос-Анджелесе, то я бы сказал, что деньги мексиканские. Ни колумбийцы, ни мексиканцы из наркокартелей, если собираются кого-то убить, не стесняются убивать заодно и семьи. Они считают, что так эффектней и эффективней. Может, и так, некая ублюдочная людоедская логика в этом есть. Странно, что Гонсалес отказался. Денег пожалел или что-то не хотел показывать? А ведь мы бы могли знать, кто к нему вломился.

— Как это произошло?

— Пока там полиция работает, но Стив кое-что выяснил. Их затащили в подвал и там застрелили. Оружие не нашли, но предварительно — триста восьмидесятый калибр. По два выстрела в голову, одним валили, второй шел как «контроль».

— Ты фото получил?

— Стивен уже передал их в полицию.

Ну да, мы работаем до тех пор, пока с полицией дружим. Да и вообще это их работа, искать убийц. Хоть и очень сомневаюсь, что найдут.

Вообще Панама считается спокойной страной, но спокойной по латиноамериканским меркам. Здесь, в столице, например, уровень убийств очень высокий, но убийства распределяются или по трущобам, которых здесь много, или среди специфической публики вроде наркотраффикантов, которых тут еще больше. Сальвадорские банды, никарагуанские, колумбийские, гватемальские, в последнее время прибавилось мексиканцев, оттянувших на себя большую часть колумбийского кокаинового трафика, они тоже почем зря стреляют друг друга. Члены pandillas в своих barrios стреляют и режут, едва увидят кого-то неправильного на своем клочке земли, и никого это не волнует.

А вот турист, например, рискует быть разве что обворованным и ограбленным, но обычно не убитым. И то, если выйдет за пределы сверкающих центральных районов города в неправильное время. Правда, это не сложно, потому что главная трущоба Сьюдад Панама расположена совсем рядом, это Casco Viejo, и в ней, одновременно с толпами наркоманов, уличными негритянскими бандами и помойками в развалинах, расположен президентский дворец, например. И много посольств. И всякие туристические достопримечательности, так что выходит как в кино, «ты туда ходи, а туда не ходи». Такой вот… город контрастов.

Еще бывают перестрелки «на бытовой почве», нелегального оружия здесь очень много. Пару лет назад по всему городу гонялись друг за другом два джипа с пьяными компаниями и палили почем зря, а за ними гонялась полиция. Остановили, в конце концов. Несмотря на активную стрельбу, обе машины были почти целыми, а пострадала лишь толстая девица в одной из них, которой пуля пробила одну ягодицу и застряла во второй. И все.

Так, к чему это я… к тому, что убивают все же много. А убийц находят мало. В случае стрельбы в трущобах их просто никто и не ищет, чтобы сесть в тюрьму, например, надо начать воровать или торговать наркотиками уже за пределами своей помойки, тогда полиция очень даже может тебя загрести. Убийства в наркокартелях расследовать еще сложнее, да и плевать полиции на то, что narcos друг друга убивают. Находят чаще всего «просто убийц», бытовых и всяких подобных. Там, где жертва обычный гражданин, так сказать. А вот убийство семьи Гонсалеса мне кажется все же… «наркоубийством». Или все же нет? Убита семья, глава которой отмывал кокаиновые деньги — все признаки налицо.

Что меня смущает? Пожалуй что внешность тех, кто сидел в машинах. Ну не бывает здесь убийц европейской внешности. Даже если бы Гонсалеса заказал кто-то из Америки, он все равно бы обратился к кому-то местному. И в машинах были бы типичные местные бандитские морды. И не было бы женщины, пожалуй, это тоже не в местной традиции. Все в этой ситуации странно, очень странно.

Я поймал себя на том, что так и сижу на скамье, задумавшись, начисто забыв про штангу. Ладно, сегодня упражнения побоку, найдутся другие дела. Достал телефон, позвонил Кике, сказал, чтобы тот ехал в офис, а сам спустился домой, переодеться.

Росита спала, естественно, так что я старался не шуметь. Привычно надел легкие чинос, просторную гавайку, натянул мокасины на босу ногу — и легко, и удобно. Прихватил сумку из кабинета, на выходе воткнул внутрь, за пояс брюк, кобуру с «хеклером», заодно так же привычно проверив, с собой ли у меня зеленая карточка оружейной лицензии. Сгреб ключи от машины, очки RayBan и ушел, закрыв за собой дверь на ключ.

Если у панамца есть деньги, он покупает себе внедорожник «Toyota Prado». Скорее всего белого или серебристого цвета. В результате в центре таких машин много, так что обладание одной из них делает тебя почти что невидимкой. Когда я выбирал машину для себя, то руководствовался в основном этим критерием. Гаражные ворота поднялись, повинуясь команде с пульта, и выпустили меня на Авенида Эквадор, откуда я выехал на Бальбоа, где сразу втолкнулся в поток машин, выбрался от него по развязке на Корредор Сур и по нему рванул уже вдоль берега, к 124-й Восточной, к огромной промзоне почти что сразу за Коста-дель-Эсте, в которой жил Гонсалес.

Снова промелькнул утыканный небоскребами waterfront, на этот раз уже слева, дорога, поднятая на могучих столбах, повисла над океанскими волнами, затем снова вернулась на берег, возле заправки «Дельта» вывела меня на развязку, проложенную по будущей стройплощадке — землю уже разровняли, но строить еще не начали. А затем показалось скопление всевозможных, современно выглядящих промышленных зданий — всякие склады, офисы, фабрики вроде мебельных или по изготовлению акрилового волокна, сборочные производства — целый район, черт ногу сломит. Но опять же, когда я подбирал место под офис, отчасти таким критерием и руководствовался. Я клиентов в офисе не принимаю, выезжаю на встречи, а там именно что штаб-квартира. Даже адреса никто не знает, и никто посторонний там не был.

«Тойота» повиляла по нешироким, забитым грузовиками проездам, нырнула в один из дворов, под автоматически поднявшийся шлагбаум, остановилась у стены склада на очерченном прямоугольнике, рядом с уже знакомым пикапом «Ниссан». Вышел из машины, ощутив, как усиливается духота — солнце беспощадно испаряло влагу что с океана, что с джунглей с обратной стороны города — мокрых, болотистых, буквально пропитанных водой. Ну и часам к пяти небо опять разродится дождем. И так каждый день, круглый год.

Подойдя к неприметной двери, позвонил в домофон, заодно глядя в камеру. У меня и ключ есть, но как-то не хотелось застать Витька в неудобный момент: вдруг он еще не проснулся, и вдруг он не один?

Витёк, после того как я вытащил его из Ла-Хойи, начал устраиваться в городе. И первым делом попытался заселиться в Каско Вьехо, невзирая на мои предупреждения. Как и подобает хохлу (по себе знаю), он упрям и даже на разумные доводы реагировать не любит. Сказал, что там ему нравится. Пусть и не в самую трущобу залез, с краю поселился, но допрыгался очень быстро — был изловлен на улице какой-то шпаной, которая не удовлетворилась тем, что выгребла у него из кошелька все, что в нем было, а потащила его еще и к банкомату деньги снимать. Его не шибко обильное состояние спас дневной лимит, выдав всего пять сотен, но жить ему там сразу разонравилось. Витёк захотел пистолет, и я отвез его в Клэйтон — совершенно американский городишко неподалеку от столицы, в бывшей Зоне Канала, где один знакомый русский держал оружейный магазин и стрельбище. Там Витьку помогли оформить лицензию, а потом продали ему компактный «глок», с которым тот теперь не расставался. А стрелять и более-менее попадать в цель я нашего специалиста сам научил. А еще он начал ночевать в офисе, а если точнее, то в мастерской, да как-то так вышло, что там и обосновался. Там была хорошая душевая, которую Витёк еще и отделал получше сам, после чего она стала выглядеть так, словно ее украли из хорошего отеля, а затем в одну из комнат завез двуспальную кровать, еще какую-то мебель, да и остался. Ну а я не возражал, потому что без дела он сидеть не мог, все время возился или с компьютерами, или с чем-то еще, и в основном по делу, ну и офис все время был под присмотром, и специалист под рукой.

Электрозамок в двери щелкнул, я зашел внутрь, снова с облегчением вдохнув кондиционированный воздух. Внизу у нас была одна большая комната, которая использовалась и как склад, и как мастерская, и даже гараж при необходимости, потому что в нее можно было заехать через поднимающиеся ворота. А на втором этаже был собственно офис и комната, в которой спал Витёк.

— Ты уже здесь? — крикнул я снизу лестницы.

Вроде глупый вопрос, но на самом деле открыть мог и не Витёк.

— Здесь! — послышался ответ.

Кивнув, я поднялся наверх. И сразу столкнулся с Белен — пухлой густо-смуглой девочкой родом из Мексики, в прямоугольных очках на круглом лице и с блестящими черными волосами, убранными в хвост, которая работала программистом в каком-то банке и с которой Витёк познакомился каким-то непонятным для меня сетевым способом. Но секс, похоже, у них был традиционный, без всякого хайтека. Надеюсь. Красавицей она не была, но была обаятельной болтушкой, а еще у нее были очень хорошие глаза и совершенно замечательная улыбка. И Витёк, как зачастую с такими тощими хлопцами и бывает, любил девиц попухлей, так что Белен в его стандарт вполне укладывалась. Может, даже олицетворяла этот самый стандарт. В любом случае Белен с чего-то взялась Витька чуть не боготворить, непонятно, за какие заслуги. Ну и ночевала здесь чуть не каждую ночь. Ее я в виду и имел.

— Хотите кофе, хефе? — спросила она меня сразу.

Белен себя здесь как дома чувствовала, а иногда даже бралась быть кем-то вроде секретарши. В общем, своя совсем. Кофе она как раз и варила, пристроившись в крошечном кухонном уголке нашего офиса. Офис был просторным, но скромным — длинный стол, дешевые стулья с пластиковыми сиденьями, все с фабрики, что расположилась на этой улице и штамповала подобную мебель, на серых стенах несколько больших фотографий с черно-белыми видами старой Панамы. Без них тут вообще как в бункере было бы.

— Нет, спасибо, я лучше воды, — отказался я, направившись к холодильнику.

Белен меня опередила, открыв дверцу и вытащив маленькую бутылку минералки.

— Стакан?

— Нет, спасибо, я так, — кивнул я, принимая сразу запотевшую бутылку у нее из рук.

Кофе, как оказалось, варился Витьку. Белен закончила и сразу убежала, я увидел в окно, как ее маленькая серебристая «Пиканте» выехала из двора. И сразу же в ворота заехал наш белый «Юрвэн» — Кике появился.

— Витёк, давай запускай вчерашние ролики на большой экран, будем смотреть вместе, — сказал я после того, как дверь внизу хлопнула, пропуская Кике. — Может быть, что еще заметим.