Ванда горько плакала. Лицо ее было мокрым от слез, глаза покраснели, щеки распухли.

Селдон наклонился над внучкой, поглаживая ее по спине, не зная, как ее успокоить.

– Дедушка… – рыдала Ванда. – Я такая несчастная… Я-то думала, что умею «толкать»… умею влиять на людей… и это у меня получалось… но только тогда, когда они не были особенно против… как папа и мама… да и то у меня это столько времени отнимало… Знаешь, я даже придумала что-то вроде шкалы… такой десятибалльной шкалы… и оценивала по ней силу «толчков». Только я… слишком много о себе воображала. Я-то думала, что могу выбить десять… ну, девять. А теперь я понимаю… больше семи мне не выбить… – Ванда перестала рыдать, и только время от времени всхлипывала. Селдон погладил ее по голове. – Обычно… обычно… все легко получается. Если я напрягусь как следует, я слышу мысли людей и когда захочу, я делаю «толчок». Но эти гады… Я же их отлично слышала, но прогнать, оттолкнуть не могла!

– А я думаю, у тебя все очень хорошо получилось, Ванда.

– Нет… Нет! Я все при… придумала. Я думала… за тобой погонятся, и я одним могучим «толчком» обращу их в бегство. Вот таким мне хотелось быть телохранителем. Вот почему я предложила себя в тело… телохранители. Только ничего у меня не вышло. Эти двое гадов догнали нас, а я ничего… ничегошеньки не сумела сделать…

– Ну почему же? Первого ты заставила растеряться. Это дало мне время обернуться и стукнуть его.

– Нет, нет… Я тут ни при чем. Я только предупредила тебя, а остальное ты все сделал сам.

– Но второй же убежал.

– Это потому, что ты так здорово стукнул первого. А я тут ни при чем… – и Ванда снова разрыдалась. – А судья? Это же я настояла, чтобы ты пошел к судье. Думала, как «толкну» его, и он тебя сразу отпустит…

– Он меня и отпустил… почти что сразу.

– Нет. Он тебя допрашивал, и что-то понял только тогда, когда наконец узнал тебя. Я ни при чем, ни при чем… Я кругом промахнулась. Я могла тебе столько бед наделать…

– Нет, Ванда, не думай так. Если твои «толчки» не получились такими, на какие ты рассчитывала, то это только потому, что ты пыталась действовать в экстренной ситуации. Что ты могла поделать? Но послушай, Ванда. У меня есть идея.

Уловив в голосе деда волнение. Ванда оторвала лицо от подушки.

– Что за идея, дедушка?

– Вот что, Ванда… Ты, конечно, знаешь, что мне нужны деньги. Психоистория без них просто не выживет, а мне нестерпима мысль о том, что после стольких лет работы все зашло в тупик.

– Мне тоже нестерпима. Но где же нам раздобыть денег?

– А вот где. Я хочу попросить аудиенции у Императора. Я уже виделся с ним. Он человек неплохой, и мне понравился. Но денег и у него мало. Но если ты пойдешь со мной и «толкнешь» его – не очень сильно, осторожненько так, может быть, он все-таки найдет источник денег, какой-нибудь да найдет, и это поможет мне просуществовать какое-то время, пока я еще чего-нибудь не придумаю.

– Думаешь получится, дедушка?

– Без тебя – вряд ли. А с тобой – может быть. Ну разве не стоит попытаться?

Ванда улыбнулась сквозь слезы.

– Ты знаешь, я все сделаю, что ты скажешь, дед. И потом, это наша единственная надежда.