Итак, я был сейчас где-то глубоко под землей, куда попал через прокопанную дыру, которой больше не существовало, ибо обрушившийся песок заполнил ее полностью. Это значило, что теперь я отрезан от мира Верхнего и мне остается лишь один путь — в мир Нижний, то есть в черный лаз.

Перво-наперво я решил не паниковать, а действовать так, как подсказывает ситуация. А потому обратился к помощи самобранки, решив, что перед принятием важного решения солдат должен быть сытым. Немного перекусив и умывшись — так как воды у меня не было, то пришлось ополаскиваться вином — привел в порядок снаряжение и, мысленно пожелав самому себе удачи, направился в глубь тоннеля, освещая путь Священным Мечом.

К моей большой радости, в подземном тоннеле не было никаких ответвлений и мне не пришлось морочить себе голову, в какую сторону идти. Я все время шел только вперед.

Первые несколько дней тоннель круто уходил вниз, я вынужден был спускаться по бесконечным полуобвалившимся ступеням. На какой глубине я оказался, оставалось только догадываться. Впрочем, какое это имело теперь значение!

Чувство времени было давным-давно потеряно. Особых неудобств в своем подземном скитании я не испытывал: еда и питье в достатке, свет тоже. Угнетали неизвестность и одиночество.

Шагая по бесконечному подземелью, я с тоской вспоминал свои прошлые походы, когда все время чувствовал рядом плечо друзей. Как было тогда хорошо и легко! Как тоскливо и одиноко было теперь! Чтобы хоть немного развеяться, на привалах я иногда пел вполголоса песни, все, какие знал, от старых революционных и пионерских до последних эстрадных. Это отвлекало.

Иногда, когда становилось особенно не по себе, я разговаривал с Кладенцом. Как настоящий верный друг, он поддерживал мои монологи, реагируя на слова вспышками искр.

Время шло, а враг все не появлялся. Силы Зла, наверное, все же потеряли след, а может, и вообще поставили на мне крест, решив, что я погиб во время песчаной бури. Хотя, по правде говоря, в последнее мне верилось с большим трудом. Ставки в противостоянии были слишком велики! Скорее всего, меня теперь ищут по всей земле, не предполагая, что я нахожусь глубоко под землей.

Где-то приблизительно на третьей неделе я наконец достиг цели своего похода, которая оказалась заурядным тупиком. Самым тщательным образом обследовав все стены, я убедился, что нигде нет даже малейшего намека на какую-либо дверь. Разочарованию и горести не было предела. Теперь надо было решать, что делать дальше: оставаться сидеть в подземелье, пока меня здесь не найдут, или же начинать поход в обратную сторону с тем, чтобы попытаться выбраться через гору песка наверх и вновь оказаться одному посреди пустыни? И то и другое радости не вызывало. В полной тоске я опустился на землю и неожиданно ощутил под ногой массивное кольцо. Осветив его и попытавшись разгрести руками скопившийся за века мусор, я обнаружил перекрытый бронзовым люком лаз. На то, чтобы открыть люк, ушло много времени. Вначале я долго и нудно выковыривал землю по периметру люка. Затем, просунув в паз острие Меча, пытался сдвинуть в сторону сам тяжеленный люк, но, вымотавшись, ничего не добился.

Вконец обессилев, я присел передохнуть, как вдруг люк пришел в движение и открылся. Это было настоящим чудом! На самом деле я, скорее всего, облокотился на какой-то скрытый механизм.

— Где наша не пропадала! — сказал я самому себе и прыгнул во тьму.

Глубина колодца оказалась небольшой: метра три-четыре. Когда я встал и отряхнул с себя пыль, то с удивлением обнаружил, что где-то вдалеке брезжит едва различимый свет. Если есть свет, то значит, есть люди или выход наверх. И то и другое я считал удачей. Однако внезапно меня охватило чувство тревоги. Новый коридор отличался от прежнего. Внешне особых различий видно не было, однако я чувствовал, что попал в совершенно иной мир. Это было уже не просто заброшенное и позабытое всеми подземелье. Только что я перешел некую незримую границу, а потому теперь следовало быть готовым к любым неожиданностям. На всякий случай изготовившись к немедленной обороне, я медленно и осторожно двинулся вперед.

Идти до источника света пришлось долго, все это время я буквально изнывал от любопытства. И вот я наконец добрался до таинственного светильника. То, что я увидел, повергло в недоумение. Свет шел от факела, воткнутого в специальное гнездо в стене коридора. Факел был весьма необычным. Он не горел, как положено обыкновенному факелу, а светился изнутри. Вполне возможно, что по своей природе его свечение было схожим со свечением Кладенца. Этот псевдофакел мог вполне светить целые тысячелетия, что, конечно же, не слишком меня радовало. Однако возник другой вопрос: для чего вообще нужно освещать этот подземный ход? И кому нужно. В этом была явная загадка.

— Что ж, — сказал я самому себе. — Если есть загадка, рано или поздно будет и отгадка!

Надо сказать, что за недели своего подземного рейда я настолько привык разговаривать сам с собой, что порой, размышляя над какой-то проблемой, устраивал настоящие диалоги. Вначале это делалось в основном ради развлечения, а затем стало привычкой.

Итак, я двинулся дальше по подземному тоннелю, к следующему источнику света, который оказался точной копией первого. Новый коридор отличался отделкой стен, чистотой. Иногда на стенах встречались какие-то письмена, но разобраться в них мне было не по зубам. Так минула еще неделя похода, пока я наконец не оказался перед огромной дверью.

Наученный горьким опытом многотрудного и бесполезного открывания подобных препятствий, я решил для начала просто подождать, как знать, может, эта дверь так же откроется, как и давешний люк? Попивая разбавленное вино и закусывая его куском хлеба, я раздумывал над тем, что в случае, если чуда на этот раз не произойдет, открыть дверь будет весьма тяжело, а потому придется собрать в кучу все мои запасы пороха и попытаться ее подорвать. То, что теперь мне уже не придется возвращаться обратно, я знал точно, ибо такая дверь просто не могла вести в никуда.

Отдохнув и обдумав различные варианты, я подошел к двери и долго ее осматривал, затем несколько раз ударил ногой, попытался с силой толкнуть — никакого эффекта.

— Сезам, откройся! — сказал я ей со зловещей ласковостью в голосе, но та, разумеется, и не подумала этого сделать.

— Что ж, голубушка, тогда будем тебя взрывать! — добавил я уже с раздражением. — Коль не хочешь по-хорошему, будем применять насильственные методы!

Желая получше привязать заряд пороха, чтобы взрыв получился как можно действеннее, я потянул за кольцо на себя, и, к моему изумлению, дверь легко отворилась. Не скрою, что от неожиданности я несколько минут не мог прийти в себя. Сезам открылась, причем столь просто, что мне стало даже смешно от собственного идиотизма! Вместо того чтобы пинать дверь ногами, надо было просто потянуть ее на себя. Что и говорить: век живи — век учись!

Взяв Меч и щит на изготовку, я вступил в ожидаемый третий коридор. Но вместо коридора попал в прекрасно освещенный зал, где сияло никак не меньше десятка лжефакелов. Внезапно за моей спиной раздался негромкий звук. Привыкший за недели подземных скитаний лишь к собственному голосу да шуму собственных шагов, я вздрогнул и оглянулся. Дверь, бывшая только что открытой, оказалась закрыта. Я подбежал к ней и попытался открыть. Пустое! Она была заперта намертво!

Итак, пути назад не было. Я осмотрелся по сторонам более внимательно. Огромный зал был пуст и, судя по толстому слою пыли на полу, давно уже никем не посещался. В конце зала была еще одна дверь, точная копия первой. Я потянул за кольцо, она открылась столь же легко. За дверью я обнаружил еще один зал. На моих глазах и вторая дверь стала медленно закрываться. Подскочив к ней, я успел разглядеть, что за дверью с другой стороны никого не было, одновременно я успел заметить в проеме между дверью и стеной некий механизм, который и захлопнул дверь на моих глазах. Несмотря на то что теперь я оказался запечатанным уже двойной печатью, я не расстроился. Обе двери закрывали не живые существа, от которых можно было ожидать всяких гадостей, а всего лишь старые механизмы, призванные неизвестными строителями сработать в нужное время. Что это значило? Только то, что это время настало!

Не могу сказать, что я был напуган происшедшим, больше раздосадован. Опыт подсказывал, что какой-нибудь выход из создавшейся ситуации обязательно найдется, надо только не суетиться и все обстоятельно обдумать. А потому я начал не торопясь (торопиться было мне теперь особо некуда) оглядываться по сторонам.

Второй зал был во много раз больше первого. Это было целое футбольное поле, упрятанное глубоко под землю. Посреди этого поля возлежала огромная скульптура какого-то сказочного существа, покрытая, как и все вокруг, толстым слоем пыли. Далеко впереди, за спиной скульптуры я разглядел еще одну дверь и без долгих раздумий направился прямиком к ней, огибая стороной монумент. Но миновать его мне так и не удалось. Едва я поравнялся с монументом, как тот внезапно открыл глаз. Огромный и пыльный глаз, величиной с мою голову, пристально глянул на меня в упор. От неожиданности я отпрянул в сторону и, прижавшись спиной к стене, изготовился к бою, хотя и не представлял, как драться с ожившим камнем.

Сама скульптура потянулась с оглушительным грохотом, стряхнув с себя не меньше тонны пыли. Когда пыль немного улеглась, я увидел, что она подняла голову и внимательно меня разглядывает. Голова каменной глыбы напоминала львиную.

За время своей посланнической миссии я уже навидался столько всевозможных чудес, что поразить меня было достаточно сложно, однако оживший камень все же вызвал у меня настоящий страх.

— Давно здесь у меня никого не было, а те, кто был, давно стали прахом! — внезапно прогрохотал сверху камень медленно и скрипуче.

Только сейчас в дальнем углу я увидел большую груду полуистлевших человеческих мумий. Я понял, что как продукт питания интереса для ожившей скульптуры не представляю, и хорошо.

Затем я получше пригляделся к скульптуре и обнаружил, что каменный лев имеет вполне человеческое лицо, причем не мужское, а женское. На, спине угадывались огромные сложенные крылья. Елы-палы! Да это же самый настоящий Сфинкс, только очень огромный, да еще и каменный! Вот и верь после этого школьным учебникам, вбивающим в детские головы, что жизнь — это всего лишь форма существования белковых тел! Так вот где, оказывается, пребывает бесследно исчезнувший с земли один из сыновей Тифона и Ехидны!

— Здравствуй, Сфинкс! — сказал я каменному гиганту, задравши голову кверху. — Давно мечтал тебя увидеть, но честно признаюсь, не в столь мрачном подземелье!

— То, что ты меня знаешь, — это уже хорошо! — пророкотал Сфинкс.

Впечатление было такое, что где-то с гор сошла каменная лавина.

— А знаешь ли ты, что тебе предстоит сейчас? — вопросил Сфинкс, и новая каменная лавина сошла где-то с гор.

— Не знаю! — ответил я каменному чудовищу. — Но узнать был бы не против!

— Не торопись радоваться, чужеземец, ибо тебе предстоит наитруднейшее дело!

— Какое? — снова задрал я голову кверху.

— Я загадаю тебе загадку, если ты ее отгадаешь, то сохранишь себе жизнь! — прогрохотал Сфинкс и неожиданно громко чихнул.

Со сводов подземелья взлетели летучие мыши и испуганно заметались над моей головой.

— А, черт! — выругался Сфинкс. — В этом проклятом подземелье у меня вечный насморк! Никак не избавлюсь!

— Лечиться надо! Болезнь нельзя запускать! — выразил я свое сочувствие.

— Надо-то надо! Но я ведь на работе! Эх, грехи мои тяжкие! Ну ты готов отвечать-то?

— А если не отгадаю? — задал я самый дурацкий из всех возможных вопросов, хотя валявшиеся в дальнем углу зала неудачники наглядно демонстрировали недалекое будущее проигравшего.

— Если нет, то умрешь подле меня! — без всяких эмоций обрисовал ситуацию Сфинкс.

— Могу ли я рассчитывать на твою честность?

— Можешь, не можешь, но у тебя просто нет другого выхода! — буркнул Сфинкс и после долгих потуг снова оглушительно чихнул.

— Аргумент исчерпывающий! — почесав затылок, сказал я. — И будь еще раз здоров!

— Спасибо! — простуженно ответила каменная гора.

По всем моим прикидкам выходило, что Сфинкс никоим образом не связан с силами всемирного Зла, в противном случае он не стал бы вступать со мной в дурацкие разговоры о каких-то загадках, а в одно мгновение раздавил бы, как муху.

— Я готов! — крикнул я Сфинксу. — Давай свою загадку!

— Тогда слушай, чужеземец, и не говори, что не слышал! Это загадка всех загадок! — отозвался каменный великан. — Кто утром ходит на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех?

И тогда меня разобрал почти гомерический смех. Боже мой, пятый класс, вторая четверть! И из-за этой ерунды здесь, в подземелье, сгинуло столько народа? А может, эта загадка всего лишь уловка и судьба отгадавшего не слишком-то будет отличаться от судьбы неотгадавшего?

— Чему ты радуешься, чужеземец? — поинтересовался с высоты своего роста Сфинкс. — Или смех твой — это уже смех безумца?

— Да вот хочу узнать, много ли было таких, кто отгадал твою великую загадку? — вопросил я своего экзаменатора.

— Ни одного! — был самонадеянный ответ. — Скорее рухнет мир, чем человек отгадает ее!

— Значит, я буду первым! — крикнул я Сфинксу. — Потому что я знаю правильный ответ! Но боюсь, что мир все же от этого не рухнет!

— Так говори же его!

— Это че-ло-век!

Слова мои отозвались эхом в подземной пустоте. После чего последовало долгое молчание. Сфинкс молчал никак не меньше нескольких часов, я уж забеспокоился, не заснул ли он. Кто знает, сколько у каменных монстров длится сон? Может, мне и жизни не хватит!

— Ты отгадал мою загадку, хитрый чужеземец! — отозвался в конце концов Сфинкс, и голос его на этот раз уже не был равнодушен, ибо в нем чувствовалась нескрываемая горечь. — Наверное, я давно не был на земле и люди за это время успели узнать много нового! Сижу здесь взаперти, хронически болею, и никакой информации! Такой вот несчастный удел!

— Да, жизнь никогда не стоит на месте. Я думаю, что ты все же сдержишь свое слово! — обратился я к оконфузившемуся Сфинксу. — Пропусти же меня мимо себя!

— Ты ошибаешься, чужестранец! — покачал головой Сфинкс, и несколько тяжеленных камней с грохотом упали с его головы. — Я обещал лишь оставить тебя в живых!

— Но мне надо идти дальше!

— Тогда ты должен будешь отгадать еще одну загадку! — пророкотала каменная глыба.

Выбора у меня все равно не было никакого.

— Хорошо! — крикнул я Сфинксу. — Выкладывай еще одну!

— Отгадай, что это такое: три головы, шесть глаз, шесть ушей, два хвоста, две руки, три носа, четыре рога и три спины, от чего есть жизнь и процветание всему миру?

— Сколько времени ты даешь мне на отгадывание? — спросил я Сфинкса.

— А сколько хочешь! — ответил тот мне. — Время не властно надо мной! Тем более что коротать время вдвоем как-то и веселее!

— Это уж кому как! — сказал я сам себе. Новая загадка была куда потрудней первой, а потому ее надо было как можно более обстоятельно обмозговать.

Куском камня я нарисовал на пыльном полу весь предъявленный мне список рук, ног и хвостов и принялся думать. При этом я сразу же дал себе установку, что отгадка должна быть, в силу специфики мышления каменного стража, весьма и весьма архаичной. Добавление о жизни и процветании следовало рассматривать как подсказку. Не час и не два просидел я на каменном полу, силясь понять, о чем же идет речь. Десятки раз я составлял самые немыслимые комбинации из перечисленных атрибутов, пока наконец не понял, что речь в загадке шла скорее всего о землепашце, пашущем землю двумя быками. Обрадованный, я несколько раз перепроверил исходные данные, похоже, все сходилось!

— Сфинкс! — закричал я, встав и отряхнув с себя многовековую пыль. — Я готов сказать тебе правильный ответ!

— Если ответ будет неправильным, ты умрешь! — ответил он мне с нескрываемым торжеством в голосе. Вот те раз!

— Такого уговора не было! — попытался я выговорить себе хоть какие-то гарантии.

— А теперь есть! Я хозяин своего слова: хочу дал, хочу взял!

Да, что и говорить, а семейка Трифона все же была удивительно отвратна.

— Говори свою отгадку! — пророкотал говорящий камень.

— Это пахарь с двумя быками! — вскинул я голову кверху.

Молчание Сфинкса меня уже не удивило. Если бы я ошибся, он бы сразу объявил приговор. Значит, я угадал. Пусть теперь поворочает своими каменными мозгами! И снова минуло несколько часов, прежде чем мой собеседник раскрыл свои уста.

— Ты отгадал и эту загадку, а потому останешься в живых! Можешь пройти мимо меня невредимым куда пожелаешь! А то подумаешь, что я и вправду такой нечестный! Я вовсе не собирался тебя убивать, я просто шутил! — заявил мне Сфинкс. — Ты мне сразу понравился, уж очень сообразительный!

Я было хотел уже проследовать мимо Сфинкса, как вдруг меня осенила шальная мысль отплатить каменному стражу его же монетой.

— Послушай, Сфинкс! — крикнул я ему. — Теперь я и сам хочу загадать тебе загадку!

— Загадывай! — пророкотал мой каменный собеседник. — Но запомни, что нет такой загадки, на которую я бы не знал отгадки!

— Хорошо! — сказал я. — Тогда слушай! Идут по дороге два отца, два сына, дед и внук. Сколько всего человек идет по дороге?

Немного покряхтев, Сфинкс надолго задумался. По тому, что время от времени откуда-то сверху летели вниз целые кучи пыли, я понимал, что мыслительный процесс все еще в самом разгаре. Конечно, моя загадка была достаточно примитивной, но ровно настолько, насколько были примитивны загадки и самого каменного хозяина. На всякий случай в запасе у меня было еще несколько “убойных” загадок про то, что зимой и летом одним цветом, и про то, что без окон и дверей, когда полна горница людей, не говоря уже о том, что не лает, не кусает, а в дом не пускает, так что отгадывать Сфинкс, с его расторопностью, мог бы до самого скончания века. Но вся проблема заключалась в том, что до скончания века не мог ждать я! Нательный крест мог в любой момент озариться сиянием, а это значило бы, что я сразу должен был получить свое последнее и самое важное задание. Как мне тогда выбраться из этого подземного гроба?

— Я знаю ответ! — сказал наконец после нескольких часов раздумий сфинкс.

— Так сколько же шло по дороге человек? — еще раз спросил его я.

— Шестеро! — был мне гордый ответ.

— Ты не прав, мой юный друг! — прокричал я огорченному вконец каменному получеловеку и тут же доходчиво разъяснил, что идущих по дороге было всего трое и почему.

— Какой ты умный! — искренне подивился Сфинкс. — Оставайся со мной, и мы вместе будем загадывать загадки!

— Увы, — развел я руками. — Я состарюсь и умру раньше, чем сюда забредет какой-нибудь ненормальный вроде меня!

— Похоже, ты прав! — согласился со мной Сфинкс. — Век человека так короток, что он не успевает оглянуться, а уже стоит на трех ногах!

У Сфинкса, оказывается, было и чувство юмора!

— Так я могу идти дальше? — спросил я его.

— Можешь! — ответил тот. — А куда, собственно, ты направляешься?

Обманывать не было никакого смысла, и я ответил честно:

— В никуда!

— В никуда ты никогда не опоздаешь! — сказал мне Сфинкс. — Давай еще немного побеседуем!

Что я мог ему на это ответить? Разумеется, я согласился.

— О чем будем беседовать? — поинтересовался я.

— Не хочешь послушать о моей жизни?

Все сразу стало понятным. Прозябающему веками в одиночестве каменному гиганту просто захотелось выговориться. Исполнив свой долг с загадыванием своей идиотской загадки, теперь он видел во мне лишь слушателя, способного посочувствовать его тяжкой судьбе.

— Конечно хочу! — сказал я не совсем искренне.

— Тогда слушай!

И Сфинкс рассказал мне, что был рожден полудевой-полузмеей Ехидной и великим Тифоном.

— Не знаешь ли ты, что ныне с ними? — спросил Сфинкс.

— Не знаю! — нагло соврал я, представив себе на мгновение, что было бы со мной, знай каменный лев о моей роли в истреблении его мерзопакостных родителей.

Где-то и когда-то я читал, что сфинксы обладают даром прозрения и умеют читать чужие мысли, однако, глядя на своего собеседника, я в этом глубоко засомневался. Впрочем, возможно, что, будучи Посланником, я просто был надежно защищен от посягательств на свой внутренний мир.

— Очень жаль! — вздохнул Сфинкс. — А ведь я так люблю свою маму!

Что ж, понять его печаль было можно. Мама, даже если она была отвратной Ехидной, все равно оставалась для сына только мамой!

Вскоре после рождения, по словам Сфинкса, на него обрушился целый шквал несчастий. Властолюбивая Гера разлучила его с родителями, братьями и сестрами: лернейской гидрой, немейским львом, Химерой и псом Цербером, упрятав в глубокое подземелье, где он прозябает и поныне. Вообще, в этом случае Геру если и можно было в чем-то упрекнуть, то только в непозволительном мягкосердечии, в том, что она сразу не посадила по подземельям всю тифоновскую семейку, а ограничилась лишь одним отпрыском.

— Не знаешь ли ты, чужеземец, где теперь мои братья и сестры? — вновь вопросил меня каменный любитель загадок.

“Час от часу не легче! — подумал я с тоской. — Не рассказывать же бедному сироте, что двух сестриц в свое время успешно лишил жизни мой побратим Геракл, что немейского льва я имел счастье созерцать в качестве шкуры на его плечах, а сестрицу Химеру самолично не столь давно отправил в мир иной!”

— Я знаю лишь, где обитает сейчас твой брат Цербер! — сказал я Сфинксу, чтобы не вызывать у него каких-либо подозрений в свой адрес, ведь Сфинкс все равно не сможет с ним увидеться.

— Где же он ныне? — заволновался сразу Сфинкс, и каменные крылья за его спиной начали с грохотом расправляться.

— Он сторожит вход в царство Аида!

— Не слишком почетная должность для сына Тифона и Ехидны, но все же, пожалуй, лучше, чем у меня! А ведь мы должны были править миром! Что же и кто нам посмел помешать?

Услыша эти слова, я мысленно вздрогнул, представив себе на мгновение, что было бы с человечеством, приди эта веселая семейка к власти.

Сфинкс продолжал:

— Я знаю, на земле все думают, что меня давно уже нет в живых, что я, погубив сына царя Креонта, навлек якобы на себя гнев его отца и некий Эдип отгадал мою великую загадку. От этого я будто бы в отчаянии бросился в глубокую пропасть и разбился. Но я жив и еще вернусь на землю, когда меня призовут!

Сфинкс еще долго изливал мне свою душу, грозил карами врагам своей семьи и особенно ненавистной ему Гере. Удивительно, но его нисколько не интересовала моя особа, столь велика была потребность поделиться с кем-то наболевшим. Когда красноречие Сфинкса наконец несколько иссякло, я напомнил, что мне пора в путь.

— Хорошо! — недовольно громыхнул своими камнями мой собеседник. — А куда бы ты хотел попасть из подземных царств?

Разумеется, мне было весьма жаль, что Сфинкс может помочь в достижении только подземных царств, так как навечно был лишен права показываться на земле, но выбирать не приходилось. К тому же я знал всего лишь одно из подземных царств, где у меня обитали знакомцы, — это было царство Аида. И хотя особой симпатии ни к владениям этого бога загробного мира, ни к нему самому я не испытывал, отправиться я решил именно туда. Ведь Аид все же имел дверь в Верхний мир. Как говорил классик: главное ввязаться в драку, а там уж разберемся, что к чему!

— Я хотел бы попасть к Аиду! — объявил я свое решение Сфинксу.

— Похвально, чужеземец! — оживился тот. — Это лучшее из всех возможных желаний, и я с удовольствием исполню его! Иди прямо, никуда не сворачивая, через три дня пути будешь в Аидовом царстве! Когда же встретишь там моего брата Цербера, передай ему мой поклон и обязательно расскажи о моих страданиях!

— Попробую исполнить твою просьбу! — сказал я одинокому монстру. — Но ответь мне: если бы я избрал для своего следования иное подземное царство, куда бы мне надо было в этом случае идти?

— Тогда бы ты опять шел только прямо и попал бы туда, куда пожелал!

— Но как такое может получаться? Ты изменяешь пространство?

— Нет! — ответил мне каменный гигант. — Я изменяю дороги!

— Прощай! — сказал я Сфинксу. — Мне пора в путь!

— Постой! — сказал он мне. — Подожди хоть еще немного!

— Ну вот, — сказал я себе под нос. — Сейчас передумает отпускать и оставит помирать около него от старости! А то и того хуже, что-нибудь заподозрил!

— Ты не будешь в обиде, если я теперь буду всем проходящим мимо меня загадывать твою загадку? — вопросительно посмотрел на мою особу с вершины своего роста Сфинкс. — И еще, не придумают ли мне там, наверху, каких-нибудь новых загадок? Все-таки я тоже должен идти в ногу со временем!

Вообще из всего тифоновского клана Сфинкс был наиболее либеральным представителем и, кажется, последним настоящим романтиком. Остальные родичи его бы просто не поняли: загадывать какие-то дурацкие загадки! Судьба, увы, не уготовила каменному льву, судя по всему, каких-то ярких событий, оставив навсегда прозябать далеко под землей, но зато она уберегла его от многих иных неприятностей. Вполне возможно, что Сфинкс окажется единственным, кому суждено будет остаться в живых из всего некогда многочисленного разбойничьего клана Тифоновичей. Ну а в том, что вскоре я посчитаюсь с предателем и негодяем Цербером, у меня не было никаких сомнений. Хотя, честно говоря, сейчас мне было уже не до выяснения отношений с порядком надоевшими мне монстрами. Проблемы, волновавшие меня в данное время, были куда более серьезными и сложными.

— Что касается новых загадок, то их придумано много: ребусы, сканворды, кроссворды и всякая прочая чушь!

— Как это интересно! — встрепенулся Сфинкс. — Как бы хотел я загадывать и разгадывать эти кроссворды!

— Я тебя обязательно научу, но только в следующий раз!

— Хорошо, — кивнул мне Сфинкс. — Мне торопиться некуда. Я тебя подожду!

— Что же касается моей загадки, то загадывай ее хоть каждый день! — крикнул я ему и поспешил побыстрее оказаться по ту сторону двери, еще в одном подземном коридоре, который должен был вскоре привести меня прямо в царство Аида.