Двое стражников у двустворчатых тяжелых дверей, ведущих в малый зал заседаний к князю. Еще двое в конце коридора, у других дверей. За теми дверями еще двое. Дальше, внизу лестницы, опять двое. И двое с обратной стороны дверей. Десяток. У каждого по два револьвера, один на поясе, один на груди. У стены, рядом, еще и по карабину на всякий случай. Стражники все из бывалых вояк, просто так на эту службу не попадешь.

Мак, тезка того самого бандита по кличке Шустрый, этим десятком командует. А я при нем вроде заместителя. Через месяц я должен возглавить этот самый десяток, а Мака повысят до начальника сменного караула. И будет в его подчинении уже три десятка.

Охрана Вайма делится на три части: телохранители, находящиеся при князе безотлучно всегда, когда он покидает кабинеты и залы и идет хотя бы по коридору, конвой, сопровождающий его в поездках, и стража, то есть мы – те, кто охраняет его дворцы. Когда князь находится в какой-нибудь комнате, телохранители ждут рядом. Когда спит – сидят в комнате перед спальней. Сейчас они разом присели на подоконник в коридоре, спокойные, уверенные и при этом незаметные. Никто не разговаривает, все сидят спокойно и неподвижно. Разговоры во время несения службы запрещены, от охраны должно быть не больше шума, чем от мебели.

Мак постоянно проверяет посты и территорию. Сейчас мы с ним идем вдвоем. Задерживаемся у каждого поста, затем Мак кивает и идет дальше. Никто ничего ему не говорит, и это означает, что служба идет по плану. Если бы что-то вызывало подозрения, стражники бы сказали.

Князя я вижу каждый день – слегка прихрамывающий, невысокий, тощий, действительно выглядящий моложе своих лет, словно подросток. Очень светлые и очень злые глаза, как у болотного кота, не зря его с этим зверем сравнивали. Тонкий, визгливый голос, хотя говорит всегда спокойно. Одет всегда в мундир. Охрану не замечает, но так и должно быть.

Служба в его охране спокойная и сытная. Платят много. Все боятся – даже попытка подраться с княжеским стражником карается виселицей. И на самом деле никакого риска, настоящие дармоеды.

Я так служу уже месяц, терпеливо выжидая момента. Проверяю с Маком посты. Увожу и привожу из караулки смену. Ко мне присматриваются, но не сильно. Мне верят. Я доказал преданность, и мне просто некому еще быть верным. Так кажется всем. И так и должно казаться. Потому что Вайм действительно отомстил за меня. В этом он не подвел. И Орбель умер страшной смертью, как этот молодой князь и обещал.

Никто просто не знает, что путь человека не заканчивается у княжеских дверей. А я знаю.

Сегодня мы обходим посты порознь – следующая ступень моего обучения. Мак проверяет посты наверху, а я внизу. И наоборот. И опять наоборот.

Сегодня у князя Бирр и почему-то секретарь по финансам. В малом зале. Я бываю в малом зале, каждое утро мы заходим туда, осматривая помещения, вместе с телохранителями. Зал действительно малый, аршин двадцать в длину и столько же в ширину. Еще он в конце коридора, в него ведет всего одна дверь.

То, что я хочу сделать, в мыслях своих сделал тысячу раз. Я мог сделать раньше, но хотел дождаться Бирра. Пусть Арио убит вызванным им же демоном, но это не значит, что за него не должны отомстить. Пусть даже демону и его подручным.

Тихо в коридоре, звук шагов гаснет в толстой ковровой дорожке. Много света – окна высокие, под самый потолок. Двое стражников остались за спиной, затем шагов пятьдесят коридора. На подоконнике двое телохранителей, неподвижные, как изваяния. На следующем еще двое. Потом двери – высокие, из резного дуба, с бронзовыми ручками. Ручки начищены прислугой так, что отблески на них заставляют щуриться.

В такт шагам в голове тихо-тихо играет мелодия музыкальной шкатулки, той самой, что я увидел в руках у последнего монаха из разгромленной нами обители:

На плече у меня кожаная «десятническая» сумка, и, подходя к стражникам, я поднимаю ее перед собой и откидываю клапан. Они знают, что там у меня график проверки постов, поэтому даже не смотрят на меня. Чуть поворачиваю ладонь, и в правую руку мне выпадает маленький двуствольный пистолет, тот самый, что я взял в Свободном городе Рюгеле с тела убитого Вилана Дятла, во время перестрелки в борделе, когда я окончательно соединил свои пути с дорогой Арио Круглого.

Этот маленький пистолет со сложенной рукояткой совсем теряется в моей большой ладони, а нажимать на спуск приходится безымянным пальцем, потому что указательный и средний лежат просто на стволах. Но я тренировался, две недели, изо дня в день.

Два резких, как удары молотка, хлопка. Первому стражнику пуля попала между глаз, второму в середину лба. Я просто роняю пистолетик, дергаю дверь на себя, второй рукой подхватывая из-за портьеры спрятанный там карабин, какой стоит за каждым стражником, и заскакиваю в зал, захлопнув двери за собой и просунув этот самый карабин в ручки, как засов.

Глухой удар в дверь – телохранители.

Поздно.

Испуганные лица Бирра и финансового советника. Злое и красное – князя. Он еще не понял, что это все означает.

Шкатулка продолжает играть, рассыпая незамысловатые ноты серебряными каплями. Бирр понял, что сейчас будет, да что толку? Оружия у него с собой нет, и я все равно быстрее. Выстрел из револьвера, и Бирр, схватившись за лицо, упал на колени. Еще выстрел, второй – и советник свалился, сдернув с окна тяжелую бархатную портьеру.

Лучи света как мечи пробиваются через синеватый пороховой дым. Вайм стоит застыв, как восковая кукла, он не верит своим глазам. Два шага к нему, по пути всадив еще пулю в череп Бирра, добив его уже окончательно, и удар в нос, кулаком, изо всех сил.

Свалился с постамента бронзовый бюст кого-то из предков князя, хруст сломанной кости такой громкий, как будто деревяшку сломали. Две пули в дверь, чтобы просто отогнать ломящихся в нее телохранителей. Удары и вправду прекратились.

Забросив этот револьвер в кобуру, я схватил князя за шиворот и поставил его на ноги, тряхнув, как щенка.

– Зачем? – прохрипел он. Тесный воротник врезался ему в шею.

– Затем, что твое время тоже закончилось, – сказал я, приблизив его лицо к своему, а затем изо всей силы ударил коленом в пах. – Затем, что ты сделал свое дело – ты объединил земли. Но править ты в них не будешь, сволочь.

Развернув его, я изо всей силы вогнал его головой в стену.

– Есть кому тебя сменить. Пусть правит тот, кто и должен был править. Тот, у кого ты украл трон, подлец. Тот, кто знает слова «сострадание», «благородство», «жалость». Те слова, которых никогда не слышал ты.

Он легкий, я волоку его, как тряпичную куклу. Он словно совсем ничего не весит.

Шнур от портьеры захлестнулся вокруг тонкой шеи, петля набросилась на петлю, затянулась, а затем посыпалось стекло, и веревка рывком натянулась. Треск, крик людей во дворе замка.

Я выглянул.

Тело князя висело мешком у испачканной кровью белой стены.

Все. Я сделал свое дело. Пусть правит человек, а демон убирается в пекло. Может, я и ошибся, может, все, построенное Ваймом, начнет разваливаться, но демоны не правят людьми. И алчущие крови убийцы тоже не должны править. Убийц казнят.

Боль в боку. Приложил руку – кровь. Кто-то из телохранителей успел попасть в меня еще тогда, когда я заскакивал в двери. А я и не заметил. Смешно. А течет сильно.

Выхватив второй револьвер, я отступил в глубь зала, перевернул тяжелый стол и присел за ним. А затем начал наполнять опустевший барабан первого. У меня есть патроны, сколько-то я продержусь. Пусть голова немного кружится, это не беда, мне не нужна долгая жизнь.

– Я иду к вам. Я наконец-то иду к вам, – сказал я, чувствуя, как сел от слез мой голос.

А потом я словно со стороны услышал, как тихо пою все ту же детскую песенку под перезвон музыкальной шкатулки, так и играющей то ли у меня в голове, то ли где-то на небесах: