В Панаме очень мало дорог. Не потому, что тут так все плохо, а потому, что страна сжата двумя океанами и вытянута вдоль перешейка, густо заросшего джунглями вперемежку с горами и болотами. Проселки если и есть, то короткие и тупиковые, а так все сообщение по нескольким шоссе. Собственно говоря, именно это спасает страну от окончательного сползания в пучину наркопреступности — здесь все очень легко перекрыть, а полицейские заставы в самых разных местах — дело вполне обычное. К тому же, как я уже упоминал, панамская полиция под американским присмотром, так что коррумпирована очень в меру, с грузом порошка им лучше не попадаться, равно как и с чем другим криминальным. Например, со связанным похищенным человеком, лежащим под ногами в микроавтобусе. Не поймут. А если поймут, то совсем неправильно.

Пусть путь нам и недальний предстоит, но все равно надо пересекать Канал по мосту и реку по дамбе, все равно свернуть с дороги некуда, так что если примут, то примут по полной. Поэтому Джефф ехал примерно в километре впереди, поддерживая связь по радио и выполняя роль головного дозора. Если увидит пикет — даст знать, а мы просто в обратную сторону повернем и где-то в кустах схоронимся и будем там ждать, пока «не рассосется».

Но ничего такого, к нашей удаче, не случилось. Похоже, что и вправду кто-то там, наверху, решил и нам немного подыграть. За что ему, если он там есть, большое человеческое спасибо.

«Клиент», на которого я поставил ноги, пару раз пытался трепыхаться, но у меня в руке был тазер, которым я тыкал в него в режиме электрошокера, и похищенный тогда пытался орать через заклеенный рот и на некоторое время успокаивался. Не думаю, что он пытался возмущаться, скорее норовил сменить позу, но я решил, что это все же лишнее, пусть так лежит. Видеть он ничего не мог, я замотал ему голову найденной у них в офисе майкой, а заодно прихватил ее липкой лентой, чтобы не сваливалась.

Труднее всего, наверное, было не проскочить в темноте поворот с дороги. Хорошо, что Джефф ехал перед нами и на этом самом повороте остановился, включив аварийку. Узкий, мокрый и грязный проселок нырнул под смыкающиеся над ним ветви деревьев, погрузив нас в полную темноту. Без фар, фонаря или ПНВ здесь, наверное, даже пешком не пройдешь. Разве что местами грибы на мокрых стволах деревьев фосфоресцируют.

Ехали недалеко, метров четыреста, но медленно. Автобус чуть подбуксовывал на глине местами, но нигде не сел. «Киа» впереди перла вполне уверенно, подкидывая комья грязи с колес. Ну и видно было, что по этой дорожке хоть и редко, но ездят.

Затем джунгли расступились, выпустив нас на довольно просторную поляну, в одном углу которой собралась кучка строений. Фары осветили небольшой и довольно ухоженный с виду дом, а рядом с ним вполне добротные сараи, вроде дота или бункера, и что-то еще. Перед домом стоял немолодой длинный белый пикап «Рэм» на поднятой подвеске и мощных колесах, с могучим кенгурятником перед радиатором. А возле пикапа стоял человек, явно поджидая нас. Первое, что бросилось в глаза, — в руках у человека был АК.

Машины подкатили ближе к пикапу, где земля была укатана и даже присыпана гравием. Джефф выбрался из-за руля, ну и я за ним следом, из автобуса.

Ричи оказался высоким худым человеком с короткой, «кувшиноголовой» стрижкой. Лицо морщинистое, загорелое настолько, что это даже в темноте было заметно, светлые глаза. Почему-то чисто выбрит, от человека, живущего в одиночестве посреди джунглей, как-то этого не ждешь.

Одет он был в старую военную куртку-хаки, наброшенную поверх вылинявшей и выцветшей красной майки, чистые джинсы и тяжелые рабочие ботинки. Под курткой еще и кобура была видна, автоматом человек не ограничился. А был это именно автомат, я первым делом бросил взгляд на переводчик огня.

Они с Джеффом пожали руки, обнялись, похлопали друг друга по спинам, в общем, встретились, как старые друзья. Мы с Ричи ограничились рукопожатием. Ладонь у него была сухая, крепкая, твердая, как доска.

— Привет, Джефф о тебе рассказывал, — сказал он. — И о тебе тоже. — Он протянул руку Кике. — Кого вы сюда привезли?

— Плохого парня, приятель, — сказал Джефф. — Кто-то из их компании убил Стива. И еще они убили женщину с ребенком.

— И что с ним надо сделать?

Выражение лица у Ричи не изменилось, но мне подумалось, что если Джефф скажет: «Закопать живьем», то гостеприимный хозяин просто пойдет за лопатой.

— Мы его допросим, но потом не хотим ни убивать, ни отпускать.

— Надо его где-то запереть. Там, откуда не убежишь, — пояснил я.

— С этим никаких проблем, — кивнул Ричи. — Вон тот домик бетонный, и дверь в нем железная. И даже есть к чему привязать.

— То, что нужно.

«Клиента» вытащили из машины, не развязывая, убедились только, что дышит, и потащили, куда вел Ричи, — к тому самому строению, что я принял за бункер. Хозяин осветил помещение фонариком — пусто, лишь в пол намертво вкреплены какие-то стальные плиты. Вдоль двух стен тянется ржавый, но массивный и крепкий железный профиль. Бункером оно и оказалось.

Пленного просто бросили на пол, оттащив в дальний угол.

— Привяжем? — спросил Кике.

— Нет смысла, нормально упакован, — подумав, сказал я. — Пошли.

Металлическая дверь захлопнулась, погрузив пленного в темноту, а Ричи просунул в петли скобу навесного замка. Все, можем отдыхать.

Хозяин усадил всех на террасе своего маленького дома, принес несколько банок холодного пива, открыл одну, усевшись в плетеное кресло.

— Поесть хотите? — спросил он.

— Нет пока, — ответил за всех Джефф. — Ночь, какая еда? А за пиво спасибо, очень кстати.

— А что это за место? — не выдержав одолевавшего любопытства, спросил я.

— Это? Он не рассказывал? — кивнул Ричи в сторону Джеффа. — Это сначала было батареей, управлялось из Форт-Шермана, пока в пушках потребность не отпала. Потом этот кусок земли перешел в собственность к «ITT Incorporated», той самой, которую обвиняли во всякой зловещей деятельности в Латинской Америке. Тут дальше, — он ткнул рукой с банкой в сторону еле различимой стены джунглей, — есть еще участок в лесу, тоже батарея, но уже с бункерами и прочим, и еще туда раньше выходил трансатлантический кабель. А вот это место, — он постучал по поручню кресла, — должно было как-то быть связано с тем. В проекте.

— Но пришел Интернет… — вступил в разговор Джефф.

— Верно, — кивнул Ричи, — и все изменилось. В результате ITT тот участок передала в собственность местной власти, а с этим не получилось, какая-то проблема с документами, а потом о нем вроде как и забыли.

— И ты…

— И я нашел себе здесь работу. Я тут и охранник, и монтер, и кто угодно. На самом деле здесь делать особо нечего, и я просто тут живу. И даже получаю пэй-чек каждые две недели. При этом с первого дня своего пребывания… — он замолчал, что-то прикидывая, — а я уже здесь семь лет, я так никого из ITT и не видел.

— А с тем участком что?

— Тот сразу выкупила какая-то местная компания, назвавшись «Трансокеанскими коммуникациями», заселилась туда, а через месяц к ним нагрянула полиция и нашла очень много кокаина. Идиоты даже не поняли, что такая покупка их не укроет, а, наоборот, привлечет внимание. Кстати, а что вы этого парня еще не допрашиваете?

— Хочу дать ему пропотеть до утра, — сказал я, отставляя уже пустую банку пива и протягивая руку за второй. — Неизвестность и темнота пугают больше, чем немедленный допрос. Пусть ждет и боится.

— Может, и верно. А насколько точно то, что он убил Стива?

— Может, и не именно он, их там несколько человек. Одного вот он уже завалил, — Джефф кивнул в мою сторону, — несколько еще гуляет. Кто именно это сделал? Вот этот и расскажет, он должен знать.

— Но это точно они?

— Точно.

— А тебя здесь полиция не проверяет? — решил я уточнить на всякий случай.

— В последний раз видел их здесь три года назад. Раньше приезжали довольно часто, но потом все же поняли, что я порошком не занимаюсь. Не беспокойтесь, никто здесь не появится.

— Кто он, кстати? — спросил Джефф.

Я взял со стола пакет, в который мы с Кике свалили все, что удалось найти на пленном. Натянув перчатки, я аккуратно вытащил из него двухцветный пистолет — «Browning Pro-9», запасной магазин, кобуру, бумажник. Из бумажника аккуратно вытряхнул, стараясь не только не наследить, но еще и не смазать потенциально имеющиеся на них отпечатки, кредитки, водительское удостоверение, зеленую карточку оружейной лицензии.

— Уильям Джонсон, сейчас ему… тридцать три… а выглядит даже моложе. Гражданин Великобритании. Все, что знаем о нем. В офисе вообще ничего интересного не нашли, такое впечатление, что там никто не работает, а место просто держат в аренде.

— Странно, — сказал Джефф. — Здесь если даже наркотиками занимаются, то стараются изображать активность, иначе все слишком подозрительно выходит.

— Я знаю. Но лавочку они свою открыли недавно, так что, может быть, держат ее для чего-то в будущем. Ладно, поговорим с ним, может, что и выясним.

Мы даже поспали до утра, устроившись в машинах, чтобы не стеснять хозяина. Дом у него был с одной спальней, и на гостей он явно не рассчитывал. В автобусе же было прохладно и удобно, кондиционер тихо работал, питаясь от аккумуляторов, спальники и надувные подушки у нас всегда были в багажнике, так что даже выспались. С утра же Джеффу пришло сообщение — Гонсалеса вызвали на допрос. Причем настойчиво, обещая в случае отказа доставить насильно.

Джефф пока еще за безопасность Гонсалеса отвечал, так что игнорировать вызов не мог, пусть с Гонсалесом рядом Дарко. События в «горячей фазе», так что одного телохранителя может быть мало, тут целую операцию проводить надо.

— Езжайте вдвоем с Кике, на всякий случай, — предложил я. — Оставь мне свою машину только, чтобы я отсюда выбрался.

— Да, придется ехать. — Джефф негромко выругался, затем спросил: — Надеюсь, ты без моей помощи справишься?

— За это ты не беспокойся.

Джефф перебросил свои вещи в автобус, и тот, все так же проскальзывая покрышками на мокрой глине, медленно поехал по узкой просеке в сторону шоссе. Со мной остался только Ричи, притащивший на веранду кофейник и стопку тостов.

— Помощь нужна? — спросил он, кивнув на бетонную «тюрьму».

— Справлюсь.

Если честно, я хотел допросить пленного наедине, без Джеффа. И с вечера отправил сообщение Акосте с просьбой посодействовать именно таким образом — немедленно затребовать Гонсалеса на допрос. Акоста лишних вопросов задавать не стал, просто прислал ответ минут через пятнадцать:

Вот и все. Спасибо.

Зачем? Затем, что у меня намного больше вопросов, чем у Джеффа. Затем, что, если я начну задавать их в присутствии посторонних, мне могут вызвать психиатра. Затем, что меня не поймут. Затем, что никто, кроме меня, этого не ощущает. Я ведь просил Кике поискать источник сквозняка на складе в Колоне. Естественно, он ничего не нашел и ничего не почувствовал, и даже демонстрировал мне, как дым его сигареты поднимается прямо вверх, к потолку. Демонстрировал в тот момент, когда я стоял рядом и чувствовал этот холодный, как из могилы, сквозняк.

Поэтому поговорить я хочу один. И узнать все.

Лязгнул замок, отворилась со скрежетом несмазанных петель дверь, косой четырехугольник утреннего света упал в темное нутро бункера. Пленный сидел, привалившись спиной к стене. На звук шагов дернулся — дозрел, похоже.

Ричи остался снаружи, смазывать петли, брызгая на них из баллончика «Три-в-одном», а я зашел внутрь, натянув мотоциклетный подшлемник. На самом деле никакой разницы, увидит он мое лицо или нет, все равно никто его отпускать не собирается, но ему об этом знать не обязательно. Пусть хоть тень надежды, но остается. Если прячут лица, то еще не все потеряно, такая вот логика.

В помещении пахло сыростью и плесенью, но больше уже мочой. В уборную пленного никто не выводил. Я повесил на балку колмановскую лампу, которую дал мне Ричи, затем дверь захлопнулась. Достав из кармана плоский складной «бокер», щелкнул им у самого лица пленного, убедившись, что он опять вздрогнул, затем разрезал ленту, притягивающую майку. Когда я стащил ткань, пленный зажмурился от не такого уж и яркого света лампы. Затем я положил нож на пол, рядом выложил автомобильный нейлоновый трос, плоскогубцы, молоток, длинную отвертку, маленькую походную керосинку, которую позаимствовал у Ричи, и телескопическую дубинку, которую с готовностью одолжил Джефф. Поставил напротив пластиковый ящик вместо стула.

Смотрел пленный на все это со скрываемым, но явным страхом.

Рывком сдернув заклеивавшую ему рот ленту, я присел на корточки, включил диктофон и сказал:

— Рассказывай. И лучше не тяни.

— Что рассказывать?

— Все рассказывай, вообще все. Прямо с момента рождения. Я такой-то и такой-то, родился там-то, в таком-то году. Ходил в такую школу, рос в таком районе. Криминальную карьеру начал тогда-то, специализируясь на… нужное подставь. Только не ври, пожалуйста, а то я тебя начну совершенно безудержно пытать.

Если он о чем-то думал и что-то планировал, то точно не такое вступление. Поэтому заметно растерялся. Но все же сказал:

— Простите, мне нечего рассказывать, разве что биографию. Вы меня с кем-то перепутали, как мне кажется.

Пока он говорил, я его разглядывал. Собственно говоря, задавая первые вопросы, я просто хотел его послушать, неважно, что он скажет.

Да, лицо такое, типично английское, даже, можно сказать, «простонародное», одеть по-другому, и получится chav, как в Англии принято называть свою гопоту. А вот произношение и построение речи совсем другое, уже и о высших слоях общества подумаешь. Только что высшие слои общества будут делать на пустом складе в криминальном Колоне с пистолетом под рубашкой? Ничего не будут, наверное.

— Попробую объяснить проще. — Я сел перед ним на ящик. — Ты все равно все расскажешь, в этом нет никаких сомнений. Когда человека пытают и при этом никто никуда не торопится… вот как мы тут с тобой сейчас, так? Тогда он всегда все рассказывает, что знает и даже не знает. Знаешь, где ты?

— Нет, — чуть подумав над ответом, мотнул он головой.

— Правильно. И никто не знает. Это место в джунглях, куда ни одна живая душа не приезжает годами. Ты можешь орать сколько угодно, тебя только обезьяны услышат. Но они никому не расскажут. Потом, когда надоест с тобой возиться, мы отнесем тебя к муравейнику и оставим там. «Муравьи-пули», ты знаешь ведь, что это такое, да?

— Почему?

Нет, он точно боится. Он боится сказать, но меня боится еще больше. И я думаю, что за ним есть что-то очень плохое, он боится не просто так, а боится расплаты. Понимаю, что все это наивные домыслы, но вот интуиция подсказывает.

Повернувшись в сторону, я разжег керосинку и положил на нее отвертку, раскаляться. Затем вновь повернулся к нему, с удовлетворением отметив, что пленный не может глаз отвести от лежащей на огне железяки.

— Потому что нам надо знать все, что ты знаешь. — Я постарался заглянуть ему в глаза. — А мы знаем, что ты и твои коллеги — ублюдки и убийцы, поэтому меня уже сейчас не мучит совесть. И я не стану пользоваться термином «гуманность» в наших строящихся сейчас отношениях. Я скажу даже больше: я хочу начать тебя пытать, а потом хочу убить, положив в муравейник. — Усмехнувшись, я спросил: — Кстати, я недавно где-то прочитал, что здесь в среднем четыре таких муравейника на гектар леса, веришь? То есть вообще не проблема найти для тебя хорошее место. Просто лень тебя туда тащить, поэтому начнем здесь.

— Почему бы вам просто не задавать вопросы?

Глаза, глаза — зеркало души, они все выдают. Как же он боится… Вот сейчас он боится уже очень сильно, почти до обморока. Что это его так проняло? Муравьи?

— У тебя есть больше ответов, чем у меня вопросов, — улыбнулся я ему. — Но ладно, раз ты хочешь вопросов, с них и начнем. — Я достал, небольшой перекидной блокнот с карандашом и пробежался глазами по списку вопросов, который я быстро набросал за кофе. — Где Эдуард Богатырев сейчас?

— Сейчас уже не знаю, — замотал он головой. — А вчера он вынужден был уехать, в офисе его не было.

— Куда уехать?

— Я не знаю. Я правда не знаю! — заорал он, увидев, как я поднял с пола моток троса. — Не надо меня пытать, я не знаю!

— Я пока тебя просто подвешу, чтобы тебе легче думалось, — сказал я. — А пытать буду уже потом. Так что ты пока вспоминай, куда он уехал. Вспоминай, пока у тебя еще осталось время.