Я провалялся в закрытой специальной клинике почти три недели. Первую из которых не помнил почти совсем, вторую – смутно, а в конце третьей за мной приехал Стаковски.

В начале первой недели я ощущал его присутствие недалеко от себя, примерно в соседнем боксе, но потом оно исчезло. Позже я выяснил, что Оскар тоже свалился здесь с приступом, но всего на неделю. Как только он смог самостоятельно различать реальность, он немедленно смылся. И приехал только тогда, когда ему позвонили и сказали, что держать меня больше не собираются.

Я не стал спрашивать про счет, выставленный нам этой богадельней. Я просто хотел удрать. Тем более что отделение, где мы валялись, было напрямую связано с Адской центрифугой, а в свое время я там належался.

В этот раз мы облюбовали для релаксации базу Оскара. Туда уже уехали Джо и Кай. Еще до того, как отвезти меня в клинику, Оскар дал им это распоряжение и укрытие. Самое тяжелое, что им предстояло, – это восстановить физические силы и не светиться по улицам, пока их внешность не придет в норму. Ни Джонасу, ни телекинетику этот приказ не доставил ни малейших проблем. Кай впал в блаженную нирвану, плавно переходя из состояния сна в Великую сеть и обратно. И самое сложное для него было, это не забыть, что иногда нужно есть. Но тут помогал О'Келли, релаксом для которого служил довольно простой распорядок дня. После подъема завтрак, потом тренажеры, потом обед, и потом до самого «не могу» виски в компании с очаровательными монстрами из «Shaffle». В «Shaffling Madness» Джо мог резаться сутками напролет. Его только в сетевую версию нельзя было выпускать, там он слишком быстро выигрывал у всех, кто попадался под руку.

Но в процессе такого расписания Джо никогда не забывал, что завтракать, обедать и ужинать он должен не один. А если Кай спал, то ирландцу не составляло ни малейших угрызений совести разбудить его и усадить с собой за стол – он-де не любил есть в одиночестве. Впрочем, Кайто всегда мог доспать свое и после обязательного приема пищи.

Огромный мегаполис, как всегда, быстро привел меня в чувство. Я с удовольствием гонял себя по ментальным программам-тестам и в перерывах между ними выбирался гулять по ночному городу в сопровождении Джонаса. Джо справлялся с задачей провожатого легко, как обычно. Я приходил в норму.

Наш экзотический внешний вид постепенно сходил на нет. Хотя иногда, трогая языком притупляющиеся клыки, я немного сожалел о так быстро потерянном антураже для эпатирования публики.

Только вот когда ирландец иногда любезно давал мне прикурить, он так и не пользовался зажигалкой, что означало, что его Дар все-таки не вернулся на прежний, бесконтрольный уровень. И это не могло не радовать. Да и у меня после обострения Дар все-таки не вернулся в прежнюю норму. Я хорошо помнил те техники, что мне вложили у вампиров, и пользовался ими без зазрения совести.

Кайто постепенно обретал свой нахально-самоуверенный тон и смугло-цветущий вид. И даже Оскар, как мне казалось, вел себя сейчас более спокойно, чем до заказа. Это спокойствие объяснилось позже и до смешного просто.

Вампиры, приняв нас под свою защиту, тем самым не просто сохранили нам жизнь, но и позаботились о нашем новом статусе.

Выданный нам диск был под завязку забит новой информацией, с которой нам теперь предстояло жить. Теперь я понимал высказывание Арреля насчет «им не будет легче». Это уж точно. Третий слой реальности на земле был не сказать чтобы уж очень привлекателен. Хотя все мы в чем-то походим друг на друга. И люди, и мы, и они – те с которыми нам пришлось так небезопасно завести знакомство.

И еще, Клятва обязывала нас молчать. Никому не должно было стать известно о Третьем мире, о волшебном слое реальности, о нелюдях. И гарантией тут была отнюдь не наша порядочность – мы бы просто сгорели, захоти мы донести новую информацию до непосвященного. А вопросы выгоды всегда были немаловажной подпоркой для любого обязательства…

Нет, мы не перестали брать заказы от мира людей, но наше поле деятельности расширилось теперь и на ту сторону, о которой мы даже не подозревали до всей этой истории. Ведь, кроме вампиров, в Третьем мире оказалось не так уж мало форм жизни, с которыми нам теперь, возможно, придется работать. И я еще не знал, понравятся они мне или нет. Но выхода, как всегда, не было. Судьба все решила за нас. И единственное, чем мне оставалось утешаться, это новой банковской картой. Платиновой.