Как жили херсонеситы? Чему служили? Во что верили? В многовековой истории Херсонеса меня более иных поразил тот факт, что в отличие от своего соседа монархического Пантикапея Херсонес более ДВУХТЫСЯЧЕЛЕТИЙ оставался республикой, демократической. Демократия — есть власть народа, а это значит, что на протяжении двадцати веков граждане-херсонеситы были подлинными хозяевами своего города и земель вокруг него.

Разумеется, были периоды, когда республиканские принципы правления практически сводились на нет, однако едва власть очередного властителя хоть немного ослабевала, Херсонес тотчас возвращался к законам былых времен. Интересно, что особый политический статус дал городу Юлий Цезарь. Это событие вошло в историю города как первая элевтерия, т. е. свобода, и была ознаменована даже выпуском особой серии монет, на которых эта свобода была увековечена.

По существу, Херсонес, в силу своего особого географического положения, политического значения и собственных традиций, всегда был городом прямого столичного подчинения. Так он подчинялся (причем имея собственную «конституцию»), минуя все наместничества, прямо Риму, затем так же Константинополю.

Эту традицию перенял и его преемник Севастополь, подчинившийся вначале Петербургу, а с 1948 года Москве! Что это, еще одна поразительная случайность или еще одна закономерность?

В 437 году до н. э. в Черное море вошел мощный флот знаменитого афинского стратега Перикла.

Разгромив своих главных морских соперников Самос и Византий, Перикл решил упрочить влияние Афин и в Черном море. Афинский флот обошел по кругу весь Эвксинский Понт, свергая по ходу дела авторитарные режимы в греческих городах-полисах и устанавливая там демократические формы правления. Для нас небезынтересно, что поход Перикла совпадает со временем официального основания греческого Херсонеса. В описании плавания Перикла нет упоминания о его посещении Херсонеса, однако, принимая во внимание то, что он обошел весь Эвксинский Понт по кругу, все же дает уверенность говорить, что афинский правитель посетил и небольшое греческое поселение на берегу нынешней Карантинной бухты. Именно Херсонес становится с тех пор самым северным форпостом афинского влияния в мире.

Порой я задаю себе один и тот же вопрос: случайностью или закономерностью можно считать тот факт, что Священный город неизменно напрямую был связан с городами, олицетворившими в прошлом и настоящем величие нашей цивилизации?

Афины, Рим, Константинополь, Москва… Только ли выгодное географическое расположение влекло великие державы к севастопольской земле?

А может, было и есть в этом необъяснимом притяжении и нечто иное?

Каждый народ и каждый город всегда имел и имеет своих героев. Кто же были героями древнего Херсонеса?

…Ликующая толпа теснилась на центральной площади города — агоре. Был праздник — день Парфенос — день Девы покровительницы. Собравшиеся неистово рукоплескали худому старику в простом белом хитоне с золотым венком на голове. Старик стоял подле своей же статуи из блестящей меди. На голове статуи тоже был венок и тоже из чистого золота. Так херсонеситы чествовали своего великого защитника полководца Диофанта. «Народ венчает Диофанта, сына Асклепидора, синопейца, за его доблесть и благосклонность к себе» — было вырезано на мраморном постаменте статуи. Что же сделал и свершил для Священного города Диофант, если удостоился столь большой чести и почета у херсонесских граждан?

Увы, как это часто бывает с личностями былых эпох, о самом Диофанте мы знаем весьма немного. Вполне возможно, что родом он был тоже из Херсонеса, хотя точных данных на сей счет нет. Участвуя во многих войнах и походах, Диофант становится одним из самых выдающихся полководцев такого честолюбивого и знаменитого властителя, как понтийский царь Митридат VI Евпатор.

Во II веке н. э. на Херсонес обрушились племена откочевавших в Крым скифов. Мощные крепостные стены, правда, помогли отстоять сам город, но многие херсонесские земли были разорены.

Не имея сил самим избавиться от нашествия, херсонеситы обратились за помощью в соседний Пантикапей к Митридату. И помощь оттуда пришла. Привел ее Диофант. Это был отряд профессиональных тяжеловооруженных гоплитов, прибывших на галерах из Синопы. Первое же столкновение со скифами было скоротечным, но жестоким. Не выдержав удара диофантовой фаланги, скифы бежали. Теперь уже понтийский полководец перешел в наступление, отбивая у отходящих в степи кочевников стада лошадей и коров, собранный урожай и разоряя стойбища.

Разгромив скифов, Диофант возвращается в Боспор и участвует в целом ряде походов и внешних войн Понта. Однако затем он вновь оказывается в Херсонесе. Скифы вновь окрепли, и для их усмирения нужен был новый поход. На этот раз предстояло идти в дальние степи. Поэтому Диофант решает присоединить к своему многочисленному отряду и херсонесское ополчение. Успех сопутствует херсонеситам и их союзникам. Перед войском Диофанта безропотно открывают ворота скифские крепости Хабеи и Неаполь. Теперь власть Митридата распространилась на весь Крым, а Херсонес обрел спокойствие. Город чествует своего избавителя… С именем Диофанта связана, кстати, и легенда о знаменитой девичьей башне в Судаке. Говорят, что именно там жила молодая дочь местного архонта. Когда же Диофант посватался к ней и получил согласие отца, то девушка, которая любила другого, не желая идти замуж за нелюбимого, бросилась с высоты башни в море…

Но и вторая победа над скифами оказалась неполной. Спустя несколько лет степные всадники вновь замаячили у херсонесских стен. И снова херсонеситы обратились за помощью к своему другу Диофанту. Тот, как всегда, действовал стремительно. Несмотря на весеннюю распутицу, он одним ударом отбил у скифов крепость Керкинитиду, а затем приступил к осаде другой крепости — Калос Лимен. И тогда скифский царь Полак, поддержанный вождями союзных роксоланов, решил дать Диофанту решающее сражение за Крым. Под своим началом кочевники имели более пятидесяти тысяч. У понтийцев и херсонеситов было всего лишь шесть. Однако Диофант не привык отступать. Прекратив осаду Калос Лимена, он сам устремляется на врага. Скифская конница атакует беспрестанно. Однако начался сильный дождь, и кони скифов начали вязнуть в непролазной степной грязи. Кочевники потеряли свой самый главный козырь — стремительность. Теперь пешие гоплиты Диофанта без труда настигали и убивали беспомощных всадников. Несколько дней беспрерывного боя вновь даровали победу понтийскому полководцу. «Славную и достопамятную на все времена, ибо из пехоты никто не спасся, а из всадников ускользнули немногие…» — гласят летописи той далекой поры. Могущество скифов было сломлено окончательно. Херсонес ликовал. Диофант же, вернувшись после торжеств в Пантикапей, возглавил тамошний гарнизон. Но долго отдыхать ему не пришлось. В Пантикапее вспыхнуло восстание рабов во главе с Савмаком. В ходе резни был убит понтийский наместник Перисад, а сам Диофант едва избежал гибели — его спасли херсонесские купцы, которые затем тайком перевезли полководца в Херсонес. Так Священный город отплатил своему спасителю добром. Из Херсонеса Диофант поспешил к Синопу к Митридату. Тот велел полководцу подавить мятеж. Во главе собранного войска Диофант прибывает к Пантикапею и в нескольких сражениях разбивает мятежников, а самого Савмака в цепях доставляет к Митридату. Каковы были последние годы жизни прославленного полководца и любимца Херсонеса, неизвестно, ка и то — где находится его могила: может, в Пантикапее, а может, и в Херсонесе, который он трижды спасал от врагов и который спас его…

…Приходя сегодня на территорию Херсонесского музея-заповедника через главный вход, невозможно не заметить огромной оборонительной башни, венчающей остатки бывшей городской цитадели. Даже полуразрушенная, она и сейчас впечатляет своими размерами и мощью. Зовется же она башней Зенона. «Зенонова башня» находится на самом южном фланге обороны города, прикрывая подходы с так называемой напольной (т. е. низменной) стороны. Если осторожно взобраться по выщербленным камням на ее вершину, то оттуда откроется поразительный по красоте вид Херсонеса и его бывшей портовой, а ныне Карантинной бухты.

Зенон был хорошим воином и ловким царедворцем, что помогло ему сделать блестящую карьеру при дворе византийского императора. Любимец солдат, он вскоре становится и любимцем императоров, получив под команду особый Исаврийский (таврийский) отряд императорской гвардии, охранявший внутренние покои дворца.

И ныне византийские хроники хранят рассказы об остроумии и шутках Зенона. Солдаты боготворили своего отца-командира, а настал момент, и они в одну ночь возвели его на императорский престол. Более двух десятков лет правил Зенон огромной империей. Именно он забрал к себе в Константинополь из Рима императорские знаки: корону и пурпурную мантию, став с того времени единым императором Западной и Восточной римских империй. Именно это событие — перенесение императорских знаков из Рима в Константинополь — считается историками концом античности. Именно с этого момента наступило Средневековье…

За время своего долгого правления Зенон не раз посещал и Херсонес, который особенно любил. Там он повелел соорудить новые мощные оборонительные стены. В честь императора в фундамент самой мощной из сооружаемых башен вмуровали беломраморную плиту с надписью на древнегреческом языке: «Самодержец кесарь Зенон, благочестивый, победитель, трофееносный, величайший, присночтимый. Их благочестие, возревновав как во всех городах, так и в этом городе, даровало выдачу денег, именно собираемых из мытницы здешнего викарата преданных баллистариев. На эти суммы, возобновляя стены во спасение этого самого города и благодарствуя, поставили мы эту надпись в вечное воспоминание их царствования…»

О смерти императора Зенона существует страшная легенда. Будто во время одного из пиров его напоили до бесчувствия заговорщики. Затем спящего беспробудным сном императора объявили мертвым и тут же еще живого замуровали в склеп. Впрочем, это всего лишь легенда. Скорее всего, Зенон просто умер своей смертью во время пира.

Еще одна страница мировой политической истории, связанная с севастопольской землей, — история царствования византийского императора Юстиниана II.

Юстиниан взошел на константинопольский престол в 685 году, после смерти своего отца Константина IV. После дворцового переворота низложенный Юстиниан бежит в Херсонес, в надежде получить там поддержку и вернуть утерянный престол. Но херсонесцы Юстиниана не любили и в поддержке ему отказали, а за ними и остальные города Крыма. Приют бывший император нашел лишь у готов на Мангупе. Когда же, в конце концов, Юстиниан вернул себе императорский престол, с вождями Херсонеса он расправился предельно жестоко. Самого же города он так и не тронул. Херсонес был слишком влиятелен и экономически независим, поэтому император почел за лучшее сразу же за казнями нескольких десятков мятежных архонтов задобрить остальных херсонеситов новыми правами и льготами. Политический вес Херсонеса в ту пору был силен в Византийской империи чрезвычайно.

Во всем античном мире славились воины-херсонеситы. Это вовсе не гипербола, так говорят документы тех эпох! Известно, что херсонеситы сражались в войсках императора Диоклетиана под началом его полководцев Константа (Констация Хлора) с сарматами в Лазике, а затем на Дунае со скифами под командой самого Константина Великого. В награду за особые заслуги Константин пожаловал херсонеситам освобождение от налогов и повышенное жалование, а также обязал безвозмездно присылать в Херсонес жилы, пеньку, железо и масло для баллист. «Чтоб были вы баллистарии» — велел император-полководец. Летописец пишет: «Херсонеситы, получая эти анноны и разделив их между собой и своими сыновьями, создали воинскую часть. Потому-то и поныне их сыновья, по примеру исполнения военной службы их родителями, встают в ряды этой воинской части».

Приказ Константина, скорее всего, лишь юридически утвердил то, что уже давным-давно существовало — особая любовь и мастерское обращение херсонеситов с таким сложнейшим оружием древнего мира, как баллисты. Ведь для создания и пользования баллистами нужно было не только мастерство, но и не малые знания, в том числе и математические. В Римской империи насчитывались сотни городов, но лучшие баллистарии были почему-то именно в Херсонесе. Почему? Традиции? Вполне возможно, но кроме этого, видимо, и общий уровень образования был в этом окраинном городе империи весьма отличен от остальных. Интересно, что созданием баллист в Херсонесе занимался человек, должность которого называлась весьма знаменательно — механик.

Херсонесское ополчение баллистариев быстро стало одной из самых элитных частей во всей необъятной империи. К V веку н. э. в Византийской империи было всего четыре соединения подобных херсонесскому, но по уровню подготовки херсонесские баллистарии были лучшими из лучших. К этому времени из баллист метали уже не каменные глыбы, как ранее, а толстые дротики огромной пробивной силы.

Помимо тяжелых баллист-хироволистр, которые возили на специальных повозках, херсонесские воины имели на вооружении еще и мелкие ручные баллисты (прообраз будущих арбалетов), манубаллистры, стрелявшие мелкими камнями. Отряд херсонесских баллистариев считался ударной силой войска, поэтому обычно шел во втором эшелоне, оберегаемый со всех сторон. И это не было прихотью полководцев, ведь именно херсонеситы при походе на Дунай своими баллистами обратили в окончательное бегство скифов. При нападении же на захваченный хазарами Боспор херсонеситы выманили осажденных из города, а затем буквально расстреляли всех точным огнем своих хироволистр. Воины баллистарии — еще одна героическая и малоизвестная страница Херсонеса.

Еще одна особенность древнего Херсонеса, особенность, мимо которой нельзя пройти мимо. Как уже было сказано выше, в античное время мореплаватели передвигались, как правило, вдоль берегов. Но, как известно, не бывает правил без исключений. Обратимся к версии известного болгарского археолога Михаила Назарова:

«А как обстояло дело с судами, принадлежавшими городам Черного моря? Каким путем следовали они? Наше наблюдение о распространении синопских амфор по западному берегу Черного моря заставляет предполагать, что капитаны торговых судов приходивших из Синопы и Гераклеи Понтийской, предпочитали другие пути».

Синопа находилась точно посередине южного Черноморского побережья, на самом выдающемся на севере полуострове (мыс Инджебурун расположен всего на расстоянии нескольких миль от Синопы). Если судно, загруженное в Синопе, направится в Истрию вдоль западного побережья Черного моря, оно пройдет приблизительно 1000 км. Сначала курсом на запад оно будет следовать вдоль малоазиатского берега Черного моря, который останется слева, а минуя Босфор, отправится по дороге средиземноморских судов на север вдоль западного берега. По этому маршруту судно, преодолевая встречное течение, которое в Черном море проходит вблизи берега, в направлении против часовой стрелки, прибудет в Истрию за шесть суток. Если добавить к этому и встречный северо-западный ветер, постоянный в данном районе, то станет ясно, что синопские капитаны, видимо, были вынуждены искать другую, более короткую и удобную морскую дорогу.

Древнегреческий историк Фукидид (V в. до н. э.) указывает, что вдоль береговой линии Фракии от Абдеры к Эвксинскому Понту до устья реки Истр можно пройти на грузовом судне по самому короткому пути за четыре дня и четыре ночи, если постоянно дует попутный ветер. Древний город Абдеры был расположен на южном побережье Фракии, вблизи устья Месты. Другими словами, при попутном ветре расстояние преодолевалось в два раза быстрее. По мнению Скилакса, почти такое же расстояние (от устья Струмы) проплывали за восемь суток.

От Крымского полуострова синопские суда шли вдоль берега на северо-запад, используя уже благоприятное береговое черноморское течение, и от мыса Тарханкут, где находился древний порт Калос Лимен (Прекрасная Гавань), спускались на запад — юго-запад к Истрии. Расстояние от Тарханкута до самой близкой точки западного берега Черного моря короче, чем расстояние между Инджебуруном и Крымским полуостровом. Таким образом, расстояние Синопа — Истрия могло быть преодолено за трое суток. Переход сокращался в два раза. Вероятно, поэтому в северных центрах фракийских берегов Понта так много встречается амфор с синопскими печатями, к югу их количество уменьшается.

Для судов, приходивших из Гераклеи Понтийской, наверное, было выгоднее достигать южных пунктов западного Черноморского побережья, следуя вдоль Малой Азии, а минуя Босфор, курсом судов, направляющихся из Средиземного моря.

Конечно, путь Крымский полуостров — западный берег Черного моря использовался, по всей вероятности, и судами другого центра, который импортировал груз в амфорах с печатями Херсонеса Таврического. Его глиняная тара встречается чаще в Истрии и Каллатисе, реже в Одессосе, совсем незнакома в Месембрии и Аполлонии.

Между Инджебуруном и Крымским полуостровом при хорошей погоде были видны оба берега Черного моря — обстоятельство, известное и Страбону, на обоих берегах летом постоянно дуют бризы — ночью с суши, а днем с моря, что тоже помогало судоходству.

Итак, все рассуждения приводят к выводу, что мореплаватели в IV веке до н. э. могли пересекать Черное море между Инджебуруном и Крымским полуостровом. При благоприятных обстоятельствах расстояние в 260 км они преодолевали за сутки. Отправляясь из Синопы ночью, суда использовали дующие из Малой Азии ночные бризы и в начале дня проходили полпути, а затем их плаванию благоприятствовал дневной морской ветер, дующий в направлении Крымского полуострова. Приведем еще один факт для доказательства этой мысли. В советской исторической литературе издавна обсуждается вопрос о поиске древними мореплавателями наикратчайшей дороги от мыса Инджебурун примерно к мысу Сарыч на Крымском полуострове или от Синопы к древнему Херсонесу Таврическому (Севастополь). Это обусловлено конфигурацией Черноморского побережья. Например, если бы древние суда, загруженные в портах Средиземного моря, направляясь в античный Пантикапей (теперешняя Керчь), следовали вдоль южного и потом вблизи восточного и северо-восточного побережья, то им понадобилось бы 10–11 суток, чтобы преодолеть огромное расстояние — приблизительно 1800 км только по Черному морю. Однако если бы экипажи судов были достаточно опытными и смелыми, чтобы пересечь море в самой узкой его части между Инджебуруном и Крымским полуостровом и оттуда вдоль берега продолжить путь до Пантикапея, продолжительность рейса сократилась бы в два раза. Пересекали ли древние капитаны Черное море в самой узкой его части?

Иногда мы недооцениваем возможности древних мореплавателей. В результате многовекового развития античные суда значительно усовершенствовались. Существует ряд сведений авторов древности о дальних переходах древних мореплавателей через Средиземное море. Так, например, Диодор Сицилийский (I в. до н. э.) сообщает о плавании от острова Родос до Александрии в Египте как о вполне обычном — расстояние приблизительно в два раза больше, чем путь Инджебурун — мыс Сарыч.

Плутарх рассказывает, что в первой половине IV века до н. э. некий Дион вооружил большую армию, поместил ее на нескольких судах и отправился в Сицилию. Прямая дорога через Адриатическое море была блокирована вражеским флотом, поэтому Дион совершил длительный переход в открытом море на расстоянии 500 километров.

Приведенные примеры показывают, что древние мореплаватели преодолевали большие пространства в открытом море.

Подводя итог весьма доказательной гипотезе Назарова, вполне можно сделать вывод, что в ту далекую пору через Херсонес плавали, пересекая Эвксинский Понт, лишь самые смелые из мореходов. И вновь гераклейская земля привлекает к себе самых отчаянных из храбрецов! Скорее всего, прибывающих в Херсонес с южного берега моря тогда встречали так же, как тысячелетия спустя встречали вернувшихся из кругосветных плаваний. Это был весьма немногочисленный и особо привилегированный клан мореходов-херсонеситов, тех, которые рисковали своими жизнями посреди Черного моря, ежеминутно рискуя быть разбитыми волнами и ветрами, рискуя быть исчезнувшими навсегда.

И крепостные стены Херсонеса, что встречали заходящие в его бухту суда, были лучшей наградой отважным.

Херсонес во все времена был многолик. В ряде исторических источников его именуют более полно — Херсонес Таврический. Иногда он назывался Гераклей Таврический, Херронисом или даже Гераклейским Херсонесом. В Средние века на жаргоне того времени его именовали более сокращенно — Херсон. Славяне же неизменно звали этот город Корсунем.

Но и это далеко не все! Есть сведения, что в 62 году до н. э. римский император Август, которому почему-то перестало нравиться старое название города, якобы внезапно переименовал Херсонес в… Севастополь!!!

Что это было, гениальное ли прозрение великого римлянина, предсказание ли жрецов или случайное совпадение, которые чрезвычайно редко, но все же случаются в жизни — этого мы, наверное, уже никогда не узнаем. Но очевидно, что перед нами еще одна из многочисленных тайн этой загадочной земли.

Впрочем, тогда название Севастополь не прижилось. Херсонес так и остался для всех Херсонесом. Традиции и привычки всегда живучи. И вскоре после смерти Августа городу возвращают его старое имя. Вновь Севастополь появится на картах лишь спустя тысячу восемьсот сорок пять лет…

Шли века, и через Херсонес, сменяя друг друга, проходили императоры и цари, вожди и каганы, князья и просто предводители бесчисленных орд. Греческое правление сменилось римским, а затем и византийским. Империи, даже самые великие, не властны над временем. В годы правления императора Веспасиана в Херсонесе стояли отдельные отряды мореходных либурн так называемой Равенской эскадры, базировавшейся на Константинополь. Однако в 69–79 годах военно-морские силы Рима были реорганизованы и все боевые корабли в Эвксинском Понте были сведены в единый Дунайский флот, который несколько позднее был переименован в Мезийский Флавиев флот. Главной базой его стал Херсонес. Что ж, стратегическое значение будущего форпоста России на Черном море было оценено римлянами по достоинству! Именно в Херсонесе были размещены адмиралтейства, склады. Там же была и резиденция командовавшего флотом военного трибуна. Среди всех флотов Рима служба в Мезийском флоте считалась самой почетной, хотя и самой тяжелой. Это видно хотя бы по тому факту, что только там галерные гребцы вне зависимости от своего происхождения и предыдущих деяний после выхода в отставку получали римское гражданство.

Однако ничто не вечно под луной, и в 40-х годах III века Рим под натиском гуннов вынужден был вывести свои войска из Крыма, усиливая этим свою дунайскую армию. Вместе с армией покинул Херсонес и флот. Безмолвным памятником этому событию остался лишь мраморный алтарь, что был воздвигнут Юпитеру неким моряком с либурны «Стрела». Кто знает, за что столь щедро благодарил бога неведомый нам моряк? Летописцы не уделяют внимания подобным житейским мелочам… Впрочем, есть сведения, что римские галеры появлялись в херсонесских бухтах еще и в следующем веке. Заканчивалась римская эпоха, начиналась иная — византийская эпоха, в которой Херсонесу суждено будет стать подлинно великим городом. В свою византийскую эпоху город оказался уже не на периферии цивилизации, а на пересечении множества торговых дорог. Сюда сходились караванные пути из северных лесов и южных степей: отсюда везли рыбу и дорогое херсонское вино, кожи и перекопскую соль. От херсонесской гавани до Константинополя при хорошем попутном ветре всего лишь два дня хода. Для опытных мореходов тех времен это было уже не столь большое расстояние. Херсонес росс, множились улицы и дома. К пятому столетию н. э. он насчитывал уже далеко за двадцать тысяч жителей. Количество по тем временам немалое! Однако сразу за стенами города-крепости по-прежнему начиналась степь, всегда таившая в себе скрытую угрозу. А потому из века в век укреплялись городские стены. Херсонеситы всегда были начеку. О неприступные городские укрепления разбилась в бессилии не одна волна нашествий. Кто и когда получил здесь достойный отпор, сегодня уже и не упомнить!

Известно, что в последнем десятилетии II века до н. э. город осадили воинственные скифы и сарматы-роксоланы.

В 60-х годах уже н. э. скифы предприняли новое нападение на Херсонес, но город и на этот раз оказался им не по зубам. Пока кочевники раз за разом безуспешно ходили на приступы, с тыла по ним ударили легионы наместника римского императора Нерона Тита Плавтия Сильвана и разгромили скифов.

258 год. Крым подвергается нашествию германского племени готов. Уничтожив существовавшее тогда в степном Крыму скифское государство, готы дошли до стен Херсонеса. Штурмовать неприступные степи они так и не решились и, продержав город несколько месяцев в безрезультатной осаде, отошли в степи.

История человечества порой таинственна и необъяснима. Пройдут века, и потомки германских готов вновь придут к этим стенам, но, как и их далекие предки, не стяжают у этих стен славы, а найдут лишь поражение и позор.

Еще столетие, и снова херсонеситы выдерживают нападение на свой город, да какое! На этот раз к Херсонесу подступают те, о ком и доныне ходят страшные легенды, — неистовые гунны! Волны этих воинственных всадников захлестнут всю Европу, пред ними падет даже некогда гордый Рим, и только Херсонес окажется им не по зубам. Предприняв несколько неудачных штурмов и поняв, что крепость им никогда не взять, гунны отошли от него ни с чем.

В IV–V веках Херсонес вступает в единоборство со своим бывшим покровителем Понтикапеем. Используя свой главный козырь — переносные баллисты, а также мужество своих воинов, Херсонес дважды отбил нападение боспорцев и отстоял независимость.

В 581 году Херсонес, ставший к тому времени уже византийским городом, выдерживает одно из самых тяжелых нашествий в своей истории. На этот раз противником был грозный Хазарский каганат. Огромная, прекрасно организованная и снабженная армия на протяжении нескольких месяцев непрерывно штурмовала херсонесские степи. Константинополь в этот раз не мог послать в помощь городу войска. К этому времени хазары уже захватили весь Крым. Однако, несмотря на это, Херсонес так и остался неприступным. Мало того, дука Херсонеса Стратилат Евпатерий, отбив нападение, сам перешел в наступление и уже в 590 году выбил хазар из Боспора. Эта оборона Херсонеса имеет особое значение. Именно Священный город остановил и обратил вспять хазар и тюрок, положив конец их продвижению на запад. По существу, Херсонес избавил Европу от еще одного страшного нашествия.

В начале IX века хаживал сюда со своей дружиной и русский князь Бравлин, разведывая возможные пути похода на Царьград. Согласно утверждению известного специалиста по языческой Руси А. И. Асова, именно Бравлину удалось собрать под свою длань земли от Новгорода до Дона. Поэтому поход в Крым Бравлина случайным не был, князь помнил и знал, кому эти земли принадлежали ранее. Он не шел завоевывать, он шел отбирать свое. Из «Книги Велеса»: «…И тогда мы имели другого князя Бравлина, правнука своего деда, который говорил: — Идите на юг, на Грецколань! Ибо греки между эллинами племя особое, и торговались они с нами в степях, и скотину нашу хотели взять задаром. И мы должны стряхнуть их в море и гнать в свои края, так как земля та — русская, и там русская кровь лилась вниз на землю, и та пила кровь нашу. На нас надейтесь! И мы будем ее защищать во все дни и удерживать… И мы зареклись: те города наши отбить себе в свое время… И было так».

Поход Бравлина был успешен. Взял князь «на копье» и Корг (Керчь), и Сурож (Судак), но Херсонес так и остался неприступным. Известно, что с жителями города Бравлин вел какие-то переговоры. Суть их неизвестна, но после их окончания славянская дружина покинула окрестности Херсонеса. И еще одна деталь. Ряд византийских источников этой эпохи глухо упоминает о том, что в этом походе славянский князь якобы принял крещение. Естественно, что ни при штурме Корга, ни при взятии Сурожа, когда по улицам городов реками текла кровь, об этом и речи быть не могло. Так не у стен ли Херсонеса принял православие Бравлин? Ведь именно Херсонес был конечной точкой его похода… Ведь именно в Херсонесе была к этому времени одна из самых сильных христианских епархий в Северном Причерноморье. И именно под стенами этого города славянский князь отказался от кровопролития и ушел с миром?

Если эта версия верна, то мы можем считать Бравлина своеобразным предтечей князя Владимира. Еще одна загадка Херсонеса, загадка, ответа на которую уже, наверное, не будет найдено никогда. Впрочем, у ряда историков есть мнение, что поход Бравлина есть только отголосок похода самого Владимира. Еще одна версия «бравлиновской легенды» из рукописного жития Стефана Сурожского: «…Пришел из Новогорода какой-то князь „бранлив (по другим спискам — бравлин) силен зело“ с русской ратью, попленил все от Корсуня до Керга, и когда, взяв Сурож, начал грабить храм Святой Софии, где находился гроб святого Стефана, покрытый царским одеялом, то внезапно был поражен невидимою рукою, так что лицо его повернулось назад, и он повергся на землю, источая изо рта пену. Пораженный чудом, князь немедленно крестился в церкви со всеми боярами и, получив исцеление, возвратил все пограбленное и всех пленников, очистил город и отошел восвояси…»

Здесь без всяких натяжек видно заимствование «Владимирской истории». И все же херсонская версия кажется автору предпочтительней.

Неприступность херсонесских укреплений уже в то время стяжала ему славу города, который невозможно захватить. Практически так оно и было. Кто бы ни подступал к городу, уходил ни с чем.

Первым, кто вошел в него, был русский князь Владимир, однако сам поход Владимира и обстоятельства взятия Херсонеса не укладываются в рамки обычной захватнической войны. Херсонесский исход Владимира — это особая глава в истории этого необыкновенного города. Это особый рубеж в истории судьбы русского народа, да и всего славянского мира, к которой мы еще вернемся.