Сегодня ветер выл особенно яростно, гул не утихал ни на миг. Где-то недалеко, у пробоины по правому борту, скрежетала повреждённая обшивка. Стон и причитания метала отчётливо разносились по всему кораблю.

Шур-шур-шур… Шорох песка в системе вентиляции напомнил Оксане крысиную возню. Она поёжилась, вспомнив, что два месяца назад, первый и последний раз в жизни съела крысу. Тогда, её чуть не вывернуло, когда стало известно, что праздничный обед приготовлен из лабораторных пленниц. А сейчас, девушка всё бы отдала за кусок настоящего мяса.

Нет, нельзя сказать, что еды совсем уж не было. Был сублимат, высококалорийный, но совершенно несъедобный. Были овощи из отсека гидропоники. Маленький кружок огурца и четвертинка помидора примерно раз в неделю. Удивительно, что они вообще смогли вырасти среди водорослей. Лиза Штерн, ксенобиолог, предупредила, что содержание химикатов в них зашкаливает. Но кому это интересно, когда так хочется есть?

Как всегда, от мыслей о еде, рот наполнился слюной.

Оксана стояла у большого, во всю стену, иллюминатора и смотрела на пыльную бурю. Свет, бьющий из рубки управления, терялся в паре десятков метров. Как ни старался, он не мог пробиться сквозь тонны песка, поднятые ураганом с поверхности планеты. Днём всегда, двадцать пять часов из двадцати семи, бушевала жаркая буря. А в остальное время, когда всё вокруг замирало, царил жуткий холод.

Оксана посмотрела на часы. До короткой, относительно спокойной ночи, оставалось немногим меньше часа.

Бархан, так назвал этот пыльный кусок камня Станислав Ярцев, начальник картографической экспедиции. Не удивительно, что он выбрал такое название – девяносто процентов поверхности планеты покрывала пустыня.

Бархан двигался по сложной, сильно вытянутой орбите, пытаясь ужиться с двумя местными светилами. Жёлтым карликом, который был немного старше и больше Солнца, и голубым гигантом, который находился достаточно далеко, чтобы не испепелить четвёртую планету системы. Она получала слишком много света и тепла, чтобы на поверхности зародилась жизнь, но имела кислородную атмосферу, подобную Земной. Правда, с превышением азота.

Станислав Петрович Ярцев, начальник картографической экспедиции, брюнет, чуть за сорок, вошёл в рубку. Тихонько, чтобы не потревожить Оксану, он дошёл до своего кресла и сел. Ярцеву пришлось постараться, чтобы не поскользнуться по наклонённой на десять градусов палубе. Разбитый корабль лежал неровно.

Ярцев, глядя на задумавшуюся у окна девушку, грустно вздохнул. Он нажал клавиш и перед ним включился трёхмерный монитор. В центре экрана, среди однообразных барханов, лежал космический корабль. Зарывшись носом в песок, он казался раненым животным. Пухлый овальный корпус опирался на две толстые ноги, торчащие из задней части корабля. Вездесущий песок засыпал опоры наполовину, скрыв массивные башмаки. Бархан неумолимо разрушал корабль. Отметки о повреждениях корпуса, как ветрянкой, покрывали корабль красными точками. С каждым днём их становилось всё больше и больше.

Ярцев придумал этому царству пустыни имя. Бархан. Сразу после старта с Земли, по команде второго пилота, Игоря Костюшина, компьютер выдал серию цифр. Очерёдность, с которой экипаж корабля мог бы дать название новой планете. Четвёртая досталась Ярцеву. Он не сильно любил играть в эту игру. Говорил, что у него нет воображения для этого.

Лукавил, наверное. Два года назад, Ярцев опубликовал труд, досконально описывающий историю цивилизации планеты Нао-да – древнего мира, который погиб тысячу лет назад. Без воображения, конечно, было невозможно воссоздать картину их былого могущества.

Внеземная археология была его страстью, его жизнью. И тяжким трудом. Но Ярцев скромно улыбался, говорил, что ему просто везёт.

Однако, везение – это совсем не то же самое, что воображение.

Воображение привело Ярцева сюда, на Бархан, но именно здесь везение профессора неожиданно кончилось. Корабль разбился.

Оксана, в отличие от Ярцева, мечтала дать имя планете. Она отождествляла это с чудом рождения новой жизни. И вот, впервые, ей выпала честь. Она придумала десятки красивых имён для следующей, пятой планеты системы. Её очередь была следующей. Она ждала чуда… Но Чуда, скорее всего, не будет.

Оксана спрятала лицо в ладони и заплакала, тихонько всхлипывая. Ветер вторил ей за окном.

***

Согласно архивам официальных документов Российской Академии Внеземных Наук (РАВН), 5-го августа 2168 года научно-исследовательское судно «Вестник» было отправлено в сектор Тау-24—766. Из приказа, полученного капитаном корабля, следовало: проследовать в систему двойной звезды М-766—9; провести картографические работы и замеры; находки, представляющие научную или иную ценность, занести в академический реестр; по окончании исследований вернуться в порт постоянной приписки – Интеркосмос, на орбите Ио.

После того как «Вестник» пропустил положенный по расписанию сеанс гиперсвязи, дежурный по смене всего лишь пожал плечами и отметил этот факт в электронном журнале. Гиперсвязь, несмотря на почти сотню лет успешной эксплуатации, иногда сбоила. В гиперкосмосе, совершенно непостижимом до сих пор, бывало, случались бури невиданных масштабов. Зачастую они грозили не только нарушением связи, но представляли опасность для кораблей.

«Вестник» судя по предыдущим гиперграммам, уже несколько недель находился в обычном, релятивистском пространстве. Причин для беспокойства не было, гипершторм угрожать кораблю не мог. По заранее утверждённому плану, он проводил планетарную разведку системы М-766—9. Последнее донесение содержало отчёт о проведённых исследованиях третьей планеты.

Но «Вестник» пропустил второй, а потом и третий сеанс связи. И только тогда, ответственные за обеспечение безопасности экспедиции люди, подняли тревогу.

Но было поздно…

Семь месяцев спустя, по окончании двух спасательных экспедиций, пресс-центр РАВН заявил: «Экспедицию в систему М-766—9 постигла неудача. Гиперлёт „Вестник“, с экипажем в составе двенадцати человек, пропал без вести при неизвестных обстоятельствах».

Хоть и очень редко, но картографические экспедиции пропадали. Тогда Служба быстрого реагирования на чрезвычайные ситуации в дальнем космосе (СБРЧС), организованная при РАВН, снаряжала спасательный корабль. Но если в течение месяца спасатели никого не находили, спасательную экспедицию сворачивали, согласно инструкции. Так получилось и с «Вестником».

На организации второй спасательной экспедиции настоял начальник Службы, Сергей Иванович Смагин. Обычно, так не делали, но руководство РАВН пошло на уступки, благодаря неоценимым заслугам, привнесённым Сергеем Ивановичем в прошлом.

Вторая экспедиция провела три недели в системе М-766—9, но никаких следов крушения «Вестника» не нашла.

В кабинет начальника СБРЧС вошёл высокий, худощавый офицер. Он подошёл к тяжёлому, резному столу и кивнул седовласому, грузному человеку, сидевшему в большом кожаном кресле. На огромном столе, покрытом тёмно-зелёным сукном, в беспорядке лежали листки электронной бумаги.

Сергей Иванович Смагин посмотрел на вошедшего и отложил в сторону почти прогоревшую трубку.

Высокий офицер достал электронный планшет и сказал:

– Сергей Иванович, получено сообщение от председателя совета директоров… Нам придётся свернуть поисковые работы в системе М-766—9…

Сидящий за столом взял листок бумаги, полный динамически меняющихся графиков и положил его рядом, даже не глянув содержимое. В этом жесте не было никакой необходимости, но семьдесят пять лет, отданных СБРЧС давали о себе знать. Всё чаще и чаще Сергей Иванович проявлял признаки приближающейся старости.

– Какие новости? – глухо спросил Сергей Иванович, словно не услышал сказанного офицером.

Высокий офицер вздохнул и ответил:

– «Гром» заканчивает сканирование… Никаких следов, Сергей Иванович, и совет директоров…

– Никаких? – перебил офицера Сергей Иванович.

– Да… Никаких… И поэтому председатель совета директоров РАВН приказывает свернуть…

– Приказывает?! – взревел Сергей Иванович, – Этого олуха, Аркадия Раевского, на свете не было, когда я уже руководил Службой! Что он о себе думает, а? Да как он вообще смеет указывать мне, начальнику Службы, как организовывать и когда заканчивать спасательные экспедиции?..

Офицер покорно стоял, вытянувшись по стойке смирно.

Когда пунцовый от ярости начальник затих, он негромко произнёс:

– Сергей Иванович, у меня есть ещё одно сообщение, от Баренцева….

– Какое?! – начальник Службы хмуро уставился на офицера.

– Баренцев получил приказ о прекращении поисков «Вестника» напрямую от председателя совета Раевского, но…

– Через голову, значит, Аркадий полез, подлец… – сморщился Сергей Иванович, – И что?!

– Баренцев сообщает, что не может выполнить приказ председателя немедленно. На «Громе» неожиданно возникла неисправность. Небольшие флюктуации поля в катушках поляризации гипергенератора. Ничего серьёзного, но ремонт и настройка может занять до трёх стандартных суток, – офицер многозначительно помолчал. – Баренцев продублировал это сообщение. Председателю и вам. То, что предназначалось вам, Сергей Иванович, содержало ещё одну фразу: «всё, что могу».

Сергей Иванович прикрыл глаза и кивнул.

– Понял… Спасибо тебе, Леонид Васильевич… Спасибо, старый друг… – прошептал он.

***

«Гром» неспешно обращался по низкой эллиптической орбите вокруг девятой, пока безымянной, планеты системы М-766—9. Маленький планетоид с трудом дотягивал по масса-габаритным характеристикам до звания планеты. Но тем не менее в реестрах числился именно так.

В просторной, ярко освещённой рубке, старого, много чего повидавшего на своём жизненном пути, разведывательно-исследовательского гиперлёта, собрался весь экипаж. Шесть человек, разных по характеру, но одинаковых в своём стремлении к цели, должны были принять единственно правильное решение из многих. Спор шёл уже не первый час.

– А я, всё же, предлагаю вернуться на орбиту третьей планеты, – заявил Алексей Николаевич Худов, полноватый шатен, помощник капитана корабля, – В точку, откуда был послан последний доклад с «Вестника». Она даёт максимальное число векторов движения пропавшего корабля.

– Нет, это совсем не вариант, Алексей Николаевич, – отрезал Гена Машков, молодой и рыжий пилот корабля, – таким образом, вы только усложняете задачу. Предлагаете нам слишком большую свободу выбора.

– Ну так предложите лучше! – обиделся помощник, – Раз мои идеи вам не нравятся – предлагайте свои, не стесняйтесь.

– А я уже и предлагал! Нужно подняться над плоскостью эклиптики, повыше, миллиарда на два километров, и просканировать систему широкополосником, всю и сразу.

– Чушь! Гена, вы же сами согласились в прошлый раз, что мощности сканера не хватит объять всю, к слову, немалую систему. Кроме того, гравитационные помехи от голубого гиганта забьют приёмники начисто, словно ватой. Вы будете удивлены, но то, что вы предлагаете, чистой воды абсурд!

– Абсурд, это когда противоречие! А у меня никакого противоречия и нет!

– Сканировать всё сразу – абсурд!

В спор вмешался корабельный врач, профессор медицинских наук, Иннокентий Романович Берман. Он погладил остренькую «профессорскую» бородку и сказал:

– Товарищи, давайте не будем регрессировать нашу конструктивную беседу, созванную по вопросу дальнейших поисково-разыскных мероприятий. Нам нужно выработать единое представление о дальнейших действиях. Времени, как вы прекрасно знаете, практически нет.

Гена вздохнул и махнул рукой: «Да знаем мы про время». Первый помощник, откинулся в кресле. Врач продолжил:

– Вы, Геннадий Александрович, молоды ещё. Неопытны…

– Да я!.. Да я!.. – возмутился рыжий пилот.

– Успокойтесь, Геннадий! Все в курсе, что вы золотой медалист и отличник. Да, в скорости и оптимальности ваших курсовых таблиц никто не сомневается. Но по части логики вы, простите, профан. Энергии много – девай хоть куда. Вот вы и деваете её хоть куда, но не туда, куда нужно, – Иннокентий Романович, примирительно поднял ладонь, – Однако, не об этом разговор! Пустое это… – профессор повернулся к капитану, – Капитан, вариантов предложено много, но время, Леонид Васильевич, идёт. Вам нужно что-то решить.

Капитан корабля, Леонид Васильевич Баренцев, задумчиво стоящий у главной консоли со скрещёнными на груди руками, вскинул седую голову. Он поиграл скулами на резком, как из камня точёном, лице, и произнёс:

– Конечно, Иннокентий Романович. Спасибо, что лишний раз напомнили о моих обязанностях, – гулкий, с хрипотцой, голос капитана, казалось, звучал со всех сторон. Капитан подошёл к пульту управления навигационным компьютером, включил проектор и произнёс, – Я обещал начальнику Службы найти «Вестник». И я сделаю это.

Баренцев вышел на центр и ткнул мозолистым пальцем в голографическую карту сектора.

– Здесь, – компьютер услужливо выделил чуть приплюснутый серый шар, – «Вестник» отправил свой последний рапорт. Доклад содержал полную информацию о третьей планете, которая получила название Эгея. Два предыдущих доклада содержали информацию о первой и второй планете. Каждый – полный и законченный, от и до. Это наводит меня на мысль о соблюдении чёткой последовательности в рабочих вопросах и исключительной пунктуальности начальника экспедиции Станислава Петровича Ярцева. Следовательно, я думаю, что именно четвёртая планета должна была стать следующим пунктом экспедиции.

– Но, капитан, полгода назад она была на противоположной от Эгеи стороне звёздной системы. А пятая – гораздо ближе к третьей, – вставил, неугомонный Гена.

Капитан кивнул.

– Да, наверное… Я или ты, так и поступили бы – логически оправданно. Но Ярцев очень принципиальный человек. В плане, утверждённом на Земле, четвёртая планета была следующая… – капитан «взял» в руки жёлтый голографический шарик, – Я уверен, он полетел к четвёртой планете…

– Вы правы, капитан, – Гена улыбнулся, – Но хоть я и молодой, как утверждает наш многоуважаемый доктор, может быть даже и неопытный, но я чётко вижу три с хвостиком миллиарда километров, от одного конца орбиты и до другого. На каждом – далеко не нулевая вероятность получить метеорит в бок, схлопотать гамма выброс и просто заглохнуть… А вдруг «Вестник» погиб по пути?

Гена немного съязвил, но в целом был прав. Перелёт через гиперпространство в пределах системы невозможен из-за мощного гравитационного поля звезды. Поэтому используя для движения ионные двигатели, «Вестник» затратил бы на полёт почти тридцать два часа, с учётом разгона и торможения. В неизвестной системе, для которой нет подробных карт и орбит астероидов и комет, за это время с кораблём могла произойти любая неприятность.

– Я уверен, что они на четвёртой! – сказал капитан решительно. – Друзья, не будем терять драгоценные минуты. Гена, рассчитайте кратчайший курс. Учтите возможность ускорения с помощью гравитационного манёвра, используя силу притяжения местных светил. Алексей Николаевич, на вас проверка всех систем. Старт по готовности, – Капитан повернулся к инженерам, Анисимову и Зайцеву, – Ребята, обеспечьте готовность системы визуального контроля и работоспособность флаеров в условиях сильного загрязнения. По предварительным данным, у четвертой планеты атмосфера весьма и весьма пыльная.

– Есть капитан, – ответил Виталий Анисимов, инженер-техник.

– Мы всё сделаем, – подтвердил Анатолий Зайцев, его закадычный друг.

Техники направились в ангар, где размещалась спецтехника. А капитан подошёл к первому помощнику:

– Алексей Николаевич, будьте добры, отправьте гиперграмму в СБРЧС, как только мы прибудем в конечную точку. Не забудьте.

– Конечно, Леонид Васильевич, не беспокойтесь вы так.

– Да я не о себе беспокоюсь… – капитан замялся, – Смагину девяносто девять лет. Я боюсь, что старик не переживёт потери…

– Я понимаю… – первый помощник положил руку на плечо капитану, – Мы найдём их! Обязательно найдём!

***

Жадно, но стараясь не проронить ни капли, Оксана выпила стакан воды. Хотелось ещё, но она и так уже выпила два из положенных на день трёх. Система рециркуляции воды работала исправно, но стопроцентной отдачи получить было невозможно. Вода необратимо заканчивалась.

Недавно, в прошлом месяце, Лиза Штерн, с помощью двух техников, попыталась организовать сбор воды из забортного воздуха, используя конденсатор. Но затея провалилась. В её составе оказался канцероген, от которого воду не смогли очистить даже мощные ультразвуковые фильтры. Кроме того, вода, будучи помещённая в атмосферу корабля, странным образом начинала кипеть, полностью испаряясь за несколько часов.

Лиза Штерн не прекращала попытки получить нормальную воду, но впечатляющих успехов пока не достигла.

Бархан продолжал рычать за бортом. Сегодня с утра он в очередной раз предпринял попытку сдвинуть «Вестник» с места. Корабль скрипел, ныл мелкой дрожью и лязгал… но не сдавался. Впрочем, как и вчера, как и позавчера, как и месяц назад.

Но не сдастся ли он завтра?

Оксана, от нечего делать, читала какую-то жутко заумную старую пьесу, одного из современников первых покорителей гиперкосмоса. Текст изобиловал техническими терминами и руганью, но сюжет держал в напряжении.

Неожиданно в дверь каюты постучали.

Оксана отложила планшет и встала с койки. Бросив мимолётный взгляд, на маленькое зеркальце на стене, она уложила непослушный завиток и спросила:

– Кто там?

– Оксана Сергеевна, это Максим. Можно мне войти? – ответил из-за двери сильный мужской голос.

Оксана махнула рукой у выключателя, дверь с тихим шуршанием уползла внутрь переборки. На пороге стоял высокий, широкоплечий, голубоглазый блондин – Максим Грачев (ударение на первый слог), начальник группы планетарной разведки. На нём был одет лёгкий полевой комбинезон, на плече болтался шланг от респиратора.

С некоторых пор Грачев начал проявлять скромные, незамысловатые знаки внимания в отношении Оксаны. Она, к своему удивлению, отвечала ему тем же.

Неловко улыбнувшись, Оксана спросила:

– Да, Максим?

– Оксана, я попрощаться вот пришёл…

– Что?! – не поняла Оксана, – Попрощаться? В каком смысле?

Молодой человек понял, что сморозил глупость и поспешил успокоить девушку:

– Успокойтесь, Оксана. Я не то имел в виду… Я в смысле… Ярцев, наконец, разрешил разведывательный полёт… – он сделал паузу и спросил, – Вы разрешите мне войти?

– Ах да, конечно! – Оксана смутилась своей нерасторопности.

Грачев вошёл.

– На корабле почти иссякли запасы воды… Вы это и так, знаете… – Грачев посмотрел на Оксану, словно извиняясь, – Мы хотим рискнуть добраться до водоёма на северо-востоке.

Оксана удивлённо воскликнула:

– Но, это же больше тысячи километров! Вы не успеете!

– Наверняка, за одну короткую ночь мы не успеем вернуться, – Грачев развёл руками, – Но мы переждём пыльную бурю во флаере. И вернёмся через сутки.

– Это опасно…

– Да нет, что вы! Нам ничего не будет угрожать, – Грачев попытался сменить тему, – Можно я задам один вопрос?

Грачёв громко сглотнул и уставился на Оксану. Она кивнула.

– Можно, я буду думать о вас?.. – прошептал он.

– Что? – Оксана усмехнулась, чуть не засмеялась в голос, но опомнилась.

Грачев дёрнулся, лицо его стало пунцовым.

– Чёрт побери! – чертыхнулся он, – Да что же это я?! Прямо как мальчишка!

Грачев неловко взял Оксану за плечи. Она посмотрела в глубокие, как озёра, голубые глаза и увидела там тоску и страх. Нет, страх не за свою жизнь – страх что-то потерять. Она поняла – что. Максим Грачев боялся потерять её.

– Я не могу без тебя… – наконец, выдавил он.

– Не бойся, – шёпотом ответила она, – Я буду ждать…

Сама не ведая, что делает, Оксана прильнула к его губам. Грачев обнял её, крепко и нежно, словно самое драгоценное существо на свете.

***

Гена сверился с показаниями гравитационных датчиков и расчётами навигационного компьютера и доложил:

– Выходим в точку баланса через две минуты тринадцать секунд. Капитан, мы почти на месте.

– Хорошо, Гена, ты превзошёл самого себя и законы релятивистской физики. Ты привёл корабль в намеченную точку на час раньше срока, – похвалил пилота капитан Баренцев.

Иннокентий Берман многозначительно поднял указательный палец.

– Геннадий утверждал в своё время, что его расчёты самые точные, – заявил он. – Но, если разобраться, парадокс вырисовывается!

– Вы на что намекаете, доктор? – удивился Баренцев.

– Чего это парадокс? Расчёты точные! Я и сейчас это утверждаю! – огрызнулся Гена.

– Но позвольте, молодой человек, вы утверждали, что согласно ваших наиточнейших расчётов, мы прибудем на место в тринадцать десять. А прибыли в двенадцать часов, и извините меня, восемь минут стандартного времени корабля.

– Но… – заикнулся было Гена, но пристыженно замолчал.

– Парадокс! – победоносно объявил Берман.

Гена пошёл красными пятнами, словно мутирующая псевдогиена с планеты заповедника Бургонского.

Мелодичный перелив известил об окончании орбитальной коррекции. «Гром» вышел на геостационарную орбиту вокруг четвёртой планеты системы М-766—9. Пока за планетой не закреплено название в реестре небесных тел, экипаж принял решение именовать её Дельтой.

– Так, братцы, – капитан Баренцев похлопал в ладоши, – Просыпаемся, споры откладываем на потом, и приступаем к работе.

Баренцев глянул на свой наручный компьютер, что-то перелистнул на его маленьком дисплее и сказал:

– Вот Дельта, – посредине рубки загорелась проекция планеты, – Вот схема предыдущих надатмосферных полётов, – на проекции появились концентрические круги, а капитан продолжил, – Вот результаты гравимагнитного сканирования, – планета превратилась в ежа, утыканного векторами нормалей высот.

– Леонид Васильевич, вы нашли что-то интересное? – поинтересовался Берман.

– Да, и даже очень!

– Вроде бы, мы все проверили в прошлый раз. И даже дважды, – сообщил старпом, – Капитан, вас посетил космический гений?

Десятки раз, и не только сегодня, экипаж изучал трёхмерную схему Дельты. Казалось, ничего нового увидеть там было нельзя. Но капитан Баренцев хитро улыбнулся.

– Да какой там, гений. Моя врождённая прозорливость! – ответил он.

Капитан дотронулся несколько раз до дисплея наручного компьютера. Ёж Дельты побледнел, на месте перпендикулярных поверхности векторов гравитационной напряжённости появились эллиптические линии электромагнитного поля.

– Всем понятно, что это схема магнитного поля, да? – спросил Баренцев.

Экипаж «Грома» дружно закивал. Гена не удержался, ляпнул:

– Третий класс гимназии. Капитан, вы, простите, своей интригой заставляете меня чувствовать себя дошкольником.

Баренцев усмехнулся и продолжил.

– Так и есть! Всё мы, как школьники, немножко заблуждались. Ответь Гена, гравитационная напряжённость прямо пропорциональна высоте над ядром планеты?

– Ну да, – пожал плечами Гена.

Капитан разрезал висящую в воздухе проекцию взмахом руки. Планета превратилась в подобие яблока.

– Обратите внимание, ядро у Дельты кардинально отличается от ядер большинства не газообразных планет!

Сердцевина яблока-планеты была не круглая, а напоминала кристалл пирита.

– Как новогодняя игрушка, – прошептал врач.

Капитан кивнул.

– Я изменил условия и скорректировал алгоритм, и вот, что мне выдал компьютер.

Яблоко схлопнулось, снова превратившись в трёхмерную модель планеты. Вместо равномерных эллипсоидов, выходящих из полюсов, магнитное поле искривилось, поплыло волнами. В нескольких местах появились дырки.

– В отсутствии стационарной группировки геопозиционирующих спутников, мы, как и предыдущая экспедиция, для определения местоположения, ориентировались на магнитное поле. Курс вычислялся и корректировался автоматически по простому алгоритму. Как видите… – капитан показал на отмеченные красным области, – …мы много пропустили.

– Гениально! – восхитился Гена.

– Да, это восхищает! – подтвердил помощник капитана, – Так откуда начнём?

– Это очевидно! – Капитан немного помолчал, наслаждаясь триумфом, и продолжил, – Бесспорно, Станислав Ярцев тоже обратил внимание на необычное строение ядра и его влияние на карту нормалей. Он построил карту и увидел перед собой такое чудо, что не смог отказать себе в любопытстве и не залезть в самую необычную его часть.

Капитан подошёл ближе к Дельте и увеличил одно из красных пятен, расположившихся на экваторе.

– Ни хрена себе! – не выдержал Гена.

– Парадокс! – качая головой, поддержал товарища врач.

Весь экипаж «Грома» вскочил со своих мест и сгрудился у проекции.

Пятно представляло собой идеальную звезду с восьмью лучами. При этом линии магнитного поля словно ввалились внутрь неё почти достигнув поверхности. Выглядело это так, словно кто-то проштемпелевал планету…

***

Станислав Ярцев сидел за консолью пульта управления и, казалось, совершенно бессмысленно смотрел поверх изображения. В очередной раз, попытка наладить связь с Землёй не увенчалась успехом. Корабль лежал на дне гравитационного колодца почти в самом сердце аномалии, похожей по форме на звезду. Проклятая планета не давала радиосигналу покинуть атмосферу, возвращая обратно даже узконаправленный луч.

«Вестник» разбился при посадке из-за того, что аппаратура неверно определила высоту. Подлётная скорость оказалась слишком велика и корабль врезался носовой частью в песчаный бархан. Внешний корпус треснул, но внутренний – чудом сохранил герметичность.

Взлететь корабль не мог, подать сигнал о помощи тоже. Оставалось уповать на благосклонность судьбы и прозорливость поисковой экспедиции.

Не обрати Ярцев своё внимание на странные показания гравитометров, катастрофы не было бы. «Вестник» рутинным образом отсканировал бы поверхность, нанёс на трёхмерную матрицу пустынный ландшафт, и полетел бы дальше выполнять миссию.

Ярцев винил себя за то, что случилось с экспедицией. Он уже был ответственен за гибель капитана корабля и первого пилота. Из-за него, они погибли во время тушения пожара, возникшего при аварии в носовой части корабля. Из-за него погибли ещё двое людей, которых он отправил на поиски воды. Из-за него, теперь уже наверняка, погибнут остальные члены экипажа. И он сам.

Только что улетел Грачев. Он настоял на своём, а Ярцев не смог переубедить его и заставить отказаться от безрассудной попытки добыть воду. Они оба догадывались, что это билет в один конец, но кто-то должен был рискнуть.

Тонкий, еле уловимый зуд возник в металлическом подлокотнике кресла. Ярцев стиснул пальцы на ручке. Дрожь передалась телу. Ярцев сидел закрыв глаза, и наслаждался неизвестной, неукротимой силой.

Иногда, ночью, корабль охватывала непонятная дрожь. Это не были подвижки грунта. Это не были наводки атмосферного электричества. Это было похоже на отголоски работы гигантского механизма. Дрожь возникала спонтанно. Она могла появиться несколько раз за короткую ночь, а могла вообще ни разу.

Все привыкли к странному явлению и не обращали внимания. Штерн, вообще, как-то заявила, что её дом на Земле, из-за пролегающей рядом колеи монорельса, трясётся больше.

***

– Не могу понять… Чертовщина какая-то… – глухо пробубнил себе под нос инженер-техник Анатолий Зайцев и отодвинул пульт.

– Толик, ты чего бухтишь? – спросил его напарник, Виталий Анисимов.

– М-м-м… – неопределённо промычал Зайцев.

Оба инженера занимались сейчас подготовкой к запуску автоматических поисковых роботов. Четыре ярко-красных, полуметрового диаметра шара с открытыми техническими панелями, лежали на низких треногах в ангаре спецтехники.

– Так, этот готов, – Анисимов захлопнул крышку у первого робота и перешёл ко второму. Он воткнул кабель в разъём в углублении и спросил, на этот раз настойчивей, – Так что там не так?

– Странно! Понимаешь, показания высотомеров различаются. Инфракрасная вертикаль показывает одни цифры, а радиовысотомер немного другие.

– Высок разброс?

– Нет… Да… Когда как…

– Что это значит, когда как? Ты определись.

– Ну, то десяток метров в плюс, то – в минус. А иногда, десятки километров.

– Значит, прибор накрылся. Нужно будет прогнать по тестам и откалибровать.

– Да я три раза уже прогонял. Всё в норме…

Анисимов хмыкнул, щёлкнул пальцем.

– Ха! Я знаю в чём причина!

– И?

– Песчаная буря. Радиосигнал отражается от песка, поднятого ветром в воздух.

– Кстати, да! Это вариант.

Тестер в руках Анисимова пискнул и зажёг зелёный огонёк. Он выдернул кабель и захлопнул крышку технического блока.

– Этот – в норме, – он обратился к напарнику, – Не парься, Толик, поставь приоритет инфракрасной вертикали и все.

– Да, – согласился Зайцев, – Наверное, это лучший вариант.

Он снова взял в руки пульт управления и занялся программой. Анисимов подошёл к третьему роботу.

– Капитан сказал, что хочет отправить одного робота к центру аномалии. Пожалуй, я настрою третьего. А остальные отправим на поиски «Вестника».

– Ладно, я учту в программе задачу третьего робота…

Неожиданный вой сирены оглушил техников. Включились оранжевые тревожные стробоскопы, а женский механический голос произнёс:

– Внимание! Приближение к большой массе! Незапланированное изменение параметров орбиты! Автоматическая система ориентации неисправна. Необходимо участие экипажа. Внимание! Автопилот отключён!

Инженеры переглянулись, побросали приборы и кинулись в рубку управления. Через двадцать секунд они были на месте. Баренцев, Худов и Машков сидели в креслах, пристёгнутые ремнями безопасности. Из второго прохода выскочил всклокоченный Берман и бросился к своему месту. Инженеры заняли рабочие кресла и тоже пристегнулись.

Первый помощник оглянулся назад, убедился, что весь экипаж на месте и доложил капитану:

– Леонид Васильевич, всё здесь.

Капитан выключил сигнал тревоги.

– Спасибо, Алексей Николаевич, – он к пилоту, – Гена, доклад.

– Леонид Васильевич, я хрен его знаю, как, но мы уже не на орбите Дельты!

– Спокойнее, Машков! Что за отсебятина? Потрудитесь доложить по уставу!

Пилот вжал голову в плечи и густо покраснел.

– Прошу прощения, товарищ капитан, – сказал он, – В 23 часа 47 минут и 22 секунды стандартного времени «Гром» необъяснимым способом покинул геостационарную орбиту, проходящую в 37450 км над поверхностью Дельты. Текущее местоположение корабля неизвестно. Судя по показаниям приборов, мы в открытом космосе. Но бортовой компьютер не может определить координаты – отсутствуют известные навигационные реперы.

Помощник капитана негромко добавил:

– Я, честно говоря тоже не узнаю ни одного созвездия.

Врач откашлялся, чтобы привлечь внимание и спросил:

– Получается, что «Гром» в одно мгновение телепортировался в неизвестном направлении?

– Да, – пожал плечами пилот.

– А почему автопилот определил перед кораблём что-то массивное?

– Не знаю, может быть, он обалдел от резкого изменения показаний датчиков, – ответил Гена и занялся навигационным компьютером.

– Как может автопилот обалдеть? – фыркнул помощник капитана, – Видимо, он засек энергию стенок гравитационного пузыря, в котором нас, наверное, перенесли.

– Фантастика… – поразился Берман, – но это же невозможно!

– Переход в гиперпространство – тоже в своём роде телепортация…

– Как видите… – начал было помощник капитана, но осёкся. По кораблю разнёсся ужасающий скрежет.

– Внимание! Опасность! – взвыл компьютер.

Воздух неожиданно стал густой, как мутное желе. Это включился экстренный режим работы инерционного компенсатора. Специальный генератор сформировал силовое поле, предназначенное для противодействию опасного для человеческого тела ускорения. Мгновение спустя, неведомая сила подхватила «Гром», завертела его, как щепку в весеннем ручье, и бросила в сторону. Перегрузка навалилась на людей невыносимой ношей, стремясь раздавить хрупкие тела. Сначала закричал инженер Анисимов. Затем врач Берман. А потом, уже все члены команды кричали от невыносимой боли. Инерционный компенсатор не справлялся, слишком большое ускорение было придано кораблю извне. «Гром» стонал наравне с людьми. Казалось, ещё чуть-чуть и его разорвёт на куски.

Наконец, спустя неопределённый промежуток времени, который равнялся мгновению, перегрузка кончилась. Скрежет металла стих. Замолчали, обессилено, люди.

На большом экране внешнего обзора, на фоне миллиардов звёзд, медленно плыла угловатая тень. Стиснув зубы, капитан Баренцев протянул руку к пульту и включил комплексный анализатор.

Тень, похожая на огромного морского ежа, потихоньку удалялась, расстояние увеличивалось, но анализатор молчал.

Наконец, компьютер выдал результат. Среди сотен параметров, которые он пытался определить, получилось выяснить только один. Видимый размер объекта превышал полторы сотни километров. Скорость, молекулярный состав, тип энергии, всё это осталось неизвестным.

– Этот громила нас просто спихнул с дороги в сточную канаву, – процедил Баренцев.

***

Холодная тишина ночи, за большим, сделанным и монокристалла иллюминатором, пугала больше чем песчаная буря днём.

Оксана лежала на расстеленной койке, уткнувшись лицом в подушку, и думала о смерти.

Плакать сил больше не было.

Грусть безысходности она выместила на мятой постели. Нежность подарила человеку, которого никогда не увидит. Любовь застыла в глубине души.

Попрощавшись с Максимом, Оксана словно простилась с жизнью.

Она приподнялась, подогнула ноги под себя, и села в центре ещё пахнувшей мужчиной, постели. Вцепилась пальцами в простыню и яростно скрутила её.

За окном сверкнула молния. Затем ещё одна. Грохот разряда заставил вздрогнуть корабль. Девушка услышала рёв низвергающейся энергии, который нельзя было ни с чем спутать.

Оксана вскочила с постели и подбежала к окну. Мощный луч чистого белого света ослепил обнажённую девушку, подчеркнув красивый силуэт её тела.

***

– Все системы в норме, – помощник капитана развёл руками, – «Гром» в полном порядке и готов лететь куда угодно…

– Ага, вопрос только куда? – съязвил Гена, – Навигационный компьютер так ничего и не нашёл. Мы можем уйти в гиперкосмос и прыгнуть сразу на триста парсек в любую сторону, но я не думаю, что ситуация кардинально изменится.

– Молодой человек, а на сколько прыжков хватит энергии? – спросил Гену Берман.

– Ну… где-то на двадцать, – Гена неуверенно почесал нос, – может быть, двадцать один.

– Это получается, мы можем переместиться на 6000 парсек? Одна шестая часть нашей галактики… Это много!

– Теоретически. Но на самом деле мы осилим расстояние раза в три меньше. Везде плотность гиперкосмоса разная, а она сильно влияет. Плюс ещё гравитационные течения – они часто сносят корабль в сторону от цели.

Капитан Баренцев, который стоял у пульта в своей любимой позе – руки на груди, усмехнулся:

– М-да… На самом деле, я думаю, мы не в нашей галактике. А может быть, даже не в нашей вселенной.

– Это спорный вопрос, – улыбнулся Берман, – Но друзья, не стоит падать духом. Нам следует придерживаться принципа, который гласит: «Ищите хорошее в плохом, и скверное обязательно обернётся замечательным».

– Да! Круто! – воскликнул Гена, – Наверное, мы первые люди, попавшие в другую галактику. Или как говорит капитан, даже вселенную. Жаль только никто об этом не узнает на Земле. И медали не вручит…

– Тихо! – вдруг крикнул капитан Баренцев, – Послушайте!

Тихий писк, сравнимый разве что с комариным, проявился в динамиках внутренней связи корабля. Через несколько секунд он усилился. Изменился и тон. В нём появилась еле уловимая нотка удивления. Одновременно в воздухе появилась странная горечь.

– Это что ещё за хрень такая? – удивился Гена.

Берман указал на центральный экран.

– Смотрите! Туман в космосе?!

На экране, плавя яркие чёткие огоньки далёких звёзд в мутную взвесь, ширилось бледное, полупрозрачное облако.

Туман очень быстро объял «Гром» со всех сторон. Сотни гигантских, но невесомых щупалец устремились к маленькому кораблю. Они гладили его корпус, лизали, покусывали – изучали, как маленький котёнок изучает пойманного им кузнечика.

Воздух в рубке корабля насытился электричеством, трещал. Треск усилился, казалось, всё сейчас заискрит от напряжения.

Писк в динамиках превратился в шипение:

– Шу-шу-шурх. Шу-шу-шурх.

Как будто кто-то разминался перед выступлением.

– Шу-шу-шурх. Шу-шу-шурх.

Из треска и шипения возник голос.

– У-ухо-оди.. не-ет… ва-ам… ме-еста-а… ми-ире… э-этом, – растягивая гласные, произнёс он и пропал.

И снова из динамиков послышалось странное шуршание.

– Шу-шу-шурх. Шу-шу-шурх.

Вскоре и оно исчезло. А вместе с ним, межзвёздный туман.

Миг, и экран очистился, на нём снова сверкали чужие звёзды.

Что это было? – шёпотом спросил Гена, – Что это, чёрт побери было?!

– Это… это… туман? – предположил Берман, но не успел договорить.

Окружающее пространство вытянулось. Застыло. Время остановилось.

Свет померк и зажёгся снова. Грохот близких раскатов грома заполнил вселенную.

– Внимание! Внимание! Экстренное торможение! Автоматическая система посадки активирована, – сообщил компьютер.

Вой сирены аварийной сигнализации заглушил грохот планетарных двигателей. Раскалённые добела двадцатиметровые струи ударили в песок, превращая его в студенистую массу.

– Внимание! Всем приготовится к экстренной посадке! – приказал капитан Баренцев.

«Гром», поддерживаемый огненными струями, завис над стеклянным озером, созданным им самим. Из почти плоского, кое-где обожжённого, серо-серебристого брюха, скуля сервомоторами, выдвинулись посадочные опоры. Плавно покачиваясь, корабль сел на раскалённую поверхность планеты.

– Ребята! Слушайте! – воскликнул Гена.

Из динамиков они услышали мужской голос:

– …если вы меня слышите… неизвестный корабль, ответьте… Говорит профессор Станислав Ярцев, научно-исследовательское судно «Вестник», бортовой номер КА-4977—1204. Нахожусь в двухстах пятидесяти метрах на юго-восток от места вашей посадки… Как, я, чёрт возьми, рад вас видеть, друзья!

***

– Ну что, по домам? – спросил Гена.

– Нет, блин, ещё немного поболтаемся тут, может быть нас опять унесёт куда-нибудь к чёрту на кулички! – в шутку огрызнулся первый помощник. – Рулите, Гена, рулите прямо!

Пилот и помощник посмотрели на капитана.

– Даю добро! – кивнул он и обернулся назад.

Оксана Смагина сидела в пассажирском кресле рядом с Максимом Грачевым и нежно держала его за руку. Исхудалые лица обоих светились от радости. Сзади, такие же измождённые, но довольные, сидели остальные члены экипажа «Вестника».

«Ну, что ж, – подумал капитан, – Сергей Иванович Смагин, может гордиться своей дочерью».

Через несколько часов «Гром» достигнет границы системы М-766—9 и уйдёт в гиперкосмос. Его поглотит бесцветное ничто, так похожее на странный туман, который они видели недавно. Аномалия на Бархане, несомненно, связана с ним. Возможно, она врата в невообразимые дали. Где кто-то невероятный, но несомненно разумный, произнёс слова:

«Нет вам места в мире этом».

Баренцев посмаковал эту фразу, усмехнулся.

– Ну, это мы ещё посмотрим…