Сенкевич
Ровно в полдень из богатого дома барона фон Барнхельма раздался истошный женский крик. Следом прогремел взрыв, полыхнула яркая вспышка, улицу заволокло серым дымом, в котором деловито сновали черные силуэты.
Новый взрыв был таким громким, что его услышал весь Равенсбург. Вдребезги разлетелись витражные окна второго этажа, усыпав улицу мелкими цветными осколками. Теперь дым, плывший над улицей, стал красноватым. Из дома фон Барнхельма опять закричали женщины.
Стражники, подоспевшие к месту событий, бестолково суетились в облаках непроглядного дыма, кашляя, сталкиваясь и громыхая доспехами.
– В дом, будьте прокляты, – кричал капитан стражи. – В дом! Там разбойники!
– Нечисто тут, – задыхаясь, проговорил один из стражников. – Колдовство…
В подтверждение этих слов за спиной капитана вырос силуэт странного существа с человеческим телом и птичьей головой, украшенной длинным кривым клювом. Капитан получил удар дубиной по голове и рухнул замертво.
– Демоны! – в ужасе заорал стражник и захрипел, когда в его спину вонзился кинжал.
Существа выныривали из дыма, мгновенно расправлялись с беззащитными, ослепшими, угоревшими людьми. Уцелел лишь один, самый сообразительный стражник. Увидев, что на его товарищей нападают неведомые твари, он упал на четвереньки и пополз вдоль стены дома. Выбравшись из ядовитого облака, вскочил и припустил к ратуше, крича во все горло:
– Спасайтесь! Демоны!
– Снять его? – поднимая лук, спросила одна полуптица у другой. Слова, проходя через клюв, звучали невнятно и глухо.
– Нет, пусть бежит. Так даже лучше… А ты не стой, работай. – Это уже относилось к невысокому худощавому демону.
Тот кивнул, принялся раскладывать вокруг дома тугие маленькие свертки, потом соединил их веревочным фитилем, присел рядом:
– Все готово.
– Отлично. Ты знаешь, что делать. Мы уходим.
Полуптицы растворились в дыму, исчезли под неумолкающие вопли женщин.
Вскоре к дому фон Барнхельма стянулись почти все отряды городской стражи. Маленький демон хихикнул, чиркнул огнивом, поджигая фитиль, убедился, что быстрый огонек не погаснет, стянул птичью маску, заменявшую противогаз, сунул в мешок и юркнул в проулок между домами. Выбравшись далеко от места переполоха, неспешно зашагал в сторону ратуши. Когда он был на полпути, за спиной раздался оглушительный грохот. Парень остановился, прислушался, удовлетворенно хмыкнул и пошел дальше.
В это время вокруг дома фон Барнхельма творилась настоящая бесовщина: из окон звали на помощь женские голоса, заглушая их, гремели взрывы, поднимались клубы разноцветного дыма. Обескураженные стражники, прорвавшись сквозь дымовую завесу, выбивали тяжелую дубовую входную дверь. На первом этаже окна были слишком малы, чтобы туда можно было влезть.
В одном из разбитых окон второго этажа появился человек, лицо которого скрывал капюшон черного плаща. Немного понаблюдал за осаждающими, взмахнул руками и скрылся в глубине дома.
Широкоплечий высокий стражник вдруг забыл про дверь, спрыгнул с крыльца, опустился на четвереньки и издал душераздирающий вой. По-волчьи закинув голову, самозабвенно выводил длинные рулады.
– Вервольф… – в ужасе отступили его товарищи. – Сейчас обратится…
– Чего смотрите? – рыкнул офицер. – Бейте оборотня!
Он выхватил меч, вогнал в шею несчастного. Немного подумал, глядя на агонизирующее тело, потом размахнулся, в два удара отрубил голову:
– Для верности… А вы чего встали? Выносите дверь!
Стражники, напуганные колдовством, нехотя повиновались. Офицер отправился было им на подмогу, но не смог сделать ни шагу. Руки и ноги отказывались слушаться. Изумленно выпучив глаза, он безуспешно пытался двинуться с места. Вместо этого упал на спину и забился в припадке. Из горла рвался дикий волчий вой.
– Проклятие на него перекинулось! – перепугались стражники.
Никто не решился расправиться с новым оборотнем.
– Надо инквизиторов звать, – решил один и, не договорив, разразился воем.
Еще двое упали рядом, заходясь в судорогах, рыча и подвывая. Остальные в ужасе разбежались, по дороге рухнули еще пятеро. Когда, наконец, взрывы затихли и ядовитый дым рассеялся, к дому Барнхельма прибыли отряды ближних во главе со Шпренгером.
– Одержимость, – сказал инквизитор, понаблюдав корчи стражников. – Пошлите за братом Генрихом, одному мне не справиться.
Пришел Инститорис, недовольный тем, что его оторвали от допроса молоденькой ведьмы, подозреваемой в оборотничестве. Монахи отчитывали бесноватых, ближние связывали их, чтобы переправить в ратушную тюрьму.
Когда, наконец, удалось пробраться в дом, внутри обнаружился опутанный веревками фон Барнхельм. Рядом лежали три связанные женщины – воспитанница хозяина, его престарелая тетушка и служанка.
– Они забрали все! – рыдал барон. – Все золото, серебро, украшения покойной жены… Я нищий, нищий…
– Радуйся, что остался жив, – мрачно сказал Волдо, перерезая веревки. – Сдается мне, тут порезвились те же разбойники, что в последние дни грабят богатых горожан. Эх, если б не вервольф, болтаться бы им на виселице…
В это время к стражникам возле ратуши подошел согнутый старик в потертом грязном плаще – сегодня на площади вообще было особенно много нищих. Лица старика не видно было из-под низко надвинутого капюшона.
– Скажите, добрые господа, как бы мне увидеть брата Якова? – прошамкал он.
– Нет его сейчас, ступай прочь, – лениво ответил толстый страж.
– Но у меня донос для него… – настаивал нищий.
– Пошел вон. – Стражник протянул руку, чтобы отшвырнуть назойливого побирушку.
Старик резко распрямился, в руке блеснула сталь – стражник упал с перерезанным горлом. Второй, не сразу поняв, что произошло, потянул из ножен меч, но не успел – нищий вогнал ему нож прямо в глаз. Сдернув с пояса охранника ключи, старик отпер ворота ратуши. Свистнул громко – побирушки на площади отшвыривали кружки с подаянием, откидывали драные плащи, под которыми прятали оружие.
Вскоре два десятка мечников ворвались в ратушу. На входе им перегородил дорогу отряд стражи, завязалась драка. Захватчиков было больше, и боевыми умениями они явно превосходили противника. Не отягощенные доспехом, сражались азартно и скоро потеснили стражу в глубь длинного коридора. Каменный пол покрылся кровью, нападавшие шагали по трупам, загоняя охрану все дальше.
Вслед за мечниками в ратушу вошли еще трое, беспрепятственно зашагали по никем не охраняемой лестнице.
– Это на втором этаже, – сказал Сенкевич. – Быстрее, пока ближние не прибежали.
Дверь в хранилище была тяжелой, дубовой, с коваными железными засовами, на которых висели огромные замки. Сенкевич попытался справиться с помощью отмычки, но отступил: на замки была наложена мощная защита.
– Клаус, разберешься?
– Могу, но это слишком долго, чтоб я сдох.
– Тогда действуй, Аарон.
Мальчишка достал из мешка свертки взрывчатки, с ловкостью профессионального минера приладил их к замкам, уложил под дверь, поджег фитиль:
– Бежим!
– Надеюсь, хранилище в клочья не разнесет? – спросил Сенкевич, когда они втроем укрылись за поворотом коридора.
Подвижная физиономия Аарона выразила сомнение:
– Вроде бы не должно. Кажется, я правильно рассчитал массу…
За углом грохнуло, по коридору поплыл вонючий дым. Переждав с минуту, Сенкевич натянул маску и побежал к хранилищу. Обошлось, на этот раз алхимик сработал четко: взрыв только покорежил дверь и сорвал замки с петель.
В маленькой темной комнате стояли два больших шкафа и заваленный свитками стол. С замками на шкафах удалось справиться без спецэффектов: Сенкевич просто сбил их фомкой, заказанной у кузнеца специально для этого случая.
– Богато, чтоб я сдох, – восхищенно присвистнул Клаус, осматривая полки, до отказа забитые фолиантами и свитками.
Как тут сориентироваться и где искать нужное? По словам подкупленных стражников, доступ в хранилище был закрыт для всех, кроме Шпренгера с Инститорисом. Сенкевич наугад вынимал тяжелые тома, раскрывал посередине, просматривал страницу-другую, отбрасывал прочь. На его счастье, книги были расставлены по определенной системе: на самой верхней полке расположились труды демонологов и экзорцистов, ею занялся Клаус. С восторженным шепотом:
– Не сожгли святоши, себе оставили, чтоб они сдохли, – альбинос засовывал тома в мешок.
Аарон рылся во втором шкафу:
– Гроссмейстер, здесь столько трудов по алхимии! Есть даже трактат Гермеса Трисмегиста…
– Берите не больше трех книг каждый, – предупредил Сенкевич. – Нам еще из города убираться.
Вторая полка сверху содержала книги о колдовстве, малефиции и нежити, ее Сенкевич сразу оставил в покое. С третьей ему повезло: здесь лежали свитки – хроники, летописи. Бегло просмотрев некоторые из них, Сенкевич вытащил из мешка монашескую рясу, быстро наполнил мешок свитками.
– Все, переодевайтесь, уходим. Только рожи на воротах не светите!
По его прикидкам, в ратуше они провели не больше получаса. Внизу уже ждали наемники, на которых красовались доспехи стражников.
– Со всеми расправились, герр Гроссмейстер, – доложил старший.
Сенкевич кивнул:
– Вижу. Строиться!
Наемники окружили троих в монашеском одеянии, изображая охрану. Все двинулись к городским воротам.
Створки были заперты, стражники выстроились перед воротами, выставив вперед мечи.
– Кто идет? – жестко спросил высокий широкоплечий капитан.
– Слыхали, какая заваруха была в ратуше? – проговорил один из наемников. – Колдуны напали. Еле отбились. Вот, теперь по приказу брата Якова сопровождаем братьев в монастырь, чтобы по дороге чего не случилось.
– Мир тебе, – глухо добавил из-под капюшона Сенкевич.
Капитан с подозрением всмотрелся в Дитриха, главаря наемников:
– Что-то хари мне ваши незнакомы… А ну, ребята…
Он не успел договорить: наемник сделал неуловимый, словно змеиный, бросок, и капитан упал с перерезанным горлом. В отличие от стражников, наемники в приказах не нуждались – кинулись на солдат. Вскоре охрана была перебита.
– Быстрее, – поторапливал Сенкевич.
Он сорвал с пояса капитана кольцо с ключами, отпер ворота.
Отряд выбрался из города, побежал по дороге и вскоре свернул в жидкий лесок.
– Ну наконец-то! – воскликнул пожилой горожанин, державший под уздцы двух коней. – Я уж бояться начал…
Рядом еще несколько оседланных лошадей выщипывали сухие травинки.
Сенкевич быстро скинул монашеский плащ, Клаус с Аароном последовали его примеру. Трое наемников освободились от доспеха и переоделись монахами.
– Пошли, парни! – Дитрих махнул рукой.
Наемники вскочили на коней и понеслись по дороге, прочь от Равенсбурга. Сенкевич проводил их взглядом:
– Что ж, и нам пора.
Увесистый мешочек перекочевал из его руки в ладонь горожанина. Тот поклонился и побрел обратно к воротам.
– Не выдаст, чтоб он сдох? – прищурился Клаус.
– Это свой, – успокоил Сенкевич. – Вчера клятву принес. Лошадиный лекарь и крупный мастер наводить порчу на животных. Ну, и нам пора…
Они побрели через лес, к вечеру вышли к южной стороне города. Здесь, под стеной, заранее был устроен подкоп, заваленный сухой травой. Лаз вел к пустырю, заросшему кустарником. Тут стояла неимоверная вонь: место служило помойкой для жителей Равенсбурга. Дождавшись темноты, Сенкевич кивнул Аарону. Мальчишка ловко ввинтился в подкоп, вскоре с обратной стороны донесся его приглушенный голос:
– Все чисто.
Клаус полез вторым, Сенкевич – последним. Отряхнув землю с одежды, все трое неспешно зашагали к ближайшей улочке, на которой стояли кривобокие бедняцкие лачуги.
Сенкевич толкнул дверь одного из домиков, за окном которого теплился огонек свечи.
– Красивый! Вернулся! – на шею ему бросилась Роза.
Черные глаза наполнились слезами. Смеясь и плача, девушка обнимала его, как будто они не виделись по меньшей мере год. Аарон с таким же пылом бросился к колбе, в которой сидела его ящерка:
– Брунхильда!
Саламандра весело посверкивала глазками и, казалось, тоже с радостью приветствовала хозяина.
– Любовь, чтоб она сдохла… – Клаус брезгливо поморщился, уселся в угол на охапку соломы.
– Как все прошло, красивый? – Роза не могла оторваться от Сенкевича.
– Отлично. – Он указал на мешки с книгами. – Кажется, я нашел нужное. – Тебе не было страшно здесь?
Цыганка улыбнулась:
– Ты забыл, красивый? Я из кочевого племени, мне нигде не страшно, ни в лесу, ни в степи, ни в старом доме. Лишь бы рядом с тобой…
– Ничего, – улыбнулся Сенкевич, обнимая девушку за талию. – Потерпим одну ночь. Завтра переберемся в более достойное место.
– Мне с тобой везде дворец, красивый…
Между тем в городе поднялся страшный переполох. Ближние, подоспев наконец от дома фон Барнхельма к ратуше и застав там лишь трупы охраны, бросились в погоню во главе со Шпренгером. Отряд нагнал грабителей в лесу, неподалеку от подножия горы Шлосберг. Но люди, наряженные монахами и стражниками, дрались как черти, дали решительный отпор. Потеряв троих ближних, инквизитор приказал отступать в город.
Наутро, услышав новости, Сенкевич остался доволен. Теперь инквизиция будет искать банду за пределами Равенсбурга. Это отвлечет внимание от него и оттянет силы из города. А уж наемники постараются создать громкую славу о своей шайке – они получили приказ грабить деревни, оставляя жителей в живых. Скоро слухи о трех монахах и стражниках расползутся по всему княжеству. Можно спокойно залегать на дно и разбираться в старинных книгах.