Настя вяло пережевывала кусок жестковатого мяса. В последнее время свежина, добываемая Дитрихом, не лезла в горло. Хотелось овощей, фруктов и мягкого белого хлеба. Но приходилось довольствоваться тем, что есть. Растения Дан запретил употреблять в пищу – слишком велика была опасность нарваться на ядовитое.

«Не капризничай, – насмешливо сказала Жасмин. – Скажи спасибо, что хотя бы мяса вдоволь. Какие вы там в двадцать первом веке избалованные».

Насте даже огрызаться было лень, она погрузилась в тяжелые размышления. В последнее время девушка все больше тревожилась за Дана.

«Нашла из-за кого переживать, – фыркнула Жасмин. – Из-за грязного мужика».

Настя усмехнулась про себя. Охотница сознательно обедняла свою жизнь, отказываясь от мужчин. Плохо жить без любви. Настя давно уже осознала и приняла: она любит Данилку. Капитан Платонов умел делать подругу счастливой. Он был настоящим мужчиной в понимании Насти. Сильный, жесткий, решительный, но одновременно добрый и щедрый душевно, бесконечно снисходительный к тем, кто слабее, Дан легко переносил капризы и странности девушки. А уж у Насти характер был далеко не подарочный.

Она всегда боялась потерять Дана. Нет, не того, что бросит или изменит – в преданности друга она как раз не сомневалась. Бояться заставляла опасная профессия. Каждый раз, когда Дан уходил на задержание, Настя металась, не находила себе места, мечтая быть рядом, помогать, защищать, если понадобится – заслонять собой. Ей казалось, что только вместе с ней Дан в безопасности.

Странно, за себя она не переживала, а за любимого испытывала вечный страх. А теперь, на этой негостеприимной планете, в мертвом лагере, где скользили черные тени, по ночам густился туман-убийца и невозможно определить, где человек, а где – чудовище, прячущееся в человеческом теле, она боялась намного сильнее…

Дитрих фон Валленштайн, пользуясь задумчивостью девушки, откровенно и нагло рассматривал ее, задерживаясь взглядом то на пухлых губах, то на высокой большой груди. В глазах его горел неподдельный интерес, на лице появилась масленая ухмылочка.

Настя с изумлением услышала собственный голос:

– Чего уставился, мразь?

Дитрих, не ожидавший такого отпора, отвел взгляд: подруга Блада его не пугала, а вот с самим капитаном ссориться не хотелось.

– Я задала вопрос, – Настя с грацией дикой кошки поднялась из-за стола, медленно двинулась к штурману.

– Зашибись! Успокойся, не нужна ты мне. У Марии фигура лучше, – попытался отшутиться Дитрих. – И яйца с ней в безопасности…

Настя пыталась справиться с Жасмин, но неистовая охотница не сдавалась. Она достала бластер, приложила к виску штурмана:

– Хочется посмотреть, есть ли у тебя мозги.

«Прекрати это!» – Настя наконец сумела справиться с альтер-эго, убрала оружие, быстро вышла из камбуза. Остановилась, делая глубокие вдохи.

– Ты правильно поступила, – на плечо легла тяжелая рука.

Настя резко обернулась. Перед ней стоял Вася. Выражение лица стрелка ей очень не понравилось – от прежнего добродушного спокойствия не осталось и следа, глаза смотрели цепко и холодно. Рука сама потянулась к бластеру. Вася перехватил запястье девушки, вывернул руку, усмехнулся:

– Не выйдет, – и дернул, уволакивая за угол дома.

Тело Жасмин было тренированным, мускулистым, но Вася обладал невероятной для человека силой. Он, как пушинку, перекинул девушку к стене, прижал руки к бокам, поднял так, что ноги беспомощно болтались над землей. Настя раскрыла рот, чтобы закричать, но не успела: в горло вонзилось холодное, склизкое, вонючее. Она задохнулась, забулькала, пытаясь не пускать в себя паразита. Но личинка проскользнула вглубь, вызвав резкий приступ тошноты.

Вася отпустил ее, повернулся и быстро зашагал прочь. Настя упала на четвереньки, скорчилась, сунула два пальца в рот пытаясь выблевать омерзительную тварь. Но рвоты не было. Она почувствовала, как паразит ворочается внутри, потом ощутила резкую боль: червь проколол пищевод, добираясь до позвоночника. Настю охватила странная истома, наступило равнодушие: паразит начал захватывать, подчинять тело. Сил подняться, позвать на помощь не было. Настя поняла: она будет в таком состоянии, пока тварь не завладеет ею целиком, не только телом, но и разумом. Тогда она превратится в ходячий кокон, в зомби, послушного воле паразита. И уже не сможет предупредить Дана об опасности. Дан будет первым, кого она заразит…

«Держись, подруга! – напомнила о себе Жасмин. – В конце концов, это мое тело, и я его не желаю терять. А еще нас двое, значит, и ума вдвое больше. Этому слизняку придется постараться, чтобы с нами справиться!»

«Но я не могу подняться. Хорошо, если меня скоро найдут…»

«Значит, будем сражаться, пока не найдут! – настаивала Жасмин. – Просто не думай о твари. Думай о своем. Или о моем. Только не отключайся. Хочешь, историю расскажу? Ты все спрашивала, почему я мужиков ненавижу. Слушаешь? Ну, прошу тебя, слушай! Не поддавайся!»

Разум заполонили воспоминания Жасмин.

Удобный диван, включенный на режим массажа, мягко вибрировал, только обещанная релаксация никак не наступала. Жасмин нервно водила пилкой по ногтям. С момента расставания прошел месяц, а у нее в ушах все еще звучали слова Айрона – так, будто он стоял рядом и говорил снова и снова: «Ты невыносимо скучная и пресная, кошечка. В тебе нет куража».

Ушел. Бросил. Обманул ее надежды. Жасмин с трудом сдержала слезы: хватит, она и так слишком много плакала в последнее время. Постепенно обида переходила в глухую злобу, в желание доказать Айрону и всему миру: она, Жасмин, именно такая… Как он там сказал? Сильная, гордая, сумасшедшая и непокорная?

В голову один за другим приходили безумные планы. Бросить все, сбежать из дома, стать… кем? И бежать – куда? Впереди заранее просчитанное, тщательно выверенное и подготовленное будущее. Университет, учеба на микробиолога, доходная и непыльная работа на Корпорацию. Последовательно, правильно… невыносимо тоскливо. Айрон прав: скучно…

Жасмин с досадой отшвырнула пилочку – вещица из суперпрочной керамики осталась лежать на краю дивана. Девушка отключила режим вибрации, повернулась на бок, уткнулась лицом в подушки. Надо забыть его, забыть, забыть…

Она долго повторяла эти слова, словно мантру, и сама не заметила, как задремала. Проснулась резко, будто от толчка, дернулась, ощутив безотчетный ужас, подняла голову.

Над нею стоял человек – спросонья, в полутемной комнате показалось: огромный, черный… невыносимо страшный. «Откуда он взялся? – мелькнула паническая мысль. – Почему не работает система безопасности?» Ведь в полицию должно поступить оповещение о нарушении границ частной собственности…

Жасмин хотела закричать, позвать на помощь, но тяжелая рука в перчатке закрыла ей рот, вдавила голову в подушку. Человек склонился над девушкой, рассматривал с холодным любопытством. У него было узкое лицо с крупным ястребиным носом, тонкие губы и острый подбородок. На гладко выбритом черепе поблескивали капельки пота. Жасмин не могла оторвать взгляда от светло-желтых глаз – казалось, в них пряталась звериная ярость, готовая вот-вот вырваться наружу.

Человек вдруг улыбнулся, и это сделало его еще страшнее. Он медленно поднял левую руку. Жасмин скосила глаза и увидела большой нож с окровавленным лезвием. Она отчаянно затрясла головой, молчаливо умоляя не причинять ей зла. Незваный гость издал довольный смешок, приставил острие ножа к низу ее живота, чуть надавил, дернул, вспарывая снизу доверху ткань легкого комбинезона. Он неотрывно смотрел в глаза Жасмин, откровенно наслаждаясь ее ужасом.

Правая рука насильника оторвалась от губ девушки, но теперь к горлу был приставлен нож. Все так же глядя ей в глаза, человек улыбнулся шире и покачал головой, предостерегая: закричишь – умрешь. Жасмин давилась слезами, мысленно умоляя весь мир о помощи и понимая: ее не будет. Почему-то безупречно надежная система безопасности не сработала, никто не знает, что она заперта здесь с убийцей. А родители… Обожгла мысль: кровь на ноже, чья?.. Она знала ответ.

Рука в перчатке прошлась по телу, сильно сжала грудь, заставив застонать от боли. Расстегивая штаны, человек довольно рассмеялся, поместился между ног Жасмин, вошел рывком, все так же глядя ей в глаза.

Он был огромен – гораздо больше Айрона. Тело, сжавшееся от ужаса, отторгало его, не хотело впускать. Насильник двигался мощными быстрыми толчками, причиняя невыносимую боль. И смеялся, наблюдая за муками девушки, плотнее прижимая к ее шее нож.

Движения его становились все быстрее, лезвие все глубже впивалось в кожу. Убьет, поняла Жасмин. Скоро перережет горло и будет наслаждаться тем, как содрогается она в предсмертных судорогах. Кончит уже в мертвое тело.

Страх пропал неизвестно куда, в душе поднялось мутное бешенство. Ярость, ненависть ослепляли, не давали дышать. Она беспорядочно зашарила вокруг себя, в отчаянии отыскивая хоть что-то, что могло бы сойти за оружие. Вдруг рука коснулась чего-то шершавого. Пилочка для ногтей. Тонкая, длинная, прочная, с заостренным концом… Не раздумывая, девушка схватила ее как можно крепче, размахнулась и изо всей силы вонзила в желтый глаз мучителя. Пилочка легко вошла в глазное яблоко по самую рукоять.

Жасмин ждала, что тут же придет конец, насильник просто перережет ей горло. Но человек вскрикнул, отшатнулся, правой рукой схватился за лицо, ослабив давление левой на шею жертвы. Жасмин вывернулась, вцепилась в его ладонь, пытаясь отобрать нож. Насильник зарычал, отшвырнул девушку. По лицу текла кровь вперемешку со слизью, рот оскалился в гримасе боли и ненависти.

Она упала на спину, завизжала, лягнула человека в лицо. Что-то с хрустом подалось под пяткой, убийца заорал: удар сломал ему нос. Следующий пинок пришелся в пах. Человек скорчился. Жасмин снова бросилась на него, схватила за руку, впилась зубами в запястье над короткой перчаткой. Яростно, по-волчьи рванула, кажется, перекусила вену. Наконец сумела отобрать нож. Пока насильник не оклемался – как сумела, пырнула в живот. Схватилась за рукоять обеими руками, дернула вверх. Сил вспороть брюхо, как думалось, не хватило, и Жасмин провернула нож в ране, потащила на себя. Человек выл, скрючившись, обеими руками схватившись за живот, заливая диван кровью.

Жасмин молча поднялась, обошла насильника, не обращая внимания на его вопли. Медленно, согнувшись от боли, побрела в комнату родителей.

Она знала, что увидит. Красное на белом. Красные лужи на белом полу. Красные брызги на белых стенах. Белоснежное покрывало сменило цвет, пропиталось алым.

Отец сидел в кресле. На горле разрез полумесяцем, от уха до уха – словно широкая клоунская улыбка. Мертвые глаза неотрывно смотрели на кровать, поперек которой лежала ее молодая красивая мамочка. Жасмин подошла ближе. Коснулась кончиками пальцев обнаженного тела. Одна рана, вторая, третья… она насчитала девять. А может, десять… На нежном лице мамы застыло выражение страдания.

Жасмин закрыла родителям глаза, вынула из шкафа тонкие простыни, накрыла тела и вернулась в свою комнату. Убийца сумел слезть с дивана и почти дополз до двери, ведущей на парковочный козырек. Удар ногой в лицо отшвырнул его на середину комнаты. Насильник упал на спину. Девушка остановилась над ним, бесстрастно рассматривая глазницу, из которой все еще торчала пилка, свернутый набок нос, окровавленную одежду.

– Убери нож, – вдруг проговорил человек. – Убери нож, сука…

Словно опомнившись, Жасмин подняла руку: действительно, она все еще сжимала нож. Она поднесла лезвие к глазам, отстраненно изучила медленно подсыхающие темные потеки. Потом перевела взгляд на убийцу. Тот по-прежнему лежал на спине, он истекал кровью и совершенно обессилел. Штаны у него так и остались расстегнутыми, и вяло свисавший из них мужской орган уже не выглядел угрожающе огромным.

Жасмин наклонилась, захватила член вместе с яичками, полоснула ножом. Человек завизжал и потерял сознание.

– Под корень, – проронила Жасмин. – Под корень.

Она отшвырнула жалкий комочек окровавленной плоти, пошла в душ. Долго стояла под теплыми струями, смывая с себя кровь и грязь этого вечера. Тщательно вытерлась, надела чистую одежду, прошлась по квартире. Система безопасности была заблокирована, датчики не горели – скорее всего убийца использовал вирусную программу. А коммуникатор он просто выключил.

Жасмин включила коммуникатор:

– Полиция? Примите вызов…

Спустя пять минут дом был полон людей в форме. Они принесли с собой множество приборов. Делали снимки, анализы, наговаривали протокол. Время от времени полицейские бросали взгляды на Жасмин, спокойно сидевшую в углу, и в глазах каждого читался вопрос: как эта хрупкая девушка справилась с вооруженным громилой?

– Вам нужно в клинику, – высокий врач участливо склонился над ней, взял за руку. – Вы испытали сильнейший стресс.

– Нет. Не нужно. Все в порядке, я справлюсь.

Жасмин говорила и поражалась сама себе: она действительно справлялась. Просто сегодня что-то умерло в ней. А может, не что-то, а кто-то? Милая, правильная домашняя девочка?

Она так и не поехала в клинику, отправилась в полицейский участок, заверив, что вполне способна дать показания. Ожидала длительного разбирательства, суда – она ведь не просто защищалась от преступника, а жестоко расправилась с ним.

Но все закончилось быстро и без осложнений. В просторном кабинете женщина с нашивками генерала встала ей навстречу, протянула руку.

– От имени государства и Корпорации выражаю вам искреннюю благодарность.

Жасмин немного удивилась: она не знала, что за кастрацию в домашних условиях принято говорить спасибо.

Женщина слегка отстранилась, смотрела внимательно:

– Вы что, не знаете, кто это был?

Жасмин отрицательно покачала головой.

– Что ж вы так, нужно хоть иногда смотреть новости, – с упреком произнесла генерал. – Джон Славицки, маньяк и серийный убийца. На его совести пятьдесят жертв. Он бывший программист. Пробирался в дома, отключал систему безопасности и убивал. Просто ради удовольствия. Отменный подонок и садист. Полиция искала его два года.

Девушка слушала вполуха. Ей не нужны были пояснения. Она знала одно: делай полиция свою работу лучше, родители сейчас были бы живы, а ей не пришлось бы пройти через боль и унижения. Но последняя фраза заставила ее встрепенуться.

– За голову Славицки назначено вознаграждение в миллион кредитов. Сумма не облагается налогом. Поздравляю, миллион ваш.

Воспоминания Жасмин прервались. Настя немного подождала, потом спросила: «И что дальше?»

«Дальше я поняла, чем хочу заниматься. Освобождать мир от таких вот уродов. И пошла учиться на охотницу за головами».

«Что, существует такая школа?» – удивилась Настя.

«Нет, конечно. Заплатила сто тысяч одному знаменитому охотнику, который уже ушел на покой. Стала кем-то вроде его ученицы. Через два года занялась самостоятельным отловом».

«А остальные деньги?»

«Ушли на звездолет, который ты, между прочим, бессовестно продала на запчасти».

Настя искренне сочувствовала Жасмин. В своем мире она видела жертв насилия и знала: такая трагедия может сломать психику на всю жизнь. Неудивительно, что девица так ненавидит всех особей мужского пола. Охотница уловила ее мысли.

«Только вот не надо меня жалеть, – досадливо сказала она. – Я вполне довольна тем, что уничтожаю мразей. Это отличная работа. В первую очередь беру заказы на убийц, насильников».

«И всех кастрируешь? – ужаснулась Настя. – Поэтому тебя так прозвали?»

Эта мысль заставила почувствовать себя неуютно: что, если Жасмин вдруг выйдет из-под контроля и решит с Бладом тоже разделаться своим фирменным способом? Бедный Данилка…

«Да нет, что я, монстр, по-твоему? – возмутилась охотница. – Это всего один раз было, тогда. Просто история попала в прессу, а наставник, человек грубоватый и прямой, дал мне такое дурацкое прозвище. Вот и прилипло».

Стало страшно. И почему-то не за себя – плевать ей в этот момент было на собственную смерть. За Данилку. Жасмин и так была мощной девицей, а паразит делал людей невероятно сильными, она убедилась в этом на примере Васи.

Что, если она не сумеет дождаться помощи, потеряет контроль? Получится, Данилка заразится, то есть погибнет от ее собственных рук. Да как погибнет…

Воображение рисовало жуткие картины: вот ночью она поднимает голову с подушки, склоняется над спящим Даном… дальше Настя представлять не хотела.

Первой мыслью было – убить себя. Уничтожить, как сделал это Вагиф. Зато Данилка будет в безопасности. Но потом она представила, какое горе принесет другу. Да и сил на это не было. У Вагифа имелись под рукой аппликаторы с сильным снотворным. А у нее нет ничего…

Положение казалось безвыходным.

Настя сидела не в силах пошевелиться и тихо подвывала на одной ноте. Так ее и нашел Дан.

– Что с тобой? – кинулся он поднимать подругу.

Настя подняла на него тусклые, больные глаза, едва слышно проговорила:

– Я заразилась. Это Вася.