К крушению брига Балтийского флота «Диспач» самое непосредственное отношение имел известный флотоводец и гидрограф контр-адмирал Гавриил Андреевич Сарычев. Летом 1805 года контр-адмирал командовал небольшой крейсерской эскадрой, которая осуществляла практическое плавание в Балтийском море. На судах эскадры отрабатывали элементы маневрирования и обучали гардемаринов практике управления парусами. В августе императором Александром Первым было принято решение о перевозе десантного корпуса для действий против французов в Померанию. Так как из-за ухода основных сил флота в Средиземное море наличных сил было немного, командующий Балтийским флотом адмирал Тетт решил нанять для перевоза войск купеческие суда в Ревеле и Риге. Оставив практическую эскадру, Сарычев прибыл в Ригу, где поднял свой флаг на бриге «Диспач», которым командовал капитан-лейтенант Касливцев. Бриг был совсем недавно построен в Англии и отличался хорошими ходовыми качествами; что касается Касливцева, то он считался одним из наиболее перспективных молодых офицеров флота. Быстро решив все финансовые вопросы, наняв необходимые суда и погрузив на них солдат и казаков, Сарычев вышел в море. Конвой под его началом насчитывал 26 вымпелов. Переход между двумя балтийскими портами не бог весть какое дело, тем более когда во главе его известный моряк и гидрограф. Поначалу все на самом деле складывалось вполне благополучно, если не считать нескольких незначительных повреждений на торговых судах.

Однако 25 августа, когда конвой выходил из пролива между курляндским берегом и островом Эзель, начался шторм. Налетев на песчаную отмель, «Диспач» ударился о дно рулем, который вначале сбросило с петель, а затем и вовсе оторвало.

— Скорее всего, мы налетели на четырехсаженную банку, что значится на карте в середине пролива на выходе в Балтику! — покачал головой Сарычев, оценив итоги касания брига с отмелью.

Потеря руля в штормовую погоду сделала положение «Диспача» особенно опасным, и бригу наверняка не избежать бы катастрофы, если бы не нахождение на его борту одного из опытнейших российских мореплавателей. Сам Сарычев позднее вспоминал о тех тревожных минутах так: «Я решился на последнее средство к избавлению судна от кораблекрушения: стать на якорь на глубине 12 сажен. Но как по положении трех якорей бриг дрейфовало, то приказал я обрубать стеньги, из коих изорванные и незакрепленные паруса много противостояли ветру. Тогда ветер перестал тащить нас с якорей, и мы остановились на глубине девяти сажен при песчаном грунте, в двух итальянских милях от берега, между мысом Люзерорт и городом Виндава».

Бриг можно было считать спасенным, но контр-адмирал мучился отсутствием сведений о разбросанных штормом в разные стороны судах конвоя. Что с ними, сумели ли они спастись и сохранить перевозимых людей?

За время вынужденной трехдневной стоянки, не теряя времени, на «Диспаче» из подручного материала мастерили временный руль. Осматривая берег между мысами Люзерорт и Домеснес, Сарычев обнаружил на этом достаточно небольшом пространстве среди множества погибших судов и восемь, принадлежавших к его конвою. Вскоре Сарычев был уже проинформирован, что на этих восьми судах погибло около сотни казаков. Но при этом не только большинство казаков спаслось, — с двух судов донцы умудрились, несмотря на жестокий шторм, спасти и всех своих лошадей! Очевидец описывает действия казаков по спасению лошадей так: «Казаки вытаскивали их на веревках из интрюма, наливавшегося уже водой, и с борта судна толкали прямо в воду; тогда они сами выплывали на берег, и ни одна из них не утонула».

Сделав все необходимые указания по обустройству находящихся на берегу людей и спасению все еще остававшегося на полузатонувших кораблях имущества, Сарычев поспешил на «Диспач», чтобы догнать часть своего ушедшего вперед конвоя.

Утром 3 сентября с брига была замечена южная оконечность острова Готланд — мыс Гоборт. Утром следующего дня вдалеке был замечен линейный корабль «Януарий». С него сообщили, что главные силы флота и десантных конвоев в настоящее время находятся у острова Рюген напротив мыса Перт. Неся все возможные паруса, «Диспач» наверстывал упущенное время, стремясь нагнать ушедших вперед.

Из описания крушения «Диспача», составленного адмиралом В.М. Головниным: «В 7 часов вечера прошли Борнхольм, а поутру 5-го числа подошли к Рюгену; но как ветер усилился и поднялось большое волнение, то бриг никак не мог обойти восточного мыса сего острова и принужден был во весь день лавировать под одними нижними парусами. Между тем от чрезвычайной качки беспрестанным сильным движением руля перетерло державшие оный нижние бакштаги, отчего руль стал действовать слабо и бриг не мог уже поворачивать через фордевинд. Тогда ему оставалось только стать на якорь, который они положили в 10 часов вечера у местечка Виттова, на глубине 17 сажен в иловатом дне. Но как один якорь не задержал, то в помощь ему был брошен другой, и бриг остановился, но не надолго: через час опять стало его дрейфовать, глубина скоро уменьшилась до 6 сажен».

Такое предельно опасное положение требовало и особых мер. Эти меры принимались, но бриг уже был обречен. Из воспоминаний контр-адмирала Г.А. Сарычева: «Для остановления и спасения брига велел я срубить мачты, но при всем том не переставало его дрейфовать, и в 11 часов ночи принесло к мели, поворотило поперек волнения, начало сильно бросать с боку на бок и бить о грунт; тогда свирепые волны вздымались подобно горам, разбивались о борт и, с седой пеной переливаясь через судно, сильно потрясали его, двигая по мели; каждый из нас старался держаться крепче, чтоб волнением не сбросило его в море, ожидая ежеминутно потопления. Положение наше тем было ужаснее, что темнота ночи препятствовала видеть, сколь далеко мы от берега. Когда судно наполнилось водой, поворотило его носом к берегу, и волнение, разбиваясь о корму, не столь уже его потрясало. Некоторые из служителей усмотрели перед судном чернеющийся берег и закричали: „Земля видна!“ Тогда все люди собрались на бак, обрадовавшись показавшейся надежде к спасению; измокши и перезябши, ожидали с нетерпением наступления дня. Между тем лекарь наш, умея хорошо плавать, раздевшись, бросился в море, и мы тотчас потеряли его из виду в свирепеющих волнах. На рассвете увидели, что находимся в полуверсте от высокого и крутого берега, под которым приметили людей. С великим трудом спустили мы на воду ялик и, привязав к нему веревку, отправили с тремя человеками к берегу. Они долго пробивались между бурунов и каменьев; наконец, когда преодолели большие трудности, выкинуло их на сушу, и островитяне помогли им выйти. Таким образом, имея уже завезенную на берег веревку, спустили мы еще два гребных судна и на них с помощью сего завоза перевезли всех служителей с судна».

Вовремя оповещенные судовым доктором Василевским, жители Рюгена к этому времени уже развели огонь на берегу, чтоб согреть спасшихся. Прием, оказанный нашим морякам, был самый гостеприимный. Контр-адмирал Сарычев пишет. «Граф Ливен (генерал-майор из десантного корпуса. — В.Ш.) и я с великим трудом взобрались на высокий и крутой берег. От сего места надобно было еще идти пешком до селения целую версту; но я, после претерпенного в прошедшей ночи от мокроты и стужи, так ослабел, что не в силах был идти далее и пал бы тут от изнеможения, если б великодушный граф, будучи и сам почти в таком же положении, но напрягая последние свои силы, не подал мне помощи и не довел меня до избы, где добродушные поселяне сняли с нас мокрое платье, положили в постель, укутали теплыми одеялами и тем отогрели».

Здесь нашли Сарычев с Ливеном и отважного своего доктора, который у самого берега был брошен волнами на камни, но, даже получив серьезные раны, сумел предупредить датчан о крушении русского судна и передать просьбу о помощи.

Едва ветер и волнение моря немного стихли, Сарычев немедленно осмотрел останки стоявшего на мели брига. Часть корпуса он нашел еще в довольно удовлетворительном состоянии. По просьбе Сарычева был прислан из Штральзунда и опытный корабельный мастер.

— Даем 16 тысяч талеров, если возьметесь снять бриг с мели! — пообещал датчанину Сарычев.

Тот долго осматривал «Диспач», мерил глубины, копошился в трюме, а потом отрицательно покачал головой:

— Это судно живо, пока стоит на камне, а потому его нельзя спасти ни за 16, ни за 116 тысяч!

Единственное, что удалось, так это снять с обреченного брига наиболее ценное имущество. К слову, за все время двух крушений и переправки людей на берег не было потеряно ни одного человека, что, несомненно, следует отнести к высокой организации службы на бриге, опыту адмирала и командира, ну и, разумеется, в какой-то степени везению. Команда и солдаты с «Диспача» были вскоре перевезены на все еще стоявшую у Рюгена эскадру, сам же Сарычев перебрался на линейный корабль «Рафаил», на котором затем и вернулся в Кронштадт.

Особого расследования катастрофы «Диспача» не велось, так как из-за большого количества погибших и поврежденных кораблей Балтийского флота и судов десантных конвоев в шторме 25 августа 1805 года Адмиралтейств-советом форс-мажорные обстоятельства брига были признаны очевидными. Послесловием к гибели брига стали лишь записи Г.А. Сарычева.