– Марела мошенничеством на жизнь зарабатывает с самого рождения, – рассказывал Злой, когда мы уже не торопясь шли по улицам в сторону набережной, где собирались остановить извозчика. – Для местных зингар она вроде легенды или божества, иначе и не скажу.

– Почему?

– Ты зингар не знаешь? – засмеялся Злой. – Если не знаешь, то вон, на Мирку посмотри, золото на бархате. Или на девок зингарских. А эта… ну ты сам видишь. Хотя, на самом деле, она по крови зингарка только наполовину, по отцу. Мать ее из Бакена, ушла с табором примерно тогда, когда и я… с Арио. В общем, Марела в Улле и не работает почти никогда, разве по мелочи, предпочитает в княжества выбираться разные, в города побольше, где изображает богатую невесту. Крутит извилины дуракам-женихам, заставляет их делать глупости, тратить деньги туда, куда говорят… ну а потом невеста исчезает, чаще всего оставив счастливого избранника в дурацком положении, да еще зачастую и в розыске.

– Даже так?

Я увернулся от тележки развозчика, которую толкал перед собой разогнавшийся взмокший мальчишка. На улице было тесно и шумно, а к вечеру, похоже, еще и дождь наметился, парило так, что рубаха к телу прилипла.

– Даже так, – в тон мне повторил Злой. – Но сейчас, с началом войны, у нее дела сразу хуже пошли. И дороги опасней стали, и стража в княжествах бдительней, в общем, думаю, что деньги ей нужны. Поэтому так сразу и согласилась. Но хороша, а? – неожиданно спросил он.

– Это уж точно, прямо ангел, – согласился я. – С таким лицом ее из тюрьмы выпусти, и уже в воротах никто не поверит, что она там сидела.

– Тем и берет. Зингары, сам знаешь, вроде как гипнозом владеют, бабы их, по крайней мере. Все так говорят.

– Гипнозом, не гипнозом, но чем-то владеют, – согласился я, вспомнив историю своего похода с зингарским табором. – Была возможность убедиться и поверить в такое.

– Обобрали когда-то? – хохотнул Злой.

– Нет, другое совсем, – не стал я в подробности пускаться. – Но знаю, что это так.

– Вот этим и пользуется. – Злой остановился возле витрины под красным фонарем, в которой, подбоченившись, стояла девица в черном корсете и плетеных чулках, подмигнул ей да и дальше пошел. – И мы этим воспользуемся.

– Я так понимаю, что после того как… гм… все это случится, с нас уже все взятки будут гладки? Как-то так все планируется, с расчетом на большие изменения. Вроде как сейчас хоронимся, а потом чуть ли не править в Улле собираемся. Такое у меня впечатление складывается.

– Верно, так и есть. Круглый же не просто сторонников торговли с Риссом пытается в Совете рассадить, но еще и сам Совет реформировать, вроде как исключить из него навсегда представителей тех домов, которые запятнали себя… ну ты понял, как там дальше.

– А получится? – Я удивился такой решительности планов.

– Может, и не получится, но у Арио обычно получается. Через просто выборы такое бы не вышло, а вот если заговор, и злодеи обозначатся, покажутся всему народу, то и дело другое. Как думаешь?

– Может, и так.

Из-за угла показалась открытая извозчичья коляска, запряженная одной лошадью, и Злой свистнул в два пальца, подзывая ее. Сидевший на облучке кучер с готовностью закивал, останавливаясь перед нами.

– До рынка на Западном тракте, – сказал Злой, забираясь на сиденье.

Я вскарабкался следом, почувствовав, как коляска просела подо мной на мягких рессорах. Уселся на кожаное сиденье, откинулся, вытянув ноги – немало сегодня походили, даже устать успел. А разговор увял, кучеру его слушать совсем не нужно.