Глава шестая
Утро было для меня таким же, как и ночь. Плотно закрытые жалюзи не дали и малейшему лучику солнца пробраться в мою спальню. Я сладко потянулся и автоматически, еще не соображая, где я и что я, шлепнул по домашней панели управления. Во всех гостиницах эта часть интерьера находилась на стандартном месте – справа от кровати. Мелодичный бесполый голос отозвался: «Пятнадцать часов. Двадцать пять минут. Семь секунд». Времени было еще завались.
Я позволил себе понежиться в постели, а потом отправился в душ. Увидев же свое лицо в зеркале, я проклял все на свете. Безнадежно убитая косметика расцветила мое лицо потрясающими разводами. Надо было спасать ситуацию. И я порадовался, что этого самого спасения у меня полные чемоданы. Не зря же мы с Джонасом почти сбили ноги, бегая по тому мегамаркету.
Я был невероятно горд собой и всем женским населением планеты, которое, придумав эту чудовищную косметику, также придумало, как исправлять те ущербы, что она может нанести. Посмотревшись в зеркало в коридоре, я остался доволен собой.
Покинув пансион, я, не раздумывая долго, направился к тому сектору пляжа, где у меня и была назначена желанная встреча. Идти я решил пешком: привести мысли в порядок и заодно продумать тактику. А именно: как и где мне будет удобнее вывернуть и скачать из Антонины нужную мне информацию.
Я провел большими пальцами рук по подушечкам безымянного и указательного, где находились тонко наклеенные папиллярные контейнеры с хитрым препаратом, выданным мне Оскаром. Химическое воздействие этой дряни в течение получаса погружало жертву в состояние полной расслабленности сознания и, как следствие, сна. То есть человек засыпал и становился бесподобно внушаем, вскрываясь буквально на щелчок пальцев. Как раз то, что мне было нужно для работы.
И еще одно немаловажное условие. После этого препарата человек оставался жив, даже если переборщить с дозой. Мне не хотелось бы оставлять после себя трупы. Это было не в моих принципах.
На эту встречу я надел пляжный костюм. Листья и цветы создавали на ткани тонкий пестрый узор, а украшения только подчеркивали бесплодную попытку моей псевдоженщины быть изящной. Мне уже не надо было привлекать к себе внимание, а как раз наоборот. И это мне вполне удалось. Когда я, сидя за столиком на открытой веранде кафе, увидел Антонину, она, не узнавая, искала меня глазами и была явно растерянна.
Я снял солнечные очки и помахал рукой. Конечно, я подтолкнул ее и ментально, но сам жест был необходим, чтобы никого не смущать.
Антонина наконец-то увидела меня и, лавируя между столиками, быстро добралась до моего места.
– Прости, я немного задержалась.
Ей было почти неудобно передо мной, она и правда опоздала на полчаса. На того же Михаила ей было бы плевать, хотя извинялась бы она так же. И это было приятно. Впрочем, она еще не знала, кто я на самом деле.
– Ничего, я как раз сделала заказ. Ты еще успеешь сделать свой, чтобы нам принесли побыстрее, хотя бы вино.
Антонина кивнула и, активировав панель заказа со своей стороны стола, быстро сделала выбор. Было видно, что местное меню ей хорошо знакомо.
Себе я заказал только то, в чем был точно уверен. Без всяких экзотических названий.
Довольно быстро принесли вино и мороженое. И беседа потекла.
В основном говорила, разумеется, Антонина, я только вставлял нужные реплики и сочувственно или согласно кивал. А когда надо было, совсем уже обязательно, что-то сказать, рассказывал подходящий анекдот или историю, выдавая их за реалии своей жизни. Впрочем, Антонина не отставала от меня в «искренности», зачастую так перевирая факты своей биографии, что сама удивлялась. Но ее уже несло на откровенность. Мне оставалось только слегка ментально подталкивать ее к нужным темам и внимательно слушать, не забывая обновлять ее заказ спиртного. Ей это нравилось.
Она не воспринимала меня как Ли Сонг – случайное утешение, когда нет подходящего мужчины. Я не был похож, и это естественно, ни на одного из ее мужчин. Она меня видела такой же женщиной, как и она сама. Просто у нее никогда не было подруг. Женщины обычно не жалуют конкуренток, и любые дружеские отношения, как правило, заканчиваются плохо. Соперницы не дружат, соперницы соревнуются. И зачастую по очень грязным правилам.
В общем, в моем лице Антонина нашла прекрасную и благодарную «жилетку». И у меня совершенно не было повода ей препятствовать.
Но через три с лишним часа такого общения мне уже стало понятно, что ее пора уводить в более удобное место. А там…
Но предлог все еще не находился. До тех пор пока сам случай не встал на мою сторону.
Я заметил, как в глазах Антонины мелькнула тревога пополам с неудовольствием.
Воспользовавшись ее зрительным восприятием – что на тот момент было совсем не сложно, она мне доверяла и была вполне управляема, – я увидел престранную парочку, заходившую на нашу веранду.
Ли Сонг и Технарь шли под ручку и о чем-то мирно беседовали. Но стоило Ли увидеть нас, как с нее моментально слетала беззаботность. Она что-то быстро сказала своему спутнику, отцепилась от него и решительно направилась в нашу сторону.
Антонина нахмурилась, но скрыла это за легким прищуром глаз.
А я получил удовольствие наблюдать очень неприятный оценивающий взгляд бывшего компаньона Ли. Казалось, он старался как можно тщательней меня запомнить.
Я потянулся к его сознанию ментальным щупом и приложил все усилия, чтобы память о моей внешности через пятнадцать минут расплылась в его памяти, как чернила по воде.
Пока я занимался Технарем, Ли уже дошла до нас. Расцеловавшись с Антониной, как со старой подругой, она обратилась ко мне:
– Уже привыкаешь к нашему образу жизни? И как тебе местная кухня?
– Пока только пробую понять ее. Но я быстро учусь.
Наш разговор был еще легок и ненавязчив, но я знал, что так просто мне не отделаться – я и русская обменялись понимающими взглядами, – если только мы с Антониной как можно быстрее не дадим деру. У нее уже был план, и она была совершенно со мной согласна, что Ли в этом плане лишняя.
Для моей женщины представлялся прекрасный случай совершенно бесплатно отвести душу и пожаловаться на жизнь без далеко идущих последствий. Антонина уже узнала, что Джулия психолог, и даже была в курсе, по какому профилю. Мне не стоило труда сочинить нечто правдоподобное для ее восприятия, у меня были знакомые психологи-аниматоры. Шпиономанией Антонина не страдала, да и хорошее знакомство с фискальными органами давало ей уверенность в том, что если что, ее приключения прикроются без проблем. Некоторый опыт в таких делах у нее уже был.
– Вообще-то мы уже собирались уходить.
Антонина выразительно поболтала остатками вина в бокале.
– Я обещала показать Джу мою коллекцию шелкографии. Она тоже этим увлекается, и, возможно, мы договоримся о сотрудничестве и обмене.
Антонина вежливо говорила на английском, чтобы я понимал, о чем речь. Я улыбался и согласно кивал. Лезть в этот разговор мне совсем не хотелось. Тем более скрестившиеся взгляды женщин только что не брызгали искрами, а уж что творилось на ментальном плане!
Ли обернулась ко мне.
– Ты правда интересуешься шелкографией?
Я радостно кивнул и добавил от себя:
– Я думаю, мы посмотрим и вернемся. Правда, Тони?
Мне очень хотелось, чтобы ревнивая китаянка была удовлетворена информацией, пусть сидит и ждет, не путаясь у меня под ногами. Улыбнувшись, я встал из-за стола и осторожно стал продвигаться на выход. По своему счету я уже расплатился.
Антонина поднялась с места сразу после меня. Сладко улыбаясь, она попросила, и голос ее был не менее приторен, чем улыбка:
– Подержишь нам столик, Лен? Мы быстро.
Ли Сонг ничего не оставалось, как согласиться.
И мы наконец-то двинулись туда, куда вся моя душа стремилась со вчерашнего дня. В личный номер Антонины.
Высокий мужчина у стойки внимательным взглядом проводил двоих удаляющихся женщин, пытаясь сконцентрировать внимание, которое вдруг начало становиться странно рассеянным. До такой степени, что у него на глаза навернулись слезы. Он очень старался запомнить лицо новой подружки Антонины, на которую, похоже, запала и Елена, но у него не получалось. Иррационально!
У него ведь была очень хорошая память на лица! А все, что он мог сейчас вспомнить и описать, было лишь несколькими неопределенными чертами.
Среднего роста. Светлые длинные волосы в рыжину. Светлые глаза. Спортивная фигура.
И ничего более!
Через полчаса он мог бы удивиться, поняв, как мало осталось и от этого, но к тому времени он не смог даже вспомнить, а зачем он вообще должен запоминать какую-то женщину с пляжа.
Память осыпалась, как хрупкая мозаика со стен. Случайная и никому не нужная.
Их гостиница оказалась совсем недалеко от пляжа, рядом с которым мы сидели в кафе. По дороге выяснилось, что вся их команда, по совету психолога, была поселена в одном корпусе на разных этажах. Это, конечно, создавало мне лишние проблемы, и стоило подстраховаться. Вот только как? Когда дойдет до дела, мне уже будет не удержать ни рассеивающую внимание защиту, ни, боюсь, даже простой ментальный удар, приводящий к глубокому обмороку. Я стану абсолютно открыт, все ресурсы уйдут на выкачивание информации, на себя ничего не останется. Страшно.
На всякий случай я тронул связь с Оскаром.
– Мне будет нужна помощь при отходе. Гостиница «Астро», корпус «Рапана». Я могу на вас рассчитывать?
– Держи меня в курсе, Март. Мы своих не бросаем.
Мне показалось, или в тоне Оскара промелькнула обида?
Я незаметно пожал плечами и вернулся к своим размышлениям. Я шел рядом с Антониной и одновременно старался прислушиваться к тому, что она говорит. В основном она почему-то ругала Ли Сонг. И хотя я, конечно, понимал причину ее раздражения – веранда в этом пляжном кафе была для Антонины любимым местом отдыха, где она предпочитала бывать одна, – но все равно никак не мог взять в толк, почему на голову китаянки сыплются такие проклятия. Некоторые из них я постарался запомнить для пополнения своего лексикона.
Мы поднялись в свободном лифте из полупрозрачного пластика с узором в виде блеклых меняющихся струй дыма, на восьмой этаж. Стандартный коридор: мягкое покрытие пола, стены, меняющие цвет, ненавязчивое освещение – образчик поточной работы хорошего дизайнера. По коридору пришлось пройти почти до конца. Антонина прижала правую ладонь к папиллярной пластинке замка и чуть толкнула ее внутрь. Дверь медленно отъехала в сторону, и мы прошли в номер.
Хозяйка немедленно сбросила легкие туфли и прошла в дальний угол гостиной. По местной планировке там располагался бар. Антонина твердо решила напиться и напоить меня за душевными разговорами о жизни и том, какая бывает несправедливая судьба. А там кто знает, что получится?..
Я не стал снимать свою обувь, тем более что покрытие очищалось автоматически, а мои сандалии еще не успели собрать много пыли.
– Иди сюда. – Антонина махнула мне рукой. Из бара извлекалось содержимое, и поднос был уже переполнен всем, что милейшей хозяйке пришло в голову туда сгрузить, – от лимонных долек до русской водки. – Садись к визору, хочешь – включай. Здесь бывают смешные программы.
Я подумал, что заглушающий звук может оказаться не лишним, и послушно уселся на большой подковообразный диван перед TV-установкой. На столике между диваном и визором лежал пульт. Я немедленно им воспользовался.
Овал голоэкрана развернулся почти в треть панорамного окна за ним. Антонина любила шоу и настроила визор под свои нужды.
Я коснулся кнопок, подбирая программу под наш вечер. Но мне не дали этого сделать. Антонина, поставив поднос на стол, отобрала у меня пульт и привычным жестом выставила какое-то музыкальное шоу.
– Марафон, – лаконично пояснила она. – Удобно, можно смотреть почти без звука.
Я не стал оспаривать ее решение. Хотя без звука меня не устраивало. Ничего, всегда можно включить потом.
У меня зудели кончики пальцев от капсул с препаратом. Мне не терпелось пустить его в ход. И Антонина довольно быстро дала мне это сделать. У нее просто не было шансов мне отказать.
В наших бокалах уже плескалась вторая порция коньяка. Для начала мы выпили по глотку «за Русский космический флот», как тут у Антонины тихо прошелестел зуммер внутренней связи номеров. Она очень удивилась. Она даже любезно объяснила мне, в чем дело, в вольном переводе с русского на английский, – хотя я точно знаю, что слово «бля» на русском – это совсем не то же самое, что «fak» на английском, – и оставила меня одного наедине со стаканами, спиртным и визором. Я был в полном восторге, до тех пор пока не узнал повода, по которому звонят.
К тому времени я уже благополучно стер над ее бокалом оболочку препарата, выпуская его на свободу, и он прозрачной каплей без запаха и всплеска растворился в коньяке.
Новость, которую я считал с восприятия Антонины, заставила меня срочно пересчитывать мои шансы.
К Антонине шел Михаил, и никаких отговорок он знать не желал. И я был согласен с Тони, что «эта сучка Ли Сонг навела его на нас». В понимании китаянки, наверное, этот поступок выглядел так: «Пусть же не достанется никому!» Очень умно, я бы и сам так сделал, если бы был на ее месте. Но, увы, сейчас я был на своем, и мне требовалось срочно решать, как выпутываться из положения.
Уходить я не хотел. Антонина тоже не хотела меня отпускать – вечеринка только начиналась…
Тони задумчиво застыла между мной и визором и мрачно отхлебнула коньяк как простую воду. Все-таки русские и их отношения с алкоголем – это нечто особенное.
– У нас есть пять минут. Через пять минут этот идиот будет здесь.
Я изобразил недоумение, хотя прекрасно знал, в чем дело.
– А что в этом такого? Мы же просто сидим и выпиваем? Может быть, он сам захочет к нам присоединиться?
Антонина бросила на меня подозрительный взгляд. Я поспешил ее успокоить.
– Не то чтобы мне этого так уж хотелось. Но если нет другого выхода…
Лицо женщины просветлело, и она очень заманчиво протянула:
– Ну почему же нет.
Оглядев меня оценивающим взглядом, она, видимо, пришла к какому-то решению.
– Жди здесь, я сейчас.
И быстро ушла в соседнюю комнату – судя по всему, спальню. А я получил короткую передышку и глоток свободы.
И тут в моей голове четко прозвучал голос Оскара:
– Влей все в бутылку. Быстро.
И я, не рассуждая, просто выполнил то, что он сказал. Не понимая и не сопротивляясь, как марионетка. Как выяснилось, к моему удивлению, иногда я могу поступать и так.
Я едва успел поставить бутылку на стол, как вернулась Антонина. Она подозрительно на меня посмотрела, но я поболтал в воздухе своим бокалом – в котором, слава Богу, оставалось еще предостаточно, – изображая, что просто доливал спиртное.
– Я тоже нервничаю. Это для укрепления духа. – Я отпил глоток и поставил стакан на стол.
– Иди сюда, – и женщина посторонилась в дверях, – как я правильно угадал – спальни. Я быстро скользнул мимо нее.
Спальня была, по всей видимости, не менее роскошна, чем гостиная, но разглядеть этого мне не удалось.
Жестом всех времен и народов Антонина распахнула огромный зеркальный шкаф и скомандовала:
– Быстро внутрь, и сиди тихо, пока я не позову.
Видимо, на меня нашел какой-то ступор. За последние три минуты я умудрился дважды беспрекословно выполнить то, что мне говорят люди, которым я не сказать чтобы доверяю. Разумеется, Оскар обладал безусловным приоритетом, но все же, все же…
Я чувствовал себя странно…
В шкафу зажегся тусклый свет – сработала автоматика. Но оставлять это было нельзя, поэтому, когда я нашел максимально удобное место для сиденья – стопку банных полотенец, – я вынужден был его выключить. Хотя только Бог знает, как мне было сложно это сделать. Внутренность шкафа погрузилась во мрак.
Я совершенно автоматически сжался и обнял колени руками. Темнота здесь почему-то напомнила мне те катакомбы, в которых я заблудился в детстве и, на счастье или беду, не знаю до сих пор, обрел свой Дар.
Я усилием воли прогнал воспоминания и заставил себя заняться работой.
В темном шкафу мне больше не требовалась ментальная иллюзия, поэтому я с легкостью отпустил ее и занялся более насущными вещами. А именно: подключился к Антонине напрямую, чтобы знать, что происходит в гостиной в это время.
Ничего особенного я, конечно, не увидел.
Антонина убрала мой бокал со стола, но коньяк оставила и, более того, подлила себе побольше.
Я плохо представлял себе, как на нее может подействовать такая убойная доза препарата, и только надеялся, что Оскар сказал правду и дрянь не смертельна в любой дозировке.
Дверь за спиной Антонины тихо отошла в сторону. Надо же, Михаил имеет личный доступ в ее апартаменты. Хотя чему я удивляюсь, они же любовники.
Женщина сидела перед визором, подчеркнуто не поворачиваясь на его шаги. Я понял ее желание: во-первых, дать ему почувствовать, что он не прав, а во-вторых, на этой благодатной основе выставить его из номера как можно скорее.
Я пока не подключался к Михаилу, памятуя, чем это совсем недавно закончилось. Еще раз, без особой надобности, переживать такие экстраощущения мне не хотелось.
Поэтому я остановился на Тони, и только на ней.
Но события стали развиваться вовсе не так, как того хотела она, и совсем не так, как рассчитывал я.
Михаил, не обращая внимания на подчеркнуто недовольное поведение своей любовницы, быстро оглядел гостиную и, подойдя к Антонине сзади, склонился и обнял ее за плечи, целуя в шею за ухом.
Я почувствовал, как по ее телу прокатилась дрожь удовольствия. Мне тоже досталось…
Schaissssseeee… этот мужчина прекрасно знал свою женщину и действовал наверняка.
Но я не ожидал, что у Антонины окажется такая мощная чувственность. Осторожно я начал строить между нами барьер. Иначе я рисковал попасть в очень неприятную ситуацию. Чувствовать чужое сексуальное возбуждение и не иметь возможности получить свою разрядку – тела у нас все-таки разные, – этого врагу не пожелаешь.
Михаил же, уже чувствуя победу, продолжал укреплять свои позиции. По ходу он успел отхлебнуть коньяка прямо из бутылки, стоящей на столе. И я почувствовал, как мой желудок заворачивается в узел. Что я буду делать с двумя блокированными разумами одновременно, когда они вскроются, и как я буду это делать, я не представлял. Но похоже, что выхода у меня не оставалось.
…А через полчаса мои мозги взвыли, как пожарная сирена. Антонина кончила, и ее разум раскрылся мне полностью, до самого дна. Я закусил губы и включил свою ментальную считывающую программу. Голова звенела, как колокол. И какой-то частью души я молился только об одном: чтобы я успел скачать Антонину раньше, чем начнет вскрываться Михаил.
…Я уже смирился с тем, что обманулся в своих ожиданиях. Мне оставалось радоваться только тому, что волей провидения случилось так, что на самом деле нужный мне человек трахается сейчас в соседней комнате, находясь в зоне моего ментального доступа. Хотя и в Антонине оказались такие загадки и залежи информации, что даже если бы я мог не скачивать это, то все равно сделал бы. Покупатели всегда найдутся, было бы что продавать.
Оргазм у женщины был настолько сильным, что она почти отключилась. Но мужчина этого не заметил. А может быть, просто привык уже к такой реакции? Он продолжал свое дело, и я понимал, что мои молитвы окажутся не услышанными.
Преодолевая дрожь и омерзительную память прошлого соединения, я протянул свой ментальный щуп к Михаилу. Касание его щупом сканера заставило мой желудок почти вывернуться наизнанку. Но тут и Михаила накрыла волна оргазма, и все стало значительно легче. Я с легкостью обошел блок отвращения и оказался как раз в нужном мне секторе его сознания. И я его вскрыл. Точнее, он сам вскрылся, а я использовал один шанс на миллион, что выпадает телепатам.
Если бы можно было изобразить мой мозг как большую компьютерную систему, то сейчас она выглядела бы стремительно заполняющей все свои диски огромным объемом информации. Я понимал, что моя личность стала не более чем придатком к моему мозгу и моим способностям, которые заработали на полную мощность. Я чувствовал, как холодные струйки пота бегут по спине, вискам и шее. Я сидел скрючившись, в позе эмбриона, и был абсолютно беспомощен. Из-за напряжения в ментале я почти полностью утратил способность владеть своим телом. Я превратился в подобие мощнейшего сервера, качающего огромные блоки информации напрямую, из мозга в мозг. И я стал таким же ограниченным в передвижении, как и мой цифровой аналог. Я уже не знал, как мне удастся уйти, и удастся ли это вообще. Я не мог отключить перекачку. Все затормозилось, кроме самой важной для меня на данный момент функции. Я даже не мог позвать на помощь свою команду. И ужас этого осознания щедро расцветил мое отчаяние.
Я знал, что сейчас происходит на общем ментальном поле города. Я знал, что все местные спецы еще не понимают, что творится, но уже начали определять, где находится центр сильнейшего ментального возмущения.
Я очень хотел прекратить закачку, но никак не мог этого сделать. Мой Дар дорвался до работы. Он взял контроль надо мной, и вся моя так любимая и лелеемая самостоятельность полетела к чертям собачьим.
И тут, когда я уже отчаялся, я внезапно понял: все закончилось!
Мои подопечные выжаты досуха и мирно спят там же, где застал их секс. То есть на диване в гостиной. И я сделал свой первый глубокий вздох за долгое время.
Оказалось, что в те несколько минут, что я занимался откачкой данных, я почти не дышал. И сейчас даже воздух гостиничного шкафа, стерильный и безвкусный, показался мне верхом наслаждения.
А потом я попробовал встать. И у меня не получилось.
И тут мне очень захотелось заорать. Но и это оказалось невозможно.
Я попробовал пошевелить руками – они подчинялись с большим трудом.
Ко всему прочему я понял, что у меня остался только ментальный канал восприятия. Зрение, слух и обоняние сейчас, кажется, работали в том же режиме, что и ноги. То есть не работали.
Я вспомнил, какой медленной может быть смерть, особенно если этим занимаются профессионалы. По обострившемуся ментальному восприятию я уже чувствовал, как самые разнообразные заинтересованные лица «поставлены на уши» и спешат сюда.
А еще я понял, что все, что я могу сделать сейчас, это положиться на судьбу и свою команду.
И тут я почувствовал, как дверь в номер медленно поползла в сторону. А за дверью – я был готов заорать от радости, если бы мог, – за дверью во всей своей красе сияло ментальное поле Джонаса.
Поскольку сейчас я мог видеть только в ментальном диапазоне, внешний вид Джо воспринимался мной как слабое подобие человеческого контура, в котором, и от которого, и вокруг которого парило, вилось и переливалось множество тонких ментальных нитей. Очень блеклое и непонятное объяснение, но иного у меня нет, и вряд ли будет. Я просто был уверен, что за открывающейся дверью стоял Джонас. И вокруг него были активны всего несколько цветов: алый, черный и фиолетовый. Он не знал, где меня искать.
– Джо!!!
Даже по менталу я могу заорать так, что человек подпрыгнет. Поэтому я не очень удивился, когда Джо, вскрыв дверь, быстро скользнул внутрь и, вернув ее на место, нервно огляделся. Я постарался унять свои эмоции.
– Джо. Не волнуйся, нас никто не слышит. Будь осторожен, в гостиной на диване заснувшая после секса парочка. Не ходи туда.
Я отдышался. Моя голова напоминала мне сейчас воздушный шарик, наполненный информацией и болью.
– Осмотрись, Джо. Там от тебя слева должна быть дверь в спальню. Я в спальне, Джо.
Будь на месте Джонаса Кай или Оскар, я был почти уверен, что они бы понимающе или ехидно ухмыльнулись. Но Джо этого делать не стал, а просто подошел к двери и открыл ее.
– Где ты?
Это был единственный вопрос с тех пор, как он зашел. Я вздохнул, собираясь с силами: перед глазами уже плавали разноцветные круги и я почти перестал различать большую часть ментальности. Кажется, последнее усилие меня выкачало досуха. Я начинал терять сознание.
– В шкафу, Джо. Я в шкафу. Кажется, я… падаю… в…
На дальнейшее меня просто не хватило.
Но я еще успел понять, что Джо открыл-таки этот треклятый шкаф, нашел меня и вытащил наружу.
Но вот когда он, перекинув меня через плечо, почти бегом вымелся из номера, мое сознание блаженно оставило меня, и я отключился.
По коридору шел человек. И все бы в нем было нормально, если бы только через его плечо не был перекинут, как кукла, другой человек – женщина, если судить по одежде.
Человек шел очень уверенно, явно зная куда. Тело на его плече признаков жизни не подавало и только изредка, от быстроты шагов, пыталось соскользнуть. В такие моменты человек останавливался и деловито его поправлял.
И продолжал свой путь.
Казалось, что свой груз он несет с невероятной легкостью. Во всяком случае, никаких следов усталости в человеке-носильщике не было заметно. Он не дышал тяжело, не спотыкался и не крякал, то и дело поправляя свою ношу, он даже ни разу не выругался. Это был, видимо, очень сильный человек.
Растрепанные золотисто-медовые волосы тела на плече очень красиво гармонировали с темно-зеленым костюмом того, кто его нес. Жаль, оценить было некому.
Очнулся я на заднем сиденье машины, бешено мчащейся сквозь прекрасные южные сумерки неизвестно куда. То, что сейчас сумерки, мне стало понятно по наливающемуся синевой небу, отлично видному через прозрачную крышу. Насчет скорости я определил по тому непередаваемому ощущению, что всегда сопутствует ей в моем желудке. Ну а насчет того, что машина наша, все стало ясно, как только я открыл глаза.
Потому что где еще я мог сейчас лежать на чьих-то коленях и не быть связанным? Последнее навело меня на мысли, что, возможно, все не так плохо, как я думал, сидя в шкафу. А потом сознание и память моя начали проясняться, и голова постепенно стала наполняться воспоминаниями и болью.
Я закрыл глаза и снова их открыл, боль стала только сильнее. Я сделал попытку пошевелиться. Колени, на которых я возлежал, как оказалось, принадлежали Джонасу. Он немедленно отозвался на мой стон.
– Лежи, Март. Мы вне опасности. Тебе что-нибудь нужно?
«Пакетик, в который можно выблевать всю дрянь, что я вытащил из сознания тех придурков, что взялись работать на левую компанию и валяются сейчас голые в гостиничном номере, к немалой радости всех, кто ворвался туда, как на пожар». Но я не стал озвучивать эту мысль, это было не в моих силах. А ментальность моя находилась в глубокой отключке по поводу свалившейся на нее работы. Я бы даже засмеялся, если бы не новый приступ тошноты и головной боли. Хотел бы я посмотреть на выражения лиц моих «клиентов», когда в номер ворвутся ищейки от основной фирмы. И потом, когда до них доберутся левые заказчики. И на лица ищеек и заказчиков тоже. Информации-то нет! Нет и все. И вряд ли Антонина и Михаил смогут что-то внятно объяснить. Они даже внешность мою не смогут описать адекватно. Уж я позаботился. Единственным, что я забыл, было…
– Джо, мой номер в пансионе! Мои шмотки и…
Испуг придал мне сил, и слова прозвучали достаточно внятно и громко.
– Оскар с Каем забрали все через пятнадцать минут после твоего ухода.
Даже в полумертвом состоянии у меня получилось так удивленно выпучить глаза, что я сам испугался, что они сейчас выпадут из орбит и окажутся на полу.
– Чего ты удивляешься? – искренне не понял Джо. – Он же оракул. Он всю эту историю давно просчитал. А от нас требуется только выполнение функций. Тебя что-то не устраивает?
Я бы мог сказать очень много на тему того, что меня не устраивает, но сейчас у меня была только одна проблема.
– Мне нужен ноутбук. С большой чистой памятью. Срочно!
Да, срочно, иначе эта чертова чужая информация просто разорвет мой мозг!
– Да, конечно. Извини, что чуть не забыл.
И Джо обратился к тому, кто сидел впереди.
– Кай, новую машину.
Через минуту к моему носу по воздуху плавно подплыла, узкая плоская папка цвета металлик и повисла в ожидании. Это был, конечно, не профи-ноут Кая, но для заливки информации модель вполне годилась.
Я попробовал пошевелиться, и это у меня получилось. На какое-то мгновенье я ощутил полное блаженство: я снова мог управлять своим телом. Я осторожно сел и вынул из воздуха поддерживаемый Каевым Даром ноут. Правда, я чуть было не упал обратно, но Джо не дал мне этого сделать, а, наоборот, помог устроиться поудобнее, развернув, как нормального пассажира, и устроив в кресле. Я положил руки на крышку ноута, на ощупь находя выход сенс-клавиатуры и постепенно вводя себя в состояние легкого транса, что должно было облегчить воспроизведение информации. Перед тем как включить систему перевода, у меня все-таки хватило ума поинтересоваться, долго ли мы будет ехать.
Дело в том, что я-то мог скачать из чужого мозга любую информацию за считанные минуты, но вот перекачать ее кому-либо другому или вот даже просто вбить в машину занимало времени намного больше, чем само считывание. Все-таки у ментальных потоков нет моторики и механики, и воспроизводить, сливать – все приходилось руками.
– Не волнуйся, из города мы выехали полчаса назад, и до аэродрома нам ехать еще часа полтора, не меньше.
Я удивился такому длинному пути, но уточнять ничего не стал. Мне было уже совсем не до того.
Я вывел сенс-панель и, подключив минимальный размер голоэкрана, коснулся пальцами сенс-клавиатуры…
А дальше включилась обратная откачка. Информация начала покидать мой мозг.
Я прикипел взглядом к экрану и перестал замечать свои руки. Их контуры были слишком размазаны: я умею печатать достаточно быстро. Мое сознание начало походить на все тот же воздушный шарик, из которого через маленькую дырочку начали потихоньку выпускать воздух. Под огромным давлением. С оглушительным свистом. Как раскаленный пар из носика чайника. На экране сплошным потоком мелькали какие-то данные, странные символы, связки и развязки логических цепочек. Я ничего не успевал понять. Контролируемое сознание человека на это просто не способно. Поэтому и используются для таких вещей другие слои сознания и памяти. Только вот не все умеют ими пользоваться.
Я умел. И сейчас именно это и было причиной выворачивания меня на изнанку.
Меня, можно сказать, тошнило поглощенной недавно информацией.
Я успел подумать: «Какое счастье, что всем, что я сейчас выдам, будет заниматься уже дешифровщик, а не я». И следующие полтора часа исчезли из моего сознания. Я превратился в чистый передатчик информации, без мыслей, без желаний, имеющий только одну цель и функцию – освободить мои файлы подсознания в предоставленный объем и форму.
Меня не существовало.
* * *
Через полтора часа я очнулся. Кисти рук безвольно лежали на закрытом ноутбуке и безбожно болели. Я даже представлять не хотел, на какой скорости я забивал информацию. Кончики пальцев горели, как в огне. Это несмотря на то, что сенс-клавиатура – очень щадящая для рук штука.
Придя в себя, я почувствовал, что распирающая тяжесть в голове исчезла. В висках еще плескалась боль, но уже как-то далеко и очень несерьезно. Особенно в сравнении с тем, что было.
Был я мокрый от пота, как мышь, и голодный, как тысяча чертей. И я прекрасно понимал, что ни душ, ни хотя бы легкий ужин мне сейчас не светят.
В какой-то момент я также понял, что все еще одет в женский костюм, и мне вдруг стало интересно, во что же теперь превратилось мое лицо, ведь пот наверняка смыл всю косметику? Это же должно получиться нечто чудовищное! Видимо, во мне все еще сказывались настройки на женскую линию поведения. Такое бывает после хорошего вхождения в роль. Я как-то после одного дела месяц не мог курить ничего, кроме сигар, хотя обычно плохо переношу даже их запах. Бывает и хуже: неделя пребывания в стиле «брюнет» – и мне захотелось на самом деле сменить цвет волос, хотя меня более чем устраивает тот, что есть. И вот теперь это. Мне захотелось провалиться сквозь пол и остаться на дороге скромным пятнышком краски. Но сейчас я был настолько вымотан, что не мог даже говорить по менталу, поэтому только жалобно проблеял:
– Нам долго еще ехать? – И с небольшой паузой, колеблясь, стоит или нет давать повод для шуток: – Здесь зеркало есть?
На мой последний вопрос Джо протянул мне свой нож. Первой моей мыслью было, что он великодушно предлагает мне сразу покончить с жизнью, но потом я понял, в чем дело. Широченное лезвие мягко выходило из аккуратной рукояти и было зеркально отполировано. Никогда мне еще не приходилось пользоваться такой экзотикой для своих утилитарных целей. Я благодарно принял нож и уставился на свое отражение. И облегченно вздохнул. Все могло бы быть и хуже.
К моему счастью, пот не только вымочил почти насквозь мою одежду, но и, видимо, был так обилен, что смыл почти всю косметику с лица.
С облегченным вздохом я вернул нож Джонасу.
И только потом заметил, что в узкую зеркальную полосу на лобовом стекле за мной внимательно наблюдает Оскар, он уверенно вел машину, что не мешало ему присматривать еще и за тем, что происходит на заднем сиденье. Вуайерист, что ли?
– Очнулся? Это хорошо.
Констатировал он, когда я встретился с ним взглядом.
– Как ты себя чувствуешь?
«Как хорошо выжатое белье», – хотелось сказать мне, но я выдал стандартное:
– Нормально. Скоро мы приедем куда-нибудь? Я бы вымылся и поел.
Конечно, это не самая лучшая фраза после работы на грани фола, но я подумал, что заговаривать о гонораре пока еще рано. Хотя я был на все сто уверен в ценности добытой мной информации, но все-таки стоило подождать.
– Скоро, – лаконично уверил Оскар и замолчал.
Наша машина мчалась сквозь ночь, и я постарался заставить себя отключиться, чтобы хоть немного отдохнуть перед следующим рывком. Судя по всему, удрали мы вполне удачно. Осталось только не менее удачно продать полученный товар и получить свои деньги.
Не то чтобы нас могли серьезно «кинуть»: Оскар бы не допустил, чтобы команда связалась с кем-то ненадежным в этом вопросе, но определенный риск все же имелся. Иногда даже очень солидные люди и компании могут делать глупости.
К счастью, в нашем случае люди были действительно умные, и наши деньги мы получили беспрепятственно.