Барон Владимир Харконнен с трудом доковылял до балкона самой высокой башни семейного Убежища и взглянул на беспорядочное скопище домов Харко-Сити, опираясь на ненавистную клюку с изображением головы червя.

Однако без этого костыля он просто не в состоянии передвигаться.

Будь прокляты ведьмы и то, что они со мной сделали! Он не переставал думать о мести, но с тех пор как Община Сестер и Дом Харконненов получили возможность взаимного шантажа, они не могли открыто выступить друг против друга.

Надо найти более тонкий способ.

— Питер де Фриз! — рявкнул барон, зная, что кто-нибудь услышит его. — Пришлите ко мне ментата!

Де Фриз все время вертелся рядом, хитрил, шпионил и интриговал. Стоило только крикнуть, как Питер появлялся, словно черт из табакерки. Если бы все были так же послушны — Раббан, Верховная Мать и этот высокомерный доктор Сук Юэх…

Как и ожидал барон, похожий на зверька человечек тотчас на цыпочках впорхнул на балкон, ловко передвигаясь на своих гуттаперчевых ногах. Он пришел как раз вовремя, неся в руках опечатанный пакет. Инженеры барона обещали потрясающий результат, зная, что если подведут, то барон заживо сдерет с них кожу.

— Ваши новые подвески, мой барон. — Де Фриз поклонился и вручил пакет своему разжиревшему хозяину. — Если вы наденете их на пояс, то они уменьшат ваш вес и позволят вам передвигаться с большей свободой.

Протянув толстую руку, барон схватил пакет и разорвал упаковку.

— Свободой, от которой я давно отвык.

Внутри лежали укрепленные на цепочке шарики подвесок, каждая из которых была снабжена своим источником энергии. Барон понимал, что не сможет никого одурачить, но ему по крайней мере удастся скрыть степень своей инвалидности. И пусть враги ломают голову…

— Для того чтобы научиться пользоваться подвесками, нужно немного попрактиковаться…

— Они снова помогут мне почувствовать себя сильным и здоровым. — Барон широко улыбнулся, рассматривая подвески. Потом он надел пояс на свой гротескно-толстый живот — интересно, когда же успело вырасти такое громадное брюхо? Он одну за другой включил все подвески. Вместе с тихим жужжанием барон ощутил, как его вес все меньше и меньше давит на ступни, как более раскованными становятся его суставы.

— Ах!

Барон сделал длинный шаг и взлетел над полом, как космонавт, прыгающий по поверхности планеты со слабым гравитационным полем.

— Питер, смотри! Ха-ха!

Приземлившись на одну ногу, он снова подпрыгнул, взлетев почти до потолка. Рассмеявшись, он сделал колесо и, как акробат, изящно приземлился на левую ногу.

— Так-то лучше!

Извращенный ментат стоял у двери, самодовольно ухмыляясь.

Барон, приземлившись, принялся, как фехтовальщик, со свистом размахивать тяжелой тростью.

— Именно на это я и рассчитывал! — Он изо всех сил грохнул тяжелой тростью по ни в чем не повинной столешнице.

— Надо поменять параметры настройки, чтобы приспособиться. Не стоит слишком усердствовать, мой барон, — предостерегающе произнес де Фриз, зная, что Харконнен поступит диаметрально противоположным образом.

Поступью великого балетного танцовщика барон пересек помещение, отечески потрепал Питера по щеке и выпорхнул на балкон.

Глядя, как толстяк самоуверенно летает на своих подвесках, де Фриз вдруг вообразил, что будет, если барон не рассчитает усилия и рухнет с края балкона. Об этом можно только мечтать.

Подвески, конечно, замедлят падение, но они могут только уменьшить вес, но не настолько, чтобы барон, грохнувшись на мостовую с такой высоты, не превратился в лепешку. Это был бы неожиданный, но очень приятный подарок.

Де Фриз отвечал за многое, включая размещение тайных запасов пряности. Он знал о хранилище на Ланкивейле и в других местах, так что в случае безвременной кончины барона он мог завладеть всем наследством, и этот тупица Раббан даже не понял бы, что происходит.

Может быть, легкий толчок в нужном направлении…

Однако толстяк ухватился за перила балкона и застыл в позе восторженного зеваки, попавшего на площадку обозрения и смотрящего на дымные улицы и плоские крыши домов. Столица выглядела черной и мрачной — заводские корпуса и башни административных зданий пустили глубокие корни в землю Гьеди Первой. За городской чертой были видны еще более грязные и неряшливые деревни и шахтерские поселки, которые находились в таком плачевном состоянии, что не стоило тратить денег и сил на приведение их хотя бы в мало-мальский порядок. Потоки рабочих, похожие сверху на череду снующих муравьев, шли к промышленным предприятиям, чтобы отстоять еще одну смену за своими станками.

Барон сжал трость.

— Это мне больше не понадобится.

Он бросил прощальный взгляд на дорогую вещь, украшенную серебряной инкрустацией, провел толстыми, как сардельки, пальцами по гладкой деревянной поверхности и швырнул трость с балкона.

Перегнувшись через перила, он, как ребенок, стал следить за полетом тяжелой трости, надеясь, что она упадет кому-нибудь на голову.

Несомый подвесками барон вернулся в комнату, где Питер де Фриз стоял, с тоской глядя на край балкона. Чуда не произошло. Ментат знал, что всякая его интрига против барона закончится разоблачением и казнью. Барон всегда сможет заказать у тлейлаксов нового ментата — может быть, это будет гхола самого де Фриза, выращенный из его мертвых клеток. Вся надежда на нелепую случайность… или на быстрое прогрессирование болезни, которую барон подцепил от ведьмы Бене Гессерит.

— Теперь ничто не может меня остановить, — восторженным голосом объявил барон. — Империи придется во все глаза следить за бароном Владимиром Харконненом.

— Да, я тоже так думаю, — поддакнул ментат.