Виктор поежился. От стены тянуло сыростью и холодом. Рядом мерно сопел полковник, темные фигуры стражей у палатки замерли неподвижными изваяниями. Перед входом в палатку спал Богдан, а чуть поодаль сидел Иван и водил пальцем по ладони. Костерок догорал, и в его слабом свете еле отсвечивало скуластое лицо мага, короткие русые волосы. Губы беззвучно шевелились.

«От ночной волшбы добра не жди», — вспомнил Виктор старую присказку.

Сон упорно не шел. Мартын рывком встал и двинулся к ближайшим кострам. За ним тенью последовал Иван.

Дружинники почти все спали, только кое-где бойцы из ночных служб тихо погромыхивали котелками, да коноводы осматривали копыта захромавших лошадей.

Подойдя к костру, Виктор подсел к бойцам. Дружинники раздвинулись, достали чистую миску, и, хотя есть было невмоготу, он через силу проглотил немного варева.

Бойцы сосредоточенно ели мясо с овощами. Только высокий бритоголовый ратник жевал какие-то сухие рассыпчатые лепешки, держа узелок с едой у груди, чтобы не просыпать ни крошки. Встретив удивленный взгляд маршала, дружинник улыбнулся и протянул ему кусок своей еды. Виктор попробовал сладко, мучнисто. «Что ж, — подумал маршал, — чем меньше мясоедов, тем меньше надо припасов. Да и постники злее дерутся!»

Поговорив о том, о сем, он вернулся к своей палатке. Спать не хотелось совершенно. С часу на час ждали вестей от Сармата. И тогда тишину и мрак рассекут крики команд, поднимутся тысячи и, не мешкая, пойдут к месту встречи. Сармат по всей видимости уже оторвался от отрядов каганата и хитрым зигзагом идет к Бурундукам. Оттуда и подаст сигнал. Не пройдет и дня, как они соединятся под Казанью, а сбитые с толку и отставшие силы казанцев возьмет на себя тысяча Мартына, по всем раскладам уже проплывающая Кокшайск.

До сих пор им везло. Большие города обходили далеко стороной, а в маленьких жители вели себя смирно. Разве только в Сотнуре закавыка случилась! А селянам и подавно все равно, чья власть.

Иван бесшумно вскочил, раскинул предостерегающе руки. Стражники встрепенулись и взяли арбалеты на изготовку.

К ним быстро приближались две фигуры. Сотник Евсей шепнул слово и подошел к маршалу.

— Сказал, к вам идти немедля, — и скосил глаза в сторону мага, закутанного в темный плащ.

Виктор кивнул магу, и они прошли в палатку. Богдан перестал храпеть, медленно поднялся на ноги, запалил огонь, прикрутил фитиль и вышел.

Седой маг с тонким хрящеватым носом потер виски, закрыл глаза пальцами и звенящим шепотом передал весть.

Все хорошо. Сармат уже переправляется на тот берег, надувные плоты, найденные давным-давно на заброшенных складах Саратова, не подвели. И еще Сармат велел конницу вперед не пускать, а выставить лучников. Наступать же после того, как положат зверье. Выступать спешно.

— Повтори, какое зверье? — не понял Виктор.

Слово в слово маг повторил весть.

— Что за зверье?

Маг пожал плечами. Виктор нахмурился.

— Свободен. — И, выйдя из палатки, сотнику: — Егора ко мне!

Сотник исчез. Маг потоптался рядом, вздохнул и уселся на траву, отчаянно зевая.

— Ступай в обоз, — велел Виктор, — спать здесь не дадут, могут и стоптать.

Маг помотал головой, со стоном поднялся и заковылял к обозу. Виктор вернулся в палатку и развернул карту. Это была дряхлая, еще на старой бумаге, закатанной в белесый от трещин и царапин пластик, карта, выдранная, очевидно, из книги или альбома таких же карт. Разноцветные линии тянулись от кружочков с названиями — линии когда-то были дорогами. К утру Сармат закончит переправу. Немного поспали ребята, и ладно. Еще с полчаса можно подождать.

Появился Егор, за ним пришел Чуев.

— Пора? — спросил Егор.

— Запрягайте коней, обозников поднимайте, а потом дружину.

— Дорога чистая? — спросил Чуев.

— На полперехода никого нет, — сказал Егор, — но лучше магов вперед пускайте. Мало ли что!

А когда Чуев исчез во тьме, Егор негромко доложил Виктору:

— Свежий человек пришел, говорит, у казанцев связь сохранилась. Старье какое-то! Большие коробки за плечами и штырь торчит.

— Радио?

— Похоже. Только я помню, они небольшие такие были, в карман влезали. И без штыря.

— Что еще?

— Моторы ходят, тоже развалины, но несколько штук осталось, бойцов перевозят. Дороги плохие, толку от них мало.

— Насчет зверей ничего не слышал?

— Зверей?! — вскинулся Егор. — Каких зверей?

— Это я тебя спрашиваю.

С окраины поляны донесся шум, голоса. Заскрипели телеги. Негромко пропел рожок, второй. Дружинники зашевелились, в нескольких местах вспыхнули костры.

— Было одно донесение из Казани месяца два назад, — задумчиво тронул подбородок тысяцкий. — Наш человек слышал, как у соседей жена на мужа кричала, чтоб его медведи разорвали. Пару раз медведей помянула, а сосед ее и прибил. Чтоб помалкивала.

Виктор сдвинул брови. Какие еще медведи? По слухам, больше похожим на сказки, далеко за Уралом расплодились диковинные твари, двухголовые птицы, лисы бесхвостые, а люди там не живут, мрут сразу. То ли заводы когда-то рванули, то ли еще какая отрава протекла. Даже если казанцы медведей выставят — что с того! Кони, правда, могут испугаться. Может, Сармат об этом и предупреждал. А так, что медведи, что слоны — против хорошего самострела, что впятером натягивают, а стрела с добрый кол, никакой медведь не устоит. Ну и маги, конечно, не подведут.

Сворачивали шатры. Снизу канаты, сходящиеся к центру и слабо подсвеченные кострами, казались большой паутиной. Но вот несколько дружинников влезли на постамент, тросы провисли, упали на землю.

Было прохладно. Виктор поежился и запахнул плащ. Палатку уже скатали. Богдан вручил сумку с картами, а Иван подвел коня.

«Следующую ночь должны встретить в Казани, — подумал Виктор. Возьмем с ходу и отоспимся».

Он еще не знал, что они застрянут на первой же линии обороны.