Книга: Войпель. Сентиментальный триллер
Назад: Глава шестнадцатая Несостоявшаяся уха
Дальше: Сноски

Эпилог

Вообще-то, шхеры (это такие узкие и извилистые заливы), расположенные в северной части Ладожского озера, являются местом достаточно симпатичным. Но, если честно, только в тёплое летнее время. Или же (чисто на любителя), по поздней весне или ранней осени. А в последних числах октября месяца? Мало, как ни крути, здесь симпатичного: хлипкий северный лес «до нитки» промок под затяжными осенними дождями, берёзы и осины окончательно сбросили свою разноцветную листву, грибов уже нет, кругом сплошные камни и скалы, щедро поросшие буро-серыми лишайниками, а на озере вовсю гуляют мрачные свинцовые волны.
Степан Ильич (сторож на одной из туристических баз), шёл по узкой тропинке к Ладоге: шагал, нёс в правой руке пятнадцатилитровую канистру с бензином и негромко бормотал под нос:
– Ещё полторы недели назад официально закрыли туристический сезон и начали консервацию. То бишь, подготовку к приближающейся зиме. Нет же, приехала странная парочка, мол: – «Только что поженились, «медовый месяц» и всё такое прочее. Пустите, пожалуйста, пожить недельку по двойному тарифу…». Пустил, конечно. По двойному-то тарифу. Как тут откажешь…. А теперь, понимаешь, на рыбалку собрались. Тоже с двойной оплатой, понятное дело. С утра лодку пришлось переворачивать и на воду спускать…. Какая рыбалка – по такой матёрой и ветреной осени? Ох, темнят что-то ребятишки. Темнят…. Нет, девица-то ничего: симпатичная и тихая такая из себя, чем-то на школьную училку похожая. А, вот, её муженёк – тот ещё деятель: здоровенный, широкоплечий, с извилистым тёмно-багровым шрамом на щеке. И глаза у него странные: один блёклый и равнодушный, а второй, наоборот, очень и очень внимательный. Из знаменитой серии: – «Такой убьёт и не поморщится. А если даже и поморщится, то – всё равно – убьёт…». Ухорез несуетливый, короче говоря, вволю погулявший по Белу Свету…
Сторож вышел на старенький деревянный причал, рядом с которым – на серой ладожской воде – размеренно покачивалась длинная пластиковая лодка, оснащённая японским подвесным мотором.
– Опять, Ильич, сам с собой беседы ведёшь? – приветливо улыбнулся Сергей.
– Веду, конечно. Привычка у меня такая.
– А зачем принёс ещё одну канистру с бензином? Я же при тебе полный бак залил.
– Затем, что так надо, – слегка нахмурившись, пояснил сторож. – Пойдёте обратно, а тут (тьфу-тьфу-тьфу, конечно), сильный встречный ветер задует. Расход топлива в два раза увеличится…. Нет, за тебя-то, молодчик отвязанный, я не беспокоюсь. Наверняка, из любой передряги выберешься. Из любой…. А, вот, супруга у тебя – нежная очень. О таких всегда беспокоиться надо.
– Спасибо за заботу, – поблагодарила Ольга.
– Не за что, девонька. Не за что…. Давайте-ка, ребятки, забирайтесь в лодку. Рассаживайтесь. Удочки не забудьте. И канистру с бензином держите…. Отвязываю верёвку. Лодку отталкиваю. С Богом…

 

Сыто взревел мощный японский мотор, и лодка, элегантно развернувшись, отчалила от берега.
Вскоре она вышла из узкого залива непосредственно в Ладогу и устремилась на юго-восток.
Через час с небольшим Сергей, заглушив двигатель, объявил:
– Эхолот показывает, что под нами – солидные глубины, порядка ста семидесяти-восьмидесяти метров…. Достаточно? Или же двухсотметровую глубину, чисто для подстраховки, поищем?
– Никогда не стоит перебарщивать, – посоветовала Оля. – Вот, держи коробочку.
Коробочка (вернее, шкатулка), была бронзовой, тяжёлой и запертой на ключ, который остался в Питере. А ещё в ней находилась маленькая золотая фигурка, изображавшая очень сердитого и сурового старика.
– Ну, их, куда подальше, все эти древние и загадочные раритеты. Типа – от греха подальше, – усмехнулся Сергей и, коротко размахнувшись, бросил бронзовую коробочку в ладожские воды.
– Бульк, – отправляясь на дно, выдала на прощанье шкатулка.
– Вот и всё. Проехали…. Возвращаемся на турбазу.
– Разве мы не будем рыбу ловить? – удивилась Ольга. – Удочки же взяли с собой.
– Рыбачить на Ладоге – в самом-самом конце октября? И на такой приличной глубине? Не смеши меня, пожалуйста…. Тем более что мы с тобой ещё и трети «Камасутры» не изучили – в её практическом применении. Так что, возвращаемся и изучаем на практике. Причём, с прилежанием и не отлынивая.
– Как скажешь, милый. С прилежанием, так с прилежанием…
Конец книги

notes

Назад: Глава шестнадцатая Несостоявшаяся уха
Дальше: Сноски