Глава 12
Разбившийся мир

– А вы изменились, господин Рэвендел, – с довольной улыбкой произнес Освальд Кушрэн, развалившись в удобном кресле. – Но я неизменно рад приветствовать вас в своих скромных владениях.

– Пропустим любезности, – Алан поморщился, плотнее запахнувшись в свои кожистые крылья, напоминающие сейчас причудливый плащ, который, учитывая мрачность Нэрфиса, запросто мог бы войти в моду. – Вам известно, что за шум наверху?

– Конечно же, господин Рэвендел, мне известно все, что происходит в Аластрии, – Осьминог поднялся со своего места и, обогнув стол, уселся на него, поджав короткие ноги, на которых были узкие туфли, выполненные из шкуры какой-то рептилии. – Шум, который вас так беспокоит, – подготовка к штурму моего острова королевскими солдатами.

Осьминог говорил спокойно, с добродушной, даже беззаботной улыбкой, жмурясь от удовольствия и обнюхивая толстую сигару, которой он водил у себя под носом. Хозяин острова Веселья держался так, словно ему ничего не угрожает, из чего Алан сделал вывод, что все происходящее четко входит в планы крупнейшего криминального деятеля Аластрии.

– У вас наверняка уже готов план действий? – скучающим тоном поинтересовался Рэвендел, незаметно обменявшись со стоявшей рядом Джессикой многозначительным взглядом.

– О да! – Качнувшись назад, а затем вперед, Осьминог встал на ноги и, прикурив сигару от одной из свеч, принялся раскуривать ее. – Я непременно посвящу вас в свои планы, после того как дам ответ на вопросы, которые вас интересуют, господин Рэвендел.

– Кто убийца? – напрямую спросил Алан, но его собеседник лишь рассмеялся.

– Я не могу сказать вам этого, господин Рэвендел, поскольку его имя мне неизвестно, но я знаю, что убийца выполняет приказы лорда Мортимера, нашего дорогого владыки залов Безысходности, и подозреваю, что его более светлый, – Осьминог фыркнул, выпустив к высокому потолку ровное колечко дыма, – коллега полностью лорда поддерживает. Однако вижу, что я не смог удивить вас, хотя это было ожидаемо. Жрецы выдали себя, когда убили бедного Литеркница. Досадно, что это случилось по моей вине, ведь это я, пусть и не лично, сообщил служителям культа о том, что гном хочет втайне ото всех проводить эксперименты. Да еще намекнул, что он очень интересуется заблудшими. Кстати, о вашем визите в катакомбы им шепнул тоже я, – улыбнувшись, Осьминог выжидающе посмотрел на Алана, но Рэвендел остался бесстрастен. – Не спросите, почему я так поступил?

– Чтобы спровоцировать жрецов, это очевидно. Вы с самого начала знали, что они контролируют меня, и не только меня. Вы знали и о заблудших, более того, ваши шаманы, определенно, имеют над ними власть, схожую с властью жрецов, – при этих словах Алана Джессика вздрогнула. – Я не прав?

– Браво! – Зажав сигару между желтых зубов, Осьминог захлопал в пухлые ладоши. – Не думал, что вы догадаетесь насчет моих шаманов! Да, малышка Джессика, извини, но твои видения – только картинки, которые показывал тебе Гранга.

– Не может быть! – Девушка шагнула было к Осьминогу, но Алан придержал ее за плечо.

– Я так долго все планировал, ждал годами, а вы, молодой… эээ… человек, так легко разгадали мою загадку.

– Откуда вы узнали о том, что жрецы управляют заблудшими? – Алан опасно прищурился, и его фиолетовый, лишенный белка и зрачка глаз сверкнул.

– От вашего отца, разумеется, – Осьминог развел руками. – Не буду скрывать, я хотел реализовать свой план с его помощью, но он, увы, погиб, и, прошу заметить, я не имею к этому отношения, по крайней мере прямого. Вот тогда-то я и заинтересовался вами, но, как видите, заинтересовался не только я, вмешался король и служители культа, так что мне пришлось отложить свои грандиозные планы до сегодняшнего дня! Теперь, когда я собрал вокруг себя уцелевших Механиков и Кукловодов, которых, кстати, жрецы также хотели уничтожить, рассматривая науку как реальную угрозу для их религии, моя армия способна воплотить мою мечту в жизнь! С гномами было сложно, ведь их никто не убивал, но бедняга Литеркниц умер не напрасно, и его жертва как нельзя лучше послужила нашему общему делу, ведь…

– Меня это не интересует! – резко бросил Алан так, что многочисленные зеркала в золотых оправах жалобно зазвенели. – Я должен узнать, кто стоит за убийствами!

– Дались вам эти несчастные, господин Рэвендел! – всплеснул руками Освальд Кушрэн. – Я же сказал, убийца связан со жрецами, расправимся с ними – возможно, зацепим и его, какая, впрочем, разница?

– Разница есть! – Когти Алана ударили по массивной ножке отливающего золотом торшера, и тот развалился пополам. – Я должен спасти Кристину! Остальное не имеет значения!

– Кристину? – Освальд вскинул густую бровь и задумчиво выпустил через волосатые ноздри густую струю дыма. – А, эту бедную сиротку! Но вы всегда избегали ее, не знал, что она вам дорога.

– Даже вы не можете знать все!

– В любом случае, если вам нужна эта девочка, то она сейчас наверняка на пути к залам Безысходности и…

– ЧТО?! – Фиолетовое пламя всколыхнулось в глазах Алана.

– Вы не знали? Вас признали врагом короны, изменником и еще, кажется, обвинили в увлечении темной магией. Личный приказ короля, – широко улыбнулся Осьминог. – Если выйдете наружу, сможете увидеть зарево пожара, можете не гадать – это ваш особняк.

– Кристина! – Не помня себя, Алан резко развернулся и, грубо оттолкнув вставшую у него на пути Джессику, бросился прочь из кабинета Освальда Кушрэна.

– Алан… – девушка попыталась задержать Рэвендела, но тот уже выскочил за дверь. Из коридора донеслись хлопки кожистых крыльев и удивленные возгласы охранников Осьминога.

– Как видишь, моя дорогая, наш общий друг недооценил меня, ведь я действительно знаю все! – Осьминог рассмеялся. – Мальчиком так просто управлять, главное – знать его слабое место и…

– Ублюдок! – Джессика бросилась на хозяина острова Веселья, но тут прямо из воздуха перед ней появился темнокожий старик, и девушка, только взглянув в его глаза, потеряла контроль над собственным телом, замерев, словно каменное изваяние.

– Не переусердствуй, Гранга! – строго прикрикнул Осьминог. – Девочка нужна нам целой и невредимой, ведь она теперь главная среди наших ручных песиков. – Грузный мужчина хмыкнул, и Джессика, как никогда раньше, захотела впиться в его горло своими когтями, но, увы, она ничего не могла сделать, чувствуя, как чужая воля вновь сковывает ее разум.

– Гранга, расшевели наших мохнатых дружков, пусть они отвлекут основные силы на себя, пока мы нанесем решающий удар. Да-да, милочка, – ласково обратился Осьминог к Джессике, – ты и твои новые подопечные послужите пушечным мясом. Пусть мой остров и защищен от чужой магии, но вот ядра, ядра могут доставить много проблем, к тому же нам нужен плацдарм на других островах, и вы нам его обеспечите. Негодник Рэвендел бросил тебя, в итоге выбрав свою ненаглядную Кристину, и теперь у тебя есть только я, да?

– Да, – нехотя кивнула Джессика, и в этот момент ее воля окончательно сломалась.

…Не разбирая пути, Алан несся вверх, стремительно минуя многочисленные лестничные пролеты. Мельком он видел искаженные ужасом лица людей, не сводящих с него испуганных глаз. Кажется, он заметил даже Миравина Ластрена и Эмилию Норетт, спускающихся вниз, к кабинету Осьминога. С Кукольниками рядом шагал гном, чьего лица Алан не разглядел, и капитан «Летучих рыб» Норман Бартлби. Стало быть, Освальд Кушрэн собрал вокруг себя действительно серьезных союзников. Вышибив дверь, ведущую в «Берлогу», Алан пролетел мимо огромной толпы головорезов, увешанных оружием и вовсе не походивших на посетителей борделей и казино. Однако Рэвенделу не было до них никакого дела, всего несколько мгновений, и он взмыл в ночное небо Нэрфиса, встретившее его порывистым ветром и холодными брызгами ливня.

Широкие крылья легко несли Алана над водой, испещренной тысячами высоких волн, словно море, чуя грядущие события, не пожелало сохранять спокойствие. Огни острова Веселья остались далеко позади, и Рэвендел увидел пристань квартала Знати. На каменных помостах суетились закованные в латы воины, и между ними то и дело мелькали длинные плащи магов. Осьминог прав: штурм его острова должен был вот-вот начаться. Алан поднялся выше, прячась за прижимающимися к земле свинцовыми тучами. Даже с такой высоты он отчетливо видел яркое пятно пожара в том месте, где находилось его родовое поместье. На мгновение перед мысленным взором Алана предстало обгоревшее тело Кристины, и он едва сдержался, чтобы не атаковать собравшиеся внизу войска, чтобы выместить на них злость, раздиравшую на части его сердце. Нельзя рубить сплеча. Если он не сможет сохранять спокойствие, тьма окончательно возобладает над разумом и поглотит его без остатка.

Горящее поместье приближалось. Взметая яркие искры к небесам, высокое пламя страстно лизало стены особняка, вырываясь из окон и прожженных в крыше дыр. Не снижая высоты, Рэвендел облетел свои земли вокруг, высматривая внизу хотя бы какие-то признаки жизни, но не заметил никого. От обитателей поместья не осталось и следа, словно в старом особняке никогда никого и не было. Стиснув зубы, Алан закрыл свой обычный глаз, взглянув на все через демоническое око, и сразу же заметил одно бешено бьющееся сердце. У проломанной ограды, в тени раскидистой ивы, кто-то прятался, кто-то знакомый, но не принадлежащий этому месту. Бесшумно спланировав вниз, Алан влетел под низкую крону и, впившись ногами в землю, стиснул когтистой лапой чью-то тонкую шею, услышав сдавленный писк. В тот же миг ледяное копье ударило его в спину, но разбилось о жесткое крыло, не причинив Алану никакого вреда. Зарычав от ярости, Рэвендел сильнее сжал пальцы, и его тень обволокла уже слабо шевелящуюся добычу.

– Герта? – Алан вдруг узнал девушку, которая почти потеряла сознание, бессильно повиснув на его руке. Он аккуратно прислонил волшебницу к мокрому от дождя стволу дерева и, придерживая ее, несильно ударил по щеке. Это подействовало, Герта Алсатри открыла глаза, подслеповато уставившись на Алана, и почти сразу же с криком отшатнулась, ударившись затылком о дерево.

– Спокойно, это я, Алан! – Молодой человек сильно встряхнул девушку и повернулся к ней человеческой половиной лица. – Ученик твоей наставницы, узнаешь меня?

– Что?! – Девушка, казалось, не поверила своим ушам. – Господин Рэвендел?

– Он самый, – Алан выпустил Герту, и та едва устояла на ногах. – Что ты тут делаешь?

– Что с вами произошло? – Девушка задала свой вопрос одновременно с Аланом.

– Уже не имеет значения, – поморщился Рэвендел. – Что ты здесь делаешь? – повторил он.

– Я… я искала вас, – Герта не могла оторвать покрасневших, заплаканных глаз от изменившегося мужчины. – Госпожа Шарлотта просила отыскать вас и передать, – она зашарила дрожащей рукой по своему плащу, – передать это. – Девушке все же удалось отыскать в складках плаща скомканную записку. – Это очень важно!

– Тогда почему она сама не пришла? – Рэвендел вырвал из ее рук помятый лист бумаги, и его пальцы скользнули по чему-то вязкому. – Здесь кровь! – Алан поднес руку к лицу, сразу же уловив неприятный запах, будоражащий его темное естество.

– Она… госпожа Фроне, учительница, она… – плечи Герта мелко задрожали, и ее речь превратилась в бессвязное бормотание.

– Говори! – Алан еще раз встряхнул девушку.

– Госпожа Фроне – мертва! – выпалила Герта сквозь раздирающие ее рыдания. – Я убила ее! Я!

Рэвендел застыл с открытым ртом. Ни одно из недавних событий не могло сравниться с вестью о смерти его наставницы, женщины, считавшей его сыном, той, которая научила его всему, что знает сама, и никогда не отворачивалась от него, что бы ни произошло. Первым и самым ярким желанием Рэвендела стало убийство Герты. Тень скользнула по телу рыдающей девушки и обвилась вокруг ее хрупкой шеи. Алан, оскалившись, сжал кулак, и между его пальцев хрустнула смявшаяся бумага. Тень вздрогнула и замерла. Встряхнув головой, Алан развернул записку и быстро пробежал взглядом по ровным строкам, написанным плавным, слегка размашистым почерком Шарлотты Фроне.

«Алан, мальчик мой, я так много хотела бы тебе сказать, но, увы, уже не успею. Когда ты будешь читать эти строки, на твои плечи уже обрушатся такие испытания, какие я не пожелала бы даже своим злейшим врагам, представь себе, у меня есть и такие. Что же касается меня, я, наверное, уже умру. После нашего разговора ко мне приходил человек из залов Безысходности и забрал меня в башню. Там он долго говорил со мной, расспрашивал о тебе. Я не дала ему тех ответов, которые он хотел услышать, и не поверила ни единому его слову о тебе. Он отпустил меня, и ко мне стали приходить мысли, которых раньше никогда не было. В глубине моей души зарождалась злоба, злоба на тебя. Не знаю, откуда взялось это чувство, но оно не дает мне покоя. Мне кажется, я ненавижу тебя, мальчик мой, ненавижу и хочу, чтобы ты умер. Но я просто не могу этого хотеть, ведь я люблю тебя как родного сына. Я понимаю это, но ничего не могу с собой поделать. Кажется, я схожу с ума, чувствую себя беспомощной, никчемной старухой, это противно. Я так больше не могу. Пока я пишу эти строки, в моей голове звучит голос, голос того жреца, с которым я говорила в залах Безысходности, и он велит мне убить тебя, тебя и всех, кому дорог ты и кто дорог тебе. Я держусь из последних сил, но не знаю, насколько меня хватит. Защитные заклинания не помогают, а моя воля уже не та, что прежде. В моей душе теперь так много сомнений, а ведь нет ничего хуже, чем они. Помни об этом, Алан, никогда не сомневайся и иди твердо по тому пути, который избрал. Если тебе когда-нибудь не будет доставать решимости и веры в себя, то помни – я всегда в тебя верила. Берегись жрецов и не доверяй никому, мой мальчик. Я отдам это письмо Герте, не хочу, чтобы она была близко, когда я окончательно погружусь во тьму безумия. Надеюсь, ты позаботишься о девочке, когда меня не станет, ведь я тоже не безразличный тебе человек, и если я должна отнять чью-то жизнь, пусть это будет моя собственная. Прощай, мой мальчик, мой маленький Алан».

Словно завороженный, Рэвендел читал эти строки, чувствуя, как что-то холодное течет по его щекам. Едва он дочитал последнее слово, как на желтую бумагу закапали черные капли его слез, больше напоминающих капли крови.

– Как это случилось? – хрипло спросил Рэвендел, и его жуткий голос заставил Герту перестать плакать.

– Она, она дала мне записку, – девушка шмыгнула носом. – Я сразу же отправилась к вам. Но едва я вышла из школы, как наставница атаковала меня, ударила заклинанием прямо через окно… я бы не увернулась, если бы не звук разбивающегося стекла, и… все получилось само. В голове сразу же всплыло заклинание, которое госпожа Шарлотта вбивала в меня с самого детства…

– Отражение, – прошептал Алан. Он прекрасно помнил, как наставница школы Магии обучала его этому виду защитного волшебства. Отражение было излюбленным заклинанием Шарлотты Фроне, и оно же было первым заклинанием, которому она обучала своих учеников. Неудивительно, что Герта воспользовалась именно им, и скорее всего старшая наставница знала об этом. Знала и именно поэтому атаковала свою ученицу, заранее предупредив ее звоном разбитого стекла.

– Да, именно оно, а потом, я… я даже не ожидала, что смогу отразить заклинание наставницы, но у меня получилось. Я не знаю как, но отражение сработало, и заклинание наставницы поразило ее же саму, а она даже не попыталась сплести щит или уклониться, я не понимаю… – девушка вновь заплакала. – Я бросилась к ней, но она уже умерла. Шарлотта лежала на полу и… улыбалась. Потом в комнату начали прибывать ученики, наставники, я растерялась и убежала.

– Прекрати, – грубо произнес Алан, хлестнув девушку тыльной стороной ладони по щеке.

Герта вжалась в дерево, прижав ладони к лицу и глядя на Рэвендела непонимающим взглядом, в котором смешались обида, боль и страх.

– Ты читала это? – Он показал девушке мятый, испачканный кровью листок.

– Нет, – она затрясла головой.

– Читай! – Алан сунул девушке записку Шарлотты Фроне. – Я скоро вернусь.

Оставив Герту в одиночестве, Рэвендел быстро облетел свое почти выгоревшее поместье, уже ни от кого не скрываясь и не опасаясь быть замеченным. Боль от утраты старой наставницы медленно отпускала его сердце, и забота о судьбе Кристины вновь выходила на первый план. Алан понимал, что если девушка осталась в особняке, то он ей уже ничем не поможет. Понимал, но не хотел в это верить. Ведь если изменником сочли его, то слуги короля должны были хотя бы обыскать дом. Они не стали бы убивать невиновных. Вспомнив о Шарлотте Фроне, Алан стиснул зубы. Он хотел влететь в распахнутое окно, но решил сперва расспросить Герту, возможно, волшебница что-то видела, может быть, она знает о судьбе Кристины. О своих слугах Алан не волновался, он был уверен, что те смогут о себе позаботиться, но его беспокоило, что он перестал ощущать их присутствие.

Рэвендел быстро вернулся к Герте, которая, сидя под деревом, прижимала к груди лист окровавленной бумаги. Волшебный светлячок, которого девушка призвала, видимо, для того чтобы разобрать написанное и разогнать тьму, уже почти растаял в холодном ночном воздухе.

– Она сделала все специально, знала, что я вспомню, – губы Герты дрожали, но она уже не плакала.

– Ты видела здесь что-нибудь? – не обращая внимания на слова девушки, спросил Алан. – Быстрее, говори быстрее, это важно!

– Когда я прибыла сюда, огонь уже был виден, наверное, из любой точки города, – смена темы далась Герте нелегко, но она все же собралась с мыслями. – Кажется, я мельком видела карету, черную, с золотой короной, мне еще показалось странным, что кто-то из приближенных короля приехал сюда. Она двигалась в сторону дворца, я хорошо запомнила ее, потому что она была единственной здесь.

– Дворец! – Рэвендел уже собрался взлететь, когда девушка, быстро поднявшись, схватила его за руку.

– Что, что мне делать теперь? – Герта смотрела на Алана с надеждой и в то же время со странной обреченностью.

Не отвечая на вопрос девушки, Рэвендел схватил ее за тонкую талию и взмыл в небо вместе с ней. Герта не сопротивлялась, лишь испуганно вскрикнула и обмякла в руках Алана, потеряв сознание.

Над городом разнесся тревожный звон набата, исходящий от храма Близнецов. На памяти Алана такое происходило лишь однажды, во время крупного прорыва заблудших несколько лет назад. Тогда оборотни уничтожили почти половину жилого района, прежде чем их смогли отбросить назад и загнать обратно в катакомбы. Стало быть, дела и впрямь обстоят очень серьезно.

Дождь усилился, обрушиваясь на ночной Нэрфис сплошной стеной. Но несмотря на непогоду, Алан быстро нашел нужный дом. Невысокий, приземистый особняк, больше похожий на казармы стражи, чем на имение благородного человека. В одном из темных окон второго этажа мелькнуло бледное детское лицо и, заметив крылатый силуэт Рэвендела, тут же исчезло. Не замедляя скорости полета, Алан ударился о стену, впившись в нее когтями изуродованной руки, пробившими каменную кладку, и завис рядом с окном. Его тень всколыхнулась, сплелась в тугой жгут и без труда выбила мутное стекло, разлетевшееся множеством осколков. Внутри дома вскрикнул ребенок.

– Роланд! – громко крикнул Рэвендел. – Это я, Алан!

– Дядя Алан? – донесся робкий мальчишеский голос откуда-то из глубины темной комнаты. – Это правда, вы?

– Я, не пугайся, то, что ты видишь, просто морок, иллюзия!

Спустя несколько ударов сердца в окне появился Роланд, но теперь его испуганное лицо выглядело совсем иначе, на нем отчетливо проступал ребяческий восторг и любопытство.

– Ух ты! – восхищенно выкрикнул мальчик. – Крылья, клыки, здорово! А меня научите так? – Ребенок, открыв рот, изучал изменившееся тело Алана.

– Конечно, только позже, – Рэвендел кивнул. – Твой отец дома?

– Нет, – Роланд сразу же погрустнел, – его срочно вызвали во дворец, он выглядел очень взволнованным, велел мне сидеть тихо и никуда не уходить. Наши слуги собирают вещи, говорят, что отец скоро вернется и мы поедем во дворец. Нужно брать самое ценное.

– Все правильно, – похвалил мальчика Алан. – Отца нужно слушаться, а я привел тебе кое-кого. – Рэвендел аккуратно забрался в комнату и положил девушку на мягкий ковер. – Это Герта Алсатри, она моя хорошая знакомая и настоящая волшебница. Герта присмотрит за тобой, пока твоего папы нет дома, а когда он вернется, скажи ему, что я просил его присмотреть и за ней, хорошо? Возьмите ее с собой в замок.

– Хорошо, я передам отцу, – неуверенно пробормотал Роланд, удивленно глядя на девушку. – А с ней все в порядке? Выглядит какой-то нездоровой.

– Просто устала, – улыбнулся Алан, потрепав мальчика по голове человеческой рукой. – Мне пора, а ты, когда Герта проснется, скажи ей, что я выполнил то, что велела Шарлотта, а также скажи, что она должна о тебе заботиться и воспитать настоящим магом. И еще – пусть не делает глупостей.

– Но вы же меня учите… и леди Кристина.

– Ты видел ее?!

– Да, сегодня утром мы с отцом заезжали к вам, но в особняке были лишь леди Кристина и ее старый дворецкий. Они сказали нам, что вы куда-то ушли, вместе со всей прислугой. Они и сами собирались уезжать, говорили, что поедут во дворец по личному приглашению короля…

– Спасибо, Роланд, – прервал мальчика Рэвендел. – Береги себя и скажи отцу, пусть забудет об Анжелике и поищет счастья где-нибудь поближе. – Алан взглядом указал на застонавшую Герту. – Прощай.

Холодные брызги дождя ударили Роланда по глазам, и он, поспешно отвернувшись, зажмурился, а когда вновь оглядел свою комнату, Рэвендела уже в ней не было. Дверь распахнулась, и вбежавшие внутрь охранники увидели лишь мальчика и девушку в плаще волшебницы, удивленно глядящую на них.

…Черные крылья несли Алана над ночным Нэрфисом, словно затихшим перед настоящей бурей. С высоты своего полета, он видел, что к особняку, из окна которого он только что вылетел, подъезжает экипаж в сопровождении трех рыцарей «Коралловой стражи». Один из воинов спрыгнул с лошади и бегом бросился к распахнувшимся перед ним дверям. Значит, Роланд был прав, его отец решил вместе с семьей укрыться во дворце. Подобные решения приняли и другие обитатели квартала Знати. Они выбегали из своих домов, быстро забирались в дорогие экипажи, которые под звонкий цокот копыт устремлялись в сторону дворца. Дома Знати быстро отдалялись, и Алан отвернулся от них. Он пронесся над кажущейся узкой с высоты полосой парка, отделявшей королевский дворец от имений продолжателей знатных родов города. Макушки стройных деревьев, чья листва, благодаря магии, даже при такой погоде сохраняла зеленый цвет, остались далеко внизу, вместе с живыми лабиринтами, образованными ровно подстриженными кустарниками. Знать часто любила прогуливаться по этому уголку спокойствия и безмятежности, но сам Алан был здесь лишь один раз, тогда, когда погибли его отец и мать. Сейчас широкая дорога, пересекающая парк, быстро заполнялась экипажами знати, спешащей укрыться за дворцовыми стенами. Ставшая очень оживленной, парковая зона промелькнула внизу, словно мимолетное видение, и из-за низких туч выглянула огромная, монументальная громадина королевского дворца. На высоких серых стенах кипела жизнь: в свете магических огоньков метались солдаты в тяжелых доспехах и фигуры помельче, в плащах волшебников. Острый глаз Рэвендела сразу же отметил слабое движение в бойницах – арбалетчики уже заняли свои места, точно так же, как стрелки, отвечающие за размещенные на башнях баллисты. Откуда-то из-за стены послышался скрип натягиваемых канатов, готовящихся к бою требушетов, заглушаемых бодрыми выкриками – командиры отдавали приказы солдатам, щедро разбавляя их грязной руганью. По тону солдат было ясно, что те нервничают. Неужели король столь серьезно отнесся к восстанию, поднятому Осьминогом, что готовится к полноценной осаде своего замка? Даже решетка ворот оказалась приспущенной и открывала проход ровно настолько, сколько требовалось экипажу для проезда. Рядом с единственным входом в замок стоял целый отряд «Коралловой стражи» и пятеро магов, тщательно досматривающих каждую карету, прежде чем пропустить ее внутрь. На всякий случай Алан поднялся повыше, чтобы никто из магов, снующих по стенам, не почувствовал его присутствия. Укрепленные силой созвездий, волшебники могут оказаться серьезным препятствием на его пути. К тому же ввязываться в бой попросту не было времени, не говоря уже о том, что Рэвендел вряд ли вышел бы победителем в схватке со всей королевской армией.

Пока Алан летел, в его голове метались сомнения, сбивавшие его с толку. Личность Рэвендела менялась, тьма с уверенностью подминала его под себя, подавляя все человеческое, что было в его сердце. Даже чувства к Кристине, казавшиеся Алану единственным светлым, что оставалось в его душе, сильно притупились. В его мыслях постоянно крутились слова Джессики о том, что он почти не знает ту, ради которой готов на все. Джессика… он бросил девушку одну, оставив ее с Осьминогом в тот момент, когда ей просто необходима была его поддержка, а ведь дочь Фенроса предана ему всей душой. Неприятный укол совести заставил Рэвендела скрипнуть зубами. Ему захотелось развернуться и броситься на остров Веселья, забрать Джессику и хоть как-то скрасить то время, что осталось ей до полного превращения. Конечно, заблудшие, с помощью шаманов сбросившие с себя оковы жрецов, стали менее кровожадны, но, как казалось Алану, это лишь вопрос времени. Рано или поздно голод даст о себе знать, и им вновь захочется вкусить человеческой плоти и крови. Алан был уверен, что и Джессика знает об этом, а значит, ее желание не изменится, но сможет ли он сам выполнить обещание, данное ей?

Повинуясь своим чувствам, Алан остановился, зависнув в ночном небе, и, обернувшись, бросил взгляд на оставшийся далеко позади остров Осьминога. Освещенный яркими огнями вывесок и фонарей, он казался драгоценным камнем в скучной оправе бесцветного дождливого Нэрфиса. Картина выглядела привычно и даже безмятежно. Увы, только с виду.

Сначала Алан увидел множество ярких вспышек, и только потом он услышал грохот пушек. Спустя несколько мгновений яркие бутоны огненных цветов расцвели по всему острову Осьминога. Рэвендел готов был поклясться, что слышит крики раненых, но все заглушил громкий волчий вой. Последовала канонада выстрелов из пистолей и винтовок, сопровождаемая вспышками, мерцающими на пристани у квартала Знати. Но пушки молчали, а это означало только одно – заблудшие атаковали солдат, осаждающих остров Веселья. Осьминог сделал свой ход.

Алан готов был разорваться на две части, не зная, как ему быть. Но внезапно он ощутил сильные вспышки боевой магии, где-то в глубине дворца. Волшебники на стенах, все до одного, резко повернулись в сторону замка, а некоторые опрометью бросились ко входу. Где-то в глубине роскошных залов кто-то щедро заливал все волшебством, не жалея ни себя, ни противника. Скорее всего сражающихся было больше двух, так как стены замка почти трещали от мощи творимой ими магии. Это могло означать лишь одно – в замке кипела битва, и где-то там же могла находиться Кристина.

Забыв об осторожности, Алан устремился во дворец, и его, конечно же, заметили. Он летел вдоль стен внутреннего замка, когда несколько огненных шаров, столь любимых всеми магами, распороли темные небеса, но Рэвендел без труда увернулся от них. Не успели первые заклинания волшебников развеяться, как после отчетливо прогремевшего «Залп!» в небо поднялась целая туча тяжелых арбалетных болтов. Большинство из них забарабанили по стенам дворца, некоторые пробили окна, но оставшиеся все-таки достигли цели. Два болта отскочили от кожистых крыльев, один безболезненно чиркнул по почерневшей щеке, а вот четвертый угодил точно в человеческое плечо Рэвендела, заставив его завертеться в воздухе. Спустя пару ударов сердца кожу Алана обожгло беснующимся пламенем, и его отбросило в сторону. Ударившись о стену, Рэвендел, соскользнув по ней, начал падать вниз. Во время столкновения сознание на несколько мгновений покинуло его, но как только он пришел в себя, то впился когтистой лапой в каменную кладку. Острые когти заскрежетали по стене дворца, оставляя в ней глубокие борозды и высекая снопы искр. Над головой Алана разорвалось еще несколько огненных шаров, и прежде чем его накрыл очередной залп арбалетчиков, Рэвендел оттолкнулся ногами от стены. Распахнув крылья, он влетел в ближайшее окно, разбив стекло и сломав резную раму. Проскользив по гладкому, выложенному цветной плиткой полу, Алан вскочил на ноги и бросился прямо по коридору, не обращая внимания на множество мелких порезов, оставленных битым стеклом на его человеческих частях тела. На ходу обломав торчащую из плеча стрелу, Рэвендел выскочил в широкую залу, из которой во все стороны расходилось множество широких коридоров. Алан помнил это место. Ориентируясь по все еще бурлящему потоку магических заклинаний, он в несколько прыжков пересек зал, едва не задев огромную люстру, висящую в центре, и влетел в самый широкий коридор, чей пол застилали дорогие ковры ручной работы, а вдоль стен вытянулись белоснежные статуи, изображающие всех правителей Аластрии в различных героических позах. Едва его ноги коснулись пола, как Рэвендел почти налетел на тройку «Коралловых стражей», в сопровождении седого волшебника. Видимо, они также спешили к месту, откуда исходили мощные потоки магии, и встреча с Аланом стала для них полной неожиданностью. Не замедляя хода, Рэвендел врезался в ближайшего воина, достающего из ножен клинок, и тот, не устояв на ногах, отлетел назад, опрокинув статую второго правителя Нэрфиса, короля Йогана Высокого, чем-то напоминавшего всех остальных королей этой страны. От удара о пол изваяние монарха разлетелось на несколько кусков, а его голова подкатилась к ногам волшебника, творящего заклинание. Прежде чем маг закончил, вырвавшееся из пола щупальце, сотканное из густой черной тени, ударило его во впалую грудь, выбив воздух из легких и заставив со стоном упасть. Двое оставшихся на ногах стражей бросились на Алана, размахивая широкими клинками, но он легко поднырнул под одним, ткнув когтями в бок ближнему воину. Зачарованный доспех не выдержал, и Алан почувствовал теплую кровь на своих пальцах. Отдернув руку, Рэвендел зацепился за пробитый край доспеха и швырнул раненого противника в его же товарища. Темное щупальце с силой ударило по шлему первого стража, только поднимающегося на ноги после столкновения со статуей, и тот без чувств рухнул на пол.

Больше не обращая внимания на стражу, Алан понесся по прямому коридору, благо ширина прохода и высокие потолки позволяли ему распахнуть крылья. Почти весь путь устилали тела убитых, и все они носили цвета королевской стражи. Среди перламутровых доспехов «Коралловых стражей» выделялась броня «Панциря» и плащи волшебников. Все тела были обезображены, изувечены до неузнаваемости, у некоторых отсутствовали конечности, раскиданные вокруг. Алану сразу же бросились в глаза идеально ровные срезы, точно такие же, как были у жертв убийцы, не дававшего покоя жителям Нэрфиса. Стены и пол заливала кровь, яркими пятнами выделяющаяся на белоснежном мраморе. Прочные латы убитых кто-то смял и скомкал, словно те были сложены из тонких бумажных листов, а следы волшебства мертвых магов свидетельствовали о том, что даже их щиты не смогли никого защитить.

Впереди ослепительно вспыхнуло колоссальное количество высвобождаемой магии, и приоткрытая золотая дверь в конце коридора, ведущего в тронный зал, сорвалась с петель. Алану пришлось взмыть к самому потолку, чтобы обломки не задели его, и части двери, пролетев прямо под ним, ударились о стены и пол, разбрасывая в стороны трупы защитников замка. Из зала донесся чей-то сдавленный крик, потом еще один, первый голос показался Алану знакомым, а второй совершенно точно принадлежал Руперту Третьему, действующему владыке Аластрии.

– Но мы же договаривались! – закричал король, но ему никто не ответил.

Влетев в зал, Алан застыл от неожиданности. Он был готов увидеть что угодно: заблудших, терзающих тело владыки, шаманов Осьминога вместе со своим господином, стражей изменников, жрецов, неважно. Но открывшаяся его взору картина не могла прийти ему в голову даже в самом страшном из его ночных кошмаров.

Весь пол тронного зала заливала кровь и устилали мертвые тела «Коралловых стражей». Лучшие бойцы Нэрфиса полукругом лежали у трона короля. Они умирали, но продолжали сжимать оружие, защищая своего владыку. Сам король Аластрии, Руперт Третий, скорчился на своем троне и казался теперь не грозным владыкой, а маленьким запуганным мальчиком, а у основания золотого трона распластался Шарль Грин, первый маг «Панциря», а точнее, его выпотрошенное тело. Мощная магическая аура еще не развеялась и плотно опутывала мертвого волшебника, которого, увы, не смогло спасти даже собственное мощнейшее волшебство.

– А, господин Рэвендел, не ожидал, что вы появитесь так быстро, – извиняющимся тоном произнес Фердинанд, держащий в руках чисто срезанную голову Грина. Вежливый тон дворецкого никак не вязался с его нахальной улыбкой и яркими, блестящими глазами.

– Алан, Алан! Хвала богам! Убей, убей их немедленно! – истошно заверещал Руперт Третий, не своим голосом, бросившись к Рэвенделу, но споткнувшись о тело мага «Панциря». Владыка Аластрии упал на пол и забился на нем, словно рыба, выброшенная на берег. Полностью поглощенный паникой, король запутался в собственной мантии и теперь, перемазанный кровью своих мертвых защитников, рыдал, отчаянно пытаясь подняться на ноги. Корона скатилась с седой взъерошенной головы. Звякнув о плиты, она покатилась в сторону, врезалась в чью-то латную перчатку и, крутанувшись на месте, остановилась. Все-таки поднявшись на ноги, король вновь бросился к Алану, но его ноги подкосились, и гладко срезанная голова владыки Аластрии упала рядом с его короной.

Но Алан не видел ничего из произошедшего. Его взгляд был прикован к Кристине, стоявшей за спиной мертвого короля. Пышное, белое платье девушки стало алым от крови, покрывавшей ее с головы до ног. На лице Кристины, сейчас похожем на страшную, безжизненную маску, застыла неприятная ухмылка, потухшие глаза смотрели прямо перед собой, словно не замечая Рэвендела. Ее правая рука, больше походившая на лезвие гильотины, была отведена чуть в сторону.

– Нет-нет, девочка моя, его мы пока убивать не станем! – Фердинанд отбросил голову Грина, торопливо подошел к Кристине и положил руки на ее плечи. – Он нам еще пригодится!

Девушка медленно кивнула и опустила руку, вновь ставшую прежней.

– Умница, – прошептал на ухо девушке дворецкий. – Послушная девочка, правда? – Он весело подмигнул Алану и, высунув язык, слизал теплую кровь со щеки Кристины.

– Что… – Рэвендел не знал, что сказать. Мысли путались в его голове, и он продолжал стоять на месте, с ужасом взирая на девушку, больше не похожую на ту, которую он так любил.

– Долгая история, парень, – отмахнулся Фердинанд, – а времени на нее сейчас нет. Дела, знаешь ли…

– Кристина, – сделав неуверенный шаг, Алан протянул руку к девушке, но та даже не взглянула на него.

– Алан, – глаза девушки вдруг стали прежними, и на них даже выступили слезы, но все это продолжалось лишь мгновение.

– Не убивай его, – шепнул Фердинанд Кристине, и ее лицо вновь превратилось в холодную маску.

Прежде чем Рэвендел успел понять, что происходит, девушка рванулась к нему, и его поглотила тьма.

– Купился, как влюбленный мальчик… – сквозь затухающее сознание донеслись до Алана слова старого дворецкого.