~ ~ ~
В обществе, где твердые данные в лучшем случае неопределенны, надо с великой осторожностью манипулировать истиной. Видимость становится реальностью. Восприятие становится фактом. Используй это к своей выгоде.
Император Эрад. «Начала уязвимых мест имперской культуры»
Инструктор по этикету, прибывший с Чусука, быстро осмотрел грубую обстановку Убежища Харконненов и произнес, не скрывая тяжкого вздоха:
— Думаю, что у нас нет времени на переоформление интерьера.
Питер де Фриз ввел стройного напыщенного мужчину в Зеркальный Зал, где представил его барону и Бестии Раббану.
— Мефистис Кру прибыл с надежными рекомендациями из Чусукской Академии. Он обучал этикету отпрысков самых благородных семейств.
Походкой балетного танцовщика Кру прошел по залу, отражаясь в бесчисленных зеркалах. Ниспадающие на плечи темно-каштановые волосы были аккуратно завиты на кончиках и красиво лежали на фонарике блузы (по-видимому, это был последний крик моды в каком-то отдаленном мире). Панталоны, сшитые из блестящей материи, были украшены флористическим орнаментом. Кожа Кру была тщательно напудрена, а надушен он был слишком сильно даже на невзыскательный вкус барона Харконнена.
Грациозно поклонившись, безупречный кавалер остановился у подножия громадного кресла барона.
— Благодарю вас за оказанное мне доверие, сэр.
Голос человека был мягок, как шелк. Полные губы Кру и его глаза источали улыбку, словно этот человек воображал, что империя может стать местом всеобщего счастья, стоит только всем освоить правила безупречного поведения.
— Я прочел все, что мог найти, о вас и вашем Доме, и думаю, что вам действительно стоит изменить свой имидж.
Барон, восседая в кресле, сделанном в форме геральдического грифона, уже начал жалеть, что прислушался к совету ментата. Раббан, накаляясь, стоял в стороне, чуть поодаль от кресла дяди. Двухлетний Фейд-Раута сделал пару неуклюжих шажков по мраморному полу, упал на попу и громко расплакался.
Кру сделал глубокий вдох.
— Мне кажется, что я справлюсь с задачей сделать вас милыми и почтенными.
— Да, уж вы лучше справьтесь, — заметил Раббан. — Пригласительные билеты на банкет уже разосланы.
Лицо инструктора выразило тревогу.
— Сколько времени в нашем распоряжении? Вам стоило прежде проконсультироваться со мной.
— Я не обязан сноситься с вами по поводу моих решений. — Голос барона был тверд, как скалы Арракиса.
Кру, не обратив внимания на закипавший гнев барона, не струсил, а ответил со всей возможной педантичностью.
— Вы видите, видите? Вы говорите резким голосом, на вашем лице написана ярость. — С этими словами он выставил вперед белый тонкий палец. — Вот такое поведение отталкивает от вас других аристократов.
— Но вы же не аристократ, — рыкнул Раббан. Инструктор, словно не слыша замечания Раббана, продолжил:
— Гораздо, гораздо лучше было бы сформулировать ваш ответ с подобающей искренностью и недвусмысленными сожалениями. Например: «Мне очень жаль, что я с самого начала не посмотрел на проблему с вашей точки зрения. Однако я принял решение изменить свою позицию и подумать еще раз. Возможно, совместными усилиями нам удастся прийти к взаимовыгодному согласию».
Закончив, Кру протянул вперед свои мягкие руки, словно ожидая услышать аплодисменты.
— Вы поняли, насколько более эффективным может быть именно такой подход?
Харконнен был совершенно с этим не согласен и был уже готов прямо об этом сказать, когда в разговор вмешался ментат:
— Мой барон, вы согласились с тем, что это будет эксперимент. Вы всегда сможете вернуться к своим обычаям, если обучение окажется ненужным.
Уловив едва заметный кивок ожиревшего барона, инструктор принялся расхаживать по залу, обдумывая дальнейшие планы.
— Успокойтесь, успокойтесь. Я уверен, что нам вполне хватит времени. Мы сделаем все возможное. Никто из нас не совершенен.
Он посмотрел на патриарха Дома Харконненов и улыбнулся.
— Давайте посмотрим, каких изменений нам удастся добиться даже в таких трудных условиях.
Барон встал, опираясь на свои подвески в середине солярия, и Мефистис Кру начал свой первый урок. Сквозь запачканные жирной сажей стекла было видно, как на улице занимается дымное утро. Затянутое облаками солнце освещало обширный пол гимнастического зала, в котором барон когда-то, во времена своей поджарой юности, проводил по многу часов в день.
Инструктор по этикету обошел барона, потрогал рукава, ткнул пальцем в черные и пурпурные полосы.
— Расслабьтесь, прошу вас.
Учитель нахмурился, придирчиво осмотрев огромную жирную тушу.
— Облегающие костюмы не для вас, милорд. Я предлагаю свободную одежду, накидки. Капюшон заставит вас выглядеть удивительно одухотворенным.
В монолог вмешался де Фриз:
— Портные немедленно сошьют новую одежду.
Потом Мефистис Кру принялся за грудастого Раббана, одетого в отороченную мехом кожаную куртку, подкованные железом сапоги и широкий пояс, на котором висел кнут из чернильной лозы. Торчавшие в разные стороны волосы Раббана были спутаны в неопределенной формы колтун. На лице Кру отразилось такое отвращение, что он, чтобы скрыть его, поспешил повернуться к барону.
— Итак, сначала давайте займемся вами.
Вспомнив одну деталь, кавалер щелкнул пальцами, чтобы привлечь внимание ментата.
— Прошу вас, подготовьте список гостей, мне надо изучить сведения о каждом госте, чтобы составить комплименты, которые будут особенно приятны.
— Комплименты? — Раббан едва не подавился от сдерживаемого хохота, и барон бросил на племянника яростный взгляд.
Одним из редкостных достоинств Кру была его потрясающая способность не замечать оскорблений. Он извлек из кармана линейку длиной в локоть и принялся снимать с барона мерку.
— Спокойно, спокойно. Я переживаю по поводу предстоящего банкета больше, чем должны переживать вы. Мы выберем лучшие вина высшего сорта…
— Но не каладанские, — вставил Раббан, и барон поддержал племянника.
Кру на мгновение поджал губы.
— В таком случае мы закажем лучшие вина первого сорта. Мы пригласим лучших музыкантов и удивим этих лордов такими блюдами, которых они никогда в жизни не пробовали. Да, мы, кроме того, должны позаботиться о развлечениях и увеселениях.
— Мы уже запланировали гладиаторские бои, — сказал барон. — Это наша традиция здесь, на Гьеди Первой.
Лицо инструктора выразило неподдельный ужас.
— Абсолютно не пригодное развлечение, мой барон. Настаиваю на этом. Никаких гладиаторских состязаний. Кровопролитие произведет очень неприятное впечатление. Мы же хотим, чтобы члены Ландсраада полюбили вас.
У Раббана был очень красноречивый взгляд. Казалось, он с удовольствием переломил бы учителя о колено, как сухую палку. Де Фриз мягко напомнил им, что это всего-навсего эксперимент.
Несколько напряженных часов преподаватель этикета мерил шагами зал, радостно сообщая о все новых деталях задач, которые ему предстояло решить. Он учил барона правильно есть. Показывал правильные приемы обращения с серебряными приборами, на какой высоте следует держать руки над столом во время еды. Время от времени, когда барон ошибался, Кру бил его линейкой по рукам.
Позже, во второй половине дня де Фриз принес в зал маленького Фейда-Рауту, который сразу начал кривить личико и нервничать. Сначала Кру пришел в полный восторг, увидев ребенка.
— Нам надо хорошо поработать, чтобы воспитать мальчика так, как это подобает его высокому положению. Рафинированные манеры станут отражением его благородного происхождения.
Барон скорчил недовольную гримасу, вспомнив этого слабака, своего родного брата Абульурда.
— Мы очень стараемся преодолеть тяжкое наследие его происхождения.
Потом Кру решил посмотреть, как барон ходит. Он заставил толстого человека пройтись из одного конца солярия в другой, а потом обратно, внимательно изучая каждый сделанный бароном с помощью подвесок шаг и делая замечания по этому поводу. Наконец, он остановил барона и с задумчивым видом пошлепал себя пальцами по губам.
— Неплохо, неплохо. С этим можно поработать.
Он повернул к Раббану строгое, как у классного наставника, лицо.
— А вот вам надо осваивать азы. Нам надо будет обучить вас грациозной походке. — Голос учителя бархатисто переливался. — По жизни надо скользить, каждым своим шагом наполняя грацией окружающий вас воздух. Вы должны перестать горбиться. Очень важно не производить впечатление неотесанного чурбана.
Раббан был готов взорваться. Учитель этикета подошел к своему чемоданчику. Кру извлек из него два желатиновых шарика, похожих на мыльные пузыри, и положил их на ладонь. Один шарик был красным, другой — темно-зеленым.
— Стойте спокойно, милорд.
Он положил на каждое плечо Раббана по одному шарику, установив их в неустойчивом равновесии.
— Эта игрушка называется пахучие чусукские шарики, дети играют в них для забавы, но эти шарики являются также очень хорошими учебными пособиями. Они легко лопаются, и поверьте мне, вам очень не понравится, когда они лопнут.
Надменно фыркнув и наполнив легкие ароматом духов, которыми была пропитана его одежда, Кру сказал:
— Позвольте, я вам продемонстрирую, как это делается. Просто идите по залу. Проявите всю возможную для вас грацию. Постарайтесь, чтобы вонючки не сдвинулись с места.
Барон решил вмешаться:
— Делай, что тебе велят, Раббан. Это эксперимент.
Бестия пошел по залу своей обычной медвежьей походкой. Не успел он пройти и половины расстояния, как с плеча слетел красный шарик, который покатился по кожаной куртке и лопнул. Раббан отвлекся от этого и резко остановился, подавшись назад. С другого плеча упал зеленый шарик, который лопнул у ног Раббана. Из обоих шаров вырвались облачка желтовато-коричневого газа, которые окутали Раббана облаком нестерпимой вони.
Учитель этикета хихикнул.
— Итак, вы меня хорошо поняли?
Кру не успел вдохнуть следующую порцию воздуха, как Раббан очутился возле незадачливого инструктора и подмял его под себя, сомкнув железные пальцы на его нежном горле. В неописуемой ярости он начал сдавливать трахею Кру. Точно так же, в ярости, Раббан всего год назад задушил собственного отца.
Потеряв свой напыщенный вид, инструктор хрипел и вырывался, но он не смог вырваться из стальной хватки Бестии. Барон помедлил несколько секунд, но он не собирался давать этому человеку умереть столь легкой смертью и сделал знак ментату. Де Фриз нанес Раббану два парализующих удара, и тот отпустил свою жертву. Питер оттащил полузадушенного Учителя в сторону.
Лицо Раббана побагровело от ярости, а воняло от него так сильно, что барон судорожно закашлял.
— Убирайся отсюда, племянничек! — Фейд-Раута снова заплакал. — И забери с собой своего братца.
Барон дернул головой, отчего задрожали его толстые щеки и двойной подбородок.
— Этот человек прав. Ты — неотесанный чурбан. Я буду очень тебе признателен, если ты не появишься на банкете.
Раббан, который стал совершенно неуправляемым, стоял, сжимая и разжимая кулаки, до тех пор, пока барон не сказал:
— Ты будешь следить за инструктором с помощью подслушивающих устройств. Думаю, что ты получишь от его пребывания здесь больше удовольствия, чем я.
Раббан чопорно улыбнулся, поняв, что отныне избавлен от необходимости посещать уроки этикета. Он сгреб в охапку ребенка, который закатил истерику, ощутив противный запах, исходивший от старшего брата.
Ментат помог Мефистису Кру встать на ноги. Лицо инструктора было мертвенно-бледным, на белой тонкой шее проступили красные пятна, следы пальцев Раббана.
— Я… Мне надо пойти справиться насчет меню, милорд барон.
Неверными шагами, не оправившись от потрясения, полузадушенный инструктор, шатаясь, вышел в боковую дверь.
Барон бросил на ментата такой взгляд, что тот съежился и прижался к стене.
— Терпение, мой барон. Ясно, что работать придется еще много.
