Однажды, почти в самом начале моего пути в магии и целительстве, меня сильно подставили, хотя об этом я узнал позже, когда все уже благополучно закончилось. А дело было так: мне позвонила некая Елена В. – знакомая мне ведьма из Кудряшей, деревни близ Новосибирска, где она была безусловным авторитетом в своем деле, – и попросила изгнать беса из одной женщины. Сказала, что сама приболела и работать не может, а клиенты люди денежные, хорошо заплатят за работу в любом случае, а если удастся беса выгнать, то и втройне. В тот момент, когда Елена мне звонила, ее клиентка вместе с мужем находилась в ее доме.

– А что, попы не помогли ей? – спросил я.

– Да больная некрещеная, а муж ее замсекретаря обкома КПРФ К., если слышал, – нельзя ей в церковь по-любому. Не поймет их Зюганов.

– Да что они, докладывать ему в Москву будут?

– И без них хватает кому доложить, церковь – это дело публичное, а клиенты хотят сделать все по-тихому.

Не подозревая никакого подвоха, я согласился.

Примерно через час ко мне в дверь позвонил мужчина лет сорока, худой и с усталым, изможденным лицом. Одет он был по тем временам дорого, но без изыска – в кожане, бобровой шапке и импортных сапогах. Позади него робко топталась средних лет женщина в норковом манто и в норковой же шляпе. Лицо у нее было серым, глаза прятала, на лице вымученная улыбка.

– Я от Лены, – сказал К., перешагнув порог, за ним последовала и дамочка.

Познакомились. Женщину звали Варварой, мужчину Анатолием. Оба, конечно, с отчествами, но я их сейчас не помню, да я и сразу стал обращаться к ним без этого пресловутого отчества.

– Вот что, господа, – сказал я им, – я у себя дома не практикую. У вас есть…

Анатолий не дал мне договорить:

– О чем вопрос? Можно в нашей квартире. Внизу нас машина ждет – мигом доставит. Мы в ней подождем вас.

Я вышел следом за ними минут через десять, прихватив с собой в бауле все необходимое, приготовленное мной тотчас же после звонка Елены. Около подъезда уже урчала мотором черная «Волга». Анатолий был за рулем, и он пригласил меня сесть рядом – Варвара располагалась на заднем сиденье.

– С чего все началось? – начал я разговор, как только мы поехали.

– Летом мы с женой отдыхали в Болтове – это деревня в Сузунском районе, дом там снимали, – стал рассказывать Анатолий, – и жена нечаянно задавила козленка у одной бабки вечером в потемках. Как оказалось, она была местной повитухой и слыла ведьмой. Мы ей деньги предлагали хорошие, как за взрослого козла, но она наотрез отказалась, говорит, мол, вы мне не козленочка задавили, а ребеночка. Сумасшедшая какая-то. И Варьку прокляла за любимого козлика. Мы этому значения не придали, а через пару недель жена слабеть стала, потом обливаться, дальше – больше.

Анатолий нервно закурил, затем продолжил:

– У нее не то приступы начались, не то что-то еще, криком исходить стала, да еще с матом. В общем, какая-то сила стала на нее действовать, и тогда бедняга становилась такой буйной, что мы с сыном вдвоем не в силах были сдержать ее на месте. В общем, неуправляемой стала, а ведь была такая веселая, общительная. А сын у нас недавно женился, так я был вынужден квартиру разменять, сына отселить, чтобы невестка и их родня жену такой не видели.

– И до сих пор все продолжается? – спросил я Варвару, повернувшись к ней.

Но женщина промолчала и даже не повернулась ко мне. С какой-то отрешенностью, похожей на непроходимую тупость, она смотрела серыми стеклянными глазами в окно.

– Она с вами разговаривать не будет, она сейчас ни с кем не разговаривает, разве что со мной. Меня спрашивайте. Сейчас приступы реже случаются, но Варвара стала слышать какие-то голоса, которые ею командуют. И все что-то нехорошее ей приказывают. То кого-то облаять ни с того ни с сего, то кулак показать, то какую другую пакость сотворить. К врачам ходили, таблетки пили – толку нет. Предлагали в больничку на излечение, а тут один врач сам посоветовал – сходите к батюшке или знахарям, может, они помогут. Ну, тут мне дали знакомые адрес Елены, а от нее мы уже к вам попали.

За разговорами мы довольно быстро доехали до клуба Чкалова, где в роскошной сталинке проживала эта парочка в двухкомнатной квартире. Варвара оставалась и тут безучастной ко всему, на мои вопросы отвечала вяло или вообще отмалчивалась.

Под каким-то предлогом я вывел Анатолия на кухню и сказал, что нам будет необходимо как-то связать Варвару на время сеанса, чтобы суметь его довести до конца, ибо бесы внутри ее будут этому противиться, она начнет буйствовать и все испортит. Анатолий меня успокоил, сказал, что в обычном состоянии она все понимает, противиться не будет и он сможет привязать ее к креслу, но только без моего присутствия.

Он ушел в комнату, вернулся минут через десять и сказал, что я могу приступать. Еще он спросил, может ли он сам при сеансе присутствовать. Я не возражал и попросил его взять с собой полотенце и какой-нибудь маленький тазик. За неимением такового Анатолий прихватил с собой большую миску – пойдет.

Когда я зашел в комнату, то увидел Варвару сидящей в кресле. Тело ее было привязано к спинке кресла вместе с предплечьями рук, ноги были тоже связаны в лодыжках.

Я зажег в комнате свечи, сел на стул напротив одержимой, поставил у ее ног миску, наполнил ее крещенской водой, которую привез с собой. Затем погрузил туда три серебряные вилки и три серебряные же ложки, которые были тоже взяты мной из дома (сеанс изгнания беса я проводил несколько по иной методике, нежели описанная выше).

Варвара при этом продолжала оставаться безучастной, глаза ее на каменном лице смотрели мимо или сквозь меня. Прочитав молитвы «Отче наш» и «Святой огород», я начал наговаривать на воду, затем взял тампон и стал мазать этой наговоренной водой ее коленки, локотки, щеки и так далее. Как только я коснулся тампоном Варвары в первый раз, по телу ее пробежала сильная дрожь, ее лицо исказилось, и она зарычала, как дикий волк, попавший в капкан, при приближении охотника. И все это усиливалось с каждым касанием. Когда же я мазнул тампоном ее межбровье, она вся изогнулась в сильнейшем напряжении, натянув путы до кровавых полос на руках и ногах, и дикий рев, заставивший загудеть трубы в квартире, вырвался из ее горла. Анатолий со страхом уставился на меня, видимо, это зрелище сильно его потрясло.

Я продолжал свое дело, невзирая ни на что. К концу сеанса Варвара заходилась в истошных воплях, межующихся со звериным ревом, кресло под ней ходило ходуном, не раз она пыталась подняться вместе с ним, из-за чего однажды кресло опрокинулось, и нам с Анатолием пришлось поднимать его вместе с беснующейся женщиной, которая пыталась нас укусить. Какие-то путы на ней уже были порваны, освободив правую руку бесоодержимой, которой она разбила нос Анатолию. Удар был такой силы, что мужчина сел на пятую точку и ему пришлось зажать хлещущую кровь полотенцем.

Сам я чувствовал сильное головокружение и тошноту и думал только о том, как бы мне тут не упасть в обморок или чтобы бесноватая не успела освободиться совсем до конца сеанса – свободной рукой она отбивалась от меня и препятствовала моей работе. Мне помогло мое боксерское прошлое – безо всяких угрызений совести, я крепко ударил кликушу в подбородок, и Варвара на минуту затихла.

Наконец, я мазнул в последний, третий раз лоб оглашенной. В этот момент она взорвалась новым буйством, но тут же замерла на полудвижении с открытым ртом и правым, крепко зажмуренным глазом. Ужасная гримаса, обезобразившая ее, казалось, заморозилась на ее лице и так и оставалась на нем без изменения. Из единственно видящего глаза, налитого кровью, на меня безмолвно и ненавистно смотрел зверь из дебрей ада.

Вдруг мне показалось, что из открытого рта одержимой появилось черное облачко, напоминающее формой голову хорька или куницы. Я не растерялся и, схватив одержимую за мизинец освобожденной руки, спросил:

– Чем выходишь?

Вместо ответа, та каким-то чревовещательным, писклявым голосом, не шевеля губами, спросила сама:

– А огород поставил?

– А как же! – ответил я.

В этот момент раздался звук, похожий на вой ветра в трубе вьюжной ночью, зверек изо рта вывалился, упал ей на колени, а оттуда на пол и убежал куда-то, просочившись прямо сквозь стену. Меня вместе со стулом отшатнуло назад, словно от ударной волны, Анатолий вновь оказался на полу на ягодицах, а свечи мгновенно задуло.

Стало тихо. Лицо Варвары начало потихоньку разглаживаться и наливаться румянцем, ее прошибло крупным потом, и она мгновенно уснула. Анатолий, так и остававшийся сидеть на полу, напряженно смотрел на меня.

– Все кончено! – в состоянии совершенного опустошения, вялым, едва слышным голосом сказал я ему.

Я попытался подняться, но упал на стул снова – силы совершенно покинули меня – и некоторое время еще сидел в полной прострации, приходя в себя.

– А это не вернется? – искоса, словно птица, страшно вращая глазами, прошептал Анатолий, указывая рукой на то место в стене, где скрылся черный сгусток.

– Если вернется, позовете меня снова.

– Костоломная у вас работа! – пожалел Анатолий меня, встав и вручая мне конверт с деньгами, который достал из заднего кармана брюк.

– Да уж…

Я уехал. А вечером мне позвонила Елена и расспросила, как все прошло. Я рассказал.

– Слава богу! – сказала она. – А знаешь, Коля, я хочу просить у тебя прощения. Ведь я не была больна, просто в Варе бес сидел – под потолок ростом. Она как ко мне пришла, так я сразу его и увидела. Глазищи красные, как у собаки Баскервилей! Ну, я и побоялась связываться, к тебе отправила.

– Ты меня подставила, Лена! Все могло кончиться весьма плачевно, – ответил я, испытывая к ней в этот момент астматическое раздражение.

А через пару дней я позвонил сладкой парочке из сталинки на Чкалова и поговорил с Анатолием. Он меня сердечно благодарил, сказал, что Варвара чувствует себя отлично, на работу собралась возвращаться в облздрав, откуда ушла полгода назад из-за этой своей одержимости. А еще месяца через два Лена мне сообщила, что Варвара внезапно скончалась, врачи причину смерти не смогли обнаружить.

Вот так кончилась эта история.

Может, ее этот бес-подселенец к себе забрал? Привык к ней, сердечной. Не знаю…

Закрывая эту тему, отмечу, что воду лучше всего использовать или святую – в церкви она всегда есть, – или крещенскую, что еще лучше.