Часть четвертая

Автомобильная очередь на переход границы в Ногалесе была длинной и медленной. По четыре ряда в каждую сторону, за рулем в основном мексиканцы. На работу, за покупками, по каким-то еще делам. Ну или американцы мексиканского происхождения, но их я уже наловчился отличать. По-другому одеты в основном, по-другому держатся. Машины другие, даже если на номера не смотреть. Но американцев едет меньше, их поток увеличивается перед выходными – катят на мексиканскую сторону границы, где все дешевле, от пива до проституток и наркотиков. Получают «больше задницы на доллар», если мерить в шлюхах.

Несмотря на ранний час, жара уже ощущалась по полной программе. В машинах с кондиционерами окна были подняты, а в тех, где кондиционер не работал, в основном в развалюхах с мексиканскими номерами, все окна были открыты настежь.

– Нам в первую кабину, – сказал я Патрику, сидевшему за рулем.

Тот лишь вздохнул – освоился с моей дурной привычкой напоминать обо всем важном по двадцать раз.

Первая кабина – это потому, что я позвонил Акосте. А тот позвонил кому-то еще, о чем-то договорился и позвонил уже мне, сказав, чтобы я ехал через первую. Вот и все. Кто там должен был не выбирать нашу машину даже для случайного детального осмотра – я не знаю. Не спрашивал. Да и не сказал бы мне Акоста, даже если бы я спросил. Дали кому-то команду по их ведомству – вот он и выполняет ее.

Нет, скорее всего нас бы никто и не тронул, мы совсем не подозрительно выглядим, но все же минимальный риск есть. Заблуждение, что досматривают только машины из Мексики, идущие в Америку, на предмет наркотиков. Обратно точно так же едет поток оружия и наличных денег, которые никаким другим способом продавцам дури не переправишь. Тоже, кстати, бизнес для нашей нелюди. Могли бы вообще что-то вроде «Вестерн Юниона» открыть для всех картелей.

А с оружием… я вообще сторонник его свободной продажи, но все же какой-то механизм предусмотреть надо для того, чтобы оно совсем уж налево не уходило. Не знаю, правда это или нет, но в Аризоне вроде как действует закон, по которому тебе нельзя сразу продать больше стволов, чем ты способен вынести в руках из лавки. И это единственное ограничение, если не считать автоматическое оружие и прочий третий класс.

Помню, ATF пыталось в Аризоне провести операцию по отлову торговцев, которые снабжают картели. Провоцируя их на продажи. Успеха это особого не принесло, но сами федералы при этом в очередной раз прославились, заработав в глазах местных репутацию засранцев. На самом же деле никто из владельцев магазинов лицензией и свободой рисковать не хочет и не станет. Все оружие для Мексики закупается обычными резидентами штата Аризона, реализующими свое конституционное право. А дальше они продают его с накидкой сверху, превращая легальные стволы в нелегальные, но и тут доказать ничего нельзя, потому что единственным ограничением является одно: ты не имеешь права продать свой ствол не резиденту Аризоны. Но поскольку ты не официальное лицо, то проверить, фальшивое ли водительское удостоверение, что тебе даже показали, ты не можешь. То есть никак тебя не подтянешь.

Вот на предмет таких стволов таможенники шарят по машинам, едущим в Мексику. А у нас как раз два ствола под приборной панелью. Да еще и с глушителями в комплекте. И нарываться с ними нам совсем несподручно. Так что спасибо Акосте.

Очередь двигалась и двигалась. В кабине стоящего рядом пикапа на больших никелированных колесах орала музыка, мексиканский рэп, а за рулем сидел тощий татуированный хлопчик в белой майке «wife beater», то есть в такой, какую у нас зовут «алкоголичка», в темных очках и в больших золотых часах. Судя по тому, что пикап был при этом сильно немолодым, то и часы были фальшивкой. Явно местный гангбангер собрался показать атрибуты успеха eses на той стороне. Кстати, встань за таким в очередь, и можешь уже не беспокоиться насчет досмотра, потому что наведутся на него. Это если таможенники глупые. А если умные, то проверят как раз едущих следом, потому что пускать таких павлинов отвлекающим фактором тоже традиция.

Сама процедура пересечения границы заняла секунды, наши документы быстро глянули и дали разрешение на проезд. А вот то, что здесь именно граница, ощущается сразу. Вроде вот он, Ногалес аризонский, пусть не самый богатый, но все же чистый и явно не бедный город, затем стена – и совсем другой мир. Обшарпанные стены домов, старые в основном машины, те, что продали совсем на вывоз с той стороны границы, вместо вывесок названия магазинов часто просто намалеваны краской на стене. За городские автобусы здесь американские школьные, как и в Панаме, где их называли «красными дьяволами», но эти не красные.

И это мы еще ехали через центр мексиканского Ногалеса. И даже отсюда хорошо видны самые настоящие трущобы, карабкающиеся по склонам холмов. Впрочем, я оговорился, настоящие мексиканские трущобы выглядят куда хуже, а это просто дома. Маленькие бедные дома, расположенные вдоль немощеных улиц. И самое странное в этом всем – надо просто пересечь линию у КПП, чтобы попасть в совсем другой мир. И понятно, почему из этого мира так стараются убежать в тот.

Но было видно, что Ногалес живет границей. Это даже процветающий город по мексиканским стандартам, потому что доходы сюда идут со всей граничной торговли, легальной и нелегальной. Везде объявления об обмене валют и о продажах обязательной для посещающих США страховки, офисы каких-то импортно-экспортных контор, а также на удивление много магазинов, торгующих дешевыми рюкзаками, туристическими ботинками и флягами, то есть товарами для тех, кто собирается пойти через пустыню за «койотами».

Чем дальше от границы, тем проще магазины, беднее дома и дешевле вывески, даже на этой центральной торговой улице. Единственное, что совершенно одинаково и по ту, и по эту сторону границы – зной. Пустыня Сонора дала даже свое имя этому мексиканскому штату. Смотришь вдоль улицы и видишь колебание раскаленного воздуха над залатанным старым асфальтом. Тут тоже лето в разгаре, натуральное пекло.

– Прижмись где-нибудь в тихом месте, – попросил я Патрика, на что тот в ответ просто кивнул, поскольку понял зачем.

Прижаться получилось не сразу, а только в конце длинной улицы, где она превратилась в шоссе, нашли стоянку у какой-то фабрики, там и приткнулись с краю. Полезли под панель, вытащили оттуда по девятимиллиметровому «глоку» с удлиненными под глушитель стволами. Их я взял из магазинных запасов, сменив прицельные на более высокие, чтобы торчали над «банкой» глушителя, ну и сам глушитель был наш.

Пистолеты убрали в кобуры-«блинчики», в каких удобней всего носить оружие скрытно, надели на пояс. Так оно спокойней будет. Пусть картель «Синалоа» и заинтересован в окончательном разгроме конкурентов, но… кто знает. На Аллаха надейся, а верблюда привязывай.

Нужное нам место оказалось в промзоне, понятное дело. В довольно новом районе Ногалеса, демонстрирующем его экономическое процветание. Улица больших торговых центров, оптовых магазинов и всякого подобного, но и с прежних времен осталось немало всяких складов и стоянок. Подобной стоянкой, заставленной сильно подержанными «Маками» и «Питербилтами», было место под вывеской «Унгаро Фрейт», декларировавшее себя как транспортная компания. Для транспортировки дури, откровенно говоря, самое лучшее прикрытие, так что никакого удивления это не вызвало.

Места под парковку хватало, так что мы приткнули свой «Форд» носом к кирпичной стене офисного блока и выбрались из его кондиционированного нутра в ад дневной пустынной жары. Как под электрообогреватель встали, по ощущениям. Я машинально расправил рубашку над кобурой, мимоходом заметив, что Патрик сделал то же самое, и затем мы чуть ли не в ногу направились вдоль по улице. Остановились мы довольно далеко от нужного места, исключительно для того, чтобы не попасть в камеры, если в «Унгаро Фрейт» такие есть.

Камеры были, кстати. Две штуки, установленные на крыше одноэтажного кирпичного домика с вывеской. Сама же стоянка представляла собой не слишком ровное, засыпанное уже развезенным гравием поле, на котором выстроилось под два десятка грузовиков, а в дальнем углу еще с полтора десятка легковушек, пикапов и внедорожников, на каждом из которых была еще и цена написана. Похоже, что тут еще и автомобильным секонд-хендом приторговывали. Вдоль бетонного забора вытянулся простенький навес на металлических опорах, под ним, с дальнего от нас краю, на импровизированной лавке из двух колесных дисков и доски сидели два мужика в грязных комбинезонах, куривших и о чем-то болтавших. Офис же расположился в старом домике из желтого кирпича, который тут явно стоял куда дольше, чем все эти стоянки. Тут, похоже, фермочка была или что-то подобное, которой эта земля, наверное, и принадлежала, а потом это все так скопом и выкупили.

На стене домика у окна висел ящик кондиционера, работавший шумно, поскрипывая вентилятором. Дверь заперта не была. Я толкнул ее, и мы оказались в темноватой прохладной комнатке, в которой за телевизором сидели два молодых парня, явных бандита по виду. Смотрели они, судя по картинке, какой-то сериал из бандитской жизни, причем картинка была такая, что сразу приходила мысль о любительской камере из самых дешевых. Две группы мексиканцев, стоя возле каких-то джипов, палили друг в друга из игрушечного оружия, к которому компьютером пририсовали невероятные вспышки пламени, поэтому зрители обратили на нас совсем немного внимания. Если бы мы были врагами и конкурентами, нейтрализовать такую охрану нам бы труда не составило. А может, они и не охрана, а просто в закосе под нее, кто знает.

– Мы ищем Топо Эспудо, – сказал я по-испански.

Один из парней оглянулся и махнул рукой в сторону следующей двери. Куда мы и проследовали.

Топо оказался низеньким толстяком за сорок, одетым в пропотевшую синюю рубаху, под расстегнутым воротом которой виднелась массивная золотая цепь. Еще у Топо были усы и золотой зуб. Сидел он в старом кресле, откинувшись и сложив на животе короткие ручки с толстыми пальцами, так что я счел, что Топо похож на какого-то языческого божка, ожидающего жертвоприношений в свою пользу. Только таких с нашей стороны не ожидалось.

Тратить время на представления и множить ложь не хотелось, так что я, поздоровавшись, просто сказал:

– Для нас должна быть машина с грузом.

На лице гостеприимного хозяина не отразилось никаких эмоций. Я даже усомнился в том, что он меня вообще услышал, потому что Топо уставился на меня своими индейскими глазами, и лишь чуть позже я сообразил, что ему дали наше описание, вот он с ним и сверяется.

– Кто вас прислал? – спросил он вдруг.

– Пачи, – лаконично ответил Патрик.

– Я вас жду, – кивнул Топо. – Пошли.

И неожиданно резво поднялся с кресла, открыв нам его потрескавшуюся синюю кожу. Я даже отметил, что когда-то это кресло вмещало как минимум седалище если не владельца банка, то министра, но теперь кожа растрескалась и вытерлась, а полировка подлокотников сплошь покрыта царапинами и следами от затушенных сигарет. Топо сам не курил, и пепельницы я на столе не видел, так что решил, что это все случилось до него. Или он курить бросил, пожалев кресло например.

Ходил Топо вперевалку, виляя жирной задницей, в которую врезались легкие светлые штаны, мятые и тоже промокшие, как и рубашка, от пота. Он провел нас через весь двор, к стоянке продающихся машин, и показал пальцем на серебристый «Гранд Чероки».

– Вот этот, – сказал он. – Две тысячи второй год. Сто пятьдесят тысяч пробег, но мы его весь сделали… под свои дела, – добавил он как бы с намеком. – Так что проедет сколько требуется. И кондиционер работает.

Нормально, если все так и есть. Но сомневаюсь, что Топо станет обманывать, тут многое на карте стоит. И вообще у мексиканцев большой опыт воскрешения настоящих помоек на колесах, у них что угодно ездит.

– Наше барахло?

– Пошли.

Идти пришлось недалеко, метров пятьдесят, до грузовика с трейлером, загруженным какими-то ящиками. Мы забрались внутрь, где какой-то коренастый мужик в клетчатой рубашке подтолкнул к нам наши сумки, а к ним еще одну, из черного нейлона.

– Мы даже не глядели внутрь, так что можете не беспокоиться, – сказал Топо. – Оформляем бумажки на машину – и езжайте.