ГЕНРИ: Я оказываюсь в темном коридоре. В конце коридора дверь, слегка приоткрытая, и через щель проникает свет. В коридоре полно галош и плащей. Медленно и тихо иду к двери и осторожно заглядываю в комнату. Ее наполняет утренний свет, и поначалу он мучителен, но, когда глаза привыкают, я вижу, что в комнате у окна стоит простой деревянный стол. За столом, лицом к окну, сидит женщина. У ее локтя стоит чайная чашка. За окном озеро, волны бросаются на берег и уходят с тихим плеском, который через несколько секунд стихает. Женщина сидит очень тихо. Она мне кого-то напоминает. Это старая женщина; у нее абсолютно белые волосы, тонкими прядями лежащие на ее сгорбленной спине. На ней свитер кораллового цвета. Изгиб ее плеч, неподвижность тела говорят: эта женщина очень устала, да я и сам устал. Переступаю с ноги на ногу, половицы скрипят, женщина поворачивается ко мне, ее лицо озаряется радостью – и я замираю: это Клэр, моя постаревшая Клэр! И она идет ко мне, так медленно, и я заключаю ее в объятия.

КЛЭР: Сегодня такое чистое утро; шторм разбросал по саду ветки, которые я потом пойду собирать; весь песок на пляже перемешался и застыл ровным одеялом, испещренным каплями дождя, и лилейник согнулся и блестит на белом песке в свете раннего утреннего часа. Я сижу за столом в столовой, с чашкой чая, смотрю на воду и слушаю. И жду.

Этот день не очень отличается от всех остальных. Я встаю на рассвете, надеваю брюки и свитер, расчесываюсь, делаю тост и чай и сажусь смотреть на озеро, размышляя, придет ли он сегодня. Все это не очень отличается от других случаев, когда он исчезал, а я ждала, но в этот раз у меня есть инструкция, в этот раз я знаю, что в конце концов Генри придет. Иногда я размышляю: а вдруг именно эта готовность, это ожидание не дает чуду свершиться. Но выбора у меня нет. Он приходит, и я здесь.