Глава 12

Отани Есицугу лежал в постели, вид у него был еще более изможденный, чем обычно, – проказа обострилась. Красные гнойные корки покрывали лицо, черты расплылись, лицо приобрело еще большее сходство с львиной мордой. Руки больной держал поверх одеяла, и по тому, как он расставил их, Сенкевич понял: воспалены лимфоузлы под мышками.

Над кроватью Есицугу висел уродливый призрак: синяя кожа, холодные прозрачные глаза, корявое тело, длинные тощие руки. Он вывалил язык, с вожделением слизывая гной с лица несчастного. «Дух смерти, – понял Сенкевич. – Ждет, когда у больного иссякнут силы».

Несмотря на слабость и явный жар, Есицугу сделал попытку приподняться, но со стоном опустился на подушки. Обошелся кивком головы:

– Приветствую, Тосицунэ-сан. Что привело тебя ко мне?

Сенкевич присел возле постели. Надеясь, что самурай помнит клятву верности, осторожно произнес:

– Мне нужно попасть в замок Эдо.

Есицугу долго молчал. «Боится, – понял Сенкевич. – Тайком провести человека в замок сегуна – предательство, за которое лишают головы».

Но он ошибался. Не последовало ни отговорок, ни расспросов. Помолчав минут десять, самурай просто уточнил:

– Когда?

«Японцы – удивительный народ, – подумалось Сенкевичу. – Человек готов предать господина ради того, кто избавил его от потери лица». Логика этих людей была ему недоступна, приходилось просто принимать ее как данность.

– Чем быстрее, тем лучше.

– Через два дня в замке большой прием, – с трудом выговорил Есицугу. – Постараюсь до этого времени прийти в себя.

Спустя двое суток Сенкевич в отряде охраны Есицугу вошел в ворота Эдо. Низко опустив голову, двинулся за Отани. Хотя не особенно боялся быть разоблаченным: кому есть дело до рядового самурая? Таких полон замок, никто и не посмотрит.

Его не остановили в воротах, не узнали, а уж в темных коридорах опасаться и вообще было нечего. Охране полагалось оставаться в комнате перед средним покоем, рядом с помещениями для прислуги, дожидаясь, пока господин закончит дела в замке. Сенкевич вместе с остальными уселся на циновку, включил потустороннее зрение. Разумеется, здесь было полно духов: корявые малорослые мужички с одним глазом посреди лба, уродливые женщины – кто без рта, кто без лица, а кто и вовсе с двумя головами. Непонятные монстры: помесь вороны с кошкой, гибрид человека с кротом, твари с телом собаки и головой ребенка – всех не перечислишь. Попадались и вовсе бесформенные сущности – разноцветные горошины, черные пятна и мелкие закорючки. Но больше всего порадовали предметы утвари, обладающие руками и ногами. Они деловито сновали из комнаты в комнату. Сенкевич успел заметить наряженный в кимоно сямисэн с человеческим лицом на корпусе, струны свисали подобием усов; меч с ножками, на рукояти которого торчала маленькая голова; старый, истертый гэта на четырех лапках и с хвостом.

В общем, невидимая жизнь кипела даже в комнатах для прислуги. Но все эти духи не выглядели опасными или сильными.

Улучив момент, когда одни самураи задремали, клюя носом, другие отвлеклись на тихую беседу, Сенкевич поднялся, морщась и держась рукой за живот. Может человек захотеть в уборную? Может, даже суровые самураи не застрахованы от несвежего утреннего мисо. В сторону уборных для прислуги Сенкевич и направился.

Но, не дойдя, свернул в боковой коридор перед комнатами для высокого персонала. Здесь было людно – сновали курьеры и делопроизводители, важно шагали камергеры сегуна. Сначала Сенкевич не обращал на них внимания, сконцентрировался на висевших в воздухе и ползающих по стенам духах. Эти выглядели уже более угрожающе, чем обитатели комнаты слуг. Здесь были зубастые твари, похожие на шимпанзе, сине-зеленые чудища с кривыми лицами, длинными клыками и когтями – японский аналог вампиров. Сущности вели себя злобно, шипели одна на другую, протягивали лапы к людям, но почему-то не дотрагивались до них.

Один такой урод схватил было пробегавшего самурая-курьера. Но взвизгнул, будто поранившись, и отпрянул. Сенкевич мог бы поклясться, что курьер злорадно ухмыльнулся. Пришлось присмотреться к молодому вояке – что в нем такого особенного, что нечисть пугается?

Потустороннее зрение отшелушило человеческое обличье, проявив истинную сущность: по коридору шел покрытый слизью чернокожий демон. Длинный рыбий хвост мерно подпрыгивал на полу при каждом шаге. Сенкевич перевел взгляд на следующего проходящего мужчину. Этот был обычным человеком. А вот третий, если присмотреться, больше походил на гигантскую мохнатую бабочку с клыками и когтями.

Мимо Сенкевича шли и шли отвратительные твари в людском обличье. Настоящим человеком оказывался только каждый пятый. В таких условиях понятна была активность «парикмахера» ками-кири. Если в городе столько же демонов под личиной мужчин, вполне возможно, что некоторые из них стали избранниками девушек на выданье.

«Интересно, – подумал он, – а как дела у дам?» Но о том, чтобы попасть на женскую половину, и мечтать было нечего. Не хватало еще, чтобы приписали покушение на честь наложниц сегуна. В подвалы тоже не пробраться. Пока он здесь, где стоит суета и бегают по делам самураи, никто не обратит внимания, но лестницы, ведущие в другие части замка, охраняются.

Сенкевич развернулся и медленно побрел обратно, подводя итоги. Итак, в городе уйма духов, замок охраняется потусторонними сущностями, а в людей вселяются демоны. Кто-то стягивает войска нечисти, в этом сомнений уже нет. И если на месте большинства приближенных Токугава теперь подменыши, то кто сам Иэясу? Грозит ли ему опасность, или это именно он – источник опасности? И если все же сегун под угрозой, то как его предупредить? Он прославился тем, что отрицает существование демонов, даже издал указы, запрещающие распространять слухи о них. Такому скажешь, что Эдо кишит нечистью – хорошо, если отправишься делать себе сэппуку. А то ведь и под меч палача попадешь. Хотя разница невелика.

Сенкевич вернулся к самураям Есицугу. Никто не обратил внимания на его отсутствие. А если и обратили, промолчали. В японской сдержанности имелся несомненный плюс: здесь не любили лезть не в свое дело.

Под вечер Отани вышел – по измученному лицу прокаженного было видно, что служба давалась нелегко. Он держался прямо, но ступал тяжело, все так же, как раньше, неловко оттопыривая руки. При появлении господина самураи построились и двинулись вслед за ним.

Пересекая замковый двор, Сенкевич заметил знакомого дайме, Камакура Уэсуги. Этот удельный князь прибыл на службу через несколько месяцев после Тосицунэ. Память объекта подсказала: они всегда были дружны и вместе выпили немало сакэ в веселых домах. Только вот сейчас, под новым взглядом, Уэсуги здорово изменился: тело его покрывала бурая шерсть, морда вытянулась в подобие медвежьей, а за спиной трепетали большие крылья.

Теперь Сенкевич знал, что делать. Вернувшись домой, он старательно написал на рисовой бумаге вежливое, полное изысканных обращений, письмо – приглашение на ужин. Позвал слугу и приказал отнести послание в резиденцию Камакура.