Глава 8
Спираль закручивается
И настало время советов и совещаний, накопилось у нас неясностей.
– Подумать только, две такие пачки, и машина! – умилялся шкипер, взвешивая на руке плотные, в банковской перетяжке, пачки. – Хорошо сохранились.
– Илья Александрович, так и сейчас на две пачки сотенных можно машину купить. И тоже нашу, – усмехнулся я.
– Там и сотенные! – со смаком вспомнил Самарин. – Ленин в барельефе, красивые были деньги. Эх! Прошли времена, не вовремя они в руки попали, теперь только кочегарам отдать для растопки. Хорошо, что металлические есть, там никеля…
Мы стояли в холле главной палубы, напротив стойки ресепшн, за которой прилежно перебирала какие-то бумаги стюардесса Ольга, само воплощение трудолюбия. Когда капитана поблизости нет, у неё почему-то всегда находится куча поводов, чтобы удрать с поста.
– Какой никель? Вот что… Всю эту кучу, – я показал рукой на завал из серых мешков, – необходимо убрать в какое-нибудь укромное место. Вполне может быть, что советские деньги пригодятся нам совсем для других целей и отработают с большим эффектом, нежели сжигание в печи и переплавка.
– Банк замутить хочешь? – смекнул шкипер.
– Пока нет, не вижу потенциальных клиентов. Вот если задержимся тут, спаси, господи, надолго, то вполне можно будет… Со временем.
– Так давай вот сюда и спрячем! – с ходу придумал решение Самарин, кивнув на дверь крошечной каморки с биркой «Касса». – Оля, ну-ка, боцмана сюда!
– Илья Александрович, торопиться не надо, – мягко остановил я порыв шкипера. – Кассу будем открывать и продавать билеты в специальном помещении, солидно.
– Да часто ли те билеты придётся…
– Часто, часто, не волнуйтесь, – вновь прервал я, мечтательно глядя на уютное помещение. – В Генштабе есть мнение, что в музкомнате нужно организовать видеосалон, помните такие? Перетащим плазму из ресторана, стульчики дополнительные и начнём показывать желающим на стоянках. Впрочем, думаю, и в Манаусе такая услуга будет востребована, особенно среди мамаш с детьми.
Оленька оторвалась от бумаг и заинтересованно вскинула голову. Шкипер кхекнул, глубоко вдохнул, собираясь что-то возразить, но передумал, лишь пожав плечами.
– Генштаб… Захавозят весь пароход, а у меня полировка! Только в сменной обуви!
– Да никаких проблем, вывесим Положение, всё согласуем, нужное обозначим, важное красным обведём. Илья Александрович, надо смелей! Каждый день седло барашка в чесночном соусе есть будем!
– А что, тут и бараны имеются? – заинтересованно спросил он.
– Где-нибудь да есть, – я лишь безмятежно отмахнулся. – Выведут, выкормят, зарежут.
Капитан задумался.
– А что показывать будут? – не выдержала Ольга.
– «Эммануэль» для взрослых романтиков! – пообещал я. – Если на ноутах найдём.
После решения, хоть и предварительного, судьбы найденных на «Аннушке» денег текущие проблемы проявили себя с другой стороны. С творческой! Народ жаждал созидания – уже не в первый раз слышу по кубрикам креативные техноразговоры. По требованию механика и боцмана, к которым примкнули кочегар и отчасти профессор, было созвано совещание по теме: «О судьбе технического прогресса в свете появления в мире Креста парохода «Темза». Любит наш народ помечтать-попланировать.
Начал самый заряженный – боцман. Чувствовалось, созрело у человека.
– С учетом дефицита унитарных капсюльных патронов их необходимо экономить, так? Для более серьёзного противника, чем гоблины. Вот… Предлагаю для борьбы на реке с зоргами усилить пароход пушечным вооружением путем отливки местными умельцами из бронзы ещё трех гладкоствольных дульнозарядных пушек. С установкой двух погонных орудий на баке и двух ретирадных на корме так, чтобы общий сектор обстрела составлял не менее трехсот градусов, для этого убрать фальшборты на баке и юте.
– Извини, Миша, а сколько это будет стоить? – непринуждённо спросил я.
– Стоить? – удивился боцман. – Не понял. Да не знаю я, не важно!
– А-а… Тогда ладно, – я кивнул, продолжай, родной.
– Короче! Не пытаться убивать барахтающихся в воде зоргов корпусом парохода и плицами гребных колес, если они такие крутые абордажники, а расстреливать лодки картечью, как боролись с любителями абордажей среди племен южных морей европейские мореплаватели в XVI – XVII веках.
Новация! Ко мне ни разу не приходили с пушками, неактуал. Приходили с наностартапами, часто. Это сейчас я поумнел, а поначалу пару раз крепко потерял. Разговор всегда одинаков: «Можем на коленке сделать в сарае наноробота, имеем уникальную собственную технологию и гениальные открытия! Всё очень просто! Только дайте нам помещения, льготы, много денег на оборудование и наём специалистов, кучу времени и свобод, а также не морочьте голову проверками». Большинству «наколенников» почему-то нужно очередное Сколково, где можно хреновничать годами, а в оконцовке сбежать с деньгами за речку.
Боцман сел на место, его сменил Федя Липпо, вставанием себя не утрудивший.
– Не, чувак, пушки – это тупик, неинтересно… Проще замутить что-нибудь из изобретений товарища нашего Гатлинга. И главное, наверняка тут есть всё нужное! А если ручной привод вращения стволов перевести на электричество да замутить электроподжиг зарядов… Ну, «Вулкан-Фаланкс», конечно, сделать не получится, но «лейка» будет очень даже ничего. Хотя американские любители оружия разработали самый простой проект Гатлинга, который можно соорудить в простой слесарной мастерской. Есть ролики, картинки, описание технологии… Разрабатывать готов, стрелять не буду.
– Отлично, Федя! – опять не выдержал я, поразившись специфичности енисейских баптистов. – Иди, втыкай модем, скачивай, а пока продолжим.
– На фига так прямолинейно? – возмутился кочегар. – Я же говорю в принципе…
Капитан перестал протирать лоб платочком – жарко в салоне, и тихо спросил:
– Электроподжиг какой-то… Федя, ты вот скажи прямо, сам всё это сможешь сделать? Чтобы с ответственностью, с поощрением и суровым наказанием.
– Сам? А чё сразу наказания, шеф?! Я кочегар, но есть же спецы…
– Дурь этот твой электроподжиг, вот что я скажу, – уверенно бросил механик. – Гораздо перспективней разработать и создать простой капсюль!
– Патроны обратно капсюлями снаряжать предлагаешь? – хмыкнул кочегар.
– Почему нет? Найти спецов, посадить их…
– Геологов дать, технологов, – подсказал я, с наслаждением откидываясь на мягком стуле. – Жратвы-золота на год… сырья по заявкам натаскать с центрального склада.
Мы сидели в носовой комнате отдыха, которая с недавних пор была объявлена кают-компанией. Здесь гораздо удобней совещаться, чем на корме, в музыкальном салоне – отсюда видно обстановку впереди судна, и капитану спокойней. Тем более, что в кают-компании поставили телефон.
– Вовсе не обязательно шаг за шагом повторять всё старое, – подключился профессор. – Действительно, электроподжиг не так уж сложен. Подвести пару кабелей от электросети… Американцы практикуют, помню, в одной телепередаче им электропроводки джипа хватило. У них и патроны самокрутные, и стволы саморезные, в гараже выточенные. Это просто хобби. Описания есть, правда, в Интернете видел.
Он-то куда… Даже в зрелых учёных людях мальчишеское играет.
– Это сейчас легко исправим, – успокоил я Володю. – Федя с Интернетом соединится, и скачаем. Или кто-то всё по памяти помнит? Вопрос серьёзен, тут на ваньку денег не получишь, всё обосновать придётся. До шпунтика. Бизнес-план.
– Герман, к чему язвить? – поморщился проф. – Мы же просто рассуждаем.
– Что ты, очень внимательно слушаю! – с этими словами я достал из кармана золотой. – Вот это золото, физическое. Оно уже тут, как видите. Купить на эту монету здесь можно очень многое, с учётом дефицита благородного металла. Беда в том, что таких монет мало. На что потратим? Можно добыть ещё пару пулемётов, если они так нужны. Можно купить патроны. Можно покупать информацию о выходе отсюда или тратить на обеспечения рейдов по поиску ресурса, которого тут немерено и, как было уже сказано, чего только нет… Имеется, как я вижу, предложение пустить всё на создание на Кристе развитой оружейной промышленности, чем порадовать местных чиновников.
– Так ведь началось с того, что предложили пушки лить! – опять забурчал кочегар. – Я просто показал, что при наличии мозгов можно и чего покруче сделать с помощью зубила, напильника, молотка и какой-то матери… Высокотехнологичное оружие требует сложный боеприпас, а «гатлинг», при той же скорострельности и убойности, вполне комильфо, если таскать не на себе, любимом, а поставить на пароход. Простенько и со вкусом.
– Ничего сложного, – поддакнул боцман.
Опять ничего сложного. Опять на коленке и в сарае. Наверное, есть такие люди, которые, зайдя в джунгли с одним мультитулом, уже через месяц приглашают вас на открытие мегамолла. Я в жизни таких не встречал. А наносколковцев – сколько угодно.
Капитан встал.
– Миша, ты, помнится, мне три дня назад грозился транец на шлюпку поставить? Под мотор. Сделано, нет? А ещё вы с механиком собирались пришпилить транцы и к «Темзе», дабы, если бензин добудем, на двух подвесных с мощностью в восемьдесят лошадок шлёпать потихоньку. Это как? Зато разговоры о том, чтобы сделать из поплавков боевой катамаран-монитор, уже начались.
– Илья Александрович, да просто руки не дошли! – искренне возмутился боцман, показывая ладони. – Видите сами, то одно, то другое! То война, то мародёрка.
– Ну да, ну да… А что у тебя уже в трёх каютах оконные подъёмники барахлят, знаешь?
Механик молчал. Чубко понял.
– Шефы, так не о нас говорим! Сделать заказ на стороне, привлечь спецов.
– Спецов? – желчно переспросил кэп. – Согласен, Борис Кравцов, лучший кузнец Манауса, многое что сможет сделать! Только ты вот скажи: знаешь, сколь он в неделю заколачивает? А в месяц? Семь детей у мужика, родне помогает, общине, а всё зажиточно выходит. Что значит отвлечь его месяца на два? Кто компенсирует потерю заказов?
– Есть ещё и мехмастерские, – тихо напомнил механик.
– Мехмастерские, на секундочку, суть предприятие стратегическое, нас туда и на порог не пустят, всё через Клауса Папке, – сообщил я. – А стоить их работа будет столько, что вам лучше и не знать таких сумм.
Самарин тем временем созрел.
– Подвожу итоги: нынешнего арсенала нам пока вполне хватает. Две единицы автоматического оружия, две винтовки, три пистолета и револьвера. Гладкоствол есть, арбалеты, пушка, наконец!
– С арбалетами тренироваться надо, – заметил боцман. – А вы не даёте.
– Будет вам время, потренируетесь! В общем, по здешним меркам наша «Темза» – плавающий арсенал. Города брать не собираемся, вырезать всех гоблинов по берегам – тоже. Мы попали в этот мир, имея пароход, идеальное транспортное средство, обученную команду, кучу своего и уже найденного ресурса. У нас две цели: удобно устроиться, обеспечив людям хороший уровень жизни, и найти обратный Крест. Для этого надо ходить по реке, исследуя её и расспрашивая местных. Разве для этих целей требуется заняться долгосрочным производством? Герман поступает верно: устанавливает связи, организовывает бизнес, замыкает на себя реальный ресурс и нужных людей. Пулемёт добыл! Надо будет, и ещё добудет… Совещание заканчиваем. Напоследок скажу о том, что действительно нужно сделать… После Дугласа встаём на дизель, паровую машину – на ревизию. Машина с капиталки, почти новая, и всё же… Чистить котёл, проверять компаунд, паровую турбину, механику. Вот здесь, по необходимости, будем что-то заказывать и платить. Задачу поняли? С учётом уже упомянутых? А вот в свободное время можете творить.
– Значит, оставляем поплавки себе? – обрадовался боцман.
Так! Не получается собрание свернуть. Ещё один вопрос назрел.
– Илья Александрович, давайте подождём с закрытием, минут на десять от силы, – я коротко объяснил капитану суть вопроса.
Тот сразу согласился, катапультировав стюардов на сбор дополнительных участников. После того как в кают-компанию подтянулись камбуз и санчасть, я двинул короткую речь:
– Господа, настало время порядка и плана. Отныне прошу всех, кто желает что-либо из добытого оставить на борту или на Каймане, обосновывать свои пожелания письменно и доказывать необходимость такого шага. Остальное будет безжалостно продаваться, в противном случае корабль вскоре превратится в плавучий склад металлолома. Коротко, чётко, с документами в руках. Возможностей для ручного творчества я не вижу, так же как свободного времени для этого. Напоминаю, наша задача не строить здесь неспешно новую цивилизацию, а найти обратный Прорез, информацию о котором, вполне может быть, придётся покупать. Либо же сами поиски потребуют затрат, скоростей и организационных мер. Пока же предложенная мной схема безбедного существования вполне себя оправдывает, альтернативы не представлено. Надеюсь, никто больше не собирается формовать из сырой гли… пардон, из разношёрстного мирного экипажа спецназ, заниматься грабежом либо идти в услужение тому или иному губернатору. Поэтому все перешёптывания на корме про грядущее строительство на базе двух поплавков речного монитора с самодельными ракетными установками на борту давайте сразу отнесём к жанру очень лёгкой литературы. Будут деньги – будет всё. Понадобится – построят по заказу хоть линкор из бальсы.
После короткого и невнятного препирательства люди разошлись прикидывать и готовиться доказывать. Всё продам к чёртовой матери! Нет, это, конечно, образно сказано, кто же отдаст дяде, например, индпакеты, остатки штатной аптечки, найденное оружие и рации, добытые в самолёте…
Просто думать надо. Не нужен Главный Сарай, нужен Большой Кошелёк.
…Причалив на родном Каймане, новые обитатели которого явно не ожидали столь скорого возвращения беспокойных хозяев, мы вместе с боцманом сходили на ударную стройку, где, к своей радости, обнаружили, что дело идёт, строители не спят. Уже готов штабель стволов средней величины, размечена площадка под дом и амбар.
У Веннеса «Темза» не остановилась, лишь коротко рявкнув гудком в приветствии.
– Вон где Главный Сарай! – восхитился капитан, показывая указательным пальцем на берег. – Так и не показал, морда скандинавская!
Арвидсон приветливо махал нам рукой, рядом с отцом пританцовывал Зоко. Довольны скандинавы: продали хорошо, купили грамотно.
– Говорит, там имущество с самоходки.
– Да ладно тебе, Герман, какое там имущество! В такую постройку при желании и саму баржу спрятать можно. Накопил барахла, куркуль, наловил на реке ништячка разного… Лежит без дела.
Обратный путь понятен и прост, шаги на два дня вперёд просчитаны, в Манаусе куча дел, разговоров, официальных и просто деловых, вал работы по сбыту, планированию нового рейса. Поход в верховья придётся отложить, теперь надо скататься вниз по ближним деревням, прощупать почву, познакомиться с людьми.
Вышли ещё ночью, капитан после недолгих раздумий заявил, что лоция на участок Аракары с необходимой батиметрией уже есть, фарватер ясен, и под прожекторами он способен чуть ли не на крейсерской скорости пройти до устья. На Лете было ещё проще, по течению «Темза» буквально летела под чистым звёздным небом, с учётом того, как быстро отвыкаешь в новом мире от бешеных скоростей в сорок кэмэ в час.
Слабый южный ветер доносил с реки еле слышный запах гари, где-то горели джунгли, они, оказывается, тоже способны пылать огнём. Если не учитывать этого обстоятельства, то на реке просто рай! Прохладно, свежо, плюс двадцать шесть, даже солнце сегодня словно смягчилось – мягко грело лицо, и было удивительно хорошо и спокойно наблюдать красоту местной природы. Но более всего меня радовала предстоящая встреча с Симоной. Скоро, скоро… Губернаторский катер ещё не успел забрать миссию – и это мой главный приз! Мысль о том, что я проведу с ней ещё несколько сладких часов, пока «Темза», неспешно заходя в нужные места, замрёт наконец у главного пирса Манауса, волновала до дрожи в руках.
В ходовую рубку вошла Нина.
– Пожар на реке, где-то по левому берегу, Илья Александрович. Люди уже чувствуют дым, лучше бы отойти на другую сторону.
– Да ничего страшного, Нинуль, ты что! – успокоил её Самарин. – Не зацепит, мы же не трёмся о берег.
– Ну, не знаю, зацепит или нет, а у меня два аллергика плюс один почти астматик. И вообще, Илья Александрович, диоксины!
Звучали ли такие фразы на Амазонке в девятнадцатом веке…
Докторесса ушла, капитан призадумался.
– Действительно воняет, – заметил я ради справедливости.
– Диоксины какие-то придумала… Да будет тебе! – воскликнул шкипер. – Ты ещё подхвати! Не видел настоящих таёжных пожаров! Идёшь, бывало, по реке, и хоть противогаз на всю «Темзу» натягивай! Погорело да пригасло под дождиком, видал, какие они тут?
Километр, ещё один. Постепенно и капитан стал хмуриться.
– Герман, это не негры дугласовские там с бутылками доигрались, а? – спросил Илья Александрович уже совсем другим тоном.
Что-то беспокойно мне стало.
Вот и последний поворот перед Дугласом. Стараясь пройти по кратчайшему пути, Самарин направил «Темзу» ближе к середине реки. Лесистый мыс ушёл левей, и вскоре стали видны уже угасающие дымы, сразу несколько – точно над тем местом, где находился посёлок африканцев.
– Полный ход, Семён, – теперь уже тихо приказал капитан. – Жми, жми.
Вот и бухта, сразу за ней стрелка и Оранжевая.
Млять! Дугласа больше не было! Площадка на холме опустела, словно бульдозер прошёл. Размытые струи серого дыма поднимались в небо сразу в нескольких местах. На берегу под обрывом стояла всего одна парусная лодка, два человека рядом с ней изо всех сил махали нам руками. Берег тем временем быстро приближался. Самарин обернулся и удивленно сказал:
– Это не негры! Похоже, из Бари на лодке пришли, одного из мужиков вроде помню. Крепко же здесь горело, если они увидели…
Я тяжело молчал. Сердце сжалось от плохого предчувствия. Очень плохого.
– Экипаж, впереди по курсу Дуглас! Посёлок сгорел полностью, судовому доктору подготовиться, возможны пострадавшие! – объявил Самарин по громкой связи и сразу передал микрофон мне. – Ну, Гера! Ты чё замер! Очнись!
Целых домов не осталось, одни пожарища. И ни одного человеческого силуэта меж ними. В воде виднелись затопленные корпуса деревенских лодок, сгоревший остов ещё одной джонки серым скелетом лежал на пляже. В воздухе стоял уже не просто запах гари, а тяжелый смрадный дух.
С трудом разжав руки и отлепившись от поручней, я кое-как скомандовал положенное:
– К бою! Стрелкам по местам стоять, орудие развернуть на левый борт! Разведгруппа к высадке!
И первым выпрыгнул на берег, едва «Темза» с шелестом вползла носом на песок. Голова кружилась, после приземления чуть не потерял равновесие. Двое подбежавших взволнованных мужчин, измазанных пеплом, перебивая друг друга, начали торопливый рассказ на ломаном английском. Я слушал и чувствовал, как немеют ноги.
– Что он говорит? – нетерпеливо спросил боцман. – Герман, ты как вообще?
Как? Как пробитый прямо в сердце зазубренным гарпуном дельфин. Почти как труп.
Нахлынуло подавляющее волю отчаяние, которое длилось недолго, всего несколько секунд, сменившись более сильным чувством, страшным: давно уже я не испытывал мгновенного озлобления такой силы.
– Нормально… Он говорит, что живых в посёлке не осталось, убили всех мужчин и женщин, кругом трупы. Нет только детей и… Симоны. Их увезли.
– Кто? Куда? – округлил глаза Михаил. – Чё, похитили?
Ни мне, ни барийцам ответить нечего…
…Здесь было футбольное поле. Здесь вообще кипела жизнь.
Маленькие негритята с южным азартом и горячностью гонялись за стареньким мячом, стараясь вбить его во вкопанные в жирную землю ворота со штопаной рыболовной сетью вместо фабричной. Грязные, наверное, были после матча, как черти.
Со стороны леса у кромки поля уцелел ряд кривоватых скамеек для болельщиков, там сидели девчата, подруги и сёстры, грызли какие-нибудь семечки или куски сахарного тростника и спорили, чей брат или мальчик круче. Вокруг стоял хохот и визжание восторженных зрителей… Всем было хорошо.
За единственной улицей Дугласа река Лета спокойно несла свои мутные воды на юг. В этом вечном движении тысяч тонн воды чувствовалась дикая мощь, и все вокруг, включая единственного взрослого, присматривающего то ли за матчем, то ли за общим порядком, невольно заряжались частичками этой силы. Было жарко и душно, и негр чаще всего лениво молчал, перекидывая зубочистку с одного уголка губ в другой. Под берегом резвились дети, брызгая друг в друга и кидаясь песком. В реке вполне безопасно, пираньи избегают открытого водного пространства. Вдалеке тарахтел мотор возвращающейся после проверки сетей джонки… Иногда появлялись дельфины, дети, баловства ради, дразнили их свистом – иногда те реагировали, с любопытством высовываясь из воды.
Но тут пришли какие-то варвары, люди без всякой жалости, Силы Зла.
И все рухнуло. Благостная пастораль Леты разлетелась на мелкие кусочки. До сих пор всё текло ламинарно, почти идиллически. Это время кончилось, мир Креста неожиданно показал нам ещё одну сторону своего бытия – безжалостную, звериную.
Варвары. Далеко не всё рассказал мне губернатор Манауса, ох, не всё…
Пш-шш…
– Герман, ты там с оружием? Далеко не уходи. И не психуй, не время.
Я машинально хлопнул правой рукой по кобуре с «кольтом». Рация на поясе шипела постоянно, капитан принимал отчёты, отдавал распоряжения. Все эти суматошные переговоры шли мимо меня, голова просто отказывалась принимать новую информацию.
Пш-шш…
– Боцман, Котову прихватите, пусть сама посмотрит. Костя с Яриком сейчас подойдут. Надиктовывайте, что ли, будем составлять что-то вроде акта… Потом меньше понаврут. И всё фотографировать!
– Шеф, эти черти завалили всех практически одним навалом, люди даже разбежаться толком не успели. Они же расслабленные были, тёплые, ответить не смогли, – Чубко словно оправдывал погибших жителей деревни.
– Понял тебя, ты детей нашёл?
– Ни одного тела.
«Дети могли удрать в лес, – я старательно удерживал в голове эту мысль, не давая ей ускользнуть. – Если они играли в футбол, то вполне могли успеть скрыться в зарослях. Чужим туда лезть бесполезно, детвора здесь каждый куст знает, у них свои схроны».
Пространство между спортивной ареной и джунглями поросло кустарником. Через заросли змеится узкая тропинка, которая упирается в ручей без мостика – из воды торчат несколько толстых жердей, вместо поручней. Узкая полоска просевшей глинистой земли вокруг футбольного поля потрескалась от жары, даже ливни не сгладили, в причудливо извивающихся трещинах проросла ярко-зеленая трава.
Сад за полем тоже уцелел. Правда, часть деревьев ближе к спортплощадке вырублена, из земли торчат десяток достаточно широких пеньков, которые болельщики, судя по всему, использовали как сиденья. Заборов не было, тут вообще нет изгородей. За садом начиналась плантация юки, то есть маниока. Её собирают, клубень чистят, моют и перетирают, отжимают и просеивают. Потом, ничего не добавляя к полученной массе, пекут на плоской круглой жаровне хлеб. Получается тонкая лепёшка, по вкусу совсем не похожая на привычный нам зерновой хлеб. Невкусная. Это основная еда местных.
Со стороны реки у поля, закрывая вид на Оранжевую, стоял штабель больших железных бочек. Подошёл, попинал – пустые. Бензиновая тара. Никакой техники безопасности, совсем рядом с бочками – металлическая жаровня, как на турбазе, рыбные кости валяются прямо тут же. Здесь жарили пираруку, большую местную рыбу, очень вкусную, пожалуй, даже самую вкусную на Лете. Под хороший аппетит после матча…
В Дугласе жизнь текла медленно и расслабленно. Никто не ожидал удара.
Жара страшная, верная примета, что скоро небеса всадят по земле ливнем. Кучевые облака вдали начали выстраиваться высоченными башнями, постепенно темнея снизу. Вдали прогремел первый гром, далёкая серая дымка дождевых капель накрыла джунгли по ту сторону реки. Футбольное поле в ливень заливало водой так, что самым маленьким можно было барахтаться в воде. И всё равно ведь играли! Летал тяжёлый намокший мяч. Брызги, грязь, падения с хохотом…
Суки, ненавижу!
Дождь ещё далеко, и всё же надо торопиться, иначе ни одной сухой нитки не останется. Всё, в общем-то, ясно. Но я стоял, и всё не мог сдвинуться с места.
Совсем недалеко от ближних к реке ворот лежала женщина, молодая негритянка в просторной цветастой юбке цветов французского флага, скроенной из широких полос, часть культуры былых колонизаторов влилась в местную историю костюма.
Не сразу я смог к ней подойти.
Пуля вошла ей в затылок, прямо посередине. Умерев мгновенно, она упала лицом вперёд, застывшая кровь страшным причудливым ореолом раскинулась по высохшей земле. Я никогда не видел, как падают люди после смертельного попадания пули в голову. А у зверей подкашиваются колени… Мать, позабыв обо всём, бежала к своему ребёнку, стараясь в последние секунды своей жизни предупредить его или инстинктивно спрятать, накрыв телом. Этого ей сделать не дали, застрелив хладнокровно и очень точно.
Наверняка она кричала, а что именно, уже не узнать. Подзывала ли к себе, или же отгоняла в лес… Дай бог. Бежала, вытянув руки вперёд, и ей казалось, что время не движется. «Беги! Беги, сынок, изо всех ног, торопись! Не дай им схватить тебя, мальчик мой, спасайся! Ты спрячешься, вырастешь, станешь большой и сильный, и не будешь больше бояться этих паршивых волков, правда? Беги!»
Отверстие небольшое, это никакая не «поджига», нарезняк. Не гоблины тут орудовали.
Ни одного свидетеля обвинения.
Людей убили. Симону увезли. Кто вы, сволочи?!
Могли ли дети успеть скрыться в лесу? Если так, то они смогут хоть что-то пояснить. Капитан несколько раз посигналил, но результата не было, даже если уцелевшие прячутся, на сигнал они не выйдут, тут все дудят. Нужны другие доводы. Я повернулся к лесу, полный решимости. Злость переполняла меня, закрывая красной пеленой глаза. Протёр, не помогло. Что мне делать, а? Плакать? Стрелять в воздух с животным криком? Вот так вот… Тупо стоял и смотрел вокруг, запоминая и оценивая.
Постепенно первичная ярость уступала место холодному и расчётливому маньяческому стремлению планомерно найти всех и вырезать всех же. Я был зол на себя, на губернатора, на Симону и её проклятый глупый Фонд, на проспавших охранников и Нзимбу, на подъехавших парней из ближайшей деревни, на погоду и на джунгли вокруг, в сторону которых громко проорал:
– Дети! Дети!!! Выходите, не бойтесь! Мы приехали из Манауса, вас никто не тронет! Мы русские, пароход «Темза», вы нас помните! Выходите!!!
Пш-шш…
– Герман Константинович, что у тебя случилось? Ты чё там по-русски орешь на всю реку?! – встревоженно поинтересовался капитан.
Я не нашёлся с ответом, лишь поглядел на коробочку радиостанции и заорал снова, уже по-английски. Уже спокойней.
Пш-шш…
– Боцман, сходи к Ростоцкому. Что-то он…
Никто не вышел, джунгли молчали.
Стоит ли соваться в дебри самому? Испугаются укрывшиеся там появления белого, забравшись ещё дальше в чащу, или же вынырнут, поверив?
– Саша, какого хрена ты прёшь в самый завал! Ты что, не видишь? Давай поворачивай, там проще протащить! – донеслось снизу с непременным продолжением из сочного мата.
Нужно идти к своим. Только подумал, как почти сразу же услышал за спиной детский крик. Резко развернулся.
У кромки леса стояли трое негритят, прижавшихся друг к другу.
В руках у двоих – длинные палки. Дети замерли, ожидая моей реакции. Я поднял руки вверх и замахал, считая, что это мирный жест, и почти сразу бросился вперёд по тропе, краем сознания понимая, что могу их напугать. Перед ручьём остановился и присел на корточки, а потом просто сел на горячую землю. Они подошли сами и сразу вцепились в меня, как слепые котята…
Схватив в охапку сразу всех, я поднялся и медленно пошёл по тропе, слушая сразу три рассказа, выплакиваемые на плохом английском. Обожжённые солнцем щеки защипало, я что, и сам плачу?
– Подождите, ребята, я сейчас!
Рванул из футляра «Моторолу».
Пш-шш…
– Капитан, доктора наверх, и ещё кого-то из женщин! Баб давай, говорю!!! У меня дети, трое, из джунглей вышли!
И повёл их кустами, чтобы ещё раз не показывать убитую мать.
Потом присели возле пепелища какой-то избы и стали ждать. Берег реки в этом месте высок, поэтому дома были не на сваях. Мы подошли к куче головешек, что ещё недавно была по-своему уютной африканской хижиной, далеко не самой зажиточной в деревне: гостевая с гамаками и столами, спальня, где, кроме хозяина с женой, тёща и куча детей. Во дворе – обрезанная бочка на двух столбах – душ, будка сортира за домом. Обычная местная семья. Днём женщины хлопотали по хозяйству: варили, стирали у реки, кормили кур… Дети помогали или играли, сами по себе. Потому и спаслись.
Эти истерические, но по-детски натуралистические рассказы было просто страшно слушать, и потому я старался отключаться, ловя детские слова отстранённо, фоном, не пуская их глубоко в себя. Не слушать же нельзя, у них выплеск, принимай его, Герман.
– …мы из-за деревьев смотрели, с обрыва. Они её отцу голову разбили, и Мария начала руками собирать мозги. Белые кусочки… Её схватили и увели…
– …Малви с женой и двое детей быстро сели в лодку, но те начали догонять, лодку перевернули, Малви сразу утонул, а дети кричали, их втащили на шхуну. Их маму били по голове шестом и смеялись. Как по мячику били. А она всё не тонула…
– …Мама пекла лепёшки, готовились к празднику, у брата сегодня день рождения. Так вкусно пахло! И тут начали стрелять! Мама сразу закричала, чтобы мы бежали в лес…
Так и не заметил, как подошла Нина, лишь почувствовал резкий запах нашатыря.
– Ростоцкий, детей отпустите. Гера, руки разожми.
Не могу разжать. Да уберите вы эту вату!
– Спокойней, спокойней. Не пугай их… Альфия, помоги же ему встать, раз хочет! Герман, ты можешь сам идти? Аля!
Я кивнул.
Слева спокойно текла Оранжевая, русло которой к востоку почти сразу уходило за поворот. Вокруг было всё так же красиво и спокойно: жарило солнышко, в лесу мирно чирикали сволочные тропические птахи, над кустами повисали маломерки-колибри, а на небесной синеве яркие белые облака медленно отступали под натиском тёмных туч.
Дождь… Приходи уж. Смывай давай.
– Я к капитану.
Хиросима. От Дугласа не осталось ровным счетом ничего, кроме футбольного поля. На том месте, где прежде стояли деревянные дома, где дворы прикрывались хоть и жидкими, но всё же садиками, где вдоль единственной улицы посёлка гуляли странные чёрные курицы и пятнистые свиньи, теперь раскинулась шахматная доска вонючих чёрных пятен. Остались фундаменты примитивных каменных очагов и навал недогоревших обугленных бревен, вокруг которых лежала серая пыль.
Что-то не могу стоять, ноги дрожат.
По страшному пепелищу в одиночестве бродил кочегар, ковыряя носком резинового сапога кучи пепла и каких-то железяк. Вот он нагнулся, поднял и показал находку – чудом уцелевший гриф от незнакомого музыкального инструмента. Федя спокойно обтер его рукавом и понес ко мне. Присел рядом.
– Слышь, командир, ты мне шпалер дай какой-нибудь. Или арбалет хотя бы, как у этого чувака из Манауса, Кости. Если что, впрягусь, зацепило реально.
Именно слова Липпо встряхнули меня. Если уж баптист… Вместо ответа я кивнул, встал и тяжело пошел по тропинке к берегу. Остановился и бросил сквозь зубы:
– Все впряжёмся.
…В рубке было шумно.
Кто-то постоянно вызывал шкипера или друг друга по рации, торопливо заходил и уходил, советовался, то и дело звонил бортовой телефон. Стюардесса Оленька, пыхтя, заносила, исправляла и дополняла на листах бумаги описания событий, действий и принятых решений – потом всё это будет внесено в судовой журнал. Капитан по рации связался с Манаусом, с нашими, ибо радиостанция губернатора всё ещё «срочно чинится». Губернаторский катер уже вышел к нам, на борту находятся двое полицейских, два пограничника и работник местной сигуранцы, какой-то Рупрехт. Я слышал это имя, когда меня вкратце знакомили со структурой власти. Сам губернатор остался в городе, где по тревоге подняты все силы, объявлена повышенная готовность, если не чрезвычайное положение.
– Ну и имечко. Посмотрим, что он тут напрупрехтит, – саркастически бросил шкипер.
Тела убитых стащили в одно место и присыпали землёй, это единственный способ хоть как-то сохранить их. Барийцы предложили сразу городить погребальный костёр и кремировать всех без исключения, чтобы не ставить в бывшем посёлке столь страшное кладбище – потом никто не поселится на стрелке. Может, в этом и есть своеобразная житейская мудрость, но Илья Александрович такое дело категорически не разрешил, пусть вопрос похорон власти решают. Мы свою задачу выполнили.
– Записывай, Оль. Так, значится, идём дальше… Дай гляну. Парусная шхуна или джонка, ориентировочно пятнадцати-восемнадцати метров длиной. Пришла, скорее всего, из Оранжевой, на Лете никто её не видел, иначе закричали бы, на берегу народу было много – приход любого судна в посёлках и деревнях всегда целое событие… Ушла на юг, уже поздним вечером, надо опрашивать жителей посёлков по всему берегу. Хотя, если ночью шли… Не догнать уже, сколько времени прошло. Ладно. Записала?
Экипаж на борту, все в шоке, на обед почти никто не пошёл.
Ничего из уцелевшего барахла не попало на борт «Темзы», теперь это наследство Бари, ближайшего населённого пункта, нам разъяснили, что так с древних времён повелось. Пусть мужики выгребают, отмывают, пользуются. Негритят забираем с собой и везём в Манаус, там видно будет, – здесь беспризорных детей нет, всех пристраивают к делу.
– Теперь следующее. Использовалось огнестрельное оружие, в том числе и нарезное…
Нарезняк у нападавших имелся, и далеко не один ствол. Наряду с гладкими стволами. Я не эксперт, тут криминалист нужен. Старосту точно пристрелили из пистолета или револьвера, в упор. Оружие охраны миссии бандиты забрали, разжившись «глоками». Эти-то орлы как проспали? Сколько зверьков парни сумели завалить? Охранников нашли в разных местах, с многочисленными огнестрельными ранениями, они успели повоевать.
В этом плане версия одна: приехали знакомые Нзимбе люди. Поэтому и шухера никто сразу не поднял. Я даже допускаю, что охранникам миссии какое-то время отводили глаза местные, желая всё решить тихо, пока сами же не погибли по-тупому. Нападавшие могли принять решение спонтанно – хотели, например, вальнуть одного лишь старосту, включились, а потом поняли, что теперь надо зачищать всех, келейно не получится, с миссией не договоришься и не запугаешь. Староста, в свою очередь, мог вынашивать свои планы, вплоть до устранения главаря приехавших и захвата судна.
Впрочем, всё это домыслы. Для анализа нужны дополнительные сведения, а их нет.
В рубке появился профессор.
– «Баджер» возвращается, уже видно.
Лодку капитан посылал в Веннес, чтобы оповестить скандинавов. Зверьки ушли на юг, и всё же… Как северяне теперь жить будут в такой дали? Всё, нет у них соседей, кончились, уж какие были… «Караул» никому не крикнешь, за ближней помощью не сбегаешь. Рацию им надо ставить, однозначно.
– Я и раньше не понимал Арвидсона, – признался шкипер. – Какого лешего в такую даль забираться?
– Они и на Земле повыше многих забрались, – невесело усмехнулся я. – Удобно, видать. Речка впадает чистая, земли много.
– А где её тут мало? – буркнул проф, сам на себя не похожий.
– Ништяк плывущий ловится, Володя. Они самые первые претенденты.
– Ну, тогда это единственный стоящий мотив, – отметил он.
Бензин или золото. Вот два основных суперресурса Кристы.
Что-то они не поделили, либо Нзимба кинул не того, кого следует прокидывать на таких кусках. Вполне может быть, что он доложил крыше о нашем разговоре, заёрзал или же начал выдвигать какие-то дополнительные условия. Поплатился весь посёлок.
– Следующее… Оля, не тесни ты так строки, не разберешь потом ничего! Переверни лист! Точное число налётчиков неизвестно, по словам детей, на берегу видели не меньше десятка. Белые, азиаты, индейцы. Один негр болтался у воды, лодки дырявил. Короче, весь комплект, полный зверинец… Ну это-то не надо писать!
Сразу появилась версия, что нападение было затеяно именно с целью похищения дочери губернатора. Шантаж, экономический или политический, выкуп – тут несложно накидать варианты. Однако мне казалось, и мужики поддержали, что уж больно топорно это бы выглядело. Ещё неизвестно, что получишь в итоге, стоит ли лить такую кровь? Понимают же они, что губернатор поставит всю округу на уши, использует все ресурсы, подключит все связи по городам. Так что же им было надо? Нет ясности причин столь кровавого интереса. Кроме золота разве.
– Герман, ты нас послушай, – осторожно начал профессор, встав рядом с капитаном. – Мы тут посоветовались с коллективом, кхе-кхе… Все на твоей стороне, люди понимают. Так что можешь рассчитывать, одна семья, поможем.
– Это точно, – тоскливо вздохнул Самарин. – Оля, погуляй покамест, дочка. Ага-ага, иди… Так что можем сразу после общения с ментами сниматься и уходить в поиск.
– Нет, – коротко проронил я.
Мужики переглянулись.
– Как так нет? – удивился шкипер.
– Вот так вот: нет, – ледяным тоном пророкотал я. – Кого искать, ребята, где? Вы прикидываете пройденное ими расстояние? Бандиты были подготовлены, операция ими планировалась, логово для отхода припасено. Дёргаться на эмоциях? Уже пригасил, теперь другие эмоции. Вы же понимаете, что всё это значит: не ловится такая дичь на дурачка. Сейчас и так вся река дыбом встанет.
– А им – нырнуть в любой приток, и ищи ветра, – поддакнул профессор.
– Вот именно. Пусть спецы ищут, они лучше нас понимают эти земли и расклады. И потом… вы меня уже знаете. Что, думаете, я сейчас из-за юбки всех вас кину и займусь своими личными проблемами? Что поломаюсь из-за женщины, как юный романтик? А дело, планы, а наши дети? Шаги-попытки предпринимать буду, но другие и по-другому, с деньгами и возможностями. Я не мальчик пубертатный, и сам голову не сложу по-тупому, и вам не дам. Вообще, думаю, что всё начнёт крутиться не сразу, неделька будет бешеная, суетная и бестолковая. Рейсы «Темзы» запланированы, заказы получены, планы свёрстаны. В том наша сила. И только потому с нами будут считаться, уважать… и делиться информацией. Деньги нужны! Тогда найдём и накажем, если местные не справятся, посмотрим, кому в подъезде ссать разрешено.
– Ну ты даешь, капиталист! – выдохнул Самарин.
– Вот такой вот, – подтвердил я.
– И что делаем тогда?
Я встал и посмотрел на берег. Между сгоревшими зданиями сосредоточенно бродили двое барийцев, они постоянно нагибались, выуживали что-то из пепла и, не отряхивая, откидывали найденное в сторону. Шла нормальная в понятиях нового мира мародёрка, обыденность нелегкой жизни на дикой реке.
– Сейчас грузим на борт пустые бочки. У футбольного поля тринадцать штук, может, и ещё есть. Их барийцам не отдаём.
Секунд пять ответа не было.
– Бочки – это, конечно, хорошо, но…
– Нормально, Илья Александрович, нормально. Грузим и после беседы со спецгруппой полным ходом идём на Оранжевую.
– Простите, мужчины, я так понял, что речь идёт о бензине? – догадался Мазин.
– Точно так, Володя. Хранилище топлива не должно быть далеко от Дугласа, дойдём быстро, учитывая скорость парохода, а не джонки задрипанной. Это топливо – наше наследство.
– Губернаторские не заверещат?
– С чего бы это, сами нашли, себе и забрали бесхозное. Тут, смотрю, жёстко вопросы решаются. Им раньше верещать надо было, когда Нзимба дурака валял, не зная, к кому прислониться. Кто-то там стоит – отобьём, после случившегося имеем право. Только надо бы успеть всё погрузить до подхода катера, хамить не надо. Так что поднимай людей, Илья Александрович…
Едва большой серый губернаторский катер с одним пулемётом наверху, а другим на корме причалил к пляжу бывшего поселения Дуглас, спецгруппа во главе с сухощавым пожилым Рупрехтом развила бурную криминалистическую деятельность. Капитан сразу предоставил ему целый ворох письменных пояснений, актов, торжественно вручил под роспись флешку с фотографиями, где погибшие ещё лежали на местах гибели. Вопросов к экипажу «Темзы» у следствия не возникло, хотя капитан немного опасался, спросив меня минут за десять до подхода полицаев:
– А если наедут? В зиндан не пригласят насильно?
– Окажем злостное сопротивление и захватим катер, – невозмутимо ответил я. – Если будет так, как ты говоришь, то я совершил стратегическую ошибку, и здесь стоят у власти всё ещё не выкошенные сплошные идиоты. К таким мы не пойдём. Сколотим флотилию, станем для начала флибустьерами, а потом будем строить свой анклав. Но это вряд ли… А вот Ярика с «Зауэром» наверх посажу. Трубу чинить.
– Поражаюсь я тебе, Герман Константинович! – развёл руками профессор. – На всё имеешь готовые ответы!
– Жизнь научила. И учит.
Главный безопасник, получив в руки кипу исписанных убористым Олиным почерком документов, кучу фото, видео– и аудиоматериалов, изумился до крайности – не ожидал он таких продуманных действий от свидетелей. Куда ему, европейцу, тягаться с представителями страны, пять кож ободравших в борьбе с самой закостенелой и тупой бюрократией в мире. После окончания опроса «Темза» из вежливости постояла полчаса рядом с катером, экипаж угрюмо смотрел на суету – пусть напитываются, начальнички. Проворонили вы противника…
Правильно оценив висящие по бокам «Темзы» девятиметровые поплавки гидросамолёта, безопасники, тем не менее, лишних вопросов не задавали. Моё желание прибрать к рукам бензин тоже не вызвало удивления, Рупрехт отлично понимал, что Манаус от такой акции только выиграет.
А катерок у них хороший. Мощный скоростной водомёт, где хочешь пройдёт.
Вот только бензин на таком не вывезешь. Игрушка.
Вскоре пароход отчалил, развернулся ближе к стремнине и, набирая скорость, плавно вошёл в русло Оранжевой. Наблюдатели стояли на палубах, все с оружием.
Новая для нас река напоминала Аракару, но эта артерия пошире, она более полноводна, да и ландшафт по берегам поприятней. Пока не видно непроходимых зарослей, густой лес сменяется полянами и холмами. Первый поворот уставший от вынужденной стоянки и пережитых эмоций капитан прошёл неожиданно бодро, даже лихо, потом «Темза» встала на стремнину. Над рекой повисло сумеречное небо без облаков – основной ливень прошел мимо, а за бортом тихо катилась быстрая вода. Живности, кроме птиц, относительно мало, повыбили, пораспугали.
Цель поиска уже представима.
Дети знают всё, в любой деревне это самое главное справочное бюро. Взрослые могут скрывать свои планы, прятать предметы и людей, могут, укутавшись чёрными плащами, ездить куда-то исключительно ночью, разговаривать о тайных делах исключительно шёпотом – бесполезно. Наблюдательная, любопытная и цепкая детвора всё вызнает. И расскажет – кому за конфетку, кому просто за доброе отношение.
Это примитивная баржа, и стоит она не в очередном притоке, а прямо на Оранжевой. Где – неизвестно, сколько там топлива – тоже. Возле неё должен быть какой-то домик, укрытый в деревьях, там живёт или жил караульный, доверенный человек Нзимбы. Уж как ему повезло. Скорее всего, там сидят представители бандитов, если их судно действительно пришло с Оранжевой.
– Метр девяносто, – бросил Сёма.
– Малый ход.
Один раз в устье небольшой речушки мы заметили варана, так на Кристе называют эту тварь, обликом и размерами похожую на толстого крокодила с удлиненными лапами. Уродливая животина сидела на берегу, однако, заметив «Темзу», торопливо побежала к воде. Об их повадках и степени опасности рассказывал Костя.
Полгода назад одно из таких чудовищ сожрало зазевавшегося рыбака из Манауса. Варан прыжком вымахнул из кустов у небольшой речки к остановившейся не вовремя лодке и одним движением страшных челюстей перекусил рыбака почти пополам, по животу. Когда зверь поворачивался к зарослям, верхняя половина туловища несчастного еще реагировала и хрипела через пузыри крови. Напарник успел схватить двустволку и выстрелить, причем второй патрон дал осечку. Тварь заорала, резко ударила хвостом, повалив лодку набок, второй рыбак, крича от ужаса, упал на берег, сильно ударившись плечом о корягу. После чего чудовище принялось наносить по лодке удар за ударом и вскоре получило в бок ещё один заряд. Взревев от боли, варан дальнейшего развития событий дожидаться не стал и, к счастью уцелевшего, ушёл в воду с нижней половиной добычи. Где и сам откинул клешни, во всяком случае, рассказчик на этом горячо настаивал.
Встречаются они редко, в основном у затерянных ручьёв и речушек, большой воды не любят. Выстрелить я не успел. Здесь принято: есть возможность – не проходи мимо, убей такую тварь, спасёшь чью-то жизнь.
Некоторые считают, что чупакабры, вараны и саблезубы – те самые «питбули», одного из которых я убил на Аракаре, – есть порождения другой планеты, иногда прорывающиеся на Кристу через Прорезы вслед за зоргами. Не очень-то и смелое предположение, внешний вид чудовищ просто обязывает обратиться к иноземному. Вот бы ещё смелые на фантазию краеведы разъясняли, каким таким образом через речной Прорез проникают сухопутные чупакабры?
Богат здешний мир опасностями. Однако всем надо понимать: дикая природа не против вас и не за вас, она просто живёт своей жизнью, а способы мирного сосуществования с ней – исключительно ваши проблемы…
– Ну вот где-то отсюда, я думаю, надо караулить, – решил Самарин.
Течение на Оранжевой весьма сильное, на вёслах в дальние края не прогуляешься, сплошная пахота.
Прошло три часа хода, семьдесят километров пути.
– Вроде засветка на радаре! – оповестил Сашка. – За поворотом.
Луч РЛС скользнул, пролетая над впадиной мыса, что-то там схватил, но лишь один раз, высокий лес на холме опять закрыл обзор.
Капитан спешно отдал команду, все начали пристальней вглядываться в неровную линию левого берега, и уже за следующим поворотом Оранжевой открылись низкий широкий холм, практически безлесный, рощица зелёного оазиса чуть ниже вершины и тёмная полоска у берега с белыми пятнами поверху. Нашли!
Высокие, чуть накренившиеся к реке группы деревьев мрачно смотрели на «Темзу» с правого берега, как бы недовольные вторжением парохода в новые земли.
– Пять четыреста дистанция!
– Наливняк стоит! – довольно объявил капитан, опуская старенький бинокль. – Только странный какой-то… Самоделка, что ли? Цистерны… Стоит на воде, пришвартован. Саша, чуть прибавь. Влево добери… Хорош.
Экипажу сообщили о находке, стрелки изготовились к бою. Сам я встал к пулемёту, с левой стороны.
Вовремя пришли, вечереть начинает.
Пш-шш…
– Вижу избу среди деревьев, – сообщил боцман. – Сгорела.
И почти сразу Александр крикнул:
– Лодка от корыта отходит!
Из-за баржи выползла небольшая джонка, которая, с трудом набирая скорость, начала выруливать вверх по течению.
– Полный ход! – заорал капитан.
Это точно не смотрящий Нзимбы! Объявившиеся захватчики заметили пароход издалека, но свалить раньше не успели. Две большие бочки на борту джонки трудно было бы не заметить. Тяжелая, гружёная… Это вам не катер губернаторский и даже не «Баджер», им о глиссировании можно только мечтать, да и движок слабый.
– Избу сожгли, что-то притырили, падлы, и нарезали в свою хибарку, где надежно припрячут, – тут же сообразил многоопытный рулевой. – Хрен ценное бросят.
Разбираться гуманистически с ними ни капитан, ни я не собирались, жестокий мир, жестокие нравы. После увиденного в африканском посёлке мораль – моя, во всяком случае, – быстро трансформировалась в модель, более подходящую для выживания. Есть свои, а есть чужие. Свои тут не ходят… Грохнули бандитские сторожа дугласовского сторожа, я не сомневался, что на берегу мы найдём ещё один труп… и встали, как на своё!
Баста, очередная смена караула, подвигайтесь.
– Останавливай их, Герман!
Впереди по курсу надо очередь положить, а расстояние метров шестьсот. Я вам что, пулемётчик обученный?
– Ближе давай, промажу!
– Останавливай, а то на берег выскочит, не поймаем!
И чёрт с ними, никакой жалости, промахнусь, так промахнусь! Вложившись покрепче, я дал короткую очередь поверх джонки. Ну что, удачно! А вот вам и ещё одна! Сначала коротко, а потом сильней и громче рявкнула пароходная сирена, капитан по громкой связи давал приказ остановиться, простым повторением слова «Stop!» с добавлением сочного «падлы». Вполне понятно, по-моему.
– К берегу сворачивают, бей!
К берегу – это плохо, Самарин прав, там сразу кусты, драпанут так, что потом не сыщешь. Простучала третья очередь, на этот раз уже по корпусу. Один из сидевших в джонке людей молча свалился за борт, однако даже пробитая лоханка продолжала идти к небольшому мыску.
– Стоять, бояться, деньги не прятать! – проревели жестяные мегафоны.
Да чтоб ты утоп! Силуэт лодки замер в прицеле, и я тут же с яростным наслаждением мстителя открыл огонь, РПК радостно сожрал патронов десять.
– Вылавливайте…
Семён в рубке подруливал на самом малом, удерживая «Темзу» напротив стоявшей на берегу баржи. Прикрученный к леерам маленький, загорелый почти до черноты азиат сначала молчал, свирепо вращая глазами, а потом начал кашлять в мою сторону короткими лающими фразами на неизвестном языке.
– Ты ваньку-то не валяй, болезный, – вполне добродушно посоветовал ему шкипер. – Инглиш давай, мать твою! Откуда-куда-зачем?! Кто главарь? Где база!
Я добросовестно перевёл, хотя видел, что этот папуас и так знает, что от него требуется. Азиат угрюмо помолчал, а потом вдруг резко зашипел, сообщив мне что-то особо обидное, от чего воины его племени хватаются за ножи. Мишка лениво двинул ему в ухо и поинтересовался:
– А в рот тебе не плюнуть жёваной морковкой?
– Боцман! – рявкнул на него Самарин. – Конец тащи!
Доигрался, загорелый. Ты думаешь, миссия к тебе приехала с пряниками?
– Герман Константинович, мы что, пытать будем? – изумился профессор. – Нет, я понимаю, конечно, но можно же и по-другому…
– Наверное, – легко согласился я. – Костя, сходи, будь другом, доктора на палубу позови, тут скоро помощь квалифицированная потребуется. Только пусть обязательно сумку с крестом возьмёт!
Тем временем матросы крепко стянули толстенным канатом руки и ноги пленённого, отвязав того от лееров. Я ещё раз медленно повторил интересующие вопросы. Азиат испуганно поглядел по сторонам, ещё не понимая, что его ожидает.
Капитан перегнулся, посмотрел на мутную воду, сочувственно покачал головой.
– Бросай!
Раз-два! Пленный головой вниз улетел за борт. И ни у кого из участников экзекуции, за исключением собственно ихтиандра, не было злости в глазах. Только холод. Жутковатый такой северный холодок. Я передёрнул плечами, слово внезапно озяб.
– Ярик, секундомер. Минуту-то он выдержит?
– Если не курит, – пожал тот плечами. – Вредно курить.
– Тяни, что ли…
Боцман с Сашкой быстро выдернули тело на борт.
– Ну что, и дальше в молчанку играть будем? – канонически поинтересовался шкипер.
Да, ох и свирепы же бывают сибирские люди! Что же у них в веке семнадцатом на Енисее творилось? Подоспевшая Нина Котова лишних вопросов задавать не стала – она тоже много чего повидала в Дугласе… Открыв чемодан, достала фонендоскоп, глянула на меня – я тут же ей заговорщицки подмигнул, подыграй нам, родная! Тяжело вздохнув, докторесса достала блестящий скальпель и какие-то страшные кусачки, похожие на зубодёрные. Настоящий Доктор Зло, гестапо! А Зло в белом халате страшней всего.
– Илья Александрович, вы там уж не усердствуйте, – тихо попросила она, действительно переживая за пленника, ведь невозможно изжить крепко профессиональное.
– Может, ему ещё и клюв вареньем намазать? – пробурчал Самарин. – Взяли! Секундомер! Не боись, Нина, не утопим…
Я ждал, что он добавит «не впервой», но пронесло.
Азиат оказался парнем крепким и раскололся только после второго заныра. Английский пленник тут же вспомнил, и на очень неплохом уровне. Водолечение, оказывается, быстро и надёжно восстанавливает память! В целом, подозрительно отработанная Енисейская Водная Пытка длилась всего пятнадцать минут со всеми соплями. Очень эффективно! А эффективность я уважаю, любую.
– Боцман, колите его с профессором, а я судно буду ставить, скоро темнеть начнёт.
– Командиры, базу бандитскую сами брать будем? – деловито осведомился Ярик.
Ишь ты, как раздухарился стюард!
– Миша, какой, ты говорил, девиз у десантников?
– «Никто, кроме нас!» – гордо ответствовал боцман.
– Так вот, господа, напоминаю… Точнее, озвучиваю новый фирменный девиз: «Кто-нибудь, кроме нас!» Все запомнили? По-моему, очень красиво.
Через четыре минуты «Темза» мягко и устало, словно выдохшаяся в утомительном беге собака-самоед, ткнулась влажным носом, как в хозяйскую руку, в мелкую береговую гальку у небольшого овражка, где рядом с берегом обустроен настил для подъема лодок и спуска грузов к воде. Лаги и доски настила были совсем старые, ещё земные, но исправно держали вес по сей день.
Небольшая баржа стояла рядом. Действительно, какая-то дремучая импровизация. Низкая, выступающая из воды от силы сантиметров на пятьдесят плавучая платформа, на которую умельцы установили четыре цистерны, похожие на железнодорожные, только поменьше. Во избежание перегрева, металл ёмкостей выкрасили в белый цвет, однако люди Нзимбы приняли дополнительные меры, соорудив над ними лёгкий навес из веток. По периметру баржи имелось металлическое ограждение. Будки или подсобки не было. Примитивная конструкция, созданная для обеспечения топливом малых объектов по берегам небольших рек.
– Таких ещё не видел, – заявил механик. – Федя, пошли!
«Темзу» капитан поставил рядом со старожилкой. Костя с Семёном, спрыгнув на берег, сразу отправились к сгоревшей избе, а технари приступили к обследованию находки. Не желая терять время на обход, Липпо спустился с борта, перешагнул на баржу возле ближнего кранца из покрышки, упруго подтянулся на руках и легко перекинул тело через леер ограждения, показавшийся мне совсем ненадёжным. Так оно и вышло, конструкция из тонкой арматуры прогнулась, и он с грохотом опустился на металлическую палубу баржи.
Механик заржал, капитан выматерился… Хорошо, пошла работа!
Из рощицы ребята вернулись быстро.
– Замочили сторожа, – хмуро доложил Александр. – Трупа нет, растащили уже, одни тряпки остались. Какая-то большая кошка, судя по следам.
Этого следовало ожидать. Вблизи Дугласа всех хищников жители давно выбили, так же как прочую дичь, а новые подходить опасались – вот и не успели трупоеды устроить кровавое пиршество. В этих же далях звери человека особо не боятся, всегда наготове, караулят, ждут, когда оступишься.
– Две полные, в одной почти треть, первая пуста! – крикнул Заремба. – Что-то иероглифами написано, китайское чудо, наверное, янцзышное! Сливали без ума, идиоты, без учёта баланса! Есть нижние сливные приборы, тут всё толково!
– Ё-ну, что ты будешь, а… Опять рацию не взял. Это по-нашему, гены пальцем не сотрешь, – спокойно, даже с некоторым восхищением констатировал шкипер. – Ясна песня, надо цеплять.
– Илья Александрович, а она плавает-то нормально? – что-то не понравилась мне эта самоварная конструкция.
– А куда она денется-то, Гера?! Стоит ведь, не тонет! На усы это корыто цеплять надо, чтобы не мотало по течению, пожёстче. И потащим тихонечко, участок сканером снят… Зачем нам тут с бочками корячиться?
Точно, не сотрёшь.
Через полчаса опять вспыхнули прожектора – любит славный экипаж «Темзы» авральные ночные работы, на посты встала охрана, а мужики начали крепить баржу к пароходу. Возились недолго, уже через два часа шкипер осторожно сдёрнул драгоценную баржу с берега, и мы медленно пошли по течению назад. Если кагэбэшники ещё не ушли, то сдадим пленного им, пусть работают.
Ужин проходил в оживлённой обстановке. По распоряжению капитана на столы выставили красное вино. Как это часто случается на поминках, нервное напряжение требовало разрядки, спустя некоторое время над столами потекла праздная болтовня, пошли воспоминания, рассказы…
А я не мог пить. С трудом заставив себя съесть небольшой кусок мяса, вышел в фойе главной палубы.
– Оля, иди, поужинай, я тут рядом постою, на воздухе.
Свет левого прожектора, под углом развёрнутого к берегу, высветил узкий мысок, кусты на нём и пару высоких деревьев с причудливыми тенями. Мелькнули яркие огоньки глаз какого-то хищника. Тихо захватывали воду плицы колёс, чуть подрагивал корпус «Темзы», на корме вахтенный в свете прожектора наблюдал за баржей. Вокруг царили покой, безветрие и бесконечная россыпь ярких неподвижных звёзд. Совсем не мерцают, настолько прозрачен воздух Леты. Кажется, что ты не на земле, а в космосе, и до звёзд можно дотянуться рукой.
Кто-то мягко обнял меня за плечи. Рядом стояла Нина.
– Герман… Тебе надо поспать, обязательно. Во сне любая чернота растворяется. Так что ложись, и чем быстрей, тем лучше будет для тебя и для всех нас. Мне совсем не хочется иметь такого сложного пациента. И вот что: хорошо бы принять внутрь небольшую дозу спиртного, рекомендую.
Я кивнул, дело говорит докторша.
С минуту мы смотрели на бегущую вдоль борта тёмную воду, подсвеченную лампами фойе и иллюминаторов ресторана. Сюда бы с нормальным круизом… Чтобы без чупакабр и гоблинов. Здорово ведь, честное слово! Запрокинув голову, опять посмотрел на звёздное антрацитовое небо и неожиданно уловил частичку вселенского покоя… Ничего, прорвёмся.
В каюте я зачем-то включил ноутбук, терпеливо дождался, когда винда загрузится, и сразу выключил, потянувшись к холодильнику. Вскоре в меня вселилась бутылка водки.
Пошло всё к чёрту. Следующие шаги – в Манаусе, а меня не кантовать.
Надеюсь, мне снилась Симона.
