И шел бы дождь. Снова дождь, да, малыш, это правда, у нас отвратительный климат.

…Залитый грязной водой мрамор полов метро. Я могу подарить тебе сказку. Железные лестницы, ползущие в освещенные недра земли; с гулом, шипением и свистом мчащиеся под землей поезда… Да, у нас отравленный воздух и на улицах сизо от выхлопных газов; упаси тебя Бог пробовать воду из наших рек… Но ты не поймешь этого, малыш. В твоем мире это называлось бы сказкой — сияющие гирлянды поперек широких, как площади, и прямых, как стрелы, улиц, и разноцветные витрины, и «черный свет» дискотек…

Эд лежал — носом в подушки, вцепившись зубами себе в запястье. Я купил бы билеты на самолет. Тебе ведь никогда не приходилось видеть море. Вам всем и в головы не приходит, что где-то на свете могут быть белые коралловые пески, и стеклянно-прозрачные океанские валы несут доски серфингистов… там пальмы, и розы, и водопады… Я так скучаю по моему миру, малыш. Я создан в нем и для него, и никакого другого мне не надо.

Вашего не надо в особенности.

Уже неделю я болтаюсь здесь, малыш, а выхода нет, нет, нет… И я не знаю, как мне жить дальше.