Ральф Зимородок, Керкинитида, лето года 864-го
На этот раз бегун Ральфа разбудил.
— Суз Гартвиг просит Ральфа Зимородка немедленно явиться к нему!
«Ага, — подумал Ральф жмурясь спросонья. — Видать, капитан Фример все-таки решил прибегнуть к услугам штарха. Правильно, деваться-то ему куда?»
Ральф встал и оделся; в процессе натягивания штанов бегуну была брошена честно заработанная монетка.
— Скажи Сузу Гартвигу, что я уже иду!
Пацан призраком выскользнул за дверь.
После умывания и бокала легкого пива с вяленым чопиком у Ральфа осталось два обязательных дела: взять у хозяина постоялого двора свой диплом и, разумеется, навестить кассата.
Когда Ральф добрался до дома Суза Гартвига произошло небывалое: дремлющий на крылечке боцман открыл глаза во всю ширь, вынул изо рта трубку и хрипло сообщил:
— Поднимайся наверх, Зимородок, да поживее! Хозяин ждет-не дождется!
Изумленный Ральф взлетел по лестнице. Двери перед ним предупредительно распахивались многочисленными подручными Гартвига.
В горенке, как и ожидалось, пребывали Суз Гартвиг, капитан Фример и Александр.
— Ну, наконец-то! — пробасил толстяк-капитан.
Александр дружелюбно кивнул в знак приветствия. Хозяин здороваться не стал; едва штарх перешагнул порог и поклонился, Суз Гартвиг (чуточку торжественно) сообщил:
— Ральф! Капитан Фример решил нанять тебя штархом на зафрахтованную им сантону «Гаджибей». Готов ли ты?
— Готов, — ответил Ральф без малейших колебаний. — А кто на «Гаджибее» нынче каморным? Чапа?
— Да, все еще Чапа. Садись.
Ральф послушно присел к столу.
— Кстати, дядя, — подал голос Александр, не сводя взгляда с чехла для бумаг, висящего у Ральфа на боку. — У нас с Ральфом есть для вас… э-э-э… сюрприз.
Зимородок усмехнулся, вынул диплом и чинно протянул его Фримеру:
— Штурман Ральф Зимородок, к вашим услугам, капитан!
В конторе Суза Гартвига чрезвычайно редко звучали слова метрополии — «штурман», «капитан»… До сегодняшнего дня Ральф их здесь никогда не слышал и, тем более, не произносил.
Фример все еще ничего не понимал. Он озадаченно принял диплом.
Взглянул. Изменился лицом. Покосился на Ральфа; еще сильнее изменился лицом. Пробормотал: «Саутхэмптон… Три тысячи чертей!» И вновь взглянул на Ральфа, на этот раз даже с некоторым уважением.
— Так ты учился в Саутхэмптонской академии? Три… нет, тридцать три тысячи чертей! Трудно было сказать об этом вчера?
— У меня не было с собой диплома, а на слово, боюсь, вы бы мне не поверили, — смиренно сообщил Зимородок.
Александр сиял, словно начищенный к продаже дынгер — по всей видимости молодой аристократ-книгочей обожал подобные театральные эффекты.
— Ну что ж… — прогудел капитан Фример. — Не стану скрывать, что волнение мое уменьшилось примерно вполовину. Ректором в Саутхэмптонской академии служит мой старинный приятель… как бишь его зовут, запамятовал…
— Дерек Ворчер, — с готовностью подсказал Ральф.
— Точно, старина Дерек, — Фример легонько щелкнул себя по вспотевшему лбу. — Первоклассный специалист! Первоклассный! Интересно, как поживает его деревянная нога?
Зимородок со всем спокойствием, на которое был способен, прокомментировал:
— Осмелюсь заметить, капитан, что когда я учился в Саутхэмптоне у ректора обе ноги были в полнейшем порядке, свои, родные, никакого дерева. Вот повязка на левом глазу была, что да, то да.
— Действительно! — Фример вторично хлопнул себя по лбу. — Запамятовал! У него же нет глаза, а деревянная нога у другого моего старинного приятеля… Кхе-кхе, нехитрая проверка, штурман, зато я теперь уверен, что ты действительно бывал в Саутхэмптонской академии и встречался с Дереком Ворчером. Держи свои бумаги, ты и в самом деле меня обрадовал. Теперь поговорим о твоем жаловании на время найма…
Разговор о жаловании не затянулся и уже спустя десяток минут Суз Гартвиг и Фример ударили по рукам и подписали все необходимые бумаги.
Ральф тоже поставил дежурную закорючку.
— Подумать только! Штурман из страны варваров умеет писать! — проворчал Фример. — Воистину, наступают новые времена.
— Это что, дядя! — весело сообщил Александр. — Он еще и книгочей заядлый!
— А вы и рады, — толстяк промокнул лоб. — Вам лишь бы посудачить о сочинениях какого-нибудь малохольного бумагомараки. Лучше бы лоцию изучили как следует.
— Лоцию чего? Если лоцию Эвксины — так в нашей библиотеке ее нет.
— Сомневаюсь, что она вообще сохранилась хоть где-нибудь, — продолжал ворчать Фример. — Не все варвары такие ученые как наш штурман. Боюсь, все давно ушло на растопку или самокрутки…
— Лоция Эвксины вряд ли помогла бы нам, камор… э-э-э, простите, капитан, — мягко сказал Ральф. Он никак не мог после нескольких лет пребывания в эвксинских водах снова полностью переключиться на терминологию метрополии. — По той же причине, по которой в штурманы вам годится только местный человек и по которой в здешних водах практически невозможно плавание на больших кораблях.
— Ну, если я в ближайшее время не смогу убедиться в вашей правоте, — пригрозил Фример, — я вам не завидую, штурман! И причина, по которой мы отправимся в плавание не на «Святом Аврелии», а на местном корыте должна быть чертовски весомой!
— Любезный Фример, вам не придется долго ждать, — вмешался Суз Гартвиг. — Уверяю вас, вы убедитесь в необходимости подобного шага очень быстро. А теперь я приглашаю вас отобедать, стол уже накрыт.
Господин Фример! Господин Александр! Ральф, а ты ступай за вещами, бери кассата и марш на борт «Гаджибея». Чапа о тебе все знает, бегун, поди, добежал уже.
— Пожалуй, я отправлюсь с нашим штурманом, — сказал Александр вставая. — Я не голоден; а желание поглазеть на жизнь этого города во мне все еще не угасло. Уважаемый Гартвиг, прошу меня простить, мой поступок диктуется отнюдь не небрежением к вашему гостеприимству или обидой на что-либо. Я действительно с куда бОльшим удовольствием отправлюсь с Ральфом в порт, чем буду тосковать на очередном торжественном обеде, коих в моей жизни было… много.
Фример недовольно нахмурился, однако улыбка его племянника недвусмысленно посоветовала капитану промолчать.
Ральф давно подметил, что Алекс явно занимает место повыше капитана в иерархии метрополии. Капитан Фример, скорее всего, средней руки аристократ и обычный служака; Алекс же наверняка отпрыск известной и знатной ветви рода, причем даже близкое их родство ничего не меняет: в метрополии случается всякое, брат может командовать братом по праву крови. А племянник — дядей.
— Что ж, — Суз Гартвиг если и расстроился, то виду не подал. — Дело молодое, не вижу причин мешать вам наслаждаться пребыванием в незнакомых землях. Ральф, надеюсь ты будешь хорошим гидом и спутником Александру!
— Обещаю! — коротко заверил Зимородок.
— Двинули! — Алекс сцапал Ральфа за рукав рубахи и потянул к выходу.
— Там внизу ждут два моих офицера, — донеслось из-за спин. — Вы не против, любезный Гартвиг, если за обедом мы заодно обсудим вопросы снабжения…
Дальнейшее Ральф и Алекс не расслышали: кто-то невидимый в полутьме затворил за ними дверь.
— Ну, вот, — довольно сказал Алекс уже на улице, жмурясь на керкинитское солнце. — Самое тоскливое позади. Терпеть не могу званые обеды и деловые разговоры! Скукотища. В книжную лавку заскочим или не по пути?
Он часто перескакивал с темы на тему вот так, почти мгновенно, меняя лишь интонацию.
— Можно и заскочить, — пожал плечами Ральф. — Не думаю, что обед у Гартвига закончится быстро.
— Дядя твердо намерен отплыть уже сегодня вечером. Или моряку полагается говорить «отойти»? Я вообще-то не моряк…
— Это заметно, — улыбнулся Ральф. — Но наверняка вы знаете и умеете что-нибудь такое, чего не знают и не умеют остальные, не так ли?
Алекс запрокинул голову и коротко рассмеялся.
— Подозреваю, что так. Надеюсь, по крайней мере… Кстати, вы заметили, что дядя, едва успев хорошенько разглядеть саутхэмптонский диплом, сразу же машинально принялся обращаться к вам на «вы»?
Заба…
— Эй, голодранцы, с дороги! — неожиданно рявкнул кто-то из-за спин.
Алекс обернулся так резко, что Ральфа обдало коротким порывом горячего полуденного воздуха.
Четверка рабов влекла изящный, весь в шелках, паланкин. Чуть впереди не шел даже, а шествовал апитор в тончайшей бирюзовой мантии и красном тюрбане, украшенном пером цапли. В общем, расфуфыренный дальше некуда.
Зимородок непроизвольно напрягся. Назвать аристократа из метрополии голодранцем — это апитор не подумавши сделал. Слепой он, что ли — взглянул бы хоть на отделанную кружевами рубашку Александра.
Истинная причина ошибки апитора крылась в другом: тюрбан просто то и дело сползал на глаза и в момент возгласа апитор как раз поправлял его прямо на ходу. Жара, проклятая жара! Но ни Ральф, ни Александр, естественно, этого знать не могли.
В следующую секунду грянул выстрел из пулевика и тюрбан апитора вмиг оказался в ближайшей подворотне, прямо в пыли. Шагах эдак в двенадцати-пятнадцати. Апитор запнулся и встал; рабы с паланкином тоже. Откуда-то из хвоста процессии проворно вынырнули два полуголых горца с кинжалами в руках и пистолетами за поясом, однако с противоположной стороны улицы немедленно показались четыре мушкетера в форме солдат метрополии и невысокий коренастый человечек в мундире лейтенанта да при шпаге.
Горцы тут же остановились в нерешительности. Несколько секунд все оставались неподвижными — исполненный холодной ярости Александр (ноздри его трепетали, губы были крепко сжаты), побелевший от испуга апитор, растерянные рабы. И тут Ральф понял, что нужно сглаживать ситуацию.
— Милейший! — укоризненно обратился Ральф к апитору. — Вы, часом, не перегрелись на солнце? Кого это вы назвали голодранцем? — и Зимородок всем корпусом развернулся к Александру словно бы призывая приглядеться к нему повнимательнее.
Апитор побледнел еще сильнее. Вряд ли он распознал в Ральфе штарха, но моряка не распознать было трудно. И вдруг — такие речи от моряка!
Легко было представить, что творилось в мыслях апитора.
В следующее мгновение шелка, закрывающие окошко паланкина, отодвинула чья-то маленькая рука и в окошке показалось лицо.
Женское. Точнее — девичье, ибо обладательница его была молода. И прекрасна.
Ральф не знал ее. Штархи не вхожи в высший свет, но местных красавиц даже простолюдины часто знают в лицо.
Александр, приготовившийся было отпустить в адрес апитора что-либо гневное или ядовитое, так ничего и не произнес. Он неотрывно глядел на незнакомку, а незнакомка неотрывно глядела на него.
Неизвестно сколько это продолжалось: с точки зрения Ральфа — несколько секунд, с точки зрения Александра — целую вечность.
Молчание прервала незнакомка.
— Фиоре! — возмущенно обратилась она к апитору. — Немедленно извинись перед этим господином!
Разумеется, она имела в виду только Александра — извиняться перед Ральфом незнакомка нужным не сочла.
— Кажется, нас тут двое, сударыня, — процедил Александр глухо. — И голодранцами назвали обоих.
Девушка с ног до головы оглядела Ральфа. Неизвестно что она подумала, ибо на лице ее не отразилось ничего.
— Хорошо, — терпеливо сказала она. — Фиоре, извинись перед господином иностранцем и перед моряком тоже.
Апитор поспешно рухнул на колени и молитвенно сложил руки перед грудью. Глядел он только на Александра.
Тот не стал выслушивать, сразу досадливо махнул рукой:
— Черт с тобой, считай, что я уже все простил. Только молчи. Совсем молчи, чтоб рта не раскрывал, ясно?
Апитор плотно сжал губы и часто-часто закивал.
— Сударыня, — обратился Александр к незнакомке. — Меня зовут Александр Селиний, принц Моро. Могу я узнать ваше имя?
«Моро?» — изумился Ральф. По-настоящему изумился. Всерьез.
Он знал, что Александр аристократ. Граф какой-нибудь или, возможно, даже герцог. Но Моро! Это же королевская династия! Выходит, Александр принц Альбиона? Возможно, даже наследный? Хотя нет, когда Ральф учился в Саутхэмптоне наследным принцем считался Эрик Джонатан Моро.
Значит, Александр просто принц крови.
Странно, но альбионского принца крови по имени Александр Ральф Зимородок в упор не помнил. Помнил троих — Эрика, Финнея и Георга.
— Меня зовут Альмея Сократес, я дочь Назима Сократеса, наместника Джалиты, — сказала девушка. — Простите моих слуг, они никак не ожидали встретить здесь аристократа из метрополии… в компании с простым моряком.
— Это не простой моряк, — зачем-то соврал Александр. — Это наш штурман, выпускник Саутхэмптонской морской академии. Представьтесь, Ральф, — обернулся он к спутнику.
Полного имени Зимородка принц, конечно же, не знал.
«Что ж, — подумал Ральф с легким злорадством. — Пусть теперь они изумятся».
И он назвал свое имя.
— Я — Ральф Маори де Криам, но в здешних водах меня больше знают под прозвищем Зимородок.
— Зимородок? — переспросила Альмея. — По-моему, я слышала это прозвище от отца. Так ты дворянин?
— Нет, госпожа, — честно признался Ральф. — Я штарх.
— Штарх? — переспросила Альмея чуть прищурившись — видимо что-то вспоминала. — Штархи заклинают погоду в компании больших кошек, так ведь?
— Ну, — не стал вдаваться в подробности Ральф, — почти.
— Откуда же у тебя такое родовое имя — де Криам? Простолюдин не может носить такое.
— Не знаю, госпожа, — ответил Ральф. — Я сирота и не помню своих родителей. А имя мое мне сообщили люди, у которых я вырос. Они сказали, что это настоящее мое имя. Но, к сожалению, я никак не смогу вам это доказать.
Альмея Сократес кивнула и сосредоточила внимание на Александре.
— Что же привело принца Альбиона в наши края? — спросила она с улыбкой.
От этой улыбки обязан был растаять даже камень, но Александр отчего-то еще сильнее посуровел.
— Тяга к странствиям, наверное, — уклончиво ответил он и снова в мгновение ока сменил тему: — Итак, сударыня, я согласен счесть инцидент исчерпанным и вынужден тотчас откланяться. Постарайтесь получше вышколить своих слуг. Прощайте!
— А где вы остановились, принц? — поинтересовалась напоследок Альмея.
— В гостинице «Звезда».
Александр развернулся и пошел прочь, на ходу делая знак лейтенанту.
Тот кивнул мушкетерам и все пятеро канули в ближайший переулок.
Ральф в последний раз взглянул на Альмею и догнал Александра.
— Ваше Высо…
— Ральф, давайте без этих высокопарностей. Мы ведь приятели, не так ли?
— Но… я подумать не мог, что вы принц королевской крови…
— Ну, принц, ну королевской крови… Что тут такого? Или вы полагаете, что короли и принцы состоят из чего-то иного, нежели мясо, кости и душа? Или полагаете что кровь у нас голубая? Вынужден разочаровать: красная. Честное слово, простые приятельские отношения мне куда дороже и приятнее подобострастия, поклонов и ежеминутного перечисления титулов. Давайте договоримся: пока мы за пределами королевского дворца — я для вас просто Александр, ровесник и спутник.
Разумеется, я могу в известных пределах вам приказывать, но не как сеньор из метрополии, а исключительно как наниматель. Приказы могут касаться только нашей миссии, а вне ее — вы мой гид, приятель и собеседник. Договорились?
Принц даже остановился посреди улицы, произнося эту тираду.
— Договорились… Александр.
— Лучше просто Алекс.
— Договорились, Алекс.
— Ну и прекрасно. Пойдемте же!
Они двинулись в направлении постоялого двора, где Зимородка дожидался кассат. Принц с недовольным видом косился в каждый встречный переулок. Похоже, он не слишком радовался вооруженной охране.
— Кстати, Ральф! А ведь у вас действительно дворянское имя! Причем, обычное скорее для Альбиона, Галлии или Аллемании, чем для здешних земель. Вас это ни на какие мысли не наводит, а?
— Возможно, я родился не здесь, — предположил Ральф. — Или родители мои были выходцами с далекого запада или северо-запада. Но что именно привело их на берега Эвксины можно только гадать…
— Жаль, что библиотека моего батюшки так далеко — в ней наверняка отыскались бы сведения о роде де Криамов.
— Боюсь, что это мало помогло бы мне, Алекс, — сухо, пожалуй даже излишне сухо отозвался Зимородок. — Вы, похоже, не совсем ясно представляете, как у нас относятся к штархам.
— А что такое? — заинтересовался Александр. — Быть штархом разве постыдно? Прелестная госпожа из паланкина, мне так показалось, тоже слабо представляет, чем занимаются штархи.
Ральф на какое-то время задумался.
— Как вам сказать… С моей точки зрения — нет, не постыдно. Однако люди горазды сочинять о нас разные гадости. А в гадости многие верят особенно охотно, так уж повелось. Нас не понимают, Алекс. А непонятного толпа боится. А раз боится — значит и ненавидит. И, потом, меня нельзя назвать богачом, однако умение штарха приносит достаточно денег, чтобы быть богаче любого лавочника или трактирщика, не говоря уж о простых матросах, солдатах или мастеровых. И если матросы знают о нас достаточно, дабы кое-как уважать, по крайней мере не выражать неприязнь открыто, то о людях сухопутья, горожанах и селянах, я это сказать, увы, не могу.
Александр только вздохнул.
Едва они миновали ворота постоялого двора, под ноги лохматым клубком ринулся Банберс. Пес звонко лаял, но вовсе не зло — похоже он заскучал, застоялся и не прочь был поиграть с кем-нибудь. Ральф для этого вполне годился; даже присутствие незнакомца-Алекса псину ничуть не смутило.
Ральф потрепал Банберса по холке. Тот принялся ловить зубами руку и беззлобно рычать. Хвост его с силой мотылялся из стороны в сторону.
— Экая зверюга, — проворчал Александр опасливо. — Он меня не цапнет?
— Да он балуется, — усмехнулся Ральф. — Ладно, ступай, Банберс!
Ступай, давай!
Зимородок несильно хлопнул зверюгу по крупу и легонько отпихнул.
Ральф и Александр сделали несколько шагов в направлении кассаториума и пес тут же отстал. Он остановился, пригнул голову и даже хвостом вилять перестал. Поза его слегка напоминала стойку охотничьей собаки (хотя Банберс на настоящей охоте сроду не бывал) и это не ускользнуло от внимания Александра.
— Хм… — заметил принц. — По-моему, эта псина опасается того, кто обитает в сарае!
— Это не сарай, это кассаториум, — уточнил Ральф. — Но вы правы, кассатов избегает абсолютно вся живность, включая даже блох. И комарье их не кусает, представляете?
— Скажите пожалуйста! — пробормотал Александр. — Вы меня окончательно заинтриговали, Ральф. Показывайте это чудо. Надеюсь, при виде его я не помчусь прочь сломя голову — я ведь тоже в определенном смысле живность…
В этот самый момент Ральф отворил дверь, а спустя секунду взгляды Александра и кассата встретились.
