18
– Наверное, мы больше не увидимся, Планше, – задумчиво проговорила Манелла.
Рейч растирал спину полотенцем после душа.
– Почему?
– Глеб Андорин запретил мне.
– Но почему?
Манелла пожала покатыми плечиками.
– Говорит, будто тебе предстоит какое-то важное дело сделать, и хватит дурака валять. Может, он нашел для тебя работу получше?
– Какую работу? – напрягся Рейч. – Он что-нибудь говорил?
– Да нет, сказал только, что тебе придется отправиться в Имперский Сектор.
– Вот как? И часто он тебе такие вещи говорит?
– Планше, ну ты же сам знаешь, как это бывает. Когда мужик с тобой в постели, он болтает без умолку.
– Знаю, – буркнул Рейч, который как раз старался держать язык за зубами в подобных случаях. – И что еще он говорит?
– Ну, чего ты пристал? – капризно нахмурилась Манелла. – Ну, про тебя спрашивает частенько. Мужиков хлебом не корми – дай друг о друге повыспрашивать. Зачем это вам, а?
– И что ему про меня рассказываешь?
– Да ничего особенного. Просто говорю, что ты очень милый. Уж, конечно, я ему не говорю, что ты мне нравишься больше, чем он. Мне бы не поздоровилось.
Рейч заканчивал одеваться.
– Ну, значит, большой привет, так, что ли?
– Наверное, да. А может, Глеб передумает. А мне бы тоже хотелось побывать в Имперском Секторе. Вот если бы он взял меня с собой… Я там ни разу не была.
Рейч чуть было не проговорился. Сдержав слова, чуть было не слетевшие с губ, он закашлялся и сказал:
– Я тоже.
– Там, говорят, самые большущие дома и куча симпатичных местечек, и рестораны сногсшибательные. Там живут одни богатенькие. Хотелось бы познакомиться с богатенькими. Глеб, правда, тоже не нищий, но все-таки…
– Ну да, с меня-то тебе нечего взять, – буркнул Рейч.
– Да ладно тебе! Нельзя все время думать про кредитки, но время от времени приходится, как ни крути. Особенно как подумаю, что я Глебу скоро надоем.
– Ты не можешь надоесть, – польстил ей Рейч и вдруг понял, что сказал сущую правду.
– Мужчины так всегда говорят, – отшутилась Манелла, – но мне тоже было хорошо с тобой, Планше. Береги себя. Кто знает, может, и свидимся еще.
Рейч кивнул и обнаружил, что не может найти нужных слов, чтобы выразить свои чувства.
Он решил подумать о другом. Он должен был выяснить, что задумали люди Намарти. Раз они решили разлучить его с Манеллой, стало быть, время решительных действий на носу. А он до сих пор ничего не выяснил. Вот только этот странный вопрос насчет садоводства…
И Селдону он ничего передать не мог. За ним строго следили после встречи с Намарти, и все линии связи были сейчас для него отрезаны – еще один признак приближающегося кризиса. Дело явно шло к развязке.
Но если ему суждено было понять, что происходит, только тогда, когда все уже произойдет, если он сумеет передать новости тогда, когда они уже перестанут быть новостями, значит, считай, он провалился.
