Главные же силы противников встретились неподалёку от Балтийского порта на рассвете 14 августа. Старый линейный корабль «Всеволод», шедший концевым в эскадре Ханыкова, отстал от главных сил и был атакован английскими линкорами «Центавром» и «Импекэйблом». В течение часа «Всеволод» изо всех сил отбивался от превосходящего противника. Услышав выстрелы и поняв, что это ведёт бой отставший «Всеволод», Ханыков немедленно развернул эскадру на контркурс и устремился на помощь попавшему в беду кораблю. Завидев приближение русской эскадры, англичане сочли за лучшее убраться. Поставив паруса, они отошли мористее, к главным силам объединённой англо-шведской эскадры.

Адмирал Ханыков приказал командирам кораблей готовиться к генеральному бою. Одновременно он начал отход к Балтийскому Порту, рассчитывая принять сражение, заманив противника под огонь своих береговых батарей.

Избитый ядрами «Всеволод» тащил на буксире фрегат «Поллукс». В одиннадцать часов дня внезапно обрывается буксир, и повреждённый «Всеволод», не имея возможности двигаться самостоятельно, был вынужден бросить якорь у мыса острова Рогге, в шести милях от Балтийского Порта. На помощь «Всеволоду» Ханыков немедленно выслал все бывшие у него шлюпки и гребные суда. К четырём часам пополудни «Всеволод» уже буксировался общими усилиями и должен был вот-вот миновать каменистый мыс. В это время одинокий линкор нагоняет британский линейный корабль «Центавр». Картечным огнём он разгоняет шлюпки и бросается в атаку на неуправляемый «Всеволод». Командир «Всеволода» собирает офицерский совет, который решает защищаться до последней крайности, затем же выбросить корабль на ближайшую мель и сжечь, а людей таковым образом спасти.

Но положение почти сразу же сделалось крайним, так как «Всеволод» совершенно не слушался руля, и англичане грозили зайти ему в корму. А потому «Всеволод» был приткнут к мели, обратив борт в сторону моря «Центавр», пытаясь сманеврировать рядом с русским кораблём, в свою очередь, приткнулся носом к отмели совсем рядом со «Всеволодом». Лишённые возможности двигаться, оба корабля начали яростную пушечную и ружейную перестрелку. Неоднократно, то с одного, то с другого линкора посылались для захвата противника отряды, и тогда на каменистой отмели вспыхивали яростные рукопашные схватки. Силы противников были примерно равными, и перевеса не мог добиться никто. Было очевидным, что победа достанется, в конечном счёте, тому, к кому первому прибудет помощь. Первыми подошёл к месту поединка английский «Импекэйбл» и продольными залпами стал громить наш и без того сильно разбитый корабль. К этому времени на «Всеволоде» только убитых было уже за три сотни! Не желая сдаваться в плен, оставшиеся в живых матросы и офицеры бросались в воду и устремлялись к острову. Когда на борт «Всеволода» высадились английские абордажные партии, там оставалось всего несколько десятков человек, занятых уничтожением документов, прорубанием днища и заклёпыванием пушек. Среди них был и будущий первооткрыватель Антарктиды, герой Наварина и знаменитый флотоводец, а тогда ещё мичман Михаил Лазарев, только что вернувшийся со стажировки… в английском флоте. Тот бой со своими недавними соратниками и друзьями был для мичмана первым и закончился пленом, но разве это умаляет храбрость офицера?

Попытка англичан снять «Всеволод» с мели успеха не имела, кроме того, через прорубленное днище линкор быстро наполнялся водой. А со стороны Балтийского Порта уже спешила к месту боя русская эскадра. Не дожидаясь развязки, англичане почли за лучшее сжечь останки «Всеволода», а самим отойти подальше в море.

Дореволюционный историк отечественного флота лейтенант Н.Д. Каллистов (в годы Первой мировой войны командовал эсминцем на Черноморском флоте, а в 1918 году был расстрелян матросами-анархистами на Малаховом кургане в Севастополе) так писал об этом прискорбном случае в истории нашего флота: «Потеря корабля „Всеволод“ была одной из причин отдачи адмирала Ханыкова под суд, приговоривший его к разжалованию в матросы, на что высочайшей конфирмации не последовало, а было повелено предать весь суд над Ханыковым забвению „во уважение прежней его службы“. Что касается „Всеволода“, да и не только „Всеволода“, то Ханыков в этом был вовсе не так виноват. Для оказания помощи „Всеволоду“ из Балтийского Порта пытались выйти корабль и некоторые фрегаты, но противное маловетрие не позволило им этого сделать. Сам „Всеволод“, наконец, — это старый, уже тимберованный корабль, очень тихоходный и неповоротливый, а его команду в громадном большинстве составляли только что прибывшие ратники, ещё не успевшие даже снять свои ополченские кафтаны. И если „Всеволод“ в таком виде и с таким личным составом был послан не только в море, но и для военных действий, то сделано это было только потому, что всё лучшее из Балтийского флота — и корабли, и личный состав — находились в это время в распоряжении императора Наполеона (имеется в виду период пребывания эскадры Сенявина в Лиссабоне. — В.Ш.)».

Зимой 1809 года корпуса генералов Багратиона и Барклая-де-Толли по льду стремительно перешли Ботнический залив и нанесли внезапный удар в сердце Швеции. Именно тогда Европа услышала о предводителе российского авангарда полковнике Кульневе, храбрейшем из благородных и благороднейшем из храбрых! С этого времени судьба войны была уже предрешена.

В кампанию этого года шведский флот вообще не показывался в море; что касается англичан, то столкновения с ними носили случайный характер и происходили исключительно у берегов Финляндии, куда англичане время от времени наведывались.

В июне у Гангута англичане попытались высадить десант с двух линейных кораблей, но последний был тут же сброшен в море ротой Псковского полка. Преследуя английские баркасы, наши гребные суда потопили несколько из них со всеми людьми.

Спустя несколько дней четыре вооружённых английских баркаса столкнулись у Паркалауда с тремя нашими канонерками. Столкновение закончилось потоплением двух баркасов и бегством третьего. Чтобы загладить эту явную неудачу, англичане отправили к Паркалауду два линейных корабля и два фрегата. С них спустили свыше двух десятков вооружённых пушками баркасов и катеров. Пройдя шхерами, англичане атаковали стоявшие на якоре суда гребной флотилии. Бой был жесток. Противнику удалось захватить на абордаж четыре вспомогательных судна-иола и две лодки, нам — утопить пятнадцать баркасов и катеров.

10 июля английский линкор пытался подстеречь отряд наших транспортов, доставлявших грузы для армии. Но из этого ничего не получилось. Едва линкор открыл огонь, как немедленно был с тыла атакован отрядом канонерских лодок. Потеряв фор- и крюйс-брам-стеньги, он едва успел бежать в море от абордажа.

Последним значительным делом стал бой на Аспенском рейде. Тогда на отряд мичмана Коробки (4 канонерские лодки, 2 бота, 2 кухонных судна) напали два десятка английских вооружённых баркасов со стоявших мористее двух линкоров и трёх фрегатов. Одной из канонерских лодок удалось прорваться, и она благополучно добралась в Свеаборг, остальные суда (почти не имевшие вооружения) были в течение трёх часов непрерывного боя взяты на абордаж. Вторую канонерку удалось захватить только тогда, когда из 44-х человек её команды уже не было в живых ни одного. Сам Коробка продолжал драться саблей, имея уже две тяжёлые раны. В плен его взяли в бессознательном состоянии.

На кухонных судах, которые вообще не имели ничего кроме суповых котлов, повара отбивались от наседавших англичан разделочными ножами и защищались крышками от кастрюль. Мужество, с которым дрался отряд Коробки, вызвало восхищение англичан. «Русские, — говорит об этом деле английский историк, — сражались с величайшей храбростью».

Сами победители боя на Аспенском рейде впоследствии старались о нём не вспоминать. Известие о рукопашной с поварами на кухонных судах быстро стало достоянием всего английского флота и породило множество анекдотов о «доблести» нападавших, пытавшихся с боем добраться до котлов с кашей.

После этого дела англичане и вовсе ушли от российских берегов. И то — кому хочется стать посмешищем своих же товарищей! Действия английского флота сами собой сошли на нет. Да и Лондон, разочаровавшись в Стокгольме, явно махнул на него рукой.

Брошенная на произвол судьбы союзниками-англичанами, Швеция запросила пощады. Вскоре во Фридрихсгаме был заключён мир, согласно которому Россия получала Финляндию с Аландскими островами и часть Ботнии. Не упустил своего и вездесущий Наполеон, тут же включивший Стокгольм в свою континентальную блокаду против Лондона. Так закончилась последняя из многочисленных русско-шведских войн. Но война с Англией ещё продолжалась. Однако утратив возможность базирования в шведских портах, британские эскадры покинули балтийские воды, так и не стяжав там никакой славы.