Мы едем ко мне на виллу в Эльвочкином открытом «мерседесе». Она неплохо справляется с вождением. Я с удовлетворением отмечаю, что ее рефлексы в норме, если не считать глубоко интимных отношений с боссом.

Прежде чем мы достигли такой степени уединения, Эльвире пришлось разобраться с «секретарем-референтом» и охранниками. Мне даже показалось, что мы имеем несколько новых кандидатов в муравейники. Во всяком случае, Фариа очутился близко, готовый поспособствовать. Теперь старик уже, наверное, отогнал «феррари» и ждет развития событий.

Сзади, на расстоянии минимального раздражения, за «мерседесом» следуют две машины с телохранителями. То, что у хозяйки слетела крыша, ясно всем, однако мало кто подозревает, насколько серьезны перемены.

Мимо проплывает восстановленная вилла Рубиначчи – исключительно благоприятное место для проведения ритуала, но не теперь. Темное строение без единого огня в окнах ждет. Пусть подождет еще немного…

Эльвира смотрит на меня чаще, чем на дорогу. Это небезопасное удовольствие. По моему знаку она сворачивает к автоматическим воротам. Как я и думал, «феррари» уже здесь. В шезлонге, белеющем посреди газона, спит Верка. Ее окружает хаотический орнамент из пустых пивных банок.

Охранники останавливаются в полукилометре от виллы и наблюдают за домом в инфракрасные бинокли. Вскоре и бинокли не нужны – рассвет обрушивается жаркой волной, и дождевальная установка устраивает Верке бодрящий душ Шарко.

Наступает новый день, не менее удушливый, чем предыдущий. Эльвира не спала больше суток и держится на ногах только благодаря амфетаминной накачке. Впрочем, не совсем на ногах. Она расположила свои рыхлые телеса прямо на обеденном столе, и я, невзирая на сексуальную самодостаточность, обрабатываю своим не совсем еще бесполезным перпендикуляром этот кусок увядшего мяса. Мясо меня нисколько не возбуждает, но предполагается, что нужно уметь делать и рутинную работу. Жажда мести улетучилась куда-то. Если я когда-нибудь и задушу эту бабу, то исключительно по санитарным соображениям.

Эльвиру не узнать. Похоже, вместе с жиром из нее выкачали половой энтузиазм. Затем выясняется истинная причина. Оказывается, Голиков перед побегом все-таки заделал ей киндер-сюрприз. Отряд доблестных сперматозоидов-мутантов преодолел считавшуюся ранее неприступной оборонительную линию спирали, и один – самый доблестный и разворотливый – заставил пребывавшее в пассивной созерцательности яйцо пробудиться к новой жизни.

Честно говоря, Эльвире не позавидуешь. Если вспомнить о том, что случилось под мостом с самим Максом, то поневоле призадумаешься, что ожидает через пару-тройку месяцев королеву рэкета. Пардон, теперь уже без пяти минут графиню Фоско (еще не де-юро, но уже де-факто). Я честно пытаюсь выполнить почти супружеские обязанности. Разглядев мою подвесную эндокринную систему, Эльвочка пришла в состояние медицинского шока, что позволило боссу без помех овладеть ею с неясной мне целью. Как говорится, пришел, увидел, возбудил. Кстати, она до сих пор не избавилась от дурацкой привычки повизгивать при каждом толчке. Ее парик сдвинулся набок, и стали видны короткие седоватые волоски, приклеившиеся к черепу…

Мои старания не напрасны – Эльвира финиширует с долгим мелодичным визгом, а я чувствую, что происходят странные вещи. По-моему, зловещие игры босса продолжаются. Кошмарик отличается совершенной безболезненностью, тем не менее я отмечаю появление тончайших отростков-щупалец, которые вытягиваются из моего многофункционального органа. Они проникают в Эльвиру еще глубже и оперируют почти сформировавшийся плод.

Похоже, босс специалист не только в посмертных, но и во внутриутробных делах. При моем соучастии создается новый ходячий инкубатор.

Эльвира устало хрюкает и обмякает. Эта идиотка ни о чем не подозревает. Ей просто кажется, что я стоек, будто солдат после шестимесячного воздержания…

И вот операция закончена. Через пятнадцать минут Эльвира засыпает прямо на столе, уже невзирая на амфетамины. Сейчас она похожа на выпотрошенную и зашитую курицу, которую босс нафаршировал своим дерьмом. Внутри у нее чья-то жизнь и смерть. Никогда не слышал о зародышах, забальзамированных в материнской утробе, но, по-моему, это тот самый случай.

Приближается какой-то жуткий финал, и чувство бессилия парадоксальным образом сочетается во мне с эйфорией всемогущества. Будто держишь в руках примитивную головоломку, которую нельзя не сложить, но в тот момент, когда ты закончишь, она неминуемо взорвется и разнесет на кусочки тебя самого.

И ты об этом знаешь.

Недавно мне пришло в голову, что через пару тысяч лет мы можем стать мифологическими персонажами. Кривое зеркало времени возвышает даже смешное, никчемное и грязное. В крайнем случае грязное объявляется иррациональным злом.

«Графиня Фоско» спит в темной комнате с деревянными стенами, пропитанными негорючим составом. Я принимаю душ, смываю с себя женский секрет и выхожу под ослепительное солнце.

Полдень. Ужасающая жара. Верка дымит косяком на веранде, слушая эмигрантские ламентации по приемнику, который вот-вот расплавится и превратится в черную яичницу. Фариа отдыхает в подвале, лежа на ящике с «медицинским оборудованием». Там действительно прохладно, и все же это похоже на приступ некрофилии. Но мешать старику было бы с моей стороны проявлением дремучей неблагодарности.

На солнце я вынужден болезненно щуриться, а в солнцезащитных очках с трудом различаю детали. Наконец босс снисходит до моих проблем. Внезапно у меня темнеет в глазах. Похоже на обморок, но ничто не плывет и не кружится. Облакам взяться вроде бы неоткуда. Купол неба становится лилово-серым, а посередине повисает радикально черная дыра. В этих пестрых сумерках белеют только тени. Оказывается, я вижу негативное изображение – легкая шалость босса со зрительными рецепторами. Поначалу мне делается не по себе, однако, если вдуматься, это всего лишь вопрос привычки.

Я пересекаю лужайку, с которой мгновенно испаряются капли влаги, и высматриваю вероятные помехи на дороге. Из двух машин с Эльвириными громилами осталась одна, зато Зайка наверняка в ней. Судя по всему, мне суждено еще раз сломать ей носик. Этот кортеж не опасен, но таскать его за собой глупо. В общем, Фариа безработица не угрожает.

Я возвращаюсь к дому, сбрасываю халат и прыгаю в бассейн. Вода отвратительно теплая, как кровь живого человека. В этой некомфортной среде я делаю несколько энергичных взмахов руками и выскакиваю на воздух. Придется освежать себя изнутри.

Благодаря стараниям Верки, запасам спиртного в холодильнике нанесен невосполнимый урон. А ведь ждать, пока очнется наша спящая красавица, еще очень долго. Поэтому я выгребаю оставшиеся бутылки и банки, уединяюсь в самой дальней комнате и слушаю леденящую музыку, которая звучит в сновидениях босса. Это журчит помойный поток Стикса, и голос перевозчика, записанный на автоответчик, призывает брать с собой в дорогу сухой дезодорант «олд спайс»…