Глава 1

К‑55

25 марта 2063 г.

Уровень № 5, Северо-Западный сектор

Реконструкции

Отсек утилизации № 3 в Северо-Западном секторе Пятого Уровня никогда не выделялся ничем особенным и был как две капли воды похож на все служебные помещения подобного типа в К‑55.

Бетонная коробка пять на восемь, армированная стальными балками, потолок высотой два с половиной метра.

Привычная с детства для всех обитателей К‑55 полукруглая станина конвертера, выпирающая по центру из противоположной от входа стены.

Забранное в ударопрочное стекло окно приёмника, размером с двухкамерный холодильник.

Грузовая тележка с оборудованием в правом углу, лопаты, вёдра и метёлки из гибкой стальной проволоки в левом, тут же гидрант с аккуратной бухтой брезентового шланга.

Тусклые плафоны под потолком, накрытый ржавой решёткой глубокий жёлоб через всё помещение, от дверей к приёмнику.

Ну и, разумеется, незабываемый, ни с чем не сравнимый и не выветриваемый даже дезинфектами и принудительной вентиляцией фимиам бытовых отходов.

Как видите, это был самый обычный отсек утилизации.

Однако сегодня здесь орудовала не привычная парочка мусорщиков, а специальная команда фракции «Профилактика» под управлением доктора Панина.

Помимо самого доктора, в команде было пятеро: двое его ассистентов и трое бойцов.

Бойцы, изготовившись с автоматами у раскрытой и зафиксированной на стопоре двери отсека, контролировали коридор на случай внезапного появления врага.

Издалека доносилась нечастая стрельба.

Искажённый динамиками хриплый голос транслировал команды военного протокола, обращённые к обитателям захваченного сектора.

По коридору ощутимо тянуло гарью.

В трансляции не было ничего нового или необычного, коридор приятно пустовал, так что бойцы вполглаза несли службу и с любопытством косились на учёных.

Доктор Панин, подключив прибор к пульту конвертера, бойко взламывал систему управления.

Его ассистенты, вооружённые гравитационными пушками, медленно и натужно волокли к конвертеру вибрирующий кокон портального поля.

Для солдат это было занятное зрелище. Ранее им не доводилось работать с учёными, и сегодня они впервые в жизни видели все эти интригующие штуковины.

Старший конвоя, сержант Мусаев, уже принимал участие в подобном мероприятии.

В прошлый раз всё было не совсем гладко и погибли люди.

Поэтому сейчас Мусаев наблюдал за действиями ученых с опаской.

Он знал, что это феерическое «веретено» в полтора человеческих роста и чуть более метра в срединном диаметре, которое так завораживающе отливает всеми оттенками серебра и искрит разбегающимися по упругой поверхности разрядами, может вести себя крайне непредсказуемо и способно на любые пакости.

Из толстых раструбов гравитационных пушек, обвитых медными жилами, высачивались похожие на струи кварцевого песка инверсионные шлейфы, с мягким шипением ударяли в серебристый кокон и толкали его к топке конвертера.

Кокон словно бы не хотел двигаться в нужном людям направлении. Он постоянно отклонялся от курса, подолгу замирал на месте, и вообще создавалось такое ощущение, что портальное поле живое и капризничает, словно чем-то недовольный ребёнок.

– Твою мать… Да что ж ты как дитя малое! – чертыхнулся ассистент № 1, озвучив общую ассоциацию. – Шагай ровно, тут осталось-то всего ничего…

Из-за этого капризного поля, соскочившего с проекторного стенда и отправившегося погулять в сектор «Реконструкции», пришлось снаряжать целую экспедицию и захватывать территорию соседей.

Для вождей «Профилактики» серебристый кокон был настолько важен, что они решились на боевую операцию по завоеванию в общем-то ненужного им сектора, не имевшего никаких стратегических перспектив и не сулившего ничего, кроме незапланированной траты ресурсов фракции, как материальных, так и людских.

Даже если не учитывать расходов на ремонт после боя и реформирование системы администрации и социальной структуры, здесь как минимум на три месяца нужно сажать усиленный гарнизон. Потому что «Реконструкция» обязательно будет предпринимать попытки отбить свою территорию.

Доктор Панин «доломал» пульт, открыл защитный экран и вхолостую запустил конвертер.

В чреве топки вспыхнуло нестерпимо яркое голубое свечение, станина конвертера мелко завибрировала, и раздался гул, похожий на рёв ракетных сопел.

– Отлично, – похвалил себя Панин, отключая конвертер. – Всё, ребята, пихайте его в топку.

В конвертерной программе есть одно существенное ограничение. Если в топливном контуре будет находиться живая органика объёмом два литра и более, конвертер просто не включится.

По опыту предыдущих экспериментов, вероятность выдачи полем живой органики очень высока. Но это вовсе не отклонение, а как раз таки профильное направление эксперимента.

Есть также небольшая вероятность, что эта органика будет агрессивной и… гравитационные пушки и стрелковое оружие не смогут с ней справиться. Вот это уже отклонение, причём опасное не только для команды испытателей, но и для всей популяции К‑55.

Поэтому в случаях, когда конечная фаза эксперимента проистекает вне проекторного стенда (это не то чтобы норма, но такое иногда бывает), портальное поле всегда волокут в топку.

Даже если это происходит на территории противника.

Правда, такого, чтобы поле загуляло на территорию противника, ранее не бывало, но… В жизни всё когда-то случается в первый раз.

Пока доктор устанавливал видеокамеру на треноге, ассистенты с грехом пополам затолкали кокон в топку, но при этом не выдержали уровень и утопили поле примерно на треть.

– Ну нет, ребята, так не пойдёт, – поругал коллег доктор. – Давайте, подвесьте его.

Коллеги, чертыхаясь и кряхтя, стали ворочать поле тяжёлыми пушками, поднимая его повыше.

У портального поля нет точки опоры, оно игнорирует оси координат и без проблем «живёт» в твёрдых средах, хотя они существенно замедляют скорость движения. Запас хода отправившегося «на прогулку» поля зависит исключительно от величины стартовой энергии ускорителя. Сколько зарядили, настолько далеко и убежит.

Ну а когда наддают из гравипушек, сообщая полю колоссальную энергию, почему бы не попрыгать, не поиграть с нерадивыми учёными?

Ассистенты, наконец, вывели кокон над уровнем пола.

Панин произвёл замеры небольшим прибором с двумя экранами и множеством кнопок и выдал вердикт:

– Расчётное время «скачка» – от пятнадцати минут до получаса. Точнее сказать не могу, сильный геомагнитный фон. Давайте-ка, ребята, на всякий случай принарядимся.

Ассистенты с удовольствием отложили тяжёлые пушки и сняли с тележки зиповский ящик с защитными комплектами.

– А вам что, особое приглашение нужно? – обратился доктор к солдатам.

– Нельзя сектор бросать, – угрюмо заметил Мусаев. – И потом – какой смысл?

– Извини, но во всём, что касается науки, я решаю, есть смысл или нет, – спокойно возразил доктор. – Так что, давай: по одному подходим, экипируемся.

Мусаев кивнул солдатам. Они оба отправились облачаться в защитные комплекты, а сержант остался держать сектор.

Нет, сержант не страдал склонностью к вольнодумию и уважал мудрого доктора, хотя тот годился ему в сыновья.

Как и подобает опытному военному, сержант был практиком и сторонником здорового рационализма.

Так вот практика показывала, что защитные комплекты надевать нерационально. Потому что они, увы, не защищают от тех фокусов, которые может выкинуть портальное поле.

По крайней мере, в прошлый раз они никого не спасли.

* * *

Придя в себя, Вадим обнаружил, что находится в просторной камере с открытым окном приёмника.

Прямо перед ним расположились в два ряда существа в защитных костюмах и шлемах, похожих на скафандры, с выпуклыми прозрачными щитками во всё лицо.

Существа вели себя странно. Двое направили на Вадима то ли приборы, то ли ружья, сразу и не разберёшь, в общем, такие длинные штуковины с толстыми раструбами, обмотанными медной проволокой.

За ними стояли трое с автоматами, пока что не целились, но вели себя насторожённо и следили за каждым жестом Вадима.

Чуть сбоку от первого ряда располагалась видеокамера на треноге, рядом с которой застыл шестой представитель «комитета по встрече», державший в руках фонарь и нечто, напоминавшее диктофон.

В гробовом молчании прошло несколько секунд, в течение которых Вадим успел рассмотреть помещение и понять, что существа в защитных костюмах – это всё же люди.

Люди, по-видимому, тоже что-то поняли, и тот, который с диктофоном, радостно крикнул:

– Есть контакт!!!

Голос из-под скафандра звучал глуховато, но вполне отчётливо.

Итак, это люди, и как минимум один из них говорит по-русски.

«Это игра, – с абсолютной уверенностью решил Вадим. – Очень, кстати, антуражненько. Клёпки аутентичные, люди как живые… Не понял только, что это за игра такая. Что-то типа «Биошока» с локализацией?»

И вдруг понял, что это не внутренний диалог, а он на самом деле говорит вслух.

Ух ты, какая чудная игра!

– Объект вменяем, ведёт себя несколько неадекватно, – пробубнил товарищ с диктофоном. – И выглядит… Выглядит очень странно. Так – внимание!

Двое с «ружьями» в первом ряду быстро присели на колено, трое во втором подобрались, расступились и направили на Вадима оружие.

А товарищ с диктофоном зачем-то подскочил к пульту управления, положил ладонь на большую красную кнопку и тревожно уточнил:

– Какой Уровень?!

– Восемьдесят второй, – Вадим гордо подбоченился.

– Не… Гхм… Не понял, – растерялся товарищ с диктофоном. – Как это «восемьдесят второй»?! Максимум – Тринадцатый, дальше ничего нет!

– Ну не знаю, может, здесь разрабы «левелкап» воткнули? В любом случае у меня реально Восемьдесят второй Уровень, ментал прокачан на «макс», и мне надоело торчать в этой камере, – Вадим тряхнул руками, воспроизводя жест персонажа из игры, готовящегося наложить заклинание, и шагнул было вон из камеры. – А если кто дёрнется, махом кастану безумие…

Выйти на волю он не успел: товарищ с диктофоном шлёпнул ладонью по красной кнопке.

Массивный защитный экран моментально закрыл выход из камеры, чуть не отдавив Вадиму ногу.

Раздался звук, похожий на рёв ракетных сопел, в камере вспыхнуло нестерпимой яркости голубое свечение…

И Вадима в одно мгновение разложило на атомы.

* * *

Придя в себя, Вадим обнаружил, что находится в просторной камере, с распахнутым настежь защитным экраном.

Прямо перед ним расположились в два ряда существа в защитных костюмах и шлемах, похожих на скафандры, с выпуклыми прозрачными щитками во всё лицо.

Существа вели себя странно. Двое направили на Вадима то ли приборы, то ли ружья, сразу и не разберёшь, в общем, такие длинные штуковины с толстыми раструбами, обмотанными медной проволокой. За ними стояли трое с автоматами, не целились, но вели себя насторожённо, следили за каждым жестом Вадима.

Чуть сбоку от первого ряда располагалась видеокамера на треноге, рядом с которой застыл шестой представитель «комитета по встрече», державший в руках нечто, напоминавшее диктофон.

В общем, всё в точности так же, как в первый раз…

Только ощущения совсем другие.

Это была сплошная Воплощённая Боль.

Каждая мышца, каждая косточка, каждая клеточка его организма стонала, рыдала и билась в страшной истерике от нестерпимой боли, которая разрывала на части всё естество Вадима, не давала дышать, двигаться и думать.

Это было какое-то Парализованное Безвоздушное Безумие: с перекошенным жуткой гримасой лицом Вадим застыл на месте, как монумент всем сгоревшим в аду, невидящим взором глядя прямо перед собой, и мечтал в тот момент только об одном:

Смерть…

Смерть.

Смерть!

Господи, Смерть, возьми меня обратно! Это неправильно, несправедливо, человек не может, не должен, не имеет права жить после ТАКОГО…

– Есть контакт!!! – радостно крикнул человек с диктофоном.

О, боже… Что это?! Что за идиотское светопреставление?!

– Так… Объект явно в шоке, моторика отсутствует. Вегетативная реакция… Ребята, да он помирает! А ну, взяли…

Двое в первом ряду бросили «ружья», подскочили и выдернули Вадима из камеры.

Быстро уложили на тележку, вогнали какой-то препарат и занялись реанимацией: двое принялись грубо и жёстко массировать конечности, а товарищ с диктофоном бил Вадима по щекам и что-то орал ему в ухо.

Через пару минут экзерциции увенчались успехом.

Вадим дёрнулся, как ударенный током, с криком хапнул первую порцию воздуха и закашлялся, задышал жадно и глубоко, хрипло рыча и плача, выталкивая из себя эту невероятную, немыслимую, несовместимую с жизнью Боль…

* * *

Спустя немного времени начал действовать введённый препарат и организм стал постепенно отходить от фантомного болевого шока.

Панин первым делом зачем-то посветил фонариком Вадиму в глаза. Затем проверил параметры – пульс, температуру, измерил давление и заставил проглотить пару таблеток с горьковатым вяжущим привкусом.

– Сидеть можете?

Вадим сел на тележке, осторожно шевельнулся и прислушался к своим ощущениям.

Внутри всё горело.

Нет, это как-то тривиально. Бывает, с мороза опрокинешь стопочку, да под острый чили, который шикарно готовит мама, – и тоже внутри всё горит. Хорошо так горит, по телу разливается приятное тепло, и на душе благостно…

Сейчас всё горело так, словно Вадима бросили в топку крематория, где он был испепелён заживо, а потом выдернули обратно и каким-то чудовищным некромантским заклинанием собрали-слепили заново.

В общем, ощущения – застрелись.

Хочется орать в голос, биться в истерике и навзрыд жаловаться кому-нибудь доброму и понимающему, кто правильно оценит всю невозможность того, что с тобой произошло, всё растолкует, и объяснит, и посоветует, как избавиться от этого дикого кошмара…

– Как самочувствие?

Вадим осторожно пожал плечами.

Была абсолютная уверенность, что каждое движение после ТАКОГО должно причинять невыносимую боль.

На самом деле, эта фантомная боль уничтоженного организма была равномерной и статичной, независимо от движений, но шевелиться всё равно было страшно.

– Объект не может адекватно оценить своё состояние, – сообщил диктофону Панин. – Однако целый ряд признаков указывает на сильнейший стресс, вызванный ПЕРЕМЕЩЕНИЕМ… Фамилия, имя, отчество?

– Вадим Николаевич Набатов.

А голос ничего так, не сгоревший, вполне нормальный, разве что заметно хриплый от переживаний.

– Возраст?

– Двадцать три года.

– Так, уже хорошо! – обрадовался Панин. – Амнезии нет, это отличный признак… Уровень, сектор?

Вадим машинально втянул голову в плечи и зажмурился.

Ну и что сказать товарищу в скафандре?

За неправильный ответ на этот вопрос его убили.

Вот этот самый товарищ и убил. И ладно бы просто выстрелил в голову, по обыкновению приличных негодяев, а то ведь буквально разложил на атомы!

И лицо вроде доброе, и в своём странном костюме похож на героя-космонавта…

Но товарищ явно недобрый.

Это он ударил по кнопке, Вадим всё помнит.

– Не можете ответить, с какого вы Уровня? – огорчился Панин. – Что же это получается, избирательная амнезия?

– Пацан боится, – поделился соображениями сержант Мусаев. – Может, он боец «реконов»?

– Вы солдат Реконструкции? – живо ухватился за эту мысль Панин. – Если так, не волнуйтесь: вы сейчас идёте по программе Эксперимента как особо важный объект, так что вашей безопасности ничего не угрожает. Кстати, извините, сразу не представился: я Алексей Панин, научный руководитель экспедиционной группы, это мои коллеги, Евгений и Сергей, этот суровый человек – сержант Мусаев, наш начальник конвоя, а эти двое…

– Солдаты. – Сержант без пиетета оборвал поток приязни учёного. – Просто солдаты. Этого достаточно.

– Ну… Хорошо, пусть будет так, – кивнул Панин, несколько обескураженный официальным тоном сержанта. – В общем, не волнуйтесь, вам ничего не угрожает.

– Я не солдат, – тихо сказал Вадим. – Я системный администратор.

– Системный… администратор?

Панин в растерянности посмотрел на ассистентов.

Ассистенты пожали плечами. Нет, это словосочетание им ни о чём не говорило.

Мусаев едва заметно дёрнул уголком рта и одарил Вадима тяжёлым взглядом.

«Этот пристрелит не задумываясь, – подумал Вадим. – Он даже не пытается скрывать, что считает меня врагом».

– То есть, я так понял, вы трудитесь в администрации сектора? – уточнил Панин.

Вадим опять промолчал, опасаясь, что неудачный ответ может спровоцировать нездоровую реакцию.

– Объект не может ответить на ряд элементарных вопросов, – пожаловался диктофону Панин. – Таким образом, реальное состояние объекта остаётся под вопросом до полного обследования в лаборатории… Скажите… Эмм… Вадим… Вы странно одеты, и у вас было вот это…

Панин показал изъятые при реанимации Вадима айфон, Bluetooth-гарнитуру и две клёпки от офисного стула. Сам стул отсутствовал.

– Это не в порядке обвинения, просто сугубо академический интерес… Скажите, вы ограбили Исторический Музей?

– Это моё, – затравленно пролепетал Вадим. – Могу чем угодно доказать…

Интересно, что у них тут полагается за кражу? Если за неправильный ответ убивают без предупреждения, то…

– Да не волнуйтесь, всё нормально! Я же сказал: чисто академический интерес.

– Я не волнуюсь, это в самом деле моё! Там забита куча моих данных, могу показать. Телефон куплен четыре месяца назад, у меня дома гарантия на него лежит, могу предъявить. А! Можно маме позвонить, она подтвердит… Разрешите?

Панин не без колебаний отдал телефон Вадиму.

Мусаев опять нехорошо дёрнул уголком рта и зачем-то поправил автомат. Как будто проверял, успеет ли быстро вскинуть оружие, если вдруг понадобится.

– Так, сейчас мы всё подтвердим… – Насторожённо косясь в сторону неприветливого сержанта, Вадим пробежал пальцами по клавишам.

Айфон без потерь перенёс «перемещение» (или что там подразумевал под этим термином Панин) и функционировал исправно, но «не видел» сеть.

– Могу я узнать, где мы сейчас находимся?

– Разумеется, – с готовностью отозвался Панин. – Пятый Уровень, Северо-Запад, сектор Реконструкции.

– Теперь это наш сектор, – подсказал Мусаев.

– Ах да, прошу прощения, – сконфузился Панин. – В самом деле, теперь это сектор Профилактики.

Для Вадима эти подробности были пустым звуком.

– В смысле, я хотел уточнить – мы сейчас под землёй? Что-то сеть не ловит.

– Что значит «под землёй» и «сеть не ловит»? – не понял вопроса Панин. – Я же сказал, мы на Пятом Уровне… и здесь нет никаких сетей!

– Может, он имеет в виду охоту на краулеров? – предположил ассистент № 2. – В Нейтрали, говорят, до сих пор сеткой ловят…

– При чём здесь краулеры? – отмахнулся Панин. – Вадим, вы так и не вспомнили, где живёте?

– Я всё помню. Просто мне… ммм… не совсем понятен вопрос про «уровень», – Вадим открыл свои данные и протянул телефон Панину. – Вот, пожалуйста, смотрите. Фото, адрес, телефоны, «мыло», личные данные. Если этого мало, посмотрите все мои контакты и сравните с абонентами в журнале сообщений. А как связь появится, можем позвонить домой, вам всё подтвердят.

Панин взял телефон и прочёл вслух:

– «Красноярск‑55», улица Вавилова, 2, кв. 10… «Кэ-вэ», это что за аббревиатура?

– Квартира, – Вадим подавил желание громко удивиться и осторожно уточнил: – Это вы так шутите, да?

– Хм… Да нет, похоже, это вы так шутите… Так…

Панин дочитал до даты рождения и замер, застыл на месте, как будто его внезапно разбил паралич.

Ассистенты, заглядывая через плечо вмерзшего в пол босса, ознакомились с информацией, дружно покачали скафандрами и выдали резюме, каждый на свой лад:

– Бред какой-то, – сказал ассистент № 2.

– А если не бред… то это просто фантастика какая-то, – сделал вывод ассистент № 1.

– А что там? – полюбопытствовал Мусаев.

– Нет, так не бывает, – даже не стал объяснять ассистент № 1. – Если так, то это должен быть седобородый дедушка. Лёша, ты как думаешь?

И он похлопал Панина по плечу.

Панин, наконец, отмёрз и зашевелился.

Резко дёрнув застежку, он стащил с себя шлем со стеклянным «забралом», прерывисто вздохнул и уточнил:

– Вы… Гхм-кхм… Вадим… Вы родились 7 января… 1991 года?!

Голос у него почему-то стал хриплым и сел до шёпота.

– Совершенно верно, – подтвердил Вадим.

– И сейчас вам двадцать три года?

– Совершенно верно.

– Бред, – повторил ассистент № 2. – Такого просто не может быть!

– Согласен, – высказал солидарность ассистент № 1. – Я же говорю, это был бы седенький такой старичок.

– А… Гхм-кхм… А что вы делали…

Панин говорил с паузами, как будто боялся спросить нечто важное (может быть, невероятно важное, критически важное) и старался хоть ненадолго растянуть состояние пребывания в приятном неведении…

– …на момент… попадания… в… гхм-кхм… в портальное поле?

– Это вы про воронку, что ли? Сидел за столом. Гонял эльфа… эмм… в общем, играл в компьютерную игру. Тестировал, точнее.

– А где именно сидели?

– На рабочем месте, – сокрушённо признался Вадим. – В ДК «Плутоний». Я понимаю, что это «не айс» с точки зрения профессиональной этики, но…

– К чёрту этику… «Дэ-Ка», это…

– Дом культуры.

– И этот дом… Гхм… Он был… ТАМ?!

Тут Панин очень осторожно, можно сказать, несмело, ткнул пальцем вверх.

Ткнул так, словно боялся, что его покарают за этот непристойный или даже кощунственный жест.

– Ну… – Вадим озадаченно почесал затылок. – Это зависит от того, где мы сейчас находимся. В смысле, если под землёй, то…

– Этот дом был на поверхности земли и над ним было Небо? – неожиданно вмешался сержант Мусаев.

– Так точно. – Вадим тотчас же вспомнил военную кафедру и не мог не признать очевидный факт: «А этот сержант в некоторых моментах смышлёнее сразу трёх учёных: вон как вопрос сформулировал!» – Этот ДК в самом сердце моего родного города, на центральной площади. И понятно, что над ним небо… Только почему «было»?

– А год… Какой год был? – мертвецки бледнея в предчувствии великого открытия, спросил Панин.

– 2014‑й, естественно! – Вадим бледнеть не стал, но у него вдруг возникло предвкушение чего-то ужасного и непоправимого. – Только почему опять «был»?! Что вы хотите ска…

– О боже… – Панин судорожно вздохнул, присел на тележку рядом с Вадимом и крепко ухватил его за плечо. – Вадим… Вадим, признайтесь честно: вы всё это выдумали?! Я имею в виду про 2014 год, «поверхность», ДК…

– Что значит «выдумал»? – Вадим, не спрашивая разрешения, забрал у Панина айфон и трясущимися пальцами открыл список входящих. – Вот… Вот смотрите, это звонок Никиты. Никита, друг, звонил мне минут за пять до… эээ… до Перемещения… Вот, смотрите, дата, время…

– Невероятно… – свистящим шёпотом пробормотал Панин, вскакивая с тележки и хватаясь за голову. – Неужели мы сделали ЭТО?! Неужели получилось?!!

– Послушайте, как вас там… – тревожно спросил Вадим. – Послушайте, вы не хотите ничего мне сказать…

– Невероятно!!! – продолжал блажить Панин, по щекам которого градом катились слёзы счастья. – Ребята, ЭТО случилось только что, на наших глазах!!! Вы все ЭТО видели!!!

– Что случилось-то? Мне кто-нибудь скажет или нет?!

– Малыш, сейчас две тысячи шестьдесят третий год, – с неожиданным сочувствием сообщил самый толковый в мире сержант Мусаев. – И люди уже лет сорок не живут «на Поверхности».

– По… гхх-кхх… почему не живут? – переспросил Вадим, неосознанно фильтруя страшный факт несуразности названной даты и перескакивая на другой аспект, пусть и не менее кошмарный, но хоть как-то поддающийся логическому осмыслению. – Что там не так с этой Поверхностью?!

– Ну… Это долго объяснять, – начал было ассистент № 1. – Чтобы понять суть процессов, происходящих сейчас на Поверхности, нужно…

– А если в двух словах? – поторопил его Вадим.

– Эмм… Ну… – ассистент замялся.

– Там просто нельзя жить, – вмешался Мусаев. – Поверхность давным-давно сдохла.

– А люди? – сморозил глупость ошарашенный Вадим. – Там же были люди…

– Нет там людей, – угрюмо пробурчал Мусаев.

– Что значит «нет»? Как это «НЕТ»?!

– Цивилизация погибла, – подтвердил ассистент № 2. – Вся инфраструктура уничтожена. Природы как таковой нет. После Катастрофы выжило не более трёх-пяти процентов населения Планеты…