Глава восемнадцатая
Черный день Черного тумена
«Быть не жаворонком, постоянно живущим на одном и том же месте, а перелётной птицей, кричащей в поднебесье», — такие слова когда-то произнёс молодой Чингисхан. Хасанбеку молвил он их, ещё более молодому. Но уже расправлявшему нетерпеливые крылья, чтобы безоглядно взмыть вослед Повелителю.
Как давно это было! Куда же они долетели за эти годы вечных перелётов? Какие небеса предоставили им на этот раз свои бездны для передвижений?
Хан вызвал к себе Хасанбека нескоро. Лишь к вечеру следующего дня. Долго вышагивал по юрте, молча, сопровождаемый неотступным взглядом темника. Похоже — сомнения изъели Чингисхана настолько, что ему просто необходим был собеседник с правом совета. Во всяком случае, в глазах Великого не читалось готовое решение. Он ещё НЕ ЗНАЛ, как надлежит поступить. Спрашивая о второстепенных ежедневных заботах — какие потери в каждой тысяче, отдохнули ли лошади, что доносят разведчики, — он думал о чём-то своём. И говорить начал, также повинуясь лишь своим нетерпеливым мыслям — даже не дослушав нойона, оборвав того на полуслове.
— Я до сих пор не могу понять, Хасан, правильно ли мы поступили с теми двумя… Гложет меня эта мысль, доедает. Даже сны повергают меня в такую пучину печали и отчаяния, что уже не верится — наступят ли прозрение и покой… Сегодня виделись мне гиблые места. Со всех сторон возникали из-под трясины многочисленные воины во всем чёрном, включая шлемы с блестящими забралами. Окружали они нас… медленно и молча. Сеяли вокруг такой ужас, что нукеры сходили с ума и сами себе выцарапывали глаза, чтобы не видеть этого… И разносились эхом по округе памятные слова, что сказал Дэггу Тасх: «Вы в полной их власти! Они, как стая голодных волков, окружают вас со всех сторон. Их взгляд мерцает из непроглядного мрака Вселенной… И ждут они своего часа, когда на миг отвернётся Вечное Синее Небо… Ждут, чтобы разорвать вас в одночасье…» И ещё кричало эхо, твердило, что, лишь пожертвовав своим чрезмерно подозрительным темником, смогу я смягчить гнев Вечного Синего Неба.
Взгляд хана упёрся в Хасанбека. Лицо того закаменело. Губы чуть заметно шевельнулись.
— Ты надумал пожертвовать мной, о Великий?
Хан задумчиво покачал головой.
— Я надумал пожертвовать большим, Хасан… ВСЕМ, чем жил последние дни. Я больше не могу сидеть без дела. Мне очень не хотелось этого, но… нам придётся разделиться на два отряда. Большая часть тумена — семь тысяч под началом Мурада — останется на этом месте. Пусть из каждой тысячи возьмёт он по сотне и разошлёт их окрест, мелкими чамбулами. Его главная задача — ждать. И ведать обо всём, что творится вокруг. От боевых стычек уклоняться. Самое главное — быть готовым поспеть на подмогу, по первому же известию нашего посыльного. А мы…
…Они в тот же день выступили во главе отряда багатуров, прихватив ещё две тысячи — Назыра и Хасулги. Хан наконец-то решил встретиться с андой Хасанбека и всё увидеть собственными глазами. Возжелал этого так, что лично возглавил часть войска. Путь им предстоял недальний, но, невзирая на это, нукерам приходилось постоянно подгонять своих коней, чтобы удержаться за резвым авангардом, в котором следовал спешащий Повелитель.
Цепкая память следопыта Хутуг-анды вела их к цели — месту памятной встречи темника с Аль Эксеем — получше любого здешнего проводника. А Хасанбек, раскачиваясь вместе со всеми в ритме быстрой скачки, напряжённо прислушивался к тому, что творилось внутри него. Ещё в начале марша он мысленно «отпустил» своего белого зверя на поиски столь полюбившегося тому Воина. А может быть, Настоящего Хозяина? Не медлил белый зверь ни мгновенья — сразу ринулся прочь из тела, не разбирая дороги.
Хасанбек с тревогой ждал — сыщет ли? И закипало в темнике безотчётное раздражение от этой незнакомой местности с её бесконечными смертельными сюрпризами, имя которой — Чужая Земля. И, довольный, устраивался поудобнее, потягивал лапы чёрный зверь. И тлели угольками его злобные глаза…
Степной участок миновали быстро. И вот уже возникла-замаячила впереди тёмная полоса. Лес… Поползла, подрагивая, навстречу всадникам. Где-то там, в глубине её, нашли они друг друга — ханский темник-монгол и воин-одиночка Пятнистая Смерть.
Тысячник багатуров Бурхул, не доверяя мрачной тишине, исходившей от надвигавшейся зелёной стены, отдал приказ разведчикам. И рванули из общего строя резвые скакуны, привычные покрывать расстояния вдвое больше обычного, не раз уходившие от преследовавшего по пятам неприятеля. Веером рассеялись по равнине мелкие разъезды. Углубились в толщу леса.
И явился наконец-то возбуждённый белый зверь. Потеснил чёрного соперника, принёс покой и уверенность. Сразу же невероятным образом почувствовал Хасанбек, что оповещён его анда и уже спешит им навстречу…
Удивлённо приподнял бровь Великий Хан, когда ни с того, ни с сего резкий выкрик темника остановил стремительную рысь всадников. Пока разгорячённые лошади переминались на месте — Хасанбек прикрыл глаза и напряжённо вслушивался во что-то неосязаемое, пока не ощутил присутствие этого НЕЧТО.
Решительно указал рукой новое направление движения — намного левее того, куда вёл Хутуг-анда, и вновь удивлённо взметнулась бровь Повелителя. Судя по жесту Хасанбека, двигаться следовало не к лесной стене, а почти вдоль её, направляясь к островку зелени, выплеснувшейся из общего строя. Откуда у него это знание?!
…Их действительно поджидали в этой рощице. Когда авангард конного войска приблизился, раздался короткий свист, и отовсюду из-за стволов деревьев стали проступать вооружённые люди, числом около сотни. Хасанбек тут же подал знак, остановил неспешную конную лаву. Подъехал к Великому Хану и объяснил, что дальше им желательно следовать маленькой группой, взяв обоих тысячников и небольшой отряд телохранителей — покуда не стоит показывать ВСЕМ воинам, с чем именно они столкнулись. Нужно сначала разобраться самим… Согласился хан с этими доводами и, морщась, слез с коня. Не ускользнула от темника болезненная гримаса Повелителя. Да-а, как ни хорохорься, а годы берут своё.
…Не сразу Хасанбек своего анду признал. Сначала просто скользнул взглядом по приблизившимся к ним неизвестным воинам — искал знакомое одеяние с грязно-зелёными пятнами, где штаны являли с коротким халатом единое целое.
— Здравствуй, достопочтенный Хасан! — неожиданно донеслось от ближайшего воина, обряженного до того нелепо и диковинно, что поначалу темник вообще принял его за куст с торчавшими во все стороны ветками.
— Аль Эксей?! — всмотрелся он в «куст». — Ты ли это?
Тот откинул капюшон и встряхнул головой. На хана смотрело незнакомое лицо, пуще прежнего перемазанное разными красками. Но белый зверь Пятнистую Смерть узнал мгновенно. Радостно заворочался и выпрыгнул наружу. Растянулся меж двумя воинами. Обернулся незримой дымкой, соединяющей обоих в единое целое. Поразительно… Они смотрели друг на друга и не нуждались в словах. Слова, казалось, вспыхивали в сознаниях обоих воинов. Впитывались. Рождали ответные.
«Здравствуй, Хасан!»
«Здравствуй, анда… Рад тебя видеть!»
«Звал?»
«Звал… Чингисхан жаждет своими глазами убедиться в правдивости всего, что я ему поведал».
Великий недоумённо рассматривал примолкших воинов, которые без злобы, но буквально пожирали друг друга горящими взглядами. Хан чувствовал — что-то происходит… но что?
Тем временем побратимы продолжали разговаривать мысленно, пока не спохватились, обратив внимание на воцарившуюся напряжённую тишину. Обнялись, похлопали друг друга по спинам и начали представлять своих спутников. Первым делом Хасанбек подвёл анду к Потрясателю Вселенной. Почтительно склонив голову, Аль Эксей заверил Великого Хана в полном дружелюбии воинов, которые пришли на встречу вместе с ним. После же — выпрямился и открыто посмотрел в глаза старца. Выдержал ответный взгляд и, прижав к сердцу ладонь, поклонился. Отошёл в сторону, жестом пригласил следовать за собой.
Они углубились в лес, вслед за проводниками. Охранная полусотня сопровождала их, не спешиваясь; всадники лавировали между стволами, пригибаясь под низко растущие ветки.
Вначале монголам показали необычную большую поляну. Она скорее напоминала пустырь посреди леса. Шагов сто, если пересечь его по центру. Правда, по самой центральной части пройти было невозможно — там находился холм из камней и зелёной поросли. Пустошь обрамляли плотные низкие кусты, очень похожие друг на друга, словно по собственной прихоти лесные духи вырастили для охраны живую изгородь.
— Что это? — спросил хан, не понимая, для чего им так долго показывают ничем не примечательный кусок земли.
— Логово демонов, — коротко ответил Аль Эксей. — Вернее, одно из обиталищ… Мы едва выкурили их отсюда.
— Но я вижу лишь пустую поляну… Захватить её не представляет никакой сложности, — недоверчиво произнёс хан.
— О Великий! Чтобы ты понял и почувствовал — отставим в сторону слова… Прикажи своим людям повторить наше деяние, и пусть же они, как мы недавно, захватят этот холм посередине поляны.
Глаза хана сверкнули. Он искоса взглянул на своих телохранителей, впитывавших каждое слово незнакомого воина. Молча провёл рукоятью плети, указывая на пятерых ближайших нукеров, и резко махнул в сторону холма.
«Хур-раг-кх-х!»
Гвардейцы резво рванули с места. Но не успели они набрать скорость и выхватить мечи из ножен, как произошло нечто воистину невероятное! Со всего маху все пять лошадей врезались в какую-то незримую, но непреодолимую преграду. Две из них, неестественно выворачивая шеи, грохнулись на бок. Две другие, почувствовав пугающее сопротивление, успели встать на дыбы и, несколько раз ударив по преграде копытами, опрокинулись назад, чуть не придавив всадников. Пятая лошадь также встала на дыбы и теперь испуганно ржала, оставаясь в этом положении, на что-то невидимое опираясь передними копытами. Её держал воздух!
Великий хан изумлённо смотрел на эту невозможную картину, приоткрыв рот. Опомнившийся гвардеец поднялся с земли и, поймав поводья, силой потянул голову лошади назад и в сторону. От боли в шее лошадь принялась перебирать ногами по державшему её воздуху и наконец освободилась от незримых пут — рухнула обессилено, забилась на земле.
По команде Хасанбека два десятка нукеров растянули свои номо, целясь в кусты на злополучном холме. Залп!
Это было ещё невероятнее! Стрелы тоже не преодолели невидимую стену, они осыпались, угодив во ЧТО-ТО…
Ошеломлённым монгольским воинам дальше уже ничего не нужно было объяснять… Всё свершившееся уместилось в одно-единственное ёмкое слово. ДЕМОНЫ! Тем более, что объяснить произошедшее действительно было невозможно.
Монголы не задавали вопросов. Лишь всё больше и больше сжимались души их. Каменели потрясённые лица. Воины молчали…
И когда по команде Аль Эксея незримое препятствие исчезло, стало обычным воздухом, и он пропустил их беспрепятственно…
И когда, мгновенно вслед за этим, на поляне вместо дьявольского холма возникло величественное пугающее сооружение, похожее на неприступное укрепление…
И когда их завели внутрь этого странного железного сооружения…
…И когда… И после этого…
Невероятное смятение царило среди потрясённых кэкэритэн Чёрного тумена! Но, несмотря на полный беспорядок в голове, Хасанбека изводила одна мысль: «Назад!!! Прочь из западни!» Если это убежище может то исчезать целиком, то появляться — что же тогда будет с воинами? Не ловушка ли это: стоит лишь зайти внутрь, и всё! Вошедших больше никто не увидит и, конечно же, не найдёт…»
Но темника успокоило присутствие Аль Эксея, его подбадривающие взгляды. Хотя они и не препятствовали по инерции думать о возможной ловушке; но думать вскользь, не вкладывая серьёзный смысл.
А вскоре, увлёкшись созерцанием всяческих диковин, позабыл он на время о каких-либо опасениях.
Все они оказались в просторном помещении. Здесь со всех стен на них смотрели ящики с квадратными окошками, и в тех окошк… О Небо!
Там шевелились крохотные человечки…
«Что это? Кто это? Как они туда угодили?! Может, в этих самых коробах демоны и плодятся? Не иначе…»
Монголы переходили от одной стены к другой. Растерянно крутили головами. Смотрели, ничего не понимая, на живые двигающиеся картинки. Шарили по ним взглядами, снова и снова возвращаясь к предыдущей или же забегая на следующие. И взгляды всё меньше слушались своих хозяев — расползались по сторонам, перепрыгивали на соседние картинки, а у некоторых просто останавливались, не в силах двинуться дальше… Прилипали взгляды к живым картинкам, как муха к поверхности патоки.
Именно так случилось с Великим Ханом…
Почему было знакомо ему это лицо?!
Он ощутимо вздрогнул. Так же, как в ТОТ РАЗ! Когда услышал этот голос и эти слова.
«Ты прав, о Великий Хан… У Вечного Синего Неба… не бывает ничтожных послов… Наша сила в другом… Мы знаем Путь. Куда он ведёт каждого… Сколько его отмерено… Как долго он продлится… Поверь нам, Темучин…»
На прозрачной плёнке внутри плоского короба заметно дёрнулось лицо старого человека. Его раскосые глаза изумлённо расширились, но тут же прищурились, гася вырвавшийся огонь.
Чингисхан не мог поверить своим глазам. Неужели это ОН сам?! Ни разу не доводилось ему ВОТ ТАК смотреть на собственное лицо. Не шли в счёт бесчисленные зеркала, изготовленные из начищенного до блеска металла. Изображение в них было тусклым и частично расплывалось. Здесь же — каждая морщина была видна и доступна подсчёту.
«НЕУЖЕЛИ ЭТО Я?! Этот человек… Рослый и с виду ещё достаточно сильный, но — СТАРЕЦ…»
Лицо старика в коробе медленно шевельнуло губами:
— Те-му-чин… Откуда ведомо это имя?.. Уже много лет не звучало оно в степи…
Раскосые жёлтые глаза вспыхнули и тут же пригасили огонь.
— Мы знаем не только имя… и не только то, что он-вчерашний и ты-нынешний — уже совершенно разные люди… Мы знаем почти всё… Например, какого цвета было оперение на стреле… которой Темучин убил… своего сводного брата Бектера…
Хан изумлённо наблюдал чужими глазами за самим собой! И никак не мог взять в толк: как это возможно?! Видеть и слышать то, что случилось много-много дней назад? Тем более — видеть себя самого…
«Не-е-ет! Обычный человек этого сделать не способен. Не иначе, вновь объявились демоны…»
Кольнуло в сердце. Начала противно онемевать левая рука.
А там, в ящике — его двойник, невесть как туда забравшийся, отшатнулся назад, выставив перед собою руки. И кто-то невидимый, голосом исчезнувшего безголового Кусмэ Есуга, добавил:
— …пёстрое перо из крыла ястреба… не так ли?
Голос не давал хану ни минуты передышки, в подробностях рассказывая, как именно они с Касаром убивали сводного брата Бектера. И главное — всё-всё рассказанное было правдой, до мелочей!
Голос гремел. Заполнял собой голову хана, этот зал, чужую эту местность, это поднебесье — всё вокруг! Пока старец в синем ханском халате с вышитым золотым драконом не взбеленился:
— Молчи, червь! Я подозревал, что какая-нибудь змея однажды помянет старое! А коль так, вы можете быть только шпионами тайчиутов… Значит, смерть ваша будет ужасна и мучительна!
Щёлк! Женщина в грязно-зелёном несусветном облачении, напоминавшая ожившую кучу мусора, что-то сделала и… свечение внутри ящика мгновенно угасло. Немыслимый двойник хана ИСЧЕЗ!
И лишь тогда Великий заметил, что вокруг по-прежнему бесчисленное множество подобных ящиков. И в каждом из них шевелятся эти шайтанские картинки — о исчадья зла! — и в каждом копошатся крохотные чужеземные воины, угодившие в плен к неотступным демонам.
Но… почему только чужеземные?! Вот же, вот…
В одном из ящиков привлекла взор знакомая картина, правда, наблюдатель, должно быть, сидел очень высоко: по степному разнотравью двигалась огромная колонна, состоявшая из маленьких всадников. Чёрный тумен! Хан безошибочно опознал свой панцирный корпус. А потом отыскал в конном строю и себя самого на своём жеребце!
«Да как же это?!»
Крохотный Чёрный тумен размашистой рысью двигался в свой крохотный Вечный Поход. И в голове Чингисхана впервые в жизни шевельнулась ядовитая мысль: «Какую же ничтожную малость люди представляют из себя в этой Вселенной…»
А потом говорил Аль Эксей. Говорил долго. Когда же последнее сказанное им слово повисело в воздухе и растаяло — всем собравшимся показалось, что молчаливое небо опустилось на плечи и обернулось давящей тишиной.
Ни хан, ни темник, по сути, так и не смогли понять многого из объяснений Аль Эксея. Как это может быть, чтобы степи были не плоской бескрайней равниной, а огромным, необозримым для глаза, шаром?
Мыслимое ли дело, чтобы подобных шаров было несчитанное множество, и звались они особым словом: планеты?
Более того! Чтобы плавали эти планеты, точно в глубине безбрежной и бездонной реки, по бесконечной черноте, похожей на ночь? Да разве бывает ночь без дня?!
И может ли быть истиной, что звёзды, исходя из рассуждений Аль Эксея, — это вовсе не посвёркивающие безделушки-огоньки на ночном небе, а громадные, всё сжигающие огненные шары?! В точности такие же, как солнце!
Но все эти небылицы рассказывал анда Хасанбека с тою лишь целью, чтобы поведать им главную весть… Из его слов выходило, что все они сейчас находятся не на земле предков… и даже не на чужих землях, до поры принадлежавших другим царям и ханам…
Страшно даже представить — находятся они на одной из тех звёзд, что веками подмигивали ночью людям! А сделали всё это демоны, унесли их сюда против воли… Именно те отродья, которые убедили Великого Хана — а вместе с ним ещё десятки великих полководцев всех стран и времён! — что они, дескать, «посланники Неба»… Те пришлые соблазнители, уговорившие всех их отправиться в Вечный Поход.
Так уж получилось — все предыдущие объяснения ордынцы осознать не смогли, но вот ЭТО! В это они попросту поверили… Да и как можно не уверовать в злую волю и козни демонов?!
А ещё им пояснили, для чего всё это затеяли выходцы из преисподней. Оказывается — для развлечения! Оказывается — нечистые забавляли себя, развеивали скуку неизбывную! Тешились этими кровавыми битвами… этими массовыми смертями игрушек-человечков…
— Вот, полюбуйтесь! — в доказательство своих слов Аль Эксей обратил внимание монголов на яркую и большую живую картину. — Интересно, какие у них ставки?
Выпучив глаза, Чингисхан уставился в окошко самого большого короба, в котором шевелились фигурки бледноликих. Да-да, Повелитель узнал ненавистные лица! На этой шевелящейся картинке двигалось около двух десятков демонов. Они находились в большом зале какого-то дворца. Вокруг было богатое, диковинное убранство. Сновали какие-то женщины. Подносили еду и питьё. Но эти демоны не обращали внимания ни на что… кроме такого же ящика с живыми картинками.
На демонов было страшно смотреть! Они топали ногами. Свистели и ругались. Хлопали себя по коленям. Вскакивали. Отталкивали женщин. Между ними суетился шустрый человек в жёлтом одеянии. Сноровисто что-то собирал, выхватывая из ладоней нетерпеливо тянущихся к нему рук… А в ящике — убивали друг друга пехотинцы двух больших отрядов, сошедшихся в смертельной битве. По всему выходило — эти наблюдатели делали ставки на победу или гибель воинов!!!
Смотреть на хана было одновременно и страшно, и жалко. Растерянный старец бессчётное количество раз вздымал во взгляде гневный огонь и тут же гасил его прикрытыми веками. Хасанбек же попросту ушёл в себя. Заворочался, не находя удобного места и позы, белый зверь. Заскулил. Защемило у Хасанбека под левой лопаткой.
«Не-е-е-ет! Неужели и в самом деле — нет возврата назад?! А как же ненаглядная Алталун, обещавшая к возвращению подарить ещё одного сына? А два подросших джигита — Джалаир и Усун? Неужели уже никогда мне не увидеть их?! Не может такого быть! Надо сделать всё, чтобы…»
Лицо Хасанбека перекосила гневная судорога и застыла, превращая его в жуткую маску.
Осознав весь ужас их теперешнего положения и проникшись осознанием, Великий Хан спешно засобирался назад. Туда, где ждут его основные силы. А там — будет утро, будут и мысли. Дай же силы, о Вечное Синее Небо! — пережить эту надвигающуюся ночь…
Несмотря на вечер, скатывающийся с пологих облаков, и на просьбы выступить в поход утром — хан остался непреклонным. И потянулась в обратный путь умеренным аллюром колонна багатуров, окружив Повелителя со всех сторон своими бронированными телами. Вскоре от них осталась лишь широкая дорожка следов. Но главное, осталось Слово Чингисхана — обещание выступить против любого врага, а пуще всего против демонов! Совместно с Аль Эксеем.
Выступить по первому же зову названого брата Хасанбека.
Я попросил, чтобы нам никто не мешал. И оно того стоило!
— Аленький… — Амрина сняла наушники (так я для простоты зову эту сложную наголовную конструкцию) и скрестила руки на груди. Но, вопреки моему ожиданию, не продолжила. Молча смотрела на меня… Она молодчина, моя Неземная Принцесса. Справилась с пережитым ужасом, взяла себя в руки. Держится. Я уверен, такая Амрина — НЕ СДАСТСЯ.
Всё так же не произнося ни слова, она принялась задумчиво манипулировать всевозможными датчиками; вид у неё был такой, словно она устала от неведомой, известной только ей игры, но всё-таки нашла силы убрать и попрятать свои игрушки. Амрина работала с пультом, а я напряжённо ждал. Наконец, заметив мой взгляд, она произнесла:
— Значительное косвенное изменение технических параметров общего искусственного поля Экса. И что самое характерное — продолжительное… — видимо, осознав по моему виду, что я мало что понял, она с лёгкой улыбкой пояснила: — Алексей, это означает следующее — я только что зарегистрировала факт… использования нуль-пространственного коридора, длящегося сверх положенного… Попросту говоря — началась переброска. Она происходит прямо сейчас!
«М-да. Дождались. За что, как говорится, боролись, на то и напоролись».
Амрина уже около получаса корпела над своими хитроумными устройствами, не поясняя, чего добивается. У меня же хватило ума на то, чтобы ей не мешать расспросами. И вот вам результат!
«Предупреждён, значит, уже наполовину победил?»
— Где?! — мгновенно подобрался я, впитав новость. — Где именно? Насколько далеко отсюда? Это вообще возможно установить твоими… косвенными методами? Амриночка…
— Знаешь, я никогда не занималась ничем подобным… Но я попробую…
— Пробуй, девочка, пробуй! Ты же знаешь, от твоих усилий сейчас зависят многие жизни…
Она ещё что-то говорила мне о том, что если бы не заблокировала тогда приёмный модуль, проблема с расчётами нас бы уже не заботила — десант возник бы просто внутри терминала. А значит, важнейший и пока единственный объект такого уровня ушёл бы из-под нашего контроля в считанные минуты, к тому же со множеством жизней аших воинов. Теперь же её сопланетники вынуждены высаживаться на соседнем терминале и походным шагом пылить дорогами Экса. Да ещё попытаться захватить терминал в сжатые сроки… Она говорила, говорила, но уже не слушала даже сама себя.
И вновь я не мешал ей. Только смотрел, как она кусает губу, морщится и напряжённо всматривается в многочисленные датчики. Я переживал вместе с ней. И каждое её движение, свидетельствовавшее об ошибочности либо неэффективности использованных действий, отзывалось во мне — её досадой, её усталостью, её отчаянием…
Когда она опять сняла наушники — я молчал вместе с ней, боясь спрашивать. Амрина прикрыла глаза, изнеможенно улыбнулась.
— По-моему, получилось… Я примерно установила расстояние до этого узлового терминала… Точка выхода где-то в пределах тридцати-тридцати пяти километров. Но загвоздка вот в чём… Я не знаю точно, с какого направления ждать…
— Как это? Должна же быть хотя бы приблизительная схема ваших терминалов… Или это тайна о семи печатях? Очерти окружность, и на линию попадёт именно тот, который…
— Уже!.. Уже очертила… Забросила невод. И попало в него сразу два терминала! Вот смотри — один расположен почти строго к востоку, а другой — левее на девяносто пять градусов… Оба объекта законсервированы и не планировались для использования в обычном режиме… то есть — самое то, что необходимо для внеплановой массовой переброски сил…
— Ну, что ж, это уже информация. Теперь дело за малым — занять выгодные позиции на обоих направлениях. Спасибо, малыш! От лица службы объявляю…
Я не договорил — Амрина чмокнула меня прямо в шевелящиеся губы. И бывалый подполковник спецназа Алексей Алексеевич Дымов, офицер в десятом поколении, позабыл все уставные виды поощрений. И снова превратился во влюблённого юношу… Этот неприлично помолодевший человек, конечно, помнил, что где-то якобы высадились в большом множестве какие-то отвратительные парни… Но это было так далеко и так условно, что с готовностью верилось — всё это произойдёт не раньше, чем в следующей жизни.
Похоже, прав был мой бывший боевой товарищ. Любовь и война — неразделимы. Две стороны одной… медали за храбрость.
Жизнь и Смерть.
Крутится, крутится медаль, подвешенная на нити Судьбы. В круговом движении сливаются аверс и реверс, и не всегда разберёшь, где что… любовь или смерть.
Вперемежку.
…Мы готовились встретить их во всеоружии. Одновременно по двум направлениям.
По замыслу Упыря, нашествию с севера должны помешать монголы — панцирные всадники Чёрного тумена, которые уже несомненно получили спешное известие. Восточное направление закрепили за интернациональным Упырёвым воинством. Вот только скорость передвижения интербригады была заметно ниже, чем у конного корпуса. И покуда подразделения смогут выдвинуться на указанную позицию, даже в режиме спешного марш-броска, — времени пройдёт больше, чем хотелось бы. Поэтому всерьёз обсуждался даже крайний вариант: с ходу — прямо в бой!
Мы готовились, представляя весьма смутно, а чего, собственно, от локосиан ожидать?! Что нам преподнесут эти чужаки?.. На что способны инопланетные «солдаты», занесённые в списки воинов по воле слепого случая, возведённого в звание куратора очерёдности дат рождения?
…Заплясали на горизонте огненные искры — костры у кибиток основного лагеря Чёрного тумена. И тут же авангардный отряд багатуров окликнули передовые разъезды, разосланные по округе Мурадом.
Приехали!
Спешивались уставшие мрачные нукеры. Торопливо утоляли голод, молчали, не спеша делиться впечатлениями с товарищами. Валились спать одетыми…
А рано утром примчались тревожные гонцы от Аль Эксея…
Началось!
ВРАГ. Истинный. Виновный во всём происходящем… Тот, который превратил их всех… не то в шутов, не то в детские игрушки! Немыслимо. Даже участь раба, верно, не столь позорна.
Ожили, засверкали былым неукротимым огнём, глаза Великого Хана, потухшие было… И выпустил свои когти чёрный зверь внутри Хасанбека, уразумев, что настал его час. Белый соперник зевнул и свернулся клубочком, говоря всем своим видом: времена души ещё наступят. Позднее.
А пока…
Лагерь не сворачивали — не до этого! Оставили лишь нукеров охраны обоза, сотню из легкораненых воинов и всех запасных подвершных коней.
Засидевшиеся без дела всадники на ходу расправляли плечи, разминали мышцы. Поправляли, прилаживали на себе доспехи. Сотня за сотней вытягивались тысячи в самостоятельные колонны и резво скакали за пылевым облаком — тысячей Хэргулая, поставленной темником в авангард…
«Вперёд! На демонов!! Хурраггх!!!»
…Когда тумен домчался до знакомого перелеска, выплёскивающегося из сплошной лесной стены, там его уже ждали представители Армии Сопротивления. Показали жестами — следуйте за нами! И вновь спешный марш. На этот раз не далее, чем на несколько полётов стрелы…
Позиции, доставшиеся Чёрному тумену, были кем-то заранее продуманы. Занявшие их воины пребывали в заведомо выигрышном положении. Единственный минус — отсутствие времени. Его не просто было недостаточно. Времени не оставалось вовсе!
Не успели тысячи тумена успокоить разгорячённых скакунов, как показались лёгкие всадники союзной Армии — отряд разведчиков. Прокричали возбуждённо: «Демоны! Демоны идут!»
И не замедлили демоны явить себя напряжённым взорам ордынцев.
…Их боевой порядок внешне походил на гигантскую подкову. Правда, концы её были заметно разогнуты в стороны. Словно на состязаниях небесных силачей кто-то попытался продемонстрировать свою мощь, но не справился и отбросил подкову прочь. А она пала на землю, зашевелилась и поползла.
Сгустки тумана, стелящиеся по низине, напоминали застывшие клубы дыма. И в этой белёсой дымке, утопая по пояс, а местами и по грудь, неспешно двигались многочисленные пехотинцы. Зловещие фигуры, возвышались над мутной клубящейся пеленой — или возникали из неё? — и были облачены в неведомые, облегающие тело доспехи. Головы их закрывали чёрные округлые шлемы с большими забралами без прорезей.
Забрала отблёскивали, словно начищенный металл, но чёрные воины, похоже, прекрасно видели сквозь эти пластины. Во всяком случае, их движения были уверенны и точны.
Хасанбеку показалось даже, что тёмные воины не из перелеска вышли, а возникли прямо из-под земли и теперь просто шли по их души, выполняя волю Главного Дэва — Повелителя Преисподней. Как бы там ни было, наступление этих выходцев из Подземелья никоим образом не напоминало атаку, скорее было шествием…
Противников разделяло около двух полётов стрелы, что при неспешном движении чужаков давало некоторое время на принятие решения. Вопросительные взгляды тысячников устремились на своего темника, а он всё ещё всматривался в огромную чёрную подкову, ползущую в их сторону.
Порою взор Хасанбека перескакивал, ощупывая поочерёдно участки прилегающей местности, неожиданно ставшей полем будущего сражения.
Справа, на небольшом удалении от сгрудившихся всадников Чёрного тумена, начиналось редколесье, постепенно уплотнявшееся в лесную чащу. Стена леса тянулась до самого окоёма и там, за спинами пехотинцев, составивших собой живую подкову, выплескивалась влево. Именно оттуда, из перелеска, вклинившегося в степную зону, и выполз отряд чужаков.
Туман не позволял рассмотреть, что таилось в тылу у наступавших. Пока была видна лишь глубина их построения, и она также сбивала с толку опытного нойона.
Немыслимо — вражеская пехота наступала на огромный корпус панцирной конницы, построившись всего лишь в три шеренги. Неслыханная, самоубийственная тактика!
Тем не менее, чёрные воины ничуть не напоминали собой обречённые жертвы, вынужденные покорно брести на алтарь жестокого бога войны.
Хасанбек не верил своим глазам. Однако — пока никакого подкрепления наступавшим не просматривалось. Лишь по бокам «подковы», чуть поодаль от краёв необычного построения, из дымки показались два плотных замыкающих отряда. Они шли клином и напоминали утолщения на разведённых в стороны концах.
Взгляд темника сместился влево и умчался вдаль по необозримой степи. Там были свобода для манёвра и свобода вообще. Однако об уклонении от битвы думать не хотелось — уж больно лакомый кусок представляла собой узкая лента пехоты, не защищённая конницей.
Ранее воля Великого Хана была незыблема — сметать с лика земли все отряды, вставшие поперёк пути их Вечного похода. Теперь же — после горького прозрения! — было решено вступать со всеми встречными отрядами в переговоры и по возможности привлекать их на свою сторону. При условии, конечно, что чужие отряды не выказывают откровенной враждебности и после всех объяснений. Но сейчас был особый случай.
На них шли стеной демоны. ТЕ, кто виновен во всём случившемся! И шли они молча.
Шли забирать жизни монголов…
Расстояние между отрядами сокращалось медленно, но неумолимо. «Подкова» ползла без шума и команд.
— Я слушаю вас, доблестные командиры… — темник, не отрывая глаз от врага, обратился сразу ко всем. — Что должно свершить?
По заведённому порядку, самые опытные отвечали последними, поэтому глаза Хасанбека удивлённо расширились, когда раздался голос лучшего из тысячников.
— Не лучше ли нам сегодня уклониться от боя с этими… — Мурад так и не подобрал подходящего слова, раскрывающего суть незнакомцев. — Чует моё сердце, неспроста они так смело идут на нас. И так ли уж необходимо слепо доверять свои жизни новым союзникам? Не окажутся ли они очередными оборотнями… в этой шайтанской игре. Не завлекут ли они нас ещё дальше по дороге, у которой нет ни конца, ни возврата?..
Вот уж кого нельзя было даже заподозрить в трусости! Казалось, тысячник проведал и озвучил мысли Хасанбека.
— Уклониться?! В своём ли ты уме, достопочтенный Мурад? — вскинулся Буджак, командир девятой тысячи. — Первая же обвальная стрельба рассеет их по равнине… Присмотритесь — у них даже нет щитов!
— Зачем же тратить стрелы? — Сибаргха был ещё более нетерпелив. — Позволь, нойон, и моя восьмая тысяча втопчет этих безумцев копытами в землю…
Темник перевёл взгляд на Шанибека. Тот покачал головой.
— Тот, кто недооценивает врага, слишком рано взваливает на плечи потомков и родичей тяжёлую обязанность — отомстить. Нет, тут что-то не то… Должны же они быть уверенными в победе, уж коль вышли на нас первыми!
Его мнение дополнил опытный Мунтэй.
— Наверняка, это всего лишь первая волна наступающих… Вопрос только в том, что последует за этим — ещё одна подкова или же боковой удар из леса?
— И есть ли у них вообще конница? — озабоченно добавил Хэргулай, командир третьей тысячи.
— Ты прав, Мурад… до встречи с новыми союзниками я бы, пожалуй, также сомневался, стоит ли?.. Я бы, может, тоже пожелал уклониться от этого боя… — Хасанбек, хмуро наблюдая за приближением врага, бросал короткие, рубленые фразы: — Но Сульдэ не простит нам этого. И Повелитель, и я — видели всё своими глазами. Мы поняли, что самостоятельно нам с демонами не управиться. Только совместно с войском Аль Эксея. И с другими такими, как мы и они… Да, Буджак. У них нет щитов. Только непонятные палицы. Но мы видели… лично наблюдали, как гигантским щитом может стать обычный воздух. Да, Шанибек, ни одно войско не выходит на поле боя без мысли о победе. Значит, нас ждёт неприятный сюрприз. Мунтэй… мы должны учесть все возможности… поэтому, что бы там ни происходило на равнине — твоя тысяча сейчас же уходит вправо, в редколесье… и пробирается по краю лесной чащи. Если там вражеский засадный полк, уничтожь его. Если же нет никого — сам определи момент для неожиданного удара по «подкове»… если он понадобится.
Темник шевельнул пальцами, словно стряхивая собственные слова, повисшие в воздухе. Мунтэй тут же натянул поводья, разворачивая коня. Заспешил к своей тысяче.
— Хэргулай… Ты спросил о вражеской коннице… тебе и выяснить это. Тебе надлежит обойти «подкову» по степи, выйти в тыл… и по сигналу дунгчи нанести удар сзади. Если же появится конница — ты свяжешь все её передвижения и уничтожишь. Мурад… На тебя возлагается главная задача… Независимо от того, кто возьмёт верх в этой сече — хранить бесценную жизнь Великого Хана. Сегодня твоя тысяча сменит отряд багатуров на этом посту… а я лично возглавлю первую тысячу. Что-то подсказывает мне… что так должно быть. Сибаргха… будь по-твоему. Попробуешь втоптать этих безумцев в землю… сразу же после того, как Буджак обескровит их обвальной стрельбой. Шанибек… ты обойдёшь их справа, по узкой полосе вдоль леса… И да хранит вас Вечное Синее Небо! Седьмая и десятая тысяча будут в резерве. Четвёртой тысяче надлежит следовать за отрядом багатуров… А теперь по местам! Буджак и Сибаргха. Враг уже начал битву. Слово за вами. Выступайте по сигналам собственных дунгчи. И помните только одно — перед нами ДЕМОНЫ! Те, кто виновен во всех наших бедах. Единственные существа, которые по-настоящему, днём и ночью, желают и добиваются нашей смерти! Они не должны пройти сквозь наши ряды! Вперёд, мои чёрные кречеты! Да пребудет с нами Вечное Синее Небо! Вперёд!
«Хур-раг-гх-х-х!..» — Взметнулись плети. Взбрыкнули лошади, унося тысячников к своим отрядам. Темник жестом придержал Мурада, пытливо посмотрел ему в глаза. Тот выдержал тяжёлый взгляд, горько усмехнулся.
— Не волнуйся, доблестный нойон. Моя тысяча, несмотря на пришлых воинов, всё так же сильна, как и прежде. Просто сердце чует недоброе. Словно Небо отвратило от нас свой взор…
— Эх, Мурад… Я и сам не знаю, прав ли был, посылая Буджака и Сибаргху в лобовую атаку на демонов. Но ты помни одно. Что бы там ни случилось… даже если разверзнется земля и оттуда хлынут полчища злобных дэвов, перегрызая всадников вместе с лошадями пополам… не вмешивайся! Твоя задача — хранить Повелителя. Если что — отступай на место предыдущей стоянки… А там — всё во власти Вечного Синего Неба! — свидимся.
…До ползущей «подковы» уже оставалось шагов триста. Её воины по-прежнему хранили полное молчание. Вышагивали, сохраняя боевой порядок. Теперь уже можно было рассмотреть точно — у них действительно отсутствовали щиты. Только на чёрных доспехах, облегавших тела, топорщилось что-то наподобие защитных пластин, да из-за плеч выглядывала непонятная поклажа, должно быть дополнительное снаряжение. В руках каждый пехотинец сжимал оружие неизвестного назначения, похожее на короткую фигурную палицу. Какое-либо иное вооружение отсутствовало. Мерное и зловещее наступательное шествие уже начинало раздражать и даже пугать выжидавших кочевников.
Сотни слаженно подрагивающих чёрных округлых шлемов. Их отблески при каждом шаге. Колыхание блестящих пластин вместо лиц. Неестественная тишина в дуговидных шеренгах. И только шелест росных трав под их ногами…
Одно слово — демоны!
Чёрные призраки неумолимо надвигались на монголов, превосходящих их по численности раза в три. И это было до того невероятно и страшно, что кровь стучалась в виски ордынских всадников, ожидавших сигнала к атаке. Стучалась, требуя выпустить её наружу до срока.
Ой, до срока ли? Не пришло ли время?!
Торопливый сигнал дунгчи девятой тысячи вонзился в низкое серое небо. По округе разнеслись хриплые надорванные звуки, даруя облегчение истомившимся всадникам.
Теперь уж не до раздумий — всё позади.
Час настал!
«Хур-раг-гх-х-х!!!» — грянула неистовым воплем конная лава, взметнув из-под копыт комочки грязи и ошмётки трав.
«Хур-раг-гх-х-х!!!» — вслед за всадниками Буджака с места сорвалась третья тысяча под началом нетерпеливого Хэргулая.
«Хур-раг-гх-х-х!!!» — громыхнула степь и пришла в движение. Ещё пять тысяч поддержали атакующие отряды боевым кличем и ринулись каждая в своём направлении. Со стороны могло показаться, что монгольское войско, под прикрытием атакующего заслона, веером разбегается в разные стороны.
Наверное, лучше всего это было видно сквозь сложное устройство глаз наблюдателей, недоступных кочевникам.
Кто сказал, что орлы не сбиваются в стаи?! Над полем битвы кружилось около двух десятков крупных бурых птиц. И если бы у Хасанбека была возможность проследить за ними, он бы ещё раз повторил все заклятья-обереги, которые только знал. Орлы не оставили без внимания манёвры конных отрядов — несколько птиц тут же устремились за расползающимися в стороны объектами. Писаны ли законы природы для тех пернатых, которым добычей становятся воинские отряды?!
Не до орлов было Хасанбеку. Его скакун стелился над влажными травами, унося седока прочь от поля битвы. Следом нёсся панцирный клин — отряд багатуров, а за ними, чуть поотстав, нахлёстывали коней всадники четвёртой тысячи. И одному темнику было ведомо, куда они скачут.
Оглянувшись, он увидел, как развернулась в атакующую лаву тысяча Буджака, как взметнулась над нукерами туча стремительных стрел.
…Первый же залп повалил пару десятков вражеских пехотинцев!
Ещё столько же было ранено. Чёрные фигурки корчились и опускались на землю. В рядах наступавшей «подковы» наконец-то раздались крики. Это неожиданное открытие вызвало прилив сил у всадников Буджака — значит, уязвимы демоны! С ещё большим остервенением громыхнул боевой клич, и ещё два залпа унеслось в направлении врага, оказавшегося не таким уж и страшным… Новые тучи стрел буквально уничтожили первую дуговидную шеренгу наступавших. Видя свою беззащитность перед конными лучниками, две оставшиеся шеренги совершили неожиданный манёвр. Они сначала остановились и грохнулись на колени, словно готовились просить о пощаде. Но тут же, повинуясь новой команде, залегли посреди чистого поля.
«Невероятно! Враги устлали землю собственными телами, словно живым ковром! — Заметив это, Хасанбек остановил неистовый рывок своего бронированного отряда. Кэкэритэн развернулись огромной изогнутой шеренгой и замерли, не веря своим глазам: — Неужели прав был Сибаргха?! Оставалось только втоптать лежавшего врага в землю!»
Страшно завыла труба дунгчи восьмой тысячи, требуя, чтобы воины Буджака уступили им место для яростной решительной атаки. И расступилась девятая тысяча, сместилась в стороны двумя большими крыльями. Лишь напоследок метнула последним залпом рой стрел по длинной дуге, чтобы многие из них на излёте вонзились в неприкрытые спины залёгших врагов.
Неудержимой лавиной хлынули всадники Сибаргхи, направляя своих лошадей на шеренги лежавших демонов.
Оставалось всего ничего…
Сто шагов… Пятьдесят… Двадцать пять…
«Огхталугхтун! Рубить мечом!» — последовала команда.
Пятнадцать шагов…
Взлетели ввысь клинки. Блеснули на солнце…
И нечеловеческий вопль сотен глоток взметнулся над полем битвы! Слился в единый звериный рёв. Хрипы. Стоны. Захлёбывающееся ржание…
Хасанбек остервенело сжал рукоять меча. Замер истуканом в седле. Неугомонная мысль-предчувствие ударила в висок. Ожила. Начала колотиться в поисках выхода.
«Да что же это такое?! Неужели… НАЧАЛОСЬ?!»
Он отказывался верить собственным глазам. Панцирники Сибаргхи не доехали до врага всего каких-то десять шагов и…
Со всего маху наткнулись на что-то поистине жуткое! Невидимое и неумолимое. Передние лошади не просто ударились о преграду — как тогда, при условном штурме холма на лесном пустыре, — они рухнули как подкошенные. Словно у них одновременно разорвались сердца. Видимо, подобное произошло и с их наездниками — мешками посыпались монголы из сёдел наземь, чтобы уже не пошевелиться. А тот, леденящий душу вопль, долетевший до багатуров, исторгли из себя не втаптываемые в землю демоны, а гвардейцы второй и третьей шеренг. Их лошади встали на дыбы. Запрыгали, заметались, будто их жгли калёным железом или же резали на кусочки. И хватались их седоки за головы, прикрывали лица ладонями, выпуская из рук оружие. Срывали с голов шлемы. Дёргали сами себя за волосы, силясь их вырвать…
Только после битвы, выспросив многих участников этого штурма, а также поговорив с Аль Эксеем, понял Хасанбек, что же всё-таки произошло в тот страшный час.
…Сибаргха мчался в первой линии, на полкорпуса лошади обгоняя остальных всадников. Две залёгшие цепи врагов приближались с каждым мгновением. Их чёрные шлемы поблёскивали как разложенные по полю шары-снаряды для стенобитных орудий. Всё ближе. Ближе. Не в силах более сдерживать кипящую внутри ненависть, тысячник выхватил из ножен меч. Взметнул его к небу.
«Огхталугхтун!» — С шелестом и тихим звоном освободились мечи от ножен. Покрылись бликами.
Оставался последний стремительный рывок. И, словно почувствовав свой конец, залёгшие пехотинцы по команде приподнялись и выставили вперёд свои непонятные палицы. Тысячнику даже показалось, что они пытались прицелиться. И будто бы даже эти палицы дёрнулись, или же просто дрогнули…
Больше он ничего не увидел!
Мгновенная вспышка безотчётного нечеловеческого ужаса. Острая боль в сердце. И вечная тьма в глазах…
Лавина пугающих чувств и паника! От наползавших, вонзавшихся прямо в сердце страхов и болей. И видения!!! Многочисленные ужасающие фигуры и морды — мгновенно и повсеместно заполнили поле битвы. Чудовища всех размеров и мастей, многоголовые, дышащие огнём, заглатывающие соседних всадников вместе с лошадьми — сплошь и рядом! Нет, это не было видениями — сама земля, казалось, разверзлась и оттуда хлынули самые кошмарные создания из тех, что был способен себе представить человек. Первая шеренга канула в смерть, как в пропасть. Следующие гибли, пожираемые сонмом злобных гигантских тварей!
И дрогнули гвардейцы. Небывалая волна ужаса заполонила их ряды. Эта неистовая сила заставляла делать с собой страшные вещи — срывать шлемы и вырывать клоками собственные волосы, выдавливать себе глаза, лишь бы не видеть всего этого… бросаться с мечом на товарища, лишь бы прикончить того раньше, чем он умрёт в страшных муках, терзаемый свирепыми бестиями.
И хлынул в разные стороны тысячный корпус Сибаргхи. Вернее — то, что от него осталось…
Но лавина ужаса расползалась по полю, словно невидимая морская волна на побережье. Вот уже схватились за свои глаза всадники резервной тысячи. Вот рухнули первые лошади лавы, совершавшей обходной маневр…
А демоны наконец-то встали с земли и, опять выстроившись в поредевшую «подкову», двинулись вперёд мерным шагом. При этом они начали расходиться в три стороны, словно желая охватить как можно больше пространства. И снова и снова коротко дёргались их страшные палицы, исторгая всё новые волны безотчётного смертельного ужаса…
ТАКОГО убийственного оружия воинам доселе испытать на себе не доводилось.
Хасанбек, насилу оправившись от смятения, выхватил меч и выкрикнул:
— Ну вот и пришёл решающий миг, мои багатуры! Сейчас всё решится. Или же мы развеем по полю это отродье, или уже никогда не сможем называть себя витязями. Их сила — в нашем страхе. Не допускайте даже мысли, что мы слабее. Только неудержимая ярость! Только ненависть, вся без остатка — поможет нам одолеть этих… Помните только одно — это они оторвали нас навсегда от наших жен и детей! Это они делают из нас игрушки для своих забав! Вперёд, мои кречеты! Мы ли не видали демонов Облачных Врат?! Хур-раг-гх-х-х!
«Хур-раг-гх-х-х!!!» — взорвалась степь сгустком ярости.
И рванул в сторону ненавистной «подковы» бронированный клин. И почти мгновенно окунулся в волну ненависти и ужаса. Волну покуда ещё терпимую, не пересиливающую собственные ярость и неистовство, всё на своём пути сжигающие.
…Мы всё-таки опоздали!
Всего минут на пятнадцать, но ОПОЗДАЛИ… Большая часть Чёрного тумена уже была рассеяна по полю битвы. Там и сям валялись содрогавшиеся в конвульсиях или же почти затихшие лошади. Стонали лежавшие воины. Некоторые до сих пор страшно кричали и катались по земле, пытаясь прийти в себя и избавиться от жутких, намертво вцепившихся видений.
Но всё это заглушили звуки пулемётных очередей и нестройных винтовочных залпов. Чуть позже противно засвистели мины четырёх наших миномётов. Чёрные разрывы, как страшные рваные цветы, мгновенно распустились на этом жутком поле. Словно торопливые букеты — задобрить хозяюшку Смерть! И, должно быть, подношение ей понравилось — она благосклонно притушила огонь в своих пустых глазницах и направила косу на наших врагов.
Моё ухо резануло знакомое «Бля-я-а-а!» — взгляд выхватил Юджина, стреляющего от пояса. Его длинная очередь опустошила как минимум пол-магазина и заметно проредила и без того негустую цепь отпрянувших локосиан.
«Эх, чертяка! — внутренне улыбнулся я. — Вот и скажи, что янки… Не-ет, тут определённо что-то напутано… Или бабка твоя, Юджин, согрешила с русским солдатом во Вторую мировую. Или же корень ещё глубже закопан… Может, того… твои предки сначала были беглыми казаками, а потом уже заделались ковбоями?»
И, передёрнув затвор, я принялся стрелять короткими очередями в чёрные фигуры на поле.
Наш сводный корпус вёл прицельный огонь, до поры не высовываясь из леса, чтобы не угодить под залпы локосианских «излучателей». Моя идея оправдалась на все сто! Враг в краткое время понёс ощутимые потери. Чёрные пехотинцы, не видя врага и не наблюдая более эффекта от использования своего оружия — растерялись. Стушевались. Посылать «сводящие с ума» импульсы не по целям, а в направлении откуда летят пули — было необычно и неразумно. Но скорее всего — их попросту не учили воевать по-настоящему. А каждый залп, раздававшийся из-за стволов деревьев, уносил жизни всё новых и новых локосиан. Из победителей они в считанные минуты превратились в избиваемых. Их ближайший к лесу клиновидный отряд — перестал существовать. Оставшиеся две дугообразные цепи хаотично смешали свои ряды, сбились в неуправляемую толпу…
Пристрелявшиеся миномётчики наконец-то произвели прицельный залп — две мины упали за этой толпой, метрах в пятнадцати; ещё одна левее на десяток метров; четвёртая же — угадала точно в скопление вражеских солдат. Взметнулись ошмётки снаряжения и куски тел, вперемешку с комьями земли. Грохот разрывов заглушил вопли раненых и панические крики деморализованных врагов. Вооружённая масса превратилась в толпу, получила последний импульс, сломивший их коллективную волю. Теперь на поле боя метались лишь перепуганные индивидуумы, и подчинялись они только своим инстинктам. «Спасайся, если ещё можешь!»
Многие, не отыскав приемлемого варианта поведения, залегли. Другие, под аккомпанемент новых разрывов, пытались сохранить свои жизни бегством. И убегали, само собой — подальше от плюющегося смертью леса! — в степь… где их уже подстерегали немногочисленные отряды кочевников, сумевших сохранить в относительном здравии свой рассудок и боевой дух. А справа и слева уже пришпорили своих коней всадники резервных тысяч, до поры не участвовавших в битве. Мчались, намереваясь размазать по полю остатки ненавистных демонов…
Прошло не более десяти минут — и всё было кончено. Среди локосиан ещё находились отдельные отчаянные головы, вскидывавшие для выстрела свои излучатели. Но теперь наши стрелки цепко следили за каждым их движением. Пуля или же стрела своевременно обрывали подобные попытки… Хотя за всеми уследить было невозможно! И раз за разом, в различных местах, наиболее стойкие локосиане успевали нажимать на пусковые сенсоры. И на пожухлые травы валились несколько земных воинов, наиболее близко подобравшихся к врагу. Корчились в страшных муках, на зыбкой грани между жизнью и смертью. И эта грань более всего напоминала сумасшествие. Но таких волевых и расторопных черношлемников оставалось с каждой минутой всё меньше и меньше… Когда же последние инопланетные пехотинцы пали или, отбросив излучатели, запросили пощады — победители, не сговариваясь, издали непрерывный боевой клич.
Несколько минут носило его над равниной эхо! Несколько минут не смолкало ликование бойцов объединённой Армии Сопротивления. Ещё бы — первая совместная победа Землян над Чужими!
Вместе и радовались. И викинг обнимал будёновца, «зелёные береты» не гнушались объятий вьетконговцев и индейцев, римляне били мечами о скутумы, приветствуя командира штрафбата, а теперь и Армии — бывшего советского офицера… Когда же эйфория победы несколько схлынула, на смену пришли усталость и боль. От ран, от потерь друзей и соратников. Командиры разыскивали своих подчинённых, тех, кто не встал по команде в строй. Подсчитывали потери.
Мне же считать было некого — Юджин и Серая Звезда стояли передо мной. А свою ненаглядную принцессу я оставил на узловом терминале — за пультом управления трофейной инопланетной техникой она была более полезна. Да и Митрич был при ней, к тому же при деле — осваивал новую должность. Согласно «Дымовскому Уставу» это было серьёзное повышение: из «сынов полка» — в «лешие-хранители»…
Большинство инопланетных «солдат» полегли на поле боя; но немалое их количество — около ста пятидесяти! — было нами взято в плен. Не обошлось и без вояк «со значительной страховкой жизни» — обладателей нагрудных терминалов «Спираль». Из таковых в плен был взят только один — контуженный взрывом миномётной мины. Остальные же — исчезли с поля боя, как только возникла смертельная опасность их телесной целостности или уровню жизнедеятельности.
— Данила… А с этими… — я кивком головы указал на согнанных в толпу пленных, — что будем делать?
— С этими… — лицо командующего сводной земной Армией стало по настоящему страшным. — Они шли на нас как каратели… все в чёрном… Вот и участь их будет подстать — чёрной. И поверь мне, Дымыч, страшна будет их участь…
Кулаки Упыря сжались до хруста суставов и побелевших костяшек.
Именно в эту секунду я осознал — настоящая война только начинается. По крайней мере ЭТА… Воистину «мировая». Кому-то доведётся очень дорого расплатиться за то, что лучшие командиры, отборнейшие солдаты Земли из дома выхвачены и в поход безвозвратный отправлены. Сколько же их было в истории моего родного мира, войн! Не сосчитать. Сплошная война, а не история… Хочешь не хочешь, а из таких однозначных предпосылок вывод ещё тот напрашивается: военные баталии — основное занятие разумных с третьей планеты звезды Солнце.
Уж чем-чем, а ратным делом издревле мы, земляне, промышлять умеем.
И, что самое ужасное, этот кровавый промысел очень даже нами любим.
Конец второй книги
г. Николаев, 2004 г.
Глоссарий*
АВГУРАТОРИЙ (римск.) — жертвенник авгуров. Авгуры — коллегия жрецов, толковавшая волю богов на основании ауспиций (гаданий по наблюдениям за полётом и криком и повадками птиц).
АКМ (аббревиатура) — Автомат Калашникова модернизированный. Модификация автомата, изобретённого великим российским конструктором-оружейником Калашниковым. Мощное индивидуальное стрелковое оружие калибра 7,62-мм, состоявшее на вооружении армии СССР, впоследствии — армий российской, украинской и прочих стран СНГ; также получило широкое распространение по всему миру.
АЛМА ХУНЭ (монг.) — боевой топор монголов.
АНДА (монг.) — названный брат.
БАГАТУРЫ (монг.) — богатыри; тогдашний аналог спецназовцев.
БАРМИЦА. 1) В Древней Руси кольчужная железная сетка, крепилась к шлему для защиты шеи. 2) В западноевропейском доспехе металлическое оплечье, к нему крепились латы и шлем.
БАРУН-ГАР (монг.) — войска правой, западной стороны.
БАШКОВАННЫЕ (по фене) — умные, сообразительные.
БЛЫНДАЧИТЬ (по ф.) — смотреть, наблюдать.
БУРОВИТЬ (по ф.) — болтать, надоедать.
БЬОРСЬОРКИ (викинг.) — «медведеподобный», «медвежья рубашка» (устоявшийся, но неадекватный вариант написания — берсерки).
ВАЛАНДАТЬСЯ (жарг.) — медлить, возиться.
ВАЛГАЛЛА (викинг.) — согласно скандинавской мифологии, в Асгарде («жилище богов») имеется множество дивных палат, но самый знаменитый чертог зовётся Валгалла (Valholl, вариант русского написания — Вальхалла), то есть «чертог убитых» — мужей, героически погибших на поле брани.
«ВЕЛИКОЕ ОСВОБОЖДЕНИЕ В РЕЗУЛЬТАТЕ УСЛЫШАННОГО В БАРДО». полное заглавие тибетской «Книги Мертвых». «В результате услышанного» — потому что речь идет о слуховом восприятии текста. «Бардо» переводится с тибетского как «промежуточное состояние». В оригинале речь идет об «освобождении» умирающего человека, то есть о достижении им состояния, которое исключает повторное воплощение.
ВЕЧНОЕ СИНЕЕ НЕБО (монг.) — высшее божество в ряду других, почитаемых монголами, богов и духов (Мэнке-Тенгри). То есть Небо как таковое персонифицировалось в божественную сущность, ассоциировавшуюся с Вечностью, беспредельностью.
ВЕЧНЫЙ ПОХОД. дошедшие до потомков исторические документы свидетельствуют, что именно в этом безостановочном завоевании всё новых и новых земель — заключался смысл жизни для человека, названного монголами своим Чингисханом (Великим Ханом); по сути, именно эта концепция являлась основой военной доктрины монгольских орд, под водительством Чингисхана покоривших мир.
ВИА ПРЕТОРИА (римск.) — одна из трёх главных улиц римского лагеря, проходящая через преторий и разделяющая территорию пополам — от преторских ворот до задних ворот (порта декумана).
ВИА ПРИНЦИПАЛИС (римск.) — дорога, проходившая между линией палаток трибунов и линией, вдоль которой размещались легионы.
ВИА КВИНТАНА (римск.) — ещё одна дорога лагеря; воинами в основном использовалась как пространство для выполнения тренировочных воинских упражнений.
«ВОЙНА всех против ВСЕХ» — латинская максима: «Bellum omnium contra omnes».
ВОЛЫНА (по ф.) — пистолет или револьвер.
ГАСДРУБАЛ — карфагенский военачальник времен Пунических войн с Римом. Сын Гамилькара Барка, родной брат Ганнибала.
ГАСТАТ (римск.) — см. МАНИПУЛА.
ГЛОССАРИЙ. Собрание глосс — непонятных слов или выражений — с толкованием (толковый глоссарий) или переводом на другой язык (переводной глоссарий).
ГУЛДА (монг.) — булава с шарообразным навершием.
ДАЙДЖЕСТ (англ. digest) — дословно: краткое изложение. 1) Тип журнала, перепечатывающего материалы из других изданий в сокращенном и, как правило, упрощённом виде. 2) Массовое издание, содержащее краткое адаптированное изложение популярных произведений художественной литературы.
ДАЙМЁ провинции (яп.) — владетельный феодал.
ДЕКАДАРХ (греческ.) — командир декаса, который стоял первым в ряду фалангитов.
ДЕКАС (греческ.) — согласно сообщениям Арриана, ряд македонской фаланги, 16 воинов-фалангитов, построенные в затылок друг другу. Декас возглавлял декадарх, а замыкал ураг.
ДЕРИБАНИТЬ (по ф.) — делить на части, разделять; рассудить.
ДЕУС-ЭКС-МАШИНА (лат.) — литературоведческий термин, обозначающий повествовательный приём, суть коего заключена во внезапном появлении неких факторов, ранее в сюжете совершенно не задействованных, но своим вторжением кардинально меняющих дальнейшее развитие. Этимология термина «Бог-из-машины»: в «амфитеатровых» представлениях древних так звалось появление сверху (на верёвках опускали, используя систему блоков — потому и «машина»!) фигуры, олицетворявшей божество; сей персонаж затем, ничтоже сумняшеся, напрямую вмешивался в судьбы смертных героев представления.
ДЖУН-ГАР (монг.) — войска левой, восточной стороны.
ДРАККАР (викинг.) — «дракон», длинное и широкое судно, предназначенное для плавания в открытом море.
ДУУЛГИ (монг.) — шлем; у монголов употреблялось несколько типов шлемов, в том числе типа шишак и вазообразный шлем, обнаруженные во время многочисленных раскопок. К задней части шлема крепилась при помощи колец кольчужная бармица, в верхней части имелась втулка для крепления плюмажа.
ЖАДА (монг.) — копьё. Входило в состав вооружения тяжеловооружённой и средней конницы.
ЗАЖУКОВАТЬ (по ф.) — украсть.
ЗУЛГУУР (монг.) — скребница. Приспособление, предназначенное для ухода за лошадьми.
ЗЭЭЛИ (монг.) — волосяная верёвка, используемая как для арканов, так и для пут; помогала при восхождении на возвышенности, переправах через водные преграды и при прочих обстоятельствах.
ИВАНИТЬ (по ф.) — возглавлять.
КАЛГАН (по ф.) — голова.
КИБИТЬ (монг.) — деревянная часть составного лука.
КОГОРТА (римск.) — название одного из структурных подразделений древнеримского легиона, насчитывавшего 10 когорт. Первая когорта состояла из 5 центурий (примерно по 160 человек в каждой) — 800 человек. Прочие когорты состояли из 6 центурий (примерно по 80 человек в каждой).
КОПЧЁНЫЙ ГЛАЗ (по ф.) — анальное отверстие.
КРЫТКА (по ф.) — тюрьма.
КСЕНОФОБИЯ (от греч. xenos — чужой и phobos — страх, боязнь) — навязчивый страх перед незнакомыми лицами; ненависть, нетерпимость к кому-либо или чему-либо чужому, незнакомому, непривычному.
КУЛУК (монг.) — конь.
КЭКЭРИТЭН (монг.) — гвардеец, гвардейцы. В качестве знака отличия — носили ленточку на затылочной части шлема.
КЭЛЬ (монг.) — центр. По старому степному обычаю монгольские войска, как правило, делились на три части; кэль именовалась средняя рать.
КЭШИКТЭН (монг.) — гвардеец-телохранитель. Этимологически слово означает «нести службу по очереди»; впервые введены Чингисханом для поочередного несения караульной службы в его ставке.
ЛЕГАТ (римск.) — командир легиона, назначавшийся императором из обладавших необходимым военным опытом лиц сенаторского звания.
ЛЕГИОН (римск.) — самое крупное самостоятельное подразделение древнеримской армии, возглавлявшееся легатом.
ЛЕПИЛА (по ф.) — лекарь, врач.
ЛОКШ (по ф.) — безнадёжность, безнадёга.
ЛОРИКА (римск.) — доспех древнеримского легионера; состоял из комплекта наплечных, нагрудных и верхних спинных железных пластин, соединяемых в одно целое посредством ремней и крючков.
ЛУННИКИ (по ф.) — грабители.
МАНИПУЛА (римск) — римская пехота строилась в три линии, причём отряды каждой линии, именуемые манипулами (отсюда термин «манипулярная тактика»), выстраивались с интервалами между собой. Сражение начинала первая линия, состоявшая из молодых воинов, котоpые назывались гастатами (hastati). Если они сражались неудачно, то постепенно отходили назад, через интервалы второй линии, воины которой были постарше и именовались принципами (principes), и тепеpь они вступали в бой, а гастаты следовали за ними. Тем временем немолодые воины третьей линии, так называемые триарии (triarii) или же «ветераны», ждали, присев на правом колене, укрывшись щитом и выставив копья вверх. Если бой складывался плохо, гастаты и принципы шаг за шагом отходили за триариев, после чего ветераны поднимались, быстро смыкали строй, закрывая интервалы в своей линии, и нападали на врaга единой сплошной стеной. На противника, уже уверенного в победе, это якобы действовало сильнее всего, однaко выpaжение «Дело дошло до тpиapиев» вошло в поговоpку, кaк опpеделение крайне тяжелого положения.
МАЙХАМ (монг.) — палатки из тонкой кожи, которые монгольские воины в походе возили с собой, приторачивая их к седлу.
НА ЛЫЖИ СТАТЬ (по ф.) — убежать, скрыться.
НИТКА БАНДЮЖИТСЯ (по ф.) — граница охраняется.
НО-БУСИ (япон.) — вспомогательные силы, состоящие из непрофессиональных завербованных солдат, выходцев из крестьянских семей.
НОЙОН (монг.) — князь.
НОМО (монг.) — сложносоставной лук монгольского типа.
НЬИНГМАПА школа (санскр.) — одна из школ, исповедующая ваджраяну. Ваджраяна («алмазная колесница») — тантрическое направление буддизма, образовавшееся внутри махаяны в V веке нашей эры.
ОДИН (викинг.) — в скандинавской мифологии Один (inn) — глава богов и отец асов. Имя его восходит к древней северо-западной европейской форме Wodenaz, которая дала в древневерхненемецком форму Вуотан, в древнесаксонском — Водан, в древнеанглийском — Воден, а в древненорвежском — сначала Воден, а затем Один.
ОРОЛУК (монг.) — витязь. Профессиональный воин, прославивший себя воинскими подвигами.
ОСОБИСТЫ (сов.) — представители специального отдела НКВД, а затем и КГБ СССР, который ведал всеми вопросами государственной безопасности во всех без исключения подразделениях Советской Армии; кадровые офицеры госбезопасности.
ПАЙЦЗА (монг.) — пластинка из металла или дерева с вырезанным на ней повелением Чингисхана; пайцза являлась пропуском для свободного проезда по монгольским владениям. Пайцза давала большие права: власти на местах должны были оказывать содействие, предоставлять лошадей, проводников и продовольствие лицам, имевшим при себе пайцзу.
ПАПИЛИО (лат. papilio — бабочка) — восьмиместная палатка римских легионеров.
ПАХАН (по ф.) — авторитетный вор, осуществляющий скрытое руководство тем или иным исправительно-трудовым учреждением.
ПЕРМАНЕНТНЫЙ (франц. permanent — остаюсь, продолжаюсь) — непрерывно продолжающийся, постоянный.
ПИЛУМЫ (римск.) — дротики древнеримских легионеров.
ПЛАСТ-МОНИТОР, сокр. ПЛАСТОР (локосианск. фант.) — «экран», суммирующий информацию, поступающую от различных рецепторов и сенсоров.
ПОД ИНВАЛИДА КОСИТЬ (по ф.) — притворяться немощным или увечным.
ПОРТНЯЖКА С ДУБОВОЙ ИГЛОЙ (по ф.) — грабитель с дубиной.
ПО-РЫХЛОМУ (по ф.) — быстренько.
ПОТРЯСАТЕЛЬ ВСЕЛЕННОЙ. Так дословно переводится с монгольского на русский один из титулов Чингисхана, подтверждённый официальными, дошедшими до нашего времени историческими источниками.
ПО ФЕНЕ — разговаривать на специальном жаргоне «блатных» (уголовников, ранее судимых).
ПОЯС снять (монг.) — «он снял с себя пояс» — у монголов означало: «всецело отдать себя на волю Неба». Иными словами, данное действие означало — арест обладателя пояса.
ПОЯС распустить и ШЛЕМ снять (монг.) — так монголы в ту пору чествовали свои святыни, выражая снятием пояса и шапки своё полное подчинение высшей воле, потому что пояс и шапка, надетые как следует, были у монголов как бы показателями личной свободы их владельца.
ПРЕТОРИЙ (римск.) — место в древнеримском военном лагере, где размещалась палатка командующего.
ПРИНЦИП (римск.) — см. МАНИПУЛА.
ПРОХАВАТЬ (по ф.) — понять суть, разобраться в создавшейся ситуации.
РЕИНКАРНАЦИЯ. Бытующее в мировой религии предположение о возможности многократного рождения человека в различных телах. Это явление называется «реинкарнирование», и оно означает, что некая часть человека — а именно его бессмертная душа — после смерти может переселиться в другое тело. И так многократно, пока у души в этом будет потребность или необходимость. В принципе, человек в своей высшей субстанции — бессмертной душе — мог бы и не воплощаться на Земле, а оставаться бесконечно на уровне Тонких миров. Но это происходит только в том случае, если человек решил все свои задачи на Земле и полностью соответствует всем требованиям Высших сил. Но таких людей, бодхисатв (просветлённых), однако, совсем немного, поэтому большинству душ приходится вновь и вновь приходить на Землю, где их часто ждёт далеко не лёгкая жизнь.
СААДАК (монг.) — чехол-налучье, в котором кроме лука «номо» хранились дополнительные принадлежности: запасные тетивы, ядовитые порошки и прочее.
САМУРАЙ доморощенный — ироничный намёк на возникшую ассоциацию с традициями древнеяпонских воинов, для которых стихосложенье являлось неотъемлемой составляющей воинского искусства.
САРИССА (греческ.) — знаменитая длинная двуручная пика, которыми были вооружены воины македонской фаланги.
СИ СЯ (китайск.) — непримиримые враги Чингисхана — царство тангутов на севере современного Китая. Историки полагают, что Чингисхан реально умер во время похода на Чжунсин, столицу царства Си Ся, в 1227 году.
СКУТУМ (римск.) — щит древнеримских легионеров. Вначале имел овальную форму, но в 1 в. н. э. форма скутума была изменена на знаменитую прямоугольную. Единственный сохранившийся экземпляр такого щита найден в Дура Европос, в Сирии, и датируется 3 в.н. э.
ССУЧИВШИЕСЯ (по ф.) — предавшие воровской закон «блатные», которые пошли на сотрудничество с администрацией лагеря.
СТАВНЯМИ КАЦАТЬ (по ф.) — пребывать в недоумении.
ТАШУУР (монг.) — бич, использовавшийся в подготовке и экипировке монгольских и тюркских воинов; полноправным воином становился только тот, кто выдерживал схватку, будучи без оружия, с несколькими воинами, вооруженными бичами или кнутами.
ТЕМНИК (от монг. тумен — тьма) — командир тумена.
ТУГУРГХА ЦЭРИГ (монг.) — одно из полных названий гвардии Чингисхана.
ТУМАГА (монг.) — личина. Металлическая кованая маска, портретно воспроизводившая черты лица владельца; крепилась спереди боевого шлема. Служила для защиты лица в бою. Зачастую исполнялась в виде оскаленной, устрашающей морды; имела прорези для глаз. Найденные образцы производились вне пределов Монголии.
ТУМЕН (монг.) — военно-административная единица Империи Чингисхана, которая должна была выставлять 10000 воинов; самое большое воинское формирование монгольской армии, состояло из десяти отрядов по тысяче воинов.
ТУРХАГУТ (монг.) — воин дневной стражи. Термин происходит от тюркского слова «стоять».
УЛЬФХЕДНЕРЫ (викинг.) — буквально — «волкоголовые», воины-волки в серых шкурах; зачастую надевали на себя вместо шлемов оскаленные головы волков. Одна из разновидностей берсеркеров.
УМБОН (римск.) — железная или бронзовая бляха в центральной части внешней поверхности скутума (и любого щита).
УЧУМА (монг.) — стрела с бронебойным наконечником.
УШАТЫЙ (по ф.) — вновь прибывший.
ХАЛАНКХА (монг. гипотетич.) — возможно, так звучало бы в устах монгольских воинов (в монгольской транскрипции) название македонской фаланги.
ХАЛХА (монг.) — прутяной щит диаметром около семидесяти сантиметров; перевит шёлком или обтянут кожей, имеет металлический умбон.
ХЕВДИНГ (викинг.) — вождь викингов, буквально «главарь».
ХИРД, ХИРДМАННЫ (викинг.) — профессиональные воины, члены хирда, скандинавской дружины.
ХРАНЯЩИЕ КОСТРЫ (монг.) — огни на сложенных из камней жертвенниках; между ними должны были проходить все, прибывшие на поклон к великому хану.
ХУРРАГКХ (монг. вперёд) — боевой клич монголов. Впоследствии, спустя века, будучи заимствован, трансформировался в знаменитое русское «УРА».
ХУРЭ (монг.) — напильник для затачивания вооружения, в том числе наконечников стрел; входил в обязательный комплект снаряжения татаро-монгольских воинов.
ХУТУГ (монг.) — засапожный нож.
ХУЯГ (монг.) — панцырь. Сплошной защитный покров из металлических прямоугольных пластин, соединённых в единое целое большим количеством колец; на груди усилен несколькими круглыми бляхами.
ХЭБТЭГУЛ (монг.) — воин ночной стражи. Термин происходит от тюркского слова «лежать».
ХЭЛМЭ (монг.) — монгольская сабля; имела слабоизогнутый трёхгранный в сечении клинок с острым концом; в длину клинок имел около семидесяти пяти сантиметров при ширине четыре сантиметра.
ХЭТЭ (монг.) — кресало.
ЦЕНТУРИИ (римск.) — структурные подразделения древнеримского легиона, входившие в составы когорт. Пять центурий первой когорты легиона состояли из 160 легионеров каждая. Центурии прочих когорт (по 6 в каждой когорте) — из 80 легионеров.
ЦУВ (монг.) — непременная принадлежность каждого татаро-монгольского воина в походе — суконный плащ, напоминающий по покрою обычный халат, но не имевший подкладки; сзади от талии почти до низа имел разрез, а передняя пола сверху доходила только до талии. Цув был удобен для воина тем, что, не слезая с лошади, тот мог, подвернув полы плаща, хорошо укрыться от дождя и ветра. Плащ обычно носили с четырёхугольным капюшоном, который из-за того, что был сшит отдельно от плаща, надевали так, чтобы его нижняя часть закрывала воротник.
ШУБГЭ (монг.) — шило.
ШУДЭР (монг.) — путы, набрасываемые на одну переднюю и обе задние ноги лошади.
ЭМЭЭЛ (монг.) — усиленное седло, входившее в конный доспех тяжеловооружённого монгольского всадника.
ЮМИ (яп.) — длинный асимметричный японский лук.
ЯРЛ (викинг.) — скандинавский вельможа, следующий по рангу после конунга (князя). Если конунги впоследствии «трансформировались» в королей, то ярлы — в герцогов.
notes
