ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. КРУЖЕНИЕ
Волны, мелко почавкивая, лизали уже вторую щепку. Всего их шесть, воткнутых в песок одна за другой.
«Паводок, к утру все затопит», — подумал он и отполз в кусты.
До берега триста метров. Холодна весенняя вода, но доплыть можно. Только вот на крыше речного вокзала под уцелевшим навесом летнего ресторана с комфортом засели головорезы Дубасова. Время от времени от скуки или для острастки постреливают в его сторону, пули скворчат высоко над головой. Он им нужен живым. Ночью пытались сдуру или с перепою взять его врасплох, но батарейка в прицеле еще тянула, и он первым же выстрелом разнес бензобак. Лодка вспыхнула и завертелась на месте, а с нее попрыгали живые факелы.
Теперь они надеются, что вода сгонит его с острова. Ждать им недолго. Справа мост, доплыть до быков ничего не стоит, но несколько раз он замечал подозрительные блики наверху.
В середине узкого островка на небольшом возвышении кусты погуще. Отсюда хорошо просматриваются набережная и мост. Жалкие корявые деревца на плот не годятся. Ему плот и не нужен, цепляйся за любую деревяшку и плыви хоть до Каспия, стрелять не будут. Но он не один…
Выстрелы со стороны города стихли.
Она лежала, закрыв глаза, но когда он подполз к ней, чуть подняла веки.
— Это в нас стреляли? — спросила она.
— Нет. Наверно, городская милиция пыталась их выбить.
С этими словами он подоткнул края куртки, в которую она куталась, и поправил воротник. Она потерлась носом о его ладонь.
— Темнеет быстро. Если дружинники не придут… Ты их не чувствуешь?
— Нет, — она улыбнулась. — Ничего не чувствую, не знаю и не могу. Ты отнял мою силу. Может, утром вернется.
— Утром? Вода дойдет до нас прежде, чем сила придет к тебе.
— Ну и пусть!
— Пусть, — вздохнул он и поцеловал ее в лоб. — Спи.
— Не бойся воды, бойся песка, — пробормотала она, засыпая.
Он сидел на корточках, смотрел на нее и ничего не понимал. Год за годом холодной тенью проходил он сквозь города и земли, не зная, где конец пути. Теперь вдруг подумал, что это были пустые времена. Незнакомое чувство… Очень давно, на самом краешке памяти — руки отца, подбрасывающего к потолку, смех и радостный визг — год ему был тогда или полтора. Он не помнил лица, почему-то пахло нагретым металлом и топливом, что-то гудело и нестрашно рычало. И вот сейчас неожиданно вернулось будто теплые руки отца подбрасывают к потолку, и плевать, что кто-то втягивает в дела грязные и грозные… Мог ли он предположить, что пошлет в самую глубокую и вонючую дыру все дела и обязательства, запутает себя и других, а вся круговерть событий завершится словами, которые он еле выдавит из себя: «Я люблю тебя, Ксения», и на целую секунду мир вокруг остановится, пока не услышит в ответ шепот: «Я люблю тебя, Виктор».
Могло ли придти ему такое в голову всего пару дней назад, когда он прибыл в Саратов и ждал в условленном месте нужного человека?..
