Глава 27
Бережёного бог бережёт
Пока я ходил за первыми двумя вёдрами, лошади попытались дотянуться до оставленных на дальней телеге лакомств, но у них ничего не получилось. А когда я им воду возле себя выставил – отходить не стал, а призывно шлёпал ладонью по воде, заманивал, так сказать. И зря, так как, оказалось, подлеченные мною кобылы вышли к вёдрам первыми и всосали в себя почти по десять литров. Получили от меня по вкусности, да и, гордо вышагивая, свалили в сторону.
Пришлось идти за второй парой вёдер, и вот тогда с опозданием заметил поилку, которая оказалась прикрыта «автопарком». Правда, ни крана, ни шланга рядом не заметил. Неужели вёдрами для такого количества гужевых лошадей собирались носить?
Набирая воду в комнатке возле кухни, я распорядился Пятнице:
– Воду-то тоже подноси, мне от укрощения никак отрываться нельзя! И это… подумай, как эта вода подавалась в поилку для лошадей.
В небольшом помещении вода лилась из дыры в стене самотёком, падала в небольшую выемку, а потом через дыру сбоку выемки утекала в неизвестность. Было бы полной глупостью для устроителей не сделать отвод воды прямо к желобу для лошадей. Следовало осмотреться, куда она дальше девается. Да как её правильно перенаправить.
Следующая пара лошадей подошла на водопой и заодно познакомиться со мной с некоторой опаской. Но, получив свою толику угощения, они ушли довольными и успокоенными. И уже после них все остальные десять коней ринулись ко мне чуть ли не скопом. Санёк только и успевал воду подтаскивать, а я гостинцы раздавать.
Видимо, я всё-таки не совсем в вольной жизни разбираюсь. Думал, что на укрощение невесть сколько времени потерять придётся, а тут так всё просто. Не факт, конечно, что животные сразу же дадут себя оседлать, а потом станут слушаться седока, но первые контакты оказались весьма обнадёживающими. Даже сердитый гнедой, подошедший ко мне последним, милостиво принял три сухаря, гриб и один белый стебель. Пока всё это жевал, разрешил себя похлопывать по шее, погладить спину да немного расчесать щёткой спутанную гриву.
Съел, спасибо не сказал, отошёл, а… на его место тут же встала беременная кобыла! Причём не для того, чтобы я ей мазью губы помазал, а подставляя спину для щётки! Ну как было красавицу не побаловать? На зависть всем её товаркам…
Когда Александр позвал кушать, я на кухню спешить не стал, крикнув ему:
– Хватай для нас два котелка и тащи сюда! Будем трапезничать на виду у наших новых друзей.
Парень котелки принёс, но удивления скрывать не стал:
– Может, ты с ними вместе и спать на луг пойдёшь?
Усаживаясь на облюбованной повозке, я признался вполне чистосердечно:
– Если будут слушаться, ей-богу, пойду! И ночью охранять буду от всех напастей, и днём!
– О-о, дядя Робинзон! – ёрничал малой. – Да ты за паршивую лошадь готов «Мерседес» последней марки отдать? Может, тебе уже и Пятница не нужен?
– Ха! Ещё как нужен! Я, что ли, за него буду воду носить и навоз из конюшен выгребать? – многозначительно хмыкнул, подхватил ложкой кашу, но, прежде чем отправить её в рот, грустно признался: – Ещё нам предстоит чуть ли не всех лошадок заново подковать. Заметил, что почти все прихрамывают? Вот она, беда какая…
Пока ели, некоторые лошади топтались поблизости, привлечённые запахом каши, а мой напарник усиленно раздумывал. Видимо, и в самом деле испугался ежедневного и тяжкого труда в конюшне. Потому что мягко так, издалека, поинтересовался:
– Чрезмерные излишества всегда вредны, не правда ли? – Дождавшись моего похвального в ответ мычания, продолжил философствовать: – Уж на что рабовладельцы – сволочи, но и те больше одного коня не имели. Только у Македонского было две пристяжные лошади. Редкостный гад!.. А мы? По одной себе возьмём? Или по две? А надо будет, всегда вернёмся и ещё любую выловим… Правда?
– Ты это к чему? – сердито нахмурился я.
– Жизнь животных на свободе – это их право на самоопределение. Или ты хочешь три лошади иметь? – На что я его успокоил:
– Да нет, три мне ни к чему… Ради трёх я бы и возиться не стал… Мне все нужны!
– Зачем?! – ужаснулся парень. – Они же завалят навозом все конюшни!
– Ну и что? Навоз – это удобрение! А ты знаешь, какой на навозе вкусный картофан растёт? У-у-у! Пальчики оближешь! Мы с собой в Сияющий обязательно прихватим на рассаду. А чтобы навозу было больше, создадим конезавод и будем заниматься племенным коневодством! Ты себе только представь, каких мы рысаков получим! Они же нам все призы на скачках выиграют!
По мере произнесения моих пафосных речей мелкий кривился всё больше и наконец не выдержал:
– Эй, лидер! Ты чего так губу раскатал? Неужели и в самом деле хочешь стать конезаводчиком? – Получив мой кивок, фыркнул почище гнедого: – Ну, тогда без меня! Ха-ха! Я тебе даже свою причитающуюся долю горбунков отдам. Даром! Безвозмездно! Паси их сам! Как и всё остальное… Хе-хе!.. Сам!
Ничего не оставалось, как на такие заявления тяжело вздыхать и давить укорами:
– Эх, Саша, Саша! Злой ты! Не любишь животных, братьев наших меньших. То в глаз им стрельнешь, то на ломтики, словно колбасу, построгаешь… Нехорошо-с!
Парень понял, что я утрирую, и перешёл на серьёзный тон:
– Гром, да на кой ляд нам больше, чем по две лошади? Пусть себе пасутся и размножаются в этих долинах. Мы же при всём желании с таким табуном не справимся.
– Легко! Один человек управляется с полутора десятком лошадей. Так что не спорь напрасно. Другой вопрос, как нам грамотно охранить наш караван? Пресечь любое поползновение на нашу личную собственность?
– Да кто на неё ползнава… поползнеть… поползти… тьфу!.. вздумает? – веселился Сандер.
– Как кто? Гули! Пока мы ничего из собственности герцога их пресловутого не трогаем, они нас тоже не трогают и сидят в глухой обороне. Но как только заметят уводимых лошадей, заложенные в них программы защиты сбережений вкладчика могут и сработать. И ведь не просто на нас нападут, а сдуру ещё и животных покалечат.
– Оторвёмся от любой погони, – не поддавался мой напарник на уговоры. – А потом грохнем гулей по одному.
– А если они попрутся за нами всем скопом?
– Ха! И бросят башню на произвол судьбы?
– И всё-таки? Тем более что никого, кроме нас, на землях Пурпурной Смерти не осталось.
– Ну, тогда… – пожал улыбающийся Александр плечами. – Тогда заманим их к нам во двор и придавим насмерть сараем. Впервой, что ли?
Ему всё смешно, а я вот очень обеспокоился после собственных предположений. Уж больно эти шестилапые твари непредсказуемы. И лучше всего, прежде чем отправляться в путь к границе с «Тетрисом» (да хоть куда угодно), следует выманить гулей из башни и частично уничтожить. Хотя бы двоих. В идеале – троих. Тогда оставшаяся пара нам совершенно не страшна. В теории, конечно.
Следовало продумать две вещи: как выманить доблестных защитников башни наружу и как потом грамотно организовать оборону соляного рудника. Решил начать с последнего, вспомнив, что ещё много чего важного не сделано. Например, тот же тоннель ещё не осмотрен:
– Факелы нашел? – Я пока только свечи заметил в кухонном предбаннике.
– Факелов нет, зато полно керосиновых ламп. Светят просто шикарно. Ну и свечей полным-полно.
– М-да! Богатенько герцог жил, раз это место так обеспечил. – Я ткнул рукой в крытую повозку, стоящую в створе грота. – Вон там мешки с перетёртым овсом и ясли, куда овёс насыпать. Разберёшься также с наполнением желоба водой. И приступай к чистке лошадей… Без ухода человека, я вижу, им и воля не мила. А делается это просто…
С помощью щёток и скребков показал компаньону, что и как, на кобылах, с удовольствием подставивших спины. Парень сдерживался от кривляния, тяжко вздыхал и явно не горел желанием заниматься этой неблагодарной работой. Но моя разгоревшаяся страсть к накопительству конного поголовья не дала ему ни единого шанса увернуться от новых благородных обязанностей. Хотя он и попытался спрыгнуть на иной род деятельности:
– Слышь, лидер группы! Неужели ты сам в тоннель пойдёшь? И страшно не будет? А то мало ли кто там тебе встретится… А у меня всё-таки Шершень.
– Не надо меня пугать, – хмыкнул я, обмывая руки в воде. – Если бы там кто-то страшный жил, лошади сюда ни за какие солёные коврижки не заходили бы. Ты лучше признайся, что сам здесь боишься оставаться, а? Держи своё легендарное оружие при себе. В случае опасности – не геройствуй, сразу беги ко мне и кричи… – Тут я вспомнил, что на глаза уже попадалось средство местного оповещения. – Или звони в рельсу. Вон она висит, и звон наверняка далеко слышно. А я пошёл.
Как и ожидалось, прямо на входе в тоннель отыскались вполне исправные и заправленные керосином лампы. Они стояли рядами в небольшой каморке, сразу за воротами. Кстати, сами ворота из окованных железом брусьев поражали своей солидностью и прочностью. Похоже, герцог со временем собирался отстраивать здесь бомбоубежище и сразу озаботился порядочным рабочим местом для привратника.
Сложности у меня возникли с удержанием ламп: руки у меня только две и единиц вооружения тоже две. И я уже в который раз задумался о возможности ношения моего зазубренного меча где-то на спине. Или сменить его на новую саблю в ножнах?
Выход отыскался быстро: три лампы я закрепил на наружной части щита и теперь мог читать газетный шрифт с расстояния в пять метров. Или с двух, я не проверял – не было газеты. Да так и потопал бойко вдоль проложенной узкоколейки.
Внутри мне попался только один иссушенный гном, сразу за воротами. Видимо, тут дело шло к обеду, и все работники вышли на поверхность. Да в отдельном тупике, метров через пятьдесят тоннеля, темнела туша лошади, впряженной в небольшой поезд из пяти вагонеток. А ещё через пятьдесят метров пологого спуска тоннель вывел меня в соляную пещеру, которая своими размерами совершенно не впечатлила. Если презрительно о ней высказываться, то небольшая дырка в толще соли. Конечно, понимание имелось, что после нескольких лет выработки тут получится огромная полость с целебным воздухом, но это только в теории. Потому что свод мог обвалиться, погребя под собой шахтёров.
«Или тут всё ВИИном было продумано? – в способах подобной выработки я разбирался слабо, но не я ведь этот мир создавал. – Наверняка каменная плита сверху прочная, и в итоге планировалось создать невероятную по размерам пещеру… А зачем она герцогу? Хм! Не удивлюсь, если для кровавых культовых обрядов…»
Но, уже двигаясь обратно, я сам себя пытался перенастроить на другой лад:
«Чего это я решил, что его сиятельство Канцур кровавый и жестокий? Может, он добрейший и милейший человечище… был. Со временем планировал вокруг башни город славный и светлый построить, своих подданных обеспечить всем необходимым, дабы те возрадовались и жили в сказочном благоденствии. Ведь до сих пор у меня нет ни единого доказательства его жестокости, подлости или чёрного коварства. И не факт, что яма-ловушка его руками или разумом создана. Да и вообще! Чего это я так усиленно о нём думаю и фантазирую? Помер он уже давно вместе со всеми! И тема закрыта!»
Зато мысль, что на руднике можно преспокойно высидеть осаду десятка гулей, в моей голове засела. Даже в той же кухне или в спальнях, забаррикадировав узкую входную дверь, можно отсиживаться месяцами.
Поэтому, выбравшись наружу и поощрив Пятницу коротким «Молодец! Не останавливайся!», я поспешил на осмотр кухонных и казарменных помещений. После поверхностного осмотра стало понятно, что они недостроены. В каменной толще виднелись неровные щели, небольшие пещерки, созданные природой (или ВИИном?), которые гномам с кирками ещё предстояло расширить, подровнять и облагородить. По крайней мере, ступени уже виднелись вполне удобные и широкие, а вот в остальные отдушины приходилось протискиваться. Там наверху получался второй этаж, да ещё и с окнами прямо над навесом. Красота! Если вообще не курорт! Жаль, что не достроили…
Всё равно – хорошо! Тем более когда видишь: вне грота порядочно дождит, а здесь покой, сухо и благостно… Правда, часть «автопарка» продолжала мокнуть, но зачем нам столько повозок? Казалось бы… Но нет, моя запасливая натура удумала выстроить из подпорченных телег более усиленную баррикаду выше человеческого роста, перекрывающую овраг на максимально возможное расстояние. А для выезда наружу одной повозки достаточно оставить узенький проезд. Да сколько там той работы?!
Когда Александр узнал о моих планах по возведению Китайской Стены, даже не стал скрывать своего недовольства:
– Ну и к чему эти тяжести ворочать? И так никакой гуль сюда не проломится! Ещё не хватало поясницы надорвать или пупки развязать.
– Ладно тебе плакаться, тренированный ты наш, – спорить я не собирался. – Просто будешь слегка придерживать да подстраховывать. Я сам разомнусь! Ха-ха! Полезно, понимаешь ли…
Гули, между прочим, разогнавшись, могли легко обежать нашу баррикаду по крутому склону оврага. Поэтому и там мы постарались натыкать оглоблей, набить кольев, а по возможности и взгромоздить на откосы высокие борта с повозок. В итоге получилось великолепно: первая линия обороны впечатляла своей монументальностью и оригинальностью. Только вот мой напарник больше впечатлился не баррикадой, а моими данными тяжелоатлета:
– Ты всегда такой сильный был?
– Да как тебе сказать… – не стал врать я. – Здесь, если я не ошибаюсь, моя мускульная сила утроилась. Как минимум… Самому приятно такие тяжести ворочать, шутя и без напряга.
Кажется, мой друг просто мне завидовал, иначе к чему это он перешёл на ворчание:
– Ага! Кому приятно и в удовольствие, а кто, словно раб на галерах, вкалывает. Вон руку отдавил, колено ударил…
– Так что же ты молчишь? – Я потянулся к баночке с мазью, которой лечил раны наших лошадок. – Сейчас мы тебя толстым слоем…
Обиженный Санёк не дослушал. Подхватил грязные котелки, уже, правда, вылизанные конягами, да и умчался их мыть на кухню. А я задумался над проблемой вывоза и захоронения гномьих останков. Хоть и лысые, мать их йети, но разумные. Хошь не хошь, а закапывать надо. А помощников с лапами загребущими взять негде.
