День ожидания был не единственной нашей ошибкой. Хотя нет, называть это именно ошибкой сложно, ошибка – это когда ты выбираешь из доступных вариантов, что-то оцениваешь не совсем правильно и выбираешь неверный. А тут было скорее невезение. Первое из цепочки.

Вторым было то, что за рулем джипа сидел в этот момент Патрик. Если бы сидел я, то скорее всего ничего подобного бы не случилось. Но именно в этот день я уступил место водителя ему, а сам «сидел за стрелка».

Слежку мы заметили. На бульваре Манило Фабио Бельтронес за нами пристроился большой белый пикап на колесах с никелированными дисками, сидящий над землей низко, как легковая машина, – верный признак того, что его седоков вполне можно рассматривать как бандитов. Стиль у них такой, ну еще и денег на новые пикапы у других не хватит. А у кого хватит, тот на таких не ездит, чтобы бандитом не выглядеть.

Пикап вроде бы даже старался не висеть прямо на хвосте, прятался за другими машинами, но учитывая тот факт, что этот белый грузовик был в два раза больше любой другой машины и сверкал хромом и лаком, потуги быть скрытными вызывали разве что ироничную улыбку.

А улыбаться не следовало, не следует недооценивать своих противников. Потому что возле «островка» с круговым движением стоял бело-синий полицейский пикап с надписью «Полисия мунисипаль», а возле него двое патрульных в черной форме, в характерных бейсбольных кепи, один из которых был вооружен карабином «М4», а второй стоял на самой проезжей части, и, судя по его поведению, я понял, что высматривает он именно нас. И когда он все же высмотрел наш джип, то махнул рукой в сторону обочины, приказывая остановиться.

У меня все как-то сложилось в голове в одну картинку: большой пикап сзади, фургон с тонированными стеклами, стоящий у обочины в зоне запрещающего знака, поведение полицейских… как-то всплыла в голове найденная в Интернете статья о том, что восемнадцать полицейских в Гуаймасе были отстранены от работы за употребление кокаина на службе, а кокаин дорог и взяться может только из одного источника…

Я – русский, и во мне нет такого безусловного уважения именно к мундиру полицейского, мы смотрим дальше, за мундир, и взмах властной руки вовсе не означает божьей воли, пусть даже этот мундир и «олицетворяет закон». Мы смотрим на человека и делаем выводы, каждый раз разные.

А вот у американцев не так. И Патрик, как и подобает законопослушному американцу, всего лишь на какой-то момент подчинился местному копу, прижался к обочине. А дальше все произошло очень быстро. Я успел крикнуть: «Гони! Это засада!» – но он среагировал не сразу и слишком медленно. Этого времени большому пикапу хватило на то, чтобы блокировать нас, а фургон, сорвавшись с места, встал наискосок перед нами, и его раздвижная дверь откинулась рывком, и в ее проеме было двое с оружием, которое они наставили на нас.

Что-то Патрик все же успел сделать – направил нашу машину как раз в дверь фургона, заставив неизвестных стрелков в панике отпрыгнуть назад. Раздался гулкий удар, заскрежетал металл, с хрустом лопнул пластик. Затем второй удар, уже сзади – пикап, не жалея своего сверкающего «грилля», ударил в зад уже нас, лишая путей отхода окончательно.

«Глок» был уже у меня в руке, я успел выхватить оружие еще тогда, когда крикнул «гони!». И в момент удара сзади распахнул дверь, вываливаясь из машины.

А потом стало как-то сразу людно. Двое толстых парней с пистолетами в руках, переваливаясь, бежали от полицейского пикапа, а полицейские бежали им навстречу, явно стремясь убежать подальше от того, что они помогли сотворить. Какой-то смуглый человек в темных очках высунулся из пассажирского окна фургона, вскидывая в мою сторону оружие. И из белого пикапа выпрыгивали вооруженные люди.

Но еще никто не стрелял. Потому что нас хотели взять живыми, это точно, это я понял сразу, и вокруг нас были вовсе не полицейские. Те сделали свое дело, заработав на этом то ли денег, то ли пару пакетиков белого порошка, я не знаю, а вокруг нас были бандиты.

Я все же стреляю очень хорошо. Очень быстро и очень точно. Так что человек в фургоне получил от меня две пули в лицо куда быстрее, чем успел в меня прицелиться. А потом еще один, сзади, успел нырнуть за открытую дверь пикапа, поняв, что не успевает открыть огонь сам, но я его и там достал, тремя пулями, выпущенными со скоростью автомата, и он заорал, и, кажется, он же выстрелил очередью из короткого пистолета-пулемета. В белый свет как в копеечку, в никуда, просто, наверное, слишком сильно сжав оружие в руке, но этого хватило – ад разверзся.

Выстрелы загрохотали со всех сторон, одиночные и очереди. Пули буквально взбили облако стеклянной крошки над джипом. Я успел увидеть удивленные глаза Патрика, когда он, вдруг залившись кровью из простреленной шеи, завалился на руль, как будто еще силясь что-то сказать.

В отличие от меня ему деваться было некуда – дверь блокирована и стреляли больше с его стороны. Я даже видел удары пуль, потому что били больше в него – он был ближе и на виду. И это дало мне те драгоценные мгновения, которые позволяют перекинуть стрелки перед несущимся в мертвый тупик поездом твоей жизни на другой путь, который тянется дальше, не под откос.

Человек в окне фургона умер мгновенно, водитель то ли испугался, то ли что-то уронил, но он не стрелял, а сидел пригнувшись, я мог разглядеть только его бешеные глаза над нижним срезом лобового стекла. Поэтому я просто выпустил остаток магазина куда-то в сторону распахнутых дверей белого пикапа, надеясь прижать стрельбой или задеть того, кто должен был еще появиться с той стороны, и, перепрыгнув через низкий бетонный барьер, изо всех сил рванул в сторону ближайших строений, до каких тут было всего несколько метров.

Не знаю, выстрелили ли мне вслед хотя бы раз, но ни одна пуля меня не задела. Я заскочил за угол какого-то недостроенного павильончика, перезарядил пистолет, просто выронив пустой магазин под ноги, высунувшись из-за угла, дважды выстрелил двойками в сторону машин, почти наугад, стараясь не столько попасть, сколько обозначить сопротивление, и тут же понесся дальше, за какой-то небольшой склад, перед которым стояло два дряхлых развозных грузовика, стараясь как можно быстрее поставить между собой и преследователями как можно больше стен и углов.

Не тормозить теперь. Мои противники точно не выглядели спортсменами, им меня не догнать, главное – не подставиться под выстрел, не получить пулю в спину.

Еще рывок, через крошечный пыльный пустырек, заросший сухим кустарником, уже к домам, к виллам, практически к тому месту, за которым мы хотели следить. Беленый забор ограды, густая зелень вдоль него, значит, ближе к забору, пусть она меня укроет. Поворот, снова рывок, опять поворот, дальше.

Где-то рыкнул автомобильный двигатель, затем взвыла полицейская сирена.

Я забыл про них, про этих стражей закона на содержании картеля. А они снова, похоже, подключились к делу.

Черт, а улочки хоть и узкие, но прямые, и заборы высокие, и если они поедут сразу в нужном направлении, то мне не скрыться.

Или скрыться?

Вот пикап какой-то прямо у забора. Я с разбегу заскочил в его кузов, оттуда сиганул на вершину стены, оттуда скатился во двор, опять в какие-то кусты, замер, оглядываясь. Вроде бы никого.

Вытащил из поясной сумки глушитель, начал навинчивать его на «глок» – пусть лучше так, если до стрельбы дойдет, так хоть весь город не услышит, где меня искать.

Перебежкой через двор и у противоположной стены неожиданно для себя столкнулся с полноватой немолодой смуглой женщиной, в золотых очках и с короткой стрижкой, испуганно смотревшей на меня.

Только бы не заорала.

Не заорала. Я приложил палец к губам, предлагая ей и дальше не орать, затем выдал скороговоркой на испанском что-то про то, что я федеральный агент и за мной гонятся «наркос».

Может, и зря. Может, у нее дом с наркодоходов построен, я не знаю. Но все же всегда хочется предполагать, что хороших людей в мире больше, чем плохих.

И это сработало, похоже. Нет, она не предложила мне никакого убежища, она лишь сказала «хорошо» и затем сказала, что она никому не скажет. И на этом спасибо.

Я услышал, как мимо пронеслась, подвывая сиреной, полицейская машина, где-то развернулась со скрипом покрышек, затем понеслась дальше. Женщина ничуть не удивилась тому, что я скрывался и от полиции. Она просто выпустила меня на параллельную улочку через калитку, из которой я выбежал, предварительно осмотревшись, а затем, ориентируясь по вою полицейской машины, побежал, стараясь вообще не топать, в противоположную сторону, забирая в сторону моря.

На следующем перекрестке мне пришлось выжидать, пока два тех самых коренастых толстяка, что бежали от полицейского пикапа, пыхтя и отдуваясь, все так же вперевалку пробегут мимо меня, сидящего за густым зеленым кустом. Им повезло – если бы заметили, я бы их убил, они были оба у меня на мушке, но не заметили. Они побежали параллельно берегу, а я у них за спиной дернул к воде.

Думаю, что у них был свой расчет – блокировать меня в этом крошечном районе дорогих вилл, который тянулся между шоссе и берегом. Это совсем небольшой райончик, с пару сотен метров в ширину и с пару километров в длину, я его очень хорошо изучил по карте, когда мы с Патриком пытались планировать операцию, и заблокировать его не так сложно, учитывая то, что он окружен пустырями, водой и широким пустынным шоссе. Но они не знали того, что у меня стоит «Форд» на стоянке, а до стоянки чуть больше километра, наверное. А берег здесь пусть и не крутой, но все же не «пляжем» – крутой спуск метра в два и под ним камни и намытая волной галька. Пляж начинается чуть дальше. И я побежал именно туда, к этому обрывчику.

Между тем к полицейской сирене присоединилась еще одна, но звук ее доносился с того же самого направления, то есть от места, с которого я уже ушел. Мне удалось просто спрыгнуть на гальку с откоса, сразу оказавшись ниже уровня земли, и там я уже огляделся.

Так и есть, все, как я и рассчитывал – невысокий, но достаточно подмытый с этой стороны спуск. Пусть и не пещера, но место незаметное – если прижаться к стене и забраться за камни, то можно и укрыться. Что я и сделал.

Сирены смолкли вскоре. Не потому, что машины уехали, а потому что им команду кто-то дал, их звук как отрезало. В мое убежище никто не заглядывал. Я сидел на намытой горке гальки и смотрел на воду, не выпуская из руки пистолета с глушителем. Если кто-то все же полезет, бандит или полицейский, – церемониться не буду, пуля в лоб сразу. Полиция – это такие же убийцы, как и картель, только хуже. Бандиты хотя бы не делают вид, что они защищают закон, и закон не защищает их. Если бы не те полицейские на кругу, мы бы вырвались, а Патрик был бы жив. Но именно из-за них он притормозил, а дальше…

Сначала один брат погиб в Мексике, теперь второй. А ведь у них родители до сих пор живы. Каково им теперь?

Позвонить Акосте, рассказать? А что он сейчас может сделать? И кстати, насчет «позвонить»… Я достал телефон, открыл заднюю крышку, вытащил батарею. Не думаю, что они знают этот номер и могут проследить, но так все же лучше.

Кстати, а как они нас выследили? Мы же с самой границы не использовали свои имена. Скорее всего, это джип, в нем есть маяк… нет, так не срабатывает, потому что джип от картеля «Синалоа», а напасть на нас могли только люди из «Бельтран Леива».

Кто-то опознал в городе? Это не так просто, мы вроде бы и внешность поменяли, я даже сейчас в этих очках с простыми стеклами. Мы сняли жилье за наличные, предъявив копии липовых документов. Лодка? Лодка тоже на левое имя, причем совсем другое.

Тогда как? Они же совершенно уверенно сели нам на хвост и передали информацию дальше. То есть они знали, где стоит наша машина, прикинули, в какую сторону мы поедем, и там устроили засаду. Как так может быть? Кроме маяка, ничего в голову не приходит. Нет, я искал маяк, но искал такой, какой ставится на скорую руку, а джип стоял фактически в автосервисе несколько дней, можно было и скрытую антенну установить, и сам маячок так, что никто не найдет, не разобрав половину машины. Я больше надеялся на то, что эти картели друг другу давние и смертные враги.

И что теперь? Как мне рассчитаться за Патрика? Что мне вообще делать?