Майкоген

Когда Селдон проснулся, он увидел новое лицо. Какое-то время он сосредоточивался.

– Хьюммен! Хьюммен едва заметно улыбнулся.

– Ты еще помнишь меня, старина!

– Прошло около двух месяцев, но я помню все! Значит, тебя не арестовали, я прав?

– Как видишь, дружище. Цел и невредим, но должен заметить, – он взглянул на Дорс, которая стояла напротив, – это было не так-то просто – заявиться сюда.

– Рад тебя видеть. Кстати, ты не возражаешь?.. – Он неловко двинулся к ванной комнате.

– Давай, давай – занимайся своими делами. Завтракай! Хьюммен не составил ему компанию. Дорс тоже. Оба они сидели молча. Хьюммен мельком просматривал книжную кассету, Дорс придирчиво изучала ногти, потом достала микрокомпьютер и начала что-то вводить. Селдон беспокойно наблюдал за ними и не решался начать разговор. Вероятно, молчание его друзей было обычным проявлением деликатности у постели больного. Он-то чувствовал себя совершенно нормально, но они могли и не догадываться. Только когда он доел последний кусочек и выпил последнюю каплю молока (к которому ему все-таки удалось привыкнуть и не замечать странного привкуса), Хьюммен заговорил:

– Как ты себя чувствуешь, Селдон?

– Прекрасно, Хьюммен. Отлично чувствую себя. Мне уже пора подниматься!

– Рад это слышать, – сухо отозвался Хьюммен. – Дорс Венабили заслуживает осуждения за то, что допустила промах, Селдон сдвинул брови.

– Нисколько! Я сам настоял на посещении Внешней Окраины.

– Не сомневаюсь. Но, в этом случае, она должна была тебя сопровождать.

– Я просил ее не делать этого! Дорс возразила:

– Это – не так, Хари, Твоя галантность неуместна! Селдон начал сердиться.

– Не забудь, что именно Дорс, преодолев массу препятствий, спасла мне жизнь.

Это – совершенная правда! Добавь данное обстоятельство к своим обвинениям, Хьюммен! И снова Дорс, явно смущаясь, перебила его:

– Хари, пожалуйста, не надо. Четтер Хьюммен абсолютно прав – я должна была или отговорить тебя от вылазки, или отправиться с тобой. Мои последующие действия Четтер оценил, уверяю тебя!

– Ладно, дело прошлое. Все обошлось, – подвел итог Хьюммен. – Давайте-ка обсудим, что с тобой произошло. Селдон с сомнением огляделся по сторонам.

– А это не опасно? Хьюммен чуть заметно улыбнулся.

– Дорс подключила искривляющее поле к твоей комнате. Можно говорить, не опасаясь. Ни один императорский агент не сумеет пробиться через него. Хари, ты стал подозрительным!

– Не без твоей помощи, дорогой. Я же помню твои разговоры тогда, в парке. Да и потом, позже… Скорее, ты подозрительный человек, Хьюммен! Временами, после того, как я наслушался твоих предостережений. Это Демерзел мерещился мне повсюду!

– Иногда мне самому мерещится, что он везде, – растерянно признался Хьюммен.

– В таком случае, мне бы хотелось знать, как он выглядит?

– Едва ли это поможет. Ты не увидишь его до тех пор, пока он сам этого не захочет – и это будет конец! Ну, надеюсь, мы избежим такой неприятности…

Давай поговорим об ионолете, который ты заметил.

– Я уже говорил, Хьюммен, ты меня окончательно запугал Демерзелом. Когда я заметил судно, то решил, что это за мной. Ведь я, как дурак, рассудил, что на Внешней Окраине уже не защищен Стрилинговскими властями. Подумал, что меня специально выманили наверх, чтобы без труда схватить, стыдно вспоминать… Дорс добавила:

– С другой стороны, Легган… Селдон быстро поинтересовался:

– Он был здесь прошлой дочью?

– Да. Ты разве не помнишь?

– Смутно. Я смертельно устал тогда. Все смешалось в памяти.

– Хорошо, я напомню. Вчера Легган утверждал, что это метеорологическое исследовательское судно с другой станции. Абсолютно обыкновенное. Абсолютно безопасное.

– Что? – Селдон поразился, – Я не верю этому. Вмешался Хьюммен:

– Тогда я поставлю вопрос иначе: почему ты не веришь Леггану? Было что-нибудь такое, что показалось тебе угрожающим в этом ионолете? Что-то действительно необычное, или твоя подозрительность вызвана моими предостережениями? Селдон вспоминал, закусив нижнюю губу. Потом сказал:

– Его действия… Он опускался ниже облачности, словно разыскивал кого-то.

Потом исчезал и появлялся в другой точке и снова спускался ниже. И так – несколько раз. Казалось, он обследует Внешнюю Окраину квадрат за квадратом и охотится за мной. Хьюммен поинтересовался:

– Ты не персонифицируешь, Селдон? Описываешь ионолет как странное хищное животное, охотящееся за тобой. Скорее всего, было не так! Это было обыкновенное исследовательское судно, его действия были абсолютно естественными… Ничего угрожающего…

– Мне так не показалось, – возразил Хари.

– Я понимаю. Но мы же ничего толком не знаем. Ты говоришь одно, Легган – другое… Селдон упрямо настаивал на своем:

– Я не могу поверить в то, что появление ионолета – совершенно невинное происшествие!

– Что же,-согласился Хьюммен, – давай исходить из худшего – судно разыскивало тебя. Но кто знал о твоем выходе? Вмешалась Дорс:

– Я спрашивала Леггана, упоминал ли он имя математика, принявшего участие в работе группы. Он так искренне удивился – я поверила ему… Хьюммен задумчиво произнес:

– Не стоит торопиться с выводами. Если все обстояло иначе – он должен был все отрицать, верно? Теперь спросим себя, – почему он позволил Селдону, новичку, принять участие в экспедиции? Мы знаем, что он был против – и, все-таки, согласился… Мне кажется, что такое поведение не характерно для него. Дорс нахмурилась.

– В таком случае, похоже, он же все это и подстроил. Позволил Селдону отправиться с группой для того, чтобы его похитили… Возможно, ему приказали так сделать? Если следовать этой Логике дальше, становится понятным и все последующие события. Он убеждает свою ассистентку Клоузию увести Селдона от основной группы и, тем самым, изолировать его. Это, в свою очередь, объясняет его странную рассеянность при возвращении вниз. Ведь в начале вылазки, он буквально настаивает, чтобы Селдон спустился раньше. Самостоятельно… Все подробно объясняет… Понятна и его явная неохота терять время на поиски.

Ведь он уверен, что это бессмысленно… Внимательно слушавший Хьюммен возразил:

– Что же, вполне убедительно. Но не следует торопиться с окончательными выводами. В конце концов, он поднялся наверх с тобой.

– Лишь потому, что были зафиксированы шаги. И был свидетель всего этого – главный сейсмолог.

– Послушай, был ли Легган удивлен, шокирован, когда вы обнаружили Селдона? Я имею в виду испуг за человека, попавшего в экстремальные обстоятельства.

Может быть, он был поражен тем, что вы обнаружили то, чего не должны были обнаружить? Ты не заметила в его поведении немого вопроса: «Как могло произойти то, что его не подобрали?». Дорс сосредоточилась, вспоминая.

– Он был потрясен видом скорчившегося Хари… Нет… Нет, я не могу с уверенностью сказать, что в его реакции было еще что-нибудь-подозрительное!

– Я так и думал! Селдон, молча слушавший до этого момента их диалог и переводивший взгляд с одного на другого, решился возразить:

– Я не думаю, что Легган замешан в случившемся. Хьюммен переключил внимание на Селдона.

– Почему ты так сказал?

– По одной простой причине, как ты сам отметил, он согласился на мое участие против собственной воли. Целый день ушел на то, чтобы уговорить его на этот шаг. И согласился только потому, что считал меня толковым математиком, способным помочь метеорологам. Я сам ужасно хотел подняться, и если бы ему приказали – он не стал бы сопротивляться так упорно.

– Считаешь такое объяснение убедительным? Он касался этой темы? Пытался объяснить свою теорию?

– Нет, – ответил Селдон. – Таких попыток не было. Но он пообещал, что мы еще вернемся к этой теме, позднее. Он был поглощен приборами. Подавлен тем, что было облачно, в то время как он явно рассчитывал на солнечную погоду.

Надеялся на неисправность датчиков и ошибся… Словом, ему было просто не до меня. А что касается Клоузии, – у меня не возникло ощущения, что она старается отвлечь меня от других. Это была полностью моя инициатива. Скорее, я проявил любопытство к флоре и увлек ее в другую сторону, а не наоборот… Легган-то как раз и не одобрил ее поведение и настоял на возвращении окликнув… И уже потом я продолжил осмотр в полном одиночестве, самостоятельно.

– И, тем не менее, – Хьюммен, казалось, решил подвергать сомнению любое из выдвинутых предположений, – если этот корабль разыскивал тебя, то люди на его борту должны были знать, что ты находишься на Внешней Окраине. А от кого они могли узнать об этом, как не от Леггана?

– Единственный человек, которого я могу подозревать, – признался Селдон, – молодой психолог Лизан Ранда.

– Ранда? – переспросила Дорс. – Я не могу в это поверить, я знаю его. Он просто не станет сотрудничать с Императором! Он до мозга костей убежденный противник Империи!

– Если он агент, то мог и притвориться убежденным, непримиримым – открытым противником Империи, – настаивал Селдон.

– Да именно этих качеств он и не проявляет! – убеждала Дорс. – Он спокойный, уравновешенный человек. Высказывается всегда очень умеренно, даже робко, я бы сказала. Убеждена, что он совершенно искренен.

– И все-таки, Дорс, – очень серьезно ответил Селдон, – именно он, первый, рассказал мне о проекте метеорологов! Именно он настаивал на моей вылазке! И именно он уговорил Леггана! Вы понимаете?!

– Но ведь для твоей же пользы! Он был убежден, что эта тема натолкнет тебя на решение твоих задач! Ты не допускаешь этого? Хьюммен постарался разрядить обстановку.

– Давайте-ка взглянем на ситуацию с другой стороны. Ведь между его предложением и самой экспедицией прошло какое-то время? Если Ранда ни в чем не виноват и ничего не замышлял против тебя…

– Безусловно! – не вытерпела Дорс.

– Тогда у него не было причин молчать. Он мог поделиться со своими друзьями. Мы не можем знать точно, кто проинформировал службы… Теперь посмотрим иначе.

Допустим, Ранда – убежденный противник Империи. Это вовсе не означает, что он не может быть чьим-то агентом. Тогда зададим себе вопрос: на кого он может работать? Чьи интересы представляет? Селдон был поражен.

– Да чьи же еще, как не Демерзела?! Хьюммен примирительно поднял ладонь.

– Тебе еще очень далеко до понимания всей сложности политических игр, мой дорогой Селдон. – Он повернулся к Дорс. – Напомни-ка еще раз, какие сектора перечислил Легган среди возможных баз для Метеосудна?

– Хастелония, Вия, Зиггорет и Северная Доминиано.

– И ты не задала никаких наводящих вопросов? Не уточняла, какой из секторов является наиболее вероятной базой?

– Нет. Не уточнила. Просто спросила о предполагаемом месте базирования…

– А ты? – Хьюммен обратился к Селдону. – Может быть, ты заметил опознавательные знаки или какие-то детали на корабле? Селдон хотел было повторить свои рассказ о том, что ионолет был едва различим сквозь облачность; что сам он думал лишь о личной безопасности и ему некогда было разглядывать – но передумал и откинулся назад. Хьюммен и сам прекрасно все знал… Он ответил просто:

– Боюсь, что нет. И снова Дорс высказала предположение:

– Если у судна была цель – похищение человека, то совершенно очевидно, – опознавательные знаки сняли!

– Логично! – отозвался Хьюммен. – Все было бы хорошо, но все дело в том, что логика в нашей Галактике не всегда срабатывает. Таким образом, с учетом того, что Селдон не заметил никаких особенностей – нам остается только гадать.

Лично я склоняюсь к тому, что судно было с Вии.

– С Вии? – как эхо, повторил Селдон. – И причина – в моем знании психоистории? Хьюммен поднял указательный палец, словно на лекции перед студентами.

– ВИЯ – это название одного из секторов Трантора. Это примечательный сектор!

Около трех тысячелетий подряд им управляли Мэры. Целая династия. Было время, около пятисот лет назад, когда оба представителя Императорской династии – Император и Императрица – происходили из этой династии с Вии. Период был непродолжительный и непримечательный, но мэры Вии никогда не забывали прошлого. Дорс подхватила его мысль.

– Они никогда открыто не противостояли правящему Дому, одержавшему победу в этом соперничестве, но и никогда не отстаивали его интересов. Во времена гражданских войн – придерживались нейтралитета, но неявно склонялись к их продлению, с тем, чтобы приход к власти династии с Вии стал компромиссным разрешением конфликта. Никогда им это не удавалось, но и попыток этих они никогда не оставляли.

– Да! У теперешнего Мэра Вии нет никаких шансов. Он уже стар, но его амбиции не остыли. И если что-нибудь случится с Клеоном – пусть даже естественная кончина – у Мэра будет не меньше шансов, чем у совсем юного сына Клеона.

Симпатии общественности Галактики всегда немного склоняются в сторону претендента с императорским прошлым. Поэтому, если Мэр узнал о твоем существовании, ты мог бы оказать неоценимую услугу его династии. Не секрет, что существует традиционный мотив для Вии – попытаться ускорить закат династии Клеона. Можно с уверенностью предположить, что тебя захотят использовать для предсказания неизбежной победы династии Вии и наступления периода процветания на тысячелетия! А уж если это произойдет, и Мэр Вии займет трон Клеона – необходимость в тебе отпадет, и ты последуешь за Клеоном. Селдон нарушил гробовую тишину, последовавшую за этими рассуждениями:

– Но ведь мы не знаем точно!

– Да, не знаем. В конце концов, – это могло быть и обыкновенное метеорологическое судно, как сказал Легган. И все же раз уж о психоистории заговорили, сильные мира сего не оставят тебя в покое…

– Тогда… Что же нам делать? – спросила Дорс.

– Вот это, действительно – вопрос! – Хьюммен размышлял некоторое время и задумчиво проговорил: – Возможно, твой прилет на Трантор был ошибкой. Рано или поздно, но до тебя доберутся. Думаю, что нужно как можно скорее – может быть даже сегодня – перебраться в другое место. Но…

– Но? – переспросил Селдон.

– Но я не знаю, куда… Селдон посоветовал:

– Запроси географический справочник и выбери первое попавшееся.

– Ну уж, нет! – возразил Хьюммен, – это необходимо тщательно обдумать.

Все трое задержались у Селдона до полудня. Хари и Дорс мирно беседовали на отвлеченные темы. Хьюммен же сосредоточенно молчал. Он долго сидел напротив них, потом немного закусил. Все это время его помрачневшее лицо (Селдон обратил внимание – Хьюммен выглядит старше своих лет) оставалось спокойным и задумчивым. Селдон представил себе, как Четтер перебирает в уме необъятную географию Трантора в поисках идеального убежища. Что и говорить, задача не из легких! Его родной Геликон был на один-два процента больше Трантора. Там был небольшой океан. Поверхность суши Геликона на десять процентов превосходила поверхность Трантора, но он был менее плотно заселен – отдельные, редкие города… Трантор же весь был одним большим городом. В то время как Геликон состоял из двенадцати административных секторов – Трантор был разделен на семьсот административных единиц со сложной внутренней структурой. Наконец, с некоторым разочарованием в голосе, Селдон предложил:

– Послушай, Хьюммен, а может быть, имеет смысл выбрать одного из кандидатов, наиболее заинтересованного в моих предполагаемых способностях, отправиться к нему и попросить у него защиты от посягательств остальных? Хьюммен поднял голову и проговорил исключительно серьезным тоном:

– В этом нет необходимости. Я знаю такого кандидата, и он уже рядом с тобой. Селдон улыбнулся:

– Ты ставишь себя на один уровень с Мэром Вии и Императором Галактики?!

– С точки зрения положения в обществе –нет. Что же касается сильного желания контролировать тебя – то я их превосхожу. Они преследуют одну цель – личное благополучие. Я же лишен амбиций вовсе. Моя цель – процветание Галактики.

– Подозреваю, – сухо заметил Селдон, – что каждый из претендентов будет заявлять то же самое.

– И я в этом не сомневаюсь, – подтвердил Хьюммен, – но пока ты столкнулся только с одним из претендентов, как ты их назвал. И он был заинтересован только в благополучии собственной династии. Я же просил тебя о другом – чтобы ты направил свои усилия, свои знания математика на развитие теории психоисторической науки. Если, конечно, это возможно!

– Да. Это правда! Пока – да, – Селдон кисло улыбнулся.

– Поэтому я имею право задать тебе вопрос: далеко ли ты продвинулся? Чего достиг? Селдон не знал – плакать ему или смеяться. После небольшой паузы он постарался сохранить выдержку.

– Чего достиг? Меньше, чем за два месяца? Хьюммен, дружище, на это уйдет вся моя жизнь и жизнь тех, кто последует моему примеру. И даже тогда – все может кончиться неудачей!

– Я не говорю об окончательном решении или даже о надежде на благополучный исход. Ты часто говорил о том, что не видишь практического применения своей теории. Единственное, о чем я спрашиваю – не появилась ли у тебя надежда на то, что она может быть применена?

– Честно говоря – нет… Вмешалась Дорс:

– Пожалуйста, извините меня. Я не математик, но надеюсь, что вопрос не покажется глупым. Как можно одно и то же оценивать и как возможное, и как неосуществимое? Я слышала, как ты утверждал не раз, что теоретически – ты можешь встретиться с каждым живущим в нашей Галактике существом, но тебе не хватит жизни на это. Но как можно говорить, что психоистория – это нечто подобное? Селдон бросил недоверчивый взгляд на молодую женщину.

– Ты хочешь, чтобы я это объяснил?

– Да, конечно! – Она с такой решимостью кивнула, что по ее кудрям прошла легкая волна.

– Честно говоря, – поддержал ее Хьюммен, – меня это тоже волнует.

– Без математики?! – На лице Селдона проступила тень улыбки.

– Да, пожалуйста, – настаивал Хьюммен.

– Ну, что ж…– Селдон ушел в себя, подыскивая нужные аргументы. Затем начал:

– Если вы хотите понять некоторые аспекты строения Вселенной, необходимо попытаться упростить задачу, и рассматривать только те свойства и характеристики, которые представляют собой неотъемлемую, самую существенную часть для понимания. Если вы исследуете падение тела, вас не интересует какого оно возраста, красное оно или нет. Вы отбрасываете подобные вопросы и, таким образом, упрощаете себе задачу! Упрощая же – этот процесс можно смоделировать или имитировать и представить на экране компьютера или в виде математических уравнений. Если вы знакомы с элементарной теорией гравитации… Дорс мгновенно отреагировала.

– Ты обещал обойтись без математических выкладок, Селдон! И не пытайся усыпить нашу бдительность термином «элементарная».

– Ты не поняла! Под названием «элементарная» она известна уже не одно тысячелетие. Ее открытие теряется в веках, подобно способу добывания огня или изобретения велосипеда. Так или иначе, вопросы гравитационной теории содержат описание движения планетарных систем или двойных звезд, пульсаров и многого другого. Используя уравнения этой теории, мы можем воссоздать графическое изображение – модель вращения планет вокруг звезды или взаимное движение двух звезд относительно друг друга на двумерном экране. Можно смоделировать и более сложную систему – в трехмерном топографическом изображении. Подобное упрощение и моделирование делает более доступным изучение самого явления.

Фактически, без гравитационных уравнений, наши представления о планетарном движении и о небесной механике в целом были бы скудными. И чем глубже вы хотите изучить явление, или чем сложнее само явление, тем больше вы нуждаетесь в дополнительном оборудовании, во все более и более сложных программах. Конечный итог – компьютерное моделирование, которое все сложнее и сложнее осуществить и проанализировать.

– Разве нельзя смоделировать процесс моделирования? – поинтересовался Хьюммен.

– Ведь задача упростится на порядок!

– В этом случае тебе придется исключить часть параметров, описывающих явление, которые ранее учитывались. Твое моделирование становится некорректным! Это будет означать, что рост сложности НУМа – «необходимо-достаточного уровня моделирования» опережает сложность самого явления, и как бы определяется его сложностью. Так, например, тысячи лет назад было доказано, что Вселенная во всем многообразии как целое – не может быть представлена моделью меньшей, чем сама Вселенная. Иначе говоря, невозможно создать изображение Вселенной.

Единственный возможный путь – изучение самой Вселенной. Кроме того, было уже давно доказано, что если предпринимается попытка смоделировать одну, небольшую часть Вселенной, потом еще одну и еще и так далее, – потребуется бесконечное число моделей. И, следовательно, бесконечно большое время для анализа и понимания этого количества моделей. Таким образом – собрать все знания о Вселенной невозможно!

– Кажется, я понимаю тебя, – Дорс не могла скрыть своего удивления.

– Подведем итог. Итак, мы пришли к тому, что сравнительно простые явления можно смоделировать, но когда сложность явления все возрастает и возрастает, наступает предел, и имитационное моделирование становится уже невозможным.

Зададим вопрос: чем же ограничен этот предельный уровень. Как я только что показал, использование математических приемов, предложенных первоначально, в далекие времена – едва ли применимо, даже если вы располагаете мощными быстродействующими компьютерами. Наша Галактика, общество, населяющее ее, не вписываются в существующие рамки. Она не может быть представлена имитационной моделью менее сложной, чем она сама. Теперь рассмотрим, как это отразится на возможности предвидеть будущий ход событий с точки зрения теории вероятности – а именно, – определения вероятности происхождения альтернативных событий, и уж если быть предельно точным – об определении вероятности того, что данное событие произойдет.

– В таком случае, – Хьюммен попытался развить мысль Селдона, – если ты можешь хоть с какой-то степенью вероятности смоделировать процессы, происходящие в обществе – тогда вопрос лишь в том, чтобы попытаться это сделать. Почему же это невозможно, не имеет практического применения.

– Я доказал лишь то, что это займет бесконечно большое время – биллионы лет.

Вот почему эти занятия не имеют практического применения! По существу, это равносильно понятию бессмертия для нас с вами…

– Неужели так долго?! Биллионы лет!

– К сожалению, точную цифру я назвать не могу, но абсолютно убежден, что это займет не меньше биллиона.

– Но точно ты не знаешь?

– Пытаюсь оценить…

– И пока безуспешно?

– Безуспешно…

– Университетская библиотека не помогла? – Хьюммен бросил беглый взгляд на Дорс. Селдон медленно покачал головой.

– Нисколько…

– А Дорс, может она хоть чем-нибудь помочь? Молодая женщина вздохнула.

– Я же совсем не разбираюсь в проблеме, Четтер! Я могу только предложить пути поиска. И если Хари их перебрал и не нашел – я беспомощна! Хьюммен поднялся.

– В таком случае, нет смысла оставаться здесь, в Стрилинге. Мне необходимо решить – куда лучше отправить тебя! Селдон подался вперед и дотронулся до его руки.

– И все-таки, у меня есть идея! Хьюммен уставился на него с такой надеждой в глазах, с таким нетерпеливым ожиданием.

– Тебе сейчас пришло в голову?!

– Нет. Эта идея уже давно вертелась. За несколько дней до выхода на Внешнюю Окраину… Последние события как-то стерли ее – но ты напомнил о библиотеке, и она снова всплыла. Хьюммен сел.

– Ну, говори же, говори! Опять твоя математика?!

– Никакой математики на этот раз. Когда я изучал историю в Университете, меня поразила догадка о том, что Галактическое общество было гораздо менее сложным в далеком прошлом. Двенадцать тысяч лет назад, когда Империя еще только зарождалась, Галактика состояла из десяти миллионов населенных Миров.

Двадцать тысяч лет назад доимперское человечество объединяло всего десять тысяч Миров. А еще раньше? Кто знает, до какого предела падает это число?

Возможно, до одного единственного населенного Мира! Как в той легенде, которую ты упоминал. Хьюммен задумчиво проговорил:

– И ты думаешь, что сможешь вывести закономерности психоистории, имея дело со значительно менее сложным галактическим обществом?!

– Думаю, что смог бы…

– Послушай! – воскликнула Дорс с неожиданным энтузиазмом. – Предположим, что ты начнешь анализировать закономерности развития небольшого общества прошлого.

Предположим также, что тебе удастся сделать обоснованные предсказания для доимперского периода истории. И так далее… Ты всегда сможешь проверить правильность своих выводов! Оценить, насколько хорошо работает теория! Хьюммен возразил бесстрастным тоном:

– Учитывая то, что ты будешь знать реальную историю с 1,000 года Галактической Эры, вряд ли оценка будет объективной. Ты подсознательно начнешь учитывать весь последующий опыт, и подгонять значения параметров в своих уравнениях с тем, чтобы они удовлетворяли реальным событиям.

– Я так не думаю! – откликнулась Дорс. – Мы не очень хорошо представляем себе ситуацию 1000 г. Г.Э. Придется разыскивать сведения. В конце концов, это было одиннадцать тысячелетий назад! Селдон выглядел обескураженным.

– Что ты хочешь этим сказать?! Разве тогда не было компьютеров, Дорс?

– Разумеется, были!

– Записи год за годом? Нам необходимо иметь все записи 1000 г. Г.Э. точно так же, как мы располагаем записями текущего – 12020 г. Г.Э.

– Теоретически они есть, но что касается практической стороны дела – уж кто-кто, а ты-то должен понять. Иначе говоря, вполне возможно, что в банках данных имеется полный набор записей 1000 г.э. Однако, рассчитывать на это не следует!

– Конечно, Дорс, я понимаю твою иронию, но ведь то, что я говорил, относилось чисто к математическому описанию. Не вижу аналогии с историей! Дорс заняла оборонительную позицию.

– Записи не вечны, Хари! Банки данных могут быть повреждены или очищены в ходе конфликтов. Могут просто разрушиться от времени! Говорят, что одну треть всей информации Библиотеки уже невозможно расшифровать, однако, традиции не позволяют стереть их. Другие библиотеки менее консервативны. Мы, в Стрилинговском Университете, сбрасываем негодную информацию каждые десять лет.

Естественно, информация часто дублировалась на разных Мирах и в библиотеках – правительствам хватало ума заботиться о сохранности этой информации. Скорее всего, большую часть удастся воссоздать. И, тем не менее, чем более ранняя история будет интересовать нас – тем сложнее путь к этой информации…

– В это невозможно поверить! – воскликнул Селдон. – Я полагал, что вы периодически обновляете копии! Как можно допускать потерю информации?!

– Ненужное знание – бесполезно! – подвела итог Дорс – Ты представляешь себе, сколько потребуется времени, усилий и энергии на постоянное восстановление неиспользуемой информации? Со временем эти затраты будут возрастать.

– В любом случае, вы обязаны были учитывать возможность востребования!

Уничтожая информацию – вы поступаете легкомысленно!

– Знания о конкретном историческом периоде востребуются раз в тысячу лет.

Хранить их ради такого редкого случая – расточительство! Даже применительно к научным изысканиям. Ты говорил об элементарных уравнениях гравитации, открытие которых теряется в далеких тысячелетиях. Почему? Неужели математики и другие ученые хранят все данные? Всю информацию – любой степени давности?! Селдон застонал и даже не попытался возражать. Он лишь продолжил начатую тему:

– Итак, Хьюммен, как тебе моя идея? Чем древнее общество, тем больше надежд, что психоистория может быть применена как научный инструмент? Но! Уменьшение значимости информации опережает уменьшение ее объема, чем меньше объем, тем менее работоспособна теория.

– Подтверждение этому – Сектор Майкоген, – задумчиво произнесла Дорс. Хьюммен бросил быстрый взгляд на нее.

– Молодец! Это именно то место, куда необходимо переправить Селдона… Я мог бы и сам додуматься…

– Сектор Майкоген? – переспросил Хари, переводя взгляд с одного на другого…– Что это за сектор и где он?

– Так, Хари, – все объяснения потом. Мне необходимо заняться приготовлениями.

Ты отправляешься сегодня ночью.

Дорс уговорила Селдона немного поспать. Им предстояло покинуть Стрилинг где-то между выключением общего освещения и включением, под покровом «ночи». В это время большая часть людей, населяющих территорию Университета, погружалась в сон. Она настояла на коротком отдыхе.

– Тебе снова придется спать на полу? – спросил Селдон. Женщина пожала плечами:

– Кровать рассчитана на одного, и если мы уляжемся вдвоем – или тебе, или мне не удастся отдохнуть. Несколько секунд он смотрел на нее с каким-то странным выражением и решительно заявил:

– Теперь – моя очередь спать на полу!

– Этого не будет. Ты, кажется, забыл, кто из нас лежал на снегу без сознания. И, как это часто бывает, ни один из них не смог заснуть. Они погасили свет. Из окна не доносилось ни одного звука. Университет – спал. Селдон почувствовал, что хочет выговориться. Он прошептал:

– Я доставил тебе столько хлопот, Дорс. Отвлек от работы… Но мне так жаль расставаться с тобой… Дорс глухо откликнулась:

– Мы не будем расставаться. Я отправляюсь с тобой. Хьюммен придумает какое – нибудь объяснение моему исчезновению… Селдон смущенно прошептал:

– Я бы не посмел просить об этом…

– Тебе и не нужно. Хьюммен просил меня. Я должна сопровождать и присматривать за тобой. Кроме того, я виновата в произошедшем на Окраине и должна искупить ошибку.

– Умоляю, не казни себя! Я… должен признаться, что мне будет спокойнее, если ты будешь рядом. Если бы только я мог быть уверен в том, что не вмешиваюсь в твою жизнь… Дорс нежно успокоила:

– Ты не вмешиваешься. Хари. Давай спать! Селдон лежал некоторое время молча. Потом опять прошептал:

– Ты веришь в то, что у Хьюммена все получится, Дорс?

– Он удивительный человек… Очень влиятельный. Мне кажется, он пользуется большим авторитетом в Университете. И не только здесь. Если он обещал – все так и будет. Он самый решительный человек на свете…

– Я знаю, – отозвался Селдон. – Послушай, иногда я удивляюсь: чего же он хочет от меня?

– Того – о чем говорит. Он очень увлечен своей идеей – идеалист, мечтатель!

– Ты так говоришь, словно он тебе очень близок, Дорс…

– О, да! Я хорошо его.знаю.

– Этот человек… дорог… тебе? Дорс издала какой-то непонятный звук.

– Я не совсем понимаю, о чем ты спрашиваешь, Хари, но если ты вкладываешь в свой вопрос интимный смысл – то нет… Мы с ним не близки. Послушай, какое тебе до этого дело?!

– Прости… я не хочу…. Не хотел бы претендовать на то, что принадлежит другому…

– Ну, это совсем деликатная тема. Постарайся лучше заснуть, слышишь?

– Извини меня, Дорс, но… но я не могу спать! Дай мне выговориться. Ты даже не объяснила мне, что это за сектор – Майкоген. Почему мне лучше отправиться туда?

– Это маленький сектор с населением чуть больше двух миллионов, если я не ошибаюсь. Все дело в том, что они верны древним традициям, очень дорожат историей. Возможно, у них сохранились древнейшие записи, и они могут оказаться во много раз полезнее, чем наши ортодоксы от истории.

– Ты видела эти записи?

– Нет. Я не знаю никого, кто бы их видел.

– Откуда же такая уверенность в их существовании?

– Не могу сказать точно. Среди немайкогенцев бытует мнение, что майкогенцы – сборище сумасбродов. Насколько это справедливое суждение – трудно сказать. В любом случае, если они утверждают, что располагают данными – необходимо выяснить так ли это! Сектор держится особняком… Все, Хари, хватит! Я очень прошу – постарайся уснуть. Селдон решил последовать ее совету.

Хари Селдон и Дорс Венабили покинули Университет в 0300. Селдон понимал, что Дорс станет проводником – Трантор она знала лучше; была близким другом Хьюммена (насколько близким? Этот вопрос мучил Селдона) и понимала значение предпринятого шага. И она, и Селдон облачились в легкие окутывающие одежды с плотно прилегающими капюшонами. Этот стиль оставался причудой университетских (в основном, среди молодых интеллектуалов) и кое у кого мог вызвать усмешку. Однако, подобная одежда прекрасно укрывала их от любопытных взглядов. Хьюммен прокоментировал выбор нового места так:» Пусть даже происшествие на Окраине – плод нашего воображения, и не было никаких соглядатаев и агентов, однако, необходимо быть готовыми к худшему!». Селдон беспокойно поинтересовался:

– Ты с нами?

– Очень бы хотел, – признался Хьюммен, – но мне нужно сократить время отлучек от работы, что бы не стать мишенью. Ты понимаешь? Селдон вздохнул. Он все понимал. Они добрались до экспресса и заняли места как можно дальше от немногих пассажиров, которые уже сидели. (Селдон удивился – откуда могли взяться люди в три часа утра, но, поразмыслив, успокоился. Это означало, что они с Дорс не привлекут особенного внимания). Селдон впал в задумчивое состояние, наблюдая за бесконечно раскинувшейся панорамой. Даже когда десятки миллионов квадратных километров составляют единое урбанизированное множество, населенное сорока биллионами жителей, даже тогда люди избегают селиться в слишком высоких строениях и слишком скученно. По сторонам мелькали свободные пространства, засаженные кустарниками и деревьями. Иногда эти островки растительности напоминали парки, иногда – поля. Встречались и постройки, назначение которых Селдон не мог понять. Фабрики? Офисы? Кто знает… Одно такое здание, в виде высокого цилиндра, напомнило ему водонапорную башню. Ведь Трантор нуждался в запасе питьевой воды. Может быть, они собирают дождевую воду с Окраины, фильтруют и употребляют? Нет, маловероятно, что они поступают так… Селдону не пришлось долго глазеть. Дорс прошептала:

– Мы почти добрались. Она встала и крепко взяла его за руку. Через некоторое время они уже стояли на твердой поверхности. Дорс разглядывала указатели. Все вокруг пестрило ими, и все они были совершенно непонятные. Селдон пытался напрячь фантазию и внимание. Большая часть табличек представляла собой пиктограммы из начальных букв. Без всякого сомнения – транторианец разобрался бы легко. Для Селдона это была настоящая головоломка.

– Сюда! – указала направление Дорс.

– Как ты догадалась, что именно сюда?

– Посмотри, два крыла и стрела.

– Два крыла?! Уф-ф! – Он решил, что это перевернутая W, короткая и широкая. Она совершенно не напоминала птичьих крыльев.

– Почему бы просто не писать названия…– мрачно заметил Селдон.

– Названия во всех Мирах разные. А два крыла и стрела – общепринятый в Галактике символ воздушного корабля. Символ, понятный всем! Разве тебе не приходилось сталкиваться с подобным на Геликоне?

– Редко! Геликон – весьма однородный Мир. У нас принято общаться. Мы вообще стараемся придерживаться дружелюбной, приветливой манеры в общении. Мы со всех сторон окружены соседями…

– Послушай-ка! – предложила Дорс. – Вот где твоя психоистория должна работать! Ты можешь показать, что даже при различии в диалектах – использование широко распространенных символов – может играть объединяющую роль!

– Нет. Это не поможет. – Он шел следом за Дорс по совершенно пустынной и плохо освещенной аллее. Где-то в глубине сознания возникла мысль о том, какое на Транторе положение с преступностью и что места, подобные, этому должны способствовать ее росту. Вслух он сказал:

– Можно иметь в распоряжении биллион правил, каждое из которых упорядочивает отдельно взятое явление и не иметь общего подхода ко всей совокупности явлений. Именно в таких случаях и говорят, что система может быть представлена моделью, равной по сложности самой системе. Дорс, мы направляемся к ионолету? Она приостановилась, оглянулась в его сторону и забавно нахмурившись, уточнила:

– Ты полагаешь, что если мы отправились в направлении взлетной площадки, то у нас есть возможность оказаться на площадке для игры в гольф? Ты боишься летать на ионолетах, как и большинство транторианцев?

– Нет, нет, вовсе – нет! На Геликоне принят подобный способ перемещения. Мы часто пользуемся ионолетами, похожими на тот, на котором добирались до Стрилинга. Хьюммен отдал предпочтение коммерческой авиалинии, потому что очень боялся «хвоста».

– Тогда они могли предполагать о твоем местонахождении. Сейчас же – это маловероятно. Они не могут знать, чем ты воспользуешься – закрытым космопортом или коммерческой линией.

– Кто будет пилотом?

– Наверное, знакомый Хыоммена…

– Ему можно доверять, как ты полагаешь?

– Если это знакомый Хьюммена – без сомнения!

– Дорс, ты такого высокого мнения о Хьюммене? – с некоторой завистью в голосе спросил Селдон.

– На это есть причины, – нисколько не смутившись парировала женщина. – Он лучше всех! Подобный ответ лишь усилил ревность математика.

– Вот и наш ионолет! – воскликнула Дорс. Суденышко было небольшое, с обтрепанными крыльями. За ним стоял невысокий мужчина в обычной яркой одежде. Дорс заговорщически произнесла:

– Мы – психо! Пилот отозвался:

– А я – история! Они проследовали в машину. Селдон поинтересовался:

– Чья идея с паролем?

– Хьюммена, конечно! Селдон хрюкнул:

– Я и не подозревал, что у Хьюммена есть чувство юмора! Он всегда такой серьезный… Дорс улыбнулась.