Настя лежала неподвижно, в той позе, в которой Дан ее оставил, спрятал в склепе, когда началась новая заваруха. Он коснулся шеи, ощутил слабое, редкое биение пульса. Гораздо сильнее были удары внутри груди – паразит ворочался, собираясь пробивать путь на свободу. Увы, реальность – не фильм «Факультет», где достаточно убить матку, чтобы ее производные исчезли, растворились в воздухе. Личинки твари продолжали жить и развиваться.

Никаких шансов на спасение больше не было. Дан гладил спутанные грязные волосы подруги, собираясь с силами для единственно правильного поступка. Настя застонала.

Дан медленно вытянул бластер. Сначала ее, потом – себя…

В душе поднимался протест, ненависть к происходящему. Неужели им придется погибнуть вот так, на чужой враждебной планете? Неужели паразит или лазер – их единственный выбор? Хотелось выть, рычать, убить кого-нибудь… Только вот убить он мог лишь себя и подругу.

– Идем со мной, землянин, – раздался мягкий голос. – И она пусть идет тоже…

Дан поднял голову – у входа в пещеру парил Камал. Индус по-прежнему был в белом одеянии, с цветочным венком на груди. То ли он так исхудал, то ли от того, что Дан смотрел из сумрака, но индуса окутывал нежный свет, тело его казалось полупрозрачным.

– Идем к нам, землянин, – повторил Камал. – Я знаю путь к спасению. Информация любит тебя.

Возле пещеры, держа Камала за руку, стояла Кривая Бетси. Она тоже преобразилась – исчезли шрамы, восстановился выбитый глаз. Лицо приобрело просветленное выражение, что было само по себе удивительно, учитывая слабую мимику киборгов.

– Иди за мной, – Камал развернулся, медленно поплыл по воздуху прочь от пещеры.

Решив, что хуже все равно не будет, Дан подхватил на руки Настю и пошел вслед за летающим индусом.

Камал плавно летел через лагерь, Бетси шла рядом, не выпуская его руки, как ребенок не выпускает руку отца. Интересно, что красивое свечение вокруг индуса не было оптическим эффектом – Дан видел его до сих пор.

Сенкевич сидел за пределами лагеря, там, где Дан его оставил. При появлении Камала широко раскрыл глаза:

– Это чучело выжило? Как он у тебя летает?

Дан ничего не ответил, лишь крепче прижал к себе Настю.

– И тебя ждут, землянин, – отстраненно сообщил Камал Сенкевичу.

Тот пожал плечами и, тоже решив, что выбора все равно нет, пошел рядом с Даном. Индус пересек выжженную плазмой в джунглях черную полосу, на которой тут и там высились кучки жирной сажи – все, что осталось от стрезианцев. При каждом шаге из-под ног взвивались серые бурунчики пепла. Камал углубился в лес.

Идти становилось все труднее. Тело Насти, хоть исхудавшее, тяжело оттягивало руки. Ныли мышцы, в них уже ощущалась дрожь усталости. Дан перекинул подругу через плечо, мысленно помолившись, чтобы паразит в таком положении не решил вылезти.

Индус продолжал легко парить по воздуху, уходя все дальше в джунгли. Дан чувствовал, что сейчас просто свалится от изнеможения. Сенкевич тоже имел бледный вид: начинало сказываться воздействие личинки паразита. Камал все же заметил это, развернулся, подплыл к Дану:

– Да пребудет с тобой энергия информации, – и легко коснулся его плеча.

Мускулы налились силой, кровь быстрее побежала по венам. Ноша уже не казалась столь неподъемной, а в душе поднималась беспричинная радость, странная уверенность: все будет хорошо.

– Все будет хорошо, – вслух подтвердил Сенкевич. Камал дотронулся и до него.

Теперь идти стало значительно легче. Дан не мог сказать, сколько времени они затратили на дорогу. Ему показалось, что шли долго, пока Камал не замер в воздухе перед пологим холмом. Дан осмотрелся. Местность была знакомая – та самая аномальная зона, в которой у его команды отказала вся электроника, включая киборгов.

Кривая Бетси и впрямь повела себя странно. Метров за сто до холма она опустилась на четвереньки и поползла. Распласталась на заросшем травой склоне, плотно прижалась к нему. Пространство вокруг киборга засветилось синевой, словно по Бетси пробегали молнии. Потом искусственная кожа сделалась прозрачной, открывая взгляду провода, платы и клеммы, из которых состоял «организм» киборга. Через несколько мгновений они слились в единый сверкающий синий поток, бежавший по телу Бетси. Вскоре киборг окончательно превратилась в синий силуэт на фоне холма. Он будто впитывался в землю, становился все тоньше и, наконец, исчез.

Камал с благоговением наблюдал за процессом «растворения» Бетси.

– Воссоединение состоялось, – прошептал он, когда киборг совсем исчезла. – Информация к информации, энергия к энергии.

Может быть, имелось в виду некое силовое поле, из-за которого киборги здесь сходили с ума. Они и в прошлый раз не были образцами адекватности. Но почему именно Бетси и что означало ее странное, противоречившее всем законам физики исчезновение – Дан не понимал. Ему и не очень интересно было. Не до загадок. Сила, вызванная прикосновением Камала, была исчерпана, снова ныли руки. Единственное, что имело значение – мягкие толчки в груди у Насти, которые он ощущал плечом.

– Вас приглашают в храм энергии, – торжественно произнес Камал.

Он наконец опустился на землю, сделал несколько шагов, коснулся ладонями склона, закрыл глаза и замер. Дан испугался было, что индус опять впадет в нирвану дня на три. Но этого не случилось. В ответ на прикосновение Камала, поверхность холма раскрылась, медленно раздвинулась, как плотный занавес. Изнутри полился мягкий свет. Индус молитвенно воздел руки, снова воспарил в воздух, поплыл внутрь, не переставая повторять:

– Энергия… информация…

Сенкевич с Даном переглянулись и одновременно шагнули за ним.

Внутри холм был живым. Мягкие багровые стены с толстыми синими канатами вен, перегоняющими кровь. Пульсирующие колонны из красной плоти. Оголенные мышцы пола пружинили под ногами.

– Это корабль? – прошептал Дан.

– Это организм, – тихо ответили рядом. – Мы все – единый организм.

Дан оглянулся, но вокруг никого не было.

– Покажитесь.

– Мы бестелесны. Мы – сознание, энергия, информация.

– Кто вы?

– Предтечи. Те, кто создал.

– Что создал?

– Всё, – тихо прошелестело из ниоткуда. – Галактики. Вселенные. Миры.

«Снова разрыв шаблона», – подумал Дан. В Равенсбурге он понял, что магия и колдовство существуют на самом деле, а здесь выясняется: все его познания о мире вообще ничего не стоили. Эволюция, первичный бульон, теория большого взрыва – полный бред. Оказывается, все слепили какие-то невидимые существа. Зачем? Да кто ж их знает, может, творческий зуд обуял, а может, просто пошутить решили.

– Вы боги? – зачем-то уточнил он.

– Мы Предтечи.

– Зачем вы здесь?

– Чтобы умереть. Мы последние из Предтеч. Мы очень стары. Эта планета – наша гробница.

– Вы здесь давно?

– Мы не ведем счет времени. Для нас оно не имеет смысла.

– Откуда вы прилетели?

– Мы не летаем. Мы переходим из мира в мир и прорастаем. Мы – информация. Информация не знает границ и пределов. Она – абсолютная энергия.

– Вот за чем охотилась Корпорация, – Сенкевич злобно сплюнул, потом, спохватившись, растер плевок подошвой, чтобы не обижать организм Предтеч. – Неисчерпаемый источник энергии. Притом что энергетические запасы в природе ограничены, Корпорация получила бы мировое господство.

– А информация была в Бетси, – продолжил Дан. – Информация, в буквальном смысле слова…

Вот что означали слова Камала, правда, неясно, откуда он узнал. И вот о чем говорил начальник экспедиции. Богиня информации… Ученым удалось каким-то образом получить микроскопический скол корабля и передать его в Корпорацию.

Именно этот крошечный сгусток абсолютной информационной энергии и был похищен. Его спрятали в чипе, замаскировали под программу для секс-киборга и поручили шпионке перевезти к конкурентам Корпорации. Конечно, компьютерный гений Сяо Ли не мог пройти мимо. Отобрал программу и залил в Кривую Бетси. А потом включилась его знаменитая рассеянность: китаец просто об этом позабыл. Скол корабля изменил киборга, превратил во что-то качественно новое. Отсюда все ее странности.

– Интересно, куда она исчезала? – пробормотал Дан.

– В обезьянью долину, – ответил Сенкевич. – Если ты говоришь, что информация была в твоей киборгше, значит, и сигнал, по которому Гранту приказали разыскивать Блада, исходил от нее.

– Не знаю, что такое обезьянья долина, но зачем она туда пошла?

– Избавиться от штуки, которая подает сигнал, конечно же. Твоя бл… киборгша установила ее на здоровенную злобную гориллу. Такой себе космический Кинг-Конг, знаешь ли. Чуть нас всех не похоронил.

Несмотря на безвыходность ситуации, Дан не мог не рассмеяться. Очень уж все выглядело диким, до полного безумия. Только вот была в этой истории одна нестыковка…

– Зачем тебя отправили уничтожать Акулу, если утечка информации уже произошла? – спросил он Сенкевича. – Ведь явно же: и американцы, и все инопланетяне прилетели сюда искать корабль Предтеч.

– Да хрен его знает. Сам много раз Гранта пытал. Но солдат же, думать не приучен, заладил, как попугай: «Я должен выполнить задание, я должен выполнить задание…» Хотя у меня к тебе тот же вопрос: зачем тебе дали заказ на материалы экспедиции, если проще было перекупить информацию о местонахождении корабля?

Дан покосился на бездыханную Настю. У нее теперь не спросишь. Уныло добавил:

– А еще Жасмин заказали голову Блада.

– Сейчас мы об этом уже не узнаем, да и не важно, – злобно буркнул Сенкевич. – Ясно одно: кто-то нас крупно подставил. И думаю, это был Камацу.

– Нет, важно, – возразил Дан. – Потому что подставили не Блада, Гранта и Жасмин, а нас троих, отправили на опасную планету, столкнули, чтобы уничтожить всех одним махом. Откуда Камацу мог о нас знать?

– Говорю тебе: плевать на это! – досадливо махнул Сенкевич. – Все равно с минуты на минуту сдохнем.

Пока они переругивались, пытаясь осознать хотя бы сотую часть происходящего, с Камалом стало твориться неладное. Все с тем же благоговейным выражением лица он сбросил белое одеяние, остановился посреди зала, широко расставив руки и закинув голову назад, словно человек, молящийся небу. Только вот никакого неба над индусом не было, одно лишь мягкое багровое подбрюшие корабля. Первые мгновения ничего не происходило, и Дану показалось, что Камал просто окончательно поехал крышей.

Но потом пространство вокруг индуса как будто задрожало, сам он окутался белым сиянием, по которому жилами пробегали синие молнии. На глазах изумленных Дана и Сенкевича с парня стала медленно слезать кожа. Она повисала тонкими клочьями, открывая перетянутую венами алость мышц, сползала, как будто ее обварили кипятком. То ли Камал не чувствовал боли, то ли так мужественно терпел, но на лице его сохранялось благостное выражение.

– Что это, мать твою? – пробормотал Дан.

– Он человек высокой духовности, умеет видеть тонкие материи. Потому смог настроиться на информационную волну Предтеч. Он стал частью корабля, одним из нас.

– И поэтому с него надо живьем шкуру снимать? – недоверчиво уточнил Сенкевич.

– Он развоплощается. Ему больше не нужно тело. Скоро он станет чистой информацией.

Из книг и фильмов Дан представлял себе развоплощение как-то иначе, более… эстетично, что ли. Что-то вроде постепенного, элегантного истаивания в тоннеле из белого света. Теперь же с Камала отваливалась плоть. Куски мяса шлепались к ногам, сливаясь цветом с палубой корабля. Особенно жутко выглядело развоплощение лица: плоть, словно съеденная кислотой, медленно оголяла череп. Из глазниц, будто вытолкнутые изнутри, выскочили глазные яблоки, немного покачались на белых нитях, мячиками шлепнулись вниз. Губы отвалились, открывая челюсти.

Наконец настала очередь скелета. Он просто раскрошился, осыпался белым порошком, напоминающим мел. Кучки костной муки и ошметки мяса – вот все, что осталось от индуса. Над ними парила едва заметная, бледнеющая и исчезающая тень – новый, развоплощенный Камал. Видимо, так для него выглядела долгожданная нирвана. «Впрочем, – подумал Дан, – наверное, это и неплохо. Вечная жизнь, никаких проблем со здоровьем». Не то что они трое, сжираемые паразитом.

Дан с Сенкевичем двинулись дальше. Корабль был огромен, казалось, бесконечен. Они проходили новые и новые извилистые коридоры, залы, анфилады комнат из пульсирующих мышц. Теперь Дан уже был уверен: назад не выбраться. Да и зачем? Там ждала только смерть.

– Давай хоть выясним, что здесь происходит, – мрачно предложил Сенкевич. – Хоть узнаем, из-за чего отдаем концы.

– Тварь, которая убила почти весь мой экипаж, – ваша работа? – спросил Дан.

– Наш организм очень стар. Это всего лишь поселившиеся в нем паразиты. Для нас они неопасны.

– Отлично, – уныло рассмеялся Сенкевич. – Мы сдохнем от межгалактических глистов Высшего разума. Не героическая смерть, прямо скажем. Гранту не понравится.

– Кстати, а почему твои люди не заразились?

– Солдаты Корпорации более дисциплинированы, – тут явно включился Грант. – А скафандры более совершенны. Никто и никогда не выходил за пределы корабля без надежной защиты.

Дан кивнул, продолжил расспросы:

– Багровый туман, выброс силы – тоже дело ваших рук?

– Туман – отходы жизнедеятельности нашего организма. Сила… Прилетев на планету, мы установили вокруг нее защитную оболочку, чтобы нас никто не беспокоил. Со временем она истончилась, остались отдельные участки, иногда они активизируются.

– Как насчет народца, который ютится под землей? – спросил Сенкевич. – Зачем вы их туда загнали?

– Они ушли сами. Мы не желаем никому зла и ни с кем не воюем. Нам безразличны судьбы народов.

– Ну да, конечно, – настаивал Сенкевич, – вы просто налепили защитных оболочек, напустили красного тумана, засрали планету глистами.

– Паразита выпустили люди, которые оторвали кусок от нашего корабля. Мы же просто полностью изменили растительный и животный мир планеты. Создали новые биологические виды. Мы любим экспериментировать. Если местные жители не могут конкурировать с нашими созданиями, они вымирают.

– И гориллу вы сотворили?

– Это был неудачный эксперимент. Да, мы создали целую популяцию этих зверей. Но что-то пошло не так, психика их оказалась нестабильной. Вы, люди, называете таких существ социопатами. Они не могли жить в стае, не желали спариваться и давать потомство, день и ночь уничтожали друг друга. В конце концов осталась всего одна особь. Она поселилась в долине и никого туда не пускала.

– Горилла-социопат, отлично! – с сарказмом воскликнул Дан. – А зачем вы бродили по лагерю? Тени – это же были вы?

– Не совсем. Скорее наши проекции. Мы присматривали за вами. Решали, как поступить.

– И решили, как я понял, – буркнул Дан. – В итоге тупо замочили всех подряд. Стоило заниматься наблюдениями и анализом.

– Вас мы не тронули, – возразил невидимый собеседник.

– Зачем позвали, кстати?

– Чтобы удалить.

– Вам-то какой от этого толк? Ну издохнем мы здесь или в джунглях – какая разница? Такая мелочь по сравнению с вашими межгалактическими масштабами.

– Мы не собираемся уничтожать, мы собираемся удалить. Смерть ничего не изменит. Вас не должно здесь быть. Ваших сознаний, вашей энергии. Это нарушение. Присутствие существ из другого измерения беспокоит нас, мешает, как вам мешал бы бесконечный шум в ушах или зубная боль. Лишняя информация. Нарушение…

– Нарушение чего?

Предтечи не ответили. Призрачный голос произнес:

– Идите дальше. Осталось немного.

– Сейчас нас засунут в желудок, переварят и выкинут в виде отходов. Вместе с высшими глистами, – мрачно спрогнозировал Сенкевич.

Тащить обмякшее тело Насти становилось все тяжелее. Дан изнемогал. Он даже не знал, жива ли еще подруга, не чувствовал ее дыхания. Был почти уверен: Настя умерла, в его руках – только нашпигованный паразитами труп.

– Давай помогу, – предложил Сенкевич.

Дан промолчал.

– Как хочешь. Странный ты, капитан. Все думаешь, я зверь какой-то, – Сенкевич говорил мирно. – Неужели не понимаю: твоя женщина, любовь, все дела. За что ты меня ненавидишь, капитан? Только за то, что преступник?

– А то не знаешь?

– Не знаю. Просвети.

Дан бросил на Сенкевича злобно-презрительный взгляд:

– Андрея Борисовича Платонова помнишь?

– Да. Был такой полковник милиции, крутой мужик.

– Это дядька мой. Брат отца.

Дан замолчал, словно этим все было сказано. Сенкевич не успел задать следующий вопрос.

– Здесь, – проронил голос.

Они стояли перед большим залом, в середине которого висел бесформенный комок плоти. Он сокращался, пульсировал и переливался тревожными цветами – от алого до багрового, почти черного. Это средоточие организма, понял Дан. Сердце обиталища Предтеч.

– Подойдите. Это центр управления энергиями, с помощью которого мы путешествуем между мирами, – бесстрастно сообщил голос. – Задайте направление и уходите.

В душе проклюнулась надежда. Неужели Предтечи предоставляют им шанс выжить?.. Дан бережно уложил Настю под ровно бьющимся огромным сердцем. Мускульная ткань разорвалась, медленно раскрываясь, и за нею была пустота. Белая, абсолютная – путь в другие миры.

– Ну, давай, строй свой портал. Что ты там обычно делаешь?

Сенкевич опустился на колени, дрожащими руками пошарил по карманам:

– Ни мела, ни угля – ничего. Надо делать рисунок.

– Так может, шагнем туда, и всё?

– И попадем на планету, где вместо кислорода жидкий азот? Или в какой-нибудь мезозой? Нет, ты ж слышал, он сказал: задать направление, – Сенкевич вытащил нож, пробормотал: – Надеюсь, Предтечи меня простят.

Он принялся вырезать магическую фигуру на полу, прямо на мускулах живого корабля. Мышцы едва заметно вздрагивали, линии набухали кровью. Закончив рисунок, Сенкевич принялся рядом делать вычисления. Судорожно прикидывал что-то в уме бессвязно бормоча, записывал в столбик цифры и знаки. Сердце раскрылось уже наполовину, из него били белые лучи.

– Давай скорее! – поторопил Дан.

– Заткнись, – Сенкевич сосредоточенно размышлял. Потом встал на ноги. – Больше ничего сделать не могу. Вроде бы должны попасть на Землю, в пределах существования человеческой цивилизации, а вот куда… хрен его знает. Времени на точные расчеты нет. Так что не серчай, ежели что, капитан.

– В каком смысле – ежели что? – насторожился Дан.

– Ну, если вдруг обнаружишь себя в пещере, в теле первобытного человека.

«Вы свалите когда-нибудь или нет? – со стоном вытолкнул в сознании Блад. – Хоть помереть спокойно, без тебя…»

«Ты прости, что так получилось», – сказал Дан.

«Да пустяк, братан. От тебя ничего не зависело. Все равно я полетел бы на эту планету, и конец был бы тот же. А так хоть развлекся напоследок. Жаль, что Жасмин так и не трахнул. Как там она?»

«Не знаю».

Дан поднял на руки бездыханное тело девушки. Портал раскрылся полностью, сияя абсолютной белизной, загородил собой сердце.

– Пора, – прозвучал голос Предтеч.

Сенкевич произнес заклинание и прыгнул в сверкающую бездну. Следом, прижав к себе Настю, шагнул Дан. Портал на мгновение вспыхнул нестерпимо яркими лучами, залив все вокруг белым светом. Потом сердце медленно закрылось. Возле него остались лежать три неподвижных тела.

Блад с трудом приоткрыл глаза. Сознание мутилось, поселившийся в нем вместе с паразитом страх пожирал разум. Огромным усилием воли Акула подавил приступ ужаса, поднял голову и увидел лежащую рядом Жасмин. Девушка была то ли мертва, то ли без сознания. Блад подполз, обнял ее, положил ладонь на пышную грудь, пробормотал:

– Хоть за сиську подержаться напоследок, – и отключился.

– Пошел на хрен, мудак, – услышал он сквозь болезненное забытье и улыбнулся. Жасмин не изменилась даже перед смертью.

Грант посмотрел на пирата и охотницу, со стоном отвернулся и закрыл глаза. Никто из них не видел, как меняется пространство вокруг.

Мышцы корабля вздрогнули, пошли волнами, покрылись прозрачной слизью, которая медленно поползла по телам, застыла, обволокла их плотным слоем. Из плоти корабля проклюнулись ростки вен, вонзились в коконы, извиваясь, проникли в безвольно раскрытые рты, питая людей и одновременно очищая, высасывая то, что убивало их.

Процесс лечения длился долго, а когда завершился – коконы развалились. Мышцы корабля снова пришли в движение, начали сокращаться, выталкивая тела людей наружу.