Книга: АПРК «Курск». 10 лет спустя
Назад: Часть вторая ЧЕРНЫЙ АВГУСТ
Дальше: Глава вторая 13 АВГУСТА, ВОСКРЕСЕНЬЕ

Глава первая
ТОТ ДЕНЬ…

Отныне у многих жизнь навсегда будет поделена на две части: первая — до того рокового дня, вторая — после. И этого уже не изменить ни времени, ни обстоятельствам. Тот страшный день, объединил и сплотил всю Россию, заставил нас задуматься о многом. Тот день прошелся ножом по нашему флоту, и рана заживет еще очень не скоро. Тот день стал нашей общенациональной трагедией, последствия которой мы сегодня еще не в силах оценить. Тот день все мы, живущие ныне, будем помнить всегда…
Тот день — 12 августа — был летним августовским днем 2000 года. 12 августа является в православной церкви днем памяти Иоанна Воина: более трех веков назад захваченный в плен турками русский солдат Иван отказался отречься от веры отцов, предпочтя измене мученическую смерть.
Итак, что же происходило в день Иоанна Воина в Баренцевом море?
12 августа было заключительным днем флотских учений, в которых участвовал практически весь корабельный состав СФ. Все ракетные пуски и стрельбы прошли успешно, и командование флотом вполне могло быть довольно результатами. Экзамен на готовность к предстоящему походу в Средиземное море был уже почти сдан и сдан с оценкой «отлично». Оставалось последнее: учебная атака АПРК К-141 на отряд боевых кораблей, или, как принято говорить на флоте, ОБК.
Стрелки корабельных часов показывали 11 часов 37 минут, когда ОБК в составе ТАКР «Петр Великий», БПК «Адмирал Чабаненко» и БПК «Адмирал Харламов» вошел в район торпедных стрельб. От полигона до Североморска ровно 90 миль. Район изучен до мельчайших подробностей, в нем отрабатывали учебные задачи многие поколения североморцев. Всем хорошо известно, что в районе отсутствуют какие бы то ни было навигационные опасности, нет и никаких затонувших объектов. На кораблях ОБК сразу же было усилено акустическое и визуальное наблюдение: «Курск» мог атаковать в любой момент и важно было «услышать» залп, а затем и обнаружить всплывшую торпеду, чтобы затем навести на нее торпедолов. Однако сколько ни вслушивались акустики и ни вглядывались сигнальщики, все было тихо. В 14 часов 12 минут ОБК вышел из района. Торпедная стрельба была сорвана, но о причинах срыва пока никто ничего не мог сказать. Все должен был прояснить доклад командира «Курска» Лячина.
Рассказывает командующий Северным флотом адмирал Вячеслав Попов: «Полным ходом шли общефлотские ученья и шли хорошо. К 12 августа мы уже завершили успешно все ракетные пуски. На „Петре Великом“ успешно испытали носовой ракетный комплекс „Форт“. Оставалось провести только торпедные стрельбы, отработать противодействие отряда надводных сил и подводных лодок в ходе провода АМГ через район нахождения атомных подводных лодок. Все, естественно, решалось в комплексе: отработка и АМГ, и подводных лодок, и штаба. Я держал свой флаг на „Петре“. Уже прошли два района, где лодки отработали по нам условной стрельбой без торпед, так называемым „пузырем“. Район „Курска“ был последним. Проходим район, где должен стрелять учебной торпедой „Курск“. Стрельбы не наблюдаем. Особой тревоги это не вызвало. Так бывает, в общем-то, нередко: может, не успели занять позицию, не обнаружили нас, может, торпеда из-за чего-то не пошла. К тому же в августе месяце на Баренцевом море очень плохая гидрология, так называемый 6-й тип. Перешли в другой район. Приказал разобраться в обстановке, а сам вертолетом перелетел на „Кузнецов“, он шел южнее, там находился штаб АМГ. Была запланирована моя личная работа по проверке штаба, предполагалось передать ему управление силами и посмотреть, как он с этим справится. Именно тогда появилось беспокойство за „Курск“. Стрельбы нет. План сорван. Душа неспокойна. Вывел из походного ордера „Петр“ и приказал ему стеречь „Курск“, дождаться его всплытия, узнать, почему не стрелял, и донести мне. А беспокойство нарастало. Как всегда некстати резко испортилась погода. Нет видимости, дождь, волна. С „Кузнецова“ управлять силами неудобно, он еще до конца не отработан. Хотел вернуться вертолетом на „Петр“, но не смог уже по погоде. Пришлось лететь на береговое КП флота и руководить силами оттуда».
11 августа в эфире последний раз прозвучал голос командира «Курска» капитана 1-го ранга Геннадия Лячина. После успешного пуска крылатой ракеты лодка вышла на связь и командир доложил находившемуся на надводном корабле командующему флотилией вице-адмиралу Бурцеву о выполнении боевого упражнения.
— Спасибо за службу! — поблагодарил тот командира.
— Служим Отечеству! — ответил Лячин.
— Надо добавлять «и командующему флотилией»! — пошутил довольный результатом стрельбы Бурцев.
На этом разговор завершился, и «Курск» снова исчез в глубинах Баренцева моря. На этот раз уже навсегда…
Признаюсь, я много думал над этим последним разговором в эфире и последними словами командира «Курска». Сегодня они кажутся мне глубоко символичными: Геннадий Лячин от имени своего экипажа поклялся в служении Отечеству, и клятву эту экипаж «Курска» сдержал…
Вспоминает командир ВПК «Адмирал Чабаненко» капитан 1-го ранга Михаил Колывушко: «Учения планировались как сбор-поход кораблей Северного флота в сочетании с комплексным выходом на отработку боевой подготовки АМГ. Мы вышли из базы в два ночи 10 августа. В этот день „Чабаненко“ должен был обеспечивать государственные испытания зенитного ракетного комплекса на „Петре Великом“. 11 августа у нас совместно с ВПК „Харламовым“ были уже свои собственные задачи по состязательной стрельбе на приз главнокомандующего: нанесение ракетного удара по морским целям и артиллерийская стрельба по морской цели (ее функции исполнял щит) и по берегу. Отработали все прекрасно. Затем после обеда совместно с ракетными крейсерами „Петр Великий“ и „Маршал Устинов“ — еще одна состязательная ракетная стрельба, на этот раз уже по воздушным целям в составе эскадры.
Отстрелялись. В три ноль-ноль 12 августа встретили „Адмирал Кузнецов“. „Маршал Устинов“ к этому времени уже ушел в Североморск. Заняли свое место в ордере и пошли через районы, „нарезанные“ для отработки противолодочных задач, обеспечивая подводникам выполнение боевых упражнений. В районе нахождения „Курска“ шли в следующем порядке: головным „Петр Великий“, за ним мы, „Харламов“ левее у нас на траверзе. Дистанция между кораблями кабельтов тридцать. Акустик доложил мне, что слышит звук, похожий на посылку гидролокатора. Сыграли ученье с условной атакой условной подводной лодки. Больше посылок гидролокатора не было. Не наблюдали и никаких признаков выхода в атаку подводной лодки. Прошли район и взяли курс в базу. Приходит запрос: не получали ли сигнала с „Курска“, лодка должна уже всплыть? Наблюдали ли что-либо? Доложил о посылке гидролокатора. Передают: с берегового поста передали, что вроде бы слышали сигнал, похожий на позывной К-141, но эта информация не подтвердилась».
16.35 — время сеанса связи с АПРК «Курск». «Петр Великий» начал вызывать подводную лодку на связь. Но эфир пуст. Не поступило никаких донесений с подводной лодки и на командный пункт Северного флота.
В 17.20 начальник штаба Северного флота вице-адмирал Михаил Моцак вызвал на связь оперативного дежурного.
— Спасательному судну «Рудницкий» готовность к выходу в море один час. Отсутствует плановое донесение от К-141, — распорядился он.
В 17.30 оперативный дежурный УПАСР объявил боевую тревогу спасательному судну «Рудницкий».
18.14.Начальник штаба флота приказал развертывать ПСП СФ. «Петр Великий» начал маневрировать для перехода на южную кромку района боевой подготовки.
18.15.Объявлена тревога спасательному буксиру СБ-523.
18.31. СБ-523 вышел в море.
18.52. С аэродрома вылетел на обследование района Ил-38 в аварийно-спасательном варианте.
19.20. Начальник штаба флота приказал взлетевшему Ил-38 увеличить радиус обследования до 20 миль.
Из рассказа командира ВПК «Адмирал Чабаненко» капитана 1-го ранга Колывушко: «Внезапно прошел доклад с самолета, что он вроде бы наблюдал подводную лодку. Все сразу повеселели. Если нашли, значит, все не так уж плохо. Потом оказалось, что это не так. Самолет лодку не видел. Затем нам приказ: идти в район!»
19.30. Прибыл на КП флота с моря командующий флотом адмирал Попов. Он назначает руководителем поисковых работ начальника боевой подготовки флота вице-адмирала Бояркина.
19.32. Запрошена находящаяся в районе торпедных стрельб подводная лодка К-328: «Наблюдали ли вы работу К-141?» Ответ: «Работу К-141 не наблюдали». Запрошен находившийся в районе торпедолов ТЛ-250. Ответ: «Работу К-141 не наблюдал».
20.42. «Петр Великий» начал взрывами гранат подачу сигналов на всплытие «Курска» на поверхность.
20.45. «Петр Великий» прибыл на южную кромку района торпедных стрельб.
22.00. Ил-38 закончил работу. Подводная лодка не обнаружена. Самолет убыл на аэродром.
22.50. «Петр Великий» начал движение в центр района предполагаемого нахождения лодки, а затем в район возможного аварийного всплытия «Курска». Дана команда в район возможного аварийного всплытия не заходить во избежание опасности столкновения, а следовать в северо-восточный угол района.
23.00. Время резервного сеанса связи с АПРК «Курск». В эфире пусто. Наверное, никогда еще радисты так внимательно не вслушивались в треск помех, пытаясь уловить хотя бы самый слабый сигнал. Увы, все было напрасно.
«Курск» молчал. Невыход лодки на связь во время резервного сеанса — это уже знак беды! Теперь в том, что с подводным крейсером случилась беда, отпали последние сомнения.
23.20. Все барокамеры Северного флота приведены в готовность к немедленному использованию. Начал подготовку к возможному приему подводников госпиталь в Североморске.
23.30. Доклад оперативного дежурного УПАСР СФ на КП УПАСР ВМФ: «От подводной лодки К-141 на 23.00 отсутствует плановое донесение. Введен в действие план спасательных работ». АПРК «Курск» объявлена аварийной лодкой.
23.37. С «Петра Великого» поступил доклад: «В 11.30 в точке Ш = 69 градусов 40,9 минуты северная, Д = 36 градусов 24,6 восточная по пеленгу 96 градусов был слышен динамический удар».
В обычных условиях акустики всегда слышат множество звуков: морские глубины живут своей жизнью и там все время что-то происходит. Однако, проанализировав всю информацию за последние сутки, акустики выделили самый подозрительный с их точки зрения звук. Природу его определить пока было затруднительно, но необычность динамического удара заставляла задуматься о его возможной взаимосвязи с исчезновением «Курска». Этот доклад во многом поможет быстро найти затонувшую подводную лодку.
23.45. СБ-523 прибыл в заданную точку и начал визуальный поиск личного состава на воде. Погода в районе: ветер — 7 метров в секунду, видимость — 10 миль, море — 1 балл.
23.55. Приказом командующего флотом сформирован отряд поиска в составе ТАКР «Петр Великий», ВПК «Адмирал Чабаненко» и ВПК «Адмирал Харламов» под командованием вице-адмирала Бояркина. Флаг вице-адмирала Бояркина на «Петре Великом».
Рассказывает адмирал Вячеслав Попов: «На 23.00 12 августа (это время очередного сеанса связи) от „Курска“ по-прежнему нет донесения о всплытии и следовании в базу. Дал команду поднять по тревоге спасательный отряд. В 23.30 объявил лодку аварийной и все силы флота бросил на ее поиск. Первым поиск начал „Петр Великий“, так как уже находился в районе. На „Петре“ — походный штаб во главе с начальником боевой подготовки флота адмиралом Бояркиным. Поднял Ил-38. Результатов нет!»
Летние ночи в Заполярье светлы и коротки. В ту ночь с 12 на 13 августа страна еще ничего не знала о случившемся в глубинах Баренцева моря. Не знали ничего родные и близкие ребят с «Курска». Но на КП Северного флота и находящихся в море кораблях все уже понимали, что в их флотский дом пришла страшная беда. В нее не хотелось верить, и люди как могли отгоняли от себя самые плохие мысли. Я не знаю, молился ли в ту ночь кто-нибудь из моряков-североморцев в надежде на счастливый исход, но то, что никто из них ни на секунду не сомкнул глаз, я знаю точно.
Из рассказа адмирала Вячеслава Попова: «Наконец „Петр“ обнаружил признаки подводной лодки. Было уже около четырех часов утра 13 августа. Акустики услышали скрежет металла, какие-то стуки. Начали маневрировать в районе. Вскоре обнаружили два буя: один бело-красный, другой зеленоватый. Оба притоплены метра на два-три. Зеленый держался наклонно. Спустили баркас, чтобы поднять. Но застропить их не удалось. Море уже штормило. Было за четыре балла. Чтобы не рисковать людьми, баркас подняли. Эхолотом обнаружили две большие аномалии, отличающиеся на двадцать метров от глубины моря в этом районе. Между аномалиями расстояние около километра. Я на береговом КП. Погоды все нет и улучшений не предвидится. Тогда принял решение: подвел к Кольскому заливу „Кузнецов“, взлетел вертолетом и, пролетев над заливом, сел на него. Сам ТАВКР направил максимальным ходом в район предполагаемого обнаружения „Курска“. Уже на подходе к району совершил короткий перелет с „Кузнецова“ на „Петра“ и вступил в управление силами поисками и спасения.
На подходе к району уже было спасательное судно „Михаил Рудницкий“, там уже готовили к спуску аппараты. Нанесли на карту места расположения, начали маневрировать, давая посылки гидролокаторами. Определились с аномалиями. Одна молчаливая, другая же давала сигналы. У нас на лодках имеется система МГС-30, она в случае аварии дает гидроакустические однотонные сигналы: ти-ти-ти-ти. А здесь внезапно передают: точка — точка — точка — тире — тире — тире — точка — точка — точка, самый настоящий международный SOS! Стучит как автомат. Первая мысль — это стучат в отсеках наши ребята! У всех сразу радость, если стучат, значит живы! Начали наводить „Рудницкий“ на сигналы. Аппараты спускали на волне, рисковали, конечно. Концы держали по десять человек. Корабли я расставил так, чтобы было по два пеленга на источник стука. Спустили аппараты, начали наводить. Первый ничего не нашел, пошел второй. Начал наводиться. Связь хорошая. И вдруг, когда до источника звука остается совсем немного, он внезапно разворачивается и идет в совершенно другую сторону. Честно скажу, я не выдержал и даже заматерился: что же он творит? Я ругаюсь, а он уходит все дальше и дальше от стука. Что делать? Когда вызвали на связь, тогда стала ясна и причина столь резкого изменения курса. Дело в том, что на наших спускаемых аппаратах есть гидроакустическая станция „Глетчер“. Особенность „Глетчера“ в том, что он обладает специальным кодовым сигналом, которым запускает в автоматическом режиме наши спасательные станции МГ-30 на подводных лодках. Когда включили „Глетчер“, он и запустил МГ-30 на „Курске“, но, как оказалось, станция заработала на „молчаливой аномалии“. К ней-то и повернул командир аппарата, услышав знакомые „ти-ти-ти-ти“. Что касается источника международных сигналов SOS, то, скорее всего, эту чужую станцию случайно запустил своим мощным импульсом гидроакустический комплекс „Полином“ с „Петра Великого“.
Немедленно даю команду: все силы — на нашу лодку, с другой будем разбираться потом. Главное — спасти наших ребят, а для этого надо торопиться, дорога каждая минута! Поэтому чужака мы сразу бросили и все сосредоточили на „Курске“. Аппарат тем временем подошел к „молчащей аномалии“ и аварийно всплыл. Доложил, что видел подводную лодку и даже ударился о винты. Сомнений у меня больше не было: это именно „Курск“!»
Картина событий, происходивших в тот роковой день на «Курске», увы, до настоящего времени известна лишь приблизительно, ибо свидетелей не осталось…
Итак, в 11.23 подводный крейсер, по-видимому, начал всплывать на перископную глубину для более точного определения своей позиции относительно корабельного ордера перед торпедной стрельбой. Глубина была уже метров двадцать, и командир дал команду поднимать перископ. Что было дальше, покрыто мглой неизвестности. Возможно, внезапно раздался взрыв в 1-м отсеке, возможно, внезапно акустик обнаружил на минимальной дистанции неизвестную подводную лодку. Но в том, что это случилось (если случилось) внезапно, не было вины акустика. В августе в Баренцевом море наличествует так называемый 6-й тип гидрологии, один из самых тяжелых и неприятных для подводников. Излучаемые сигналы при 6-м типе гидрологии не распространяются линейно, а резко уходят вертикально вниз. Особенно это проявляется на небольших глубинах. Поэтому две подводные лодки, даже находясь рядом, не будут слышать друг друга, зато каждую из них будет хорошо слышно на большой глубине.
Как взрыв (или другая внештатная ситуация) в 1-м отсеке, так и известие о стремительном сближении с неизвестной подводной лодкой были для командира неожиданными. Единственное, что он мог и должен был сделать в подобной ситуации, — это дать команду «Продуть среднюю!» В любом случае «Курску» необходимо было всплыть, ибо старая подводницкая заповедь однозначно гласит: если всплыл, значит, остался цел. Но, видимо, было уже поздно. Страшный удар и треск, когда начали рваться торпеды в 1-м отсеке, навсегда перечеркнули все надежды на спасение.
Что было дальше, сегодня уже более менее известно. Тяжело раненный «Курск», потеряв управление, резко пошел вниз. Быть может, если бы глубина моря была больше, что-то можно было еще изменить, но 108 метров оказались роковыми для стального гиганта. Корабль стремительно рухнул вниз, заваливаясь на левый борт. Выполняя последнюю команду командира, механики, скорее всего, успели все же продуть цистерны правого борта. Левый был уже разорван. Затем крейсер со всего маху ударился носовой частью о дно. От удара рванули баллоны воздухов ВВД носовой группы (36 баллонов по 400 атмосфер в каждом!). Почти одновременно сдетонировал боезапас в 1-м отсеке. Этот второй взрыв был страшен. От 1-го, 2-го, да и 3-го отсеков не осталось почти ничего. Находившиеся там моряки (а это была большая часть экипажа) погибли почти мгновенно, так и не успев, быть может, понять до конца, что же произошло с их кораблем и с ними самими. Тогда же мгновенно сработала аварийная система защиты атомных реакторов. Ядерный котел потух, исключив возможность экологической катастрофы. А взрывная волна уже взламывала одну за другой межотсечные переборки, скручивая их, как крышки консервных банок, устремлялась дальше и дальше, сметая на своем гибельном пути агрегаты и механизмы, приборы и людей, пока, наконец, не остановилась на пороге 6-го отсека. Все это длилось ровно 135 секунд. Именно это время развития катастрофы позднее установят эксперты. 135 секунд взрывов и предсмертного ужаса. 135 секунд отчаяния и попыток хоть что-то изменить…
Сила инерции взорвавшегося корабля, скорее всего, была такова, что «Курск» еще метров 400 проволокло по морскому дну, взметая вокруг искалеченного корпуса тучи песка и ила. Так смертельно раненный в бою солдат ползет из последних сил к своим, чтобы принять смерть на руках товарищей…
На лодке еще оставались живые люди. Это были те, кто находился по боевой тревоге в кормовых отсеках. У них в отличие от остальных еще оставалась возможность спастись. Отсеки подводных лодок герметичны и автономны, а потому затопление и пожар в одних отсеках не отбирают шанс на жизнь у людей, оставшихся в других. Но на этот раз и в кормовых отсеках обстановка была критическая. От взрыва сорвало со штатных мест механизмы, аппаратуру и ЗИП. Тяжелые блоки рушились сверху на людей, убивая и калеча. В замкнутых цепях разом вспыхнули пожары, тушить которые не было ни возможности, ни сил. Через поврежденную переборку в 6-й отсек быстро прибывала вода. Около часа люди, находившиеся в 6-м, пытались остановить ее поступление, но все их усилия были напрасны. Когда стало ясно, что находиться больше в 6-м отсеке нельзя, те, кто к этому времени еще оставался в живых, перешли в следующий, 7-й отсек, вынося на руках раненых и обгоревших. Но вода быстро прибывала и в 7-й. Тогда подводники перешли в 8-й отсек, а оттуда и в 9-й. Личный состав 9-го отсека принял к себе всех. Разумеется, находившиеся в 9-м прекрасно понимали: впуская к себе товарищей из других отсеков, они резко снижают собственные шансы на спасение. Но я твердо знаю, что мысль не отдраивать межотсечную переборку не возникла ни у кого из них. Каждый был готов поделиться с товарищами последним глотком воздуха.
9-й отсек последний. Дальше идти уже некуда.
В те дни, наверное, не одному мне воображение рисовало страшные картины… Всего в кормовом отсеке собралось 23 человека: матросы, мичмана, офицеры. Раненых и обожженных положили на палубу. Мертвых вытаскивать из-под завалов нет сил. Еще мерцает аварийное освещение. Кое-как надели утеплительные костюмы. Попытались открыть аварийно-спасательный люк — последнюю надежду на спасение, но безрезультатно. Паники, однако, не было. Кто еще мог, писал огрызком карандаша на клочках служебных бумаг записки близким и засовывали их поглубже в карманы, так, казалось, будет надежней.
То и дело в тесноте отсеков вспыхивают пожары, тушить которые уже нечем. Затем погасло аварийное освещение. Теперь люди могли различать друг друга только в отблесках полыхающего огня. Медленно, но неотвратимо повышается уровень воды. Она прибывает в кормовой отсек сразу с двух сторон: через негерметичную переборку с 8-м отсеком и со стороны кормы, сквозь смещенные линии валов и разбитые взрывом дейдвудные сальники. Воду останавливают противодавлением, но насколько этого хватит, не знает никто. Пожар… стылая вода… недостаток кислорода… гарь… холод… стоны… хрипы… безысходность…
Они держатся до последнего, помогая друг другу. До последнего, возможно, пытаются спасти раненых, тех, кто лежит на палубе, как можно выше поднимая их головы. Мы никогда не узнаем, какими словами они ободряли друг друга, как прощались. Может быть, глотая отравленный воздух, кто-то шептал слова молитвы или «Варяга», звал маму или любимую. Вода меж тем заполняет трюм, затем нижние ярусы, вот она залила палубу верхнего, последнего, накрыла лежавших там подводников и пошла дальше. Оставшиеся в живых, если они к тому времени еще были, забираются все выше и выше. Ослабевших подтягивают на руках.
Тогда, в августе, никто не мог сказать, как умирали подводники в 9-м отсеке. Возможно, один за другим они срывались вниз и молча, без крика уходили навсегда в черную воду. Возможно, к моменту заполнения отсека водой никого уже не было в живых… Потом сам собой погас залитый водой пожар. Еще мгновение, и вода поглотила все…
До тех пор пока не были закончены водолазные работы в 9-м отсеке, большинству из нас казалось, что все обстояло именно так. Увы, действительность оказалась, как это часто бывает, намного страшней. Дело в том, что в 9-м отсеке произошла еще одна трагедия, об обстоятельствах которой стало известно гораздо позднее. Именно эта трагедия перечеркнула последние надежды на спасение находившихся в отсеке людей. Именно она, скорее всего, и стала причиной их гибели… К трагедии 9-го отсека мы еще вернемся.
…Где-то наверху в другом, таком далеком мире был теплый летний вечер 12 августа 2000 года. В том мире было вдосталь воздуха, там вовсю светило солнце, там влюблялись и разочаровывались, мечтали и надеялись. А в развороченных взрывами отсеках затонувшей субмарины время остановилось навсегда, и в свои права вступила вечность…
Назад: Часть вторая ЧЕРНЫЙ АВГУСТ
Дальше: Глава вторая 13 АВГУСТА, ВОСКРЕСЕНЬЕ