Какие бы великие события ни сотрясали империю, они не могли изменить море песка.

На скалистом плато стояли два суровых человека. Капюшоны их накидок были отброшены назад, маски защитных костюмов болтались на шеях. Они внимательно оглядывали своими зоркими глазами залитые лунным светом дюны эрга Хаббания у западной оконечности Ложного Вала. Эти фримены высматривали признаки взрыва пряности.

С раннего утра Лиет Кинес и его товарищи принюхивались к запаху пряности, который ветер разносил по всему эргу. Запах говорил о том, что где-то внизу под их ногами находятся огромные залежи меланжи, готовой вырваться на поверхность. Из чрева пустыни доносились рокочущие звуки, говорившие о глубоких смещениях почвы. Что-то происходило под волнами дюн. Однако взрыв пряности обычно происходит быстро, развивается внезапно и без предупреждения, сопровождаясь большими разрушениями. Это озадачивало даже бывалого планетолога.

Ночь была тиха, как дыхание летучей мыши. Над головой, освещая весь небосклон, виднелась огромная комета, окруженная молочным туманом. Это зрелище было важным, но не расшифрованным пока знамением. Кометы часто возвещают о рождении нового царя или о смерти старого. Знамения множились, но даже наибы и сайаддины затруднялись сказать, предвещают они добро или зло.

Высоко в скалах находились мужчины и юноши, готовые по первому сигналу разведчиков броситься в пустыню с мешками и инструментами, чтобы опередить приход червя.

Фримены собирали пряность таким способом с незапамятных времен, с тех пор, как сюда пришли странствующие дзенсунни, первые беглецы, появившиеся на этой пустынной планете.

Собирание пряности при свете кометы… Когда синеватая вторая луна взошла на небо, Лиет посмотрел на тени, бегущие по ее освещенной стороне, напоминавшие по форме пустынную мышь.

— Муаддиб хочет взглянуть на нас.

Стилгар, стоявший рядом с планетологом, продолжал смотреть в пустыню своими острыми, как у хищной птицы, глазами. Внезапно, еще до того, как последовал взрыв пряности, Стилгар издал предупреждающий крик. Он увидел приближение червя. Гора песка, вздымаясь из-под земли, стремительно двигалась параллельно скалам, прикрывавшим Сиетч Красной Стены. Другие разведчики тоже заметили червя. В воздухе зазвучали предостерегающие крики.

— Черви никогда не подходили так близко к нашему сиетчу, — пробормотал Лиет, — если только для этого не было особых причин.

— Кто мы такие, чтобы знать о причинах Шаи-Хулуда, Лиет?

Медленным движением, издавая мощный рев, исполинский зверь поднялся из песка под скалистым барьером. В тишине ночи Лиет услышал, как его фрименские товарищи затаили дыхание. Огромный червь был так стар, что, казалось, был сделан из потрескавшихся костей самой земли.

С вершины другой скалы донесся голос еще одного разведчика — из земли показался новый червь, потом еще один, потом еще. Левиафаны выплывали из глубины дюн, собираясь вместе. Шуршание песка создавало впечатление приглушенного грома.

Один за другим из песка выползали все новые и новые чудовища, образуя гигантский круг. Из громадных глоток вылетали искры пламени. Был слышен только шорох песка. В остальном исполинские животные сохраняли зловещую тишину. Лиет насчитал больше дюжины монстров, вытянувших длинные тела к небу, словно стремясь достать с него комету.

Обычно черви свято блюли свою территорию. Их никогда не видели вместе больше двух, и то при этом они дрались. То, что происходило сейчас, больше напоминало… сход.

Сквозь подошвы сапог Лиет чувствовал вибрацию камней горы. Острый кремнистый запах поднимался кверху, смешиваясь с ароматом меланжи, испарявшейся из глубин песков.

— Вызовите всех из сиетча. Приведите ко мне моих жену и детей.

Посыльные бегом скрылись в туннеле.

Огромные, извивающиеся чудовища двигались со странной синхронностью, собравшись вокруг первого исполина, словно поклоняясь ему.

Видя это зрелище, фримены осеняли себя знамением Шаи-Хулуда. Лиет смотрел во все глаза. Весть об этом событии будет передаваться из поколения в поколение.

Согласным движением черви подняли свои круглые безглазые головы к небу. Древний колосс, находившийся в середине круга, возвышался как монолит над другими червями. Над головой, ярче, чем Первая Луна, светила комета, заливая своими лучами пустынных чудовищ.

— Шаи-Хулуд! — зашептали фримены.

— Надо передать весть сайаддине Рамалло, — сказал Стилгар Лиету. — Мы должны рассказать ей о том, что видели. Только она сможет растолковать такое.

Рядом с Лиетом, шурша одеждами, появилась Фарула с детьми. Она передала ему полуторагодовалую дочку Чани, и он высоко поднял девочку, чтобы она могла видеть все. Лиет-чих выбрался вперед, чтобы лучше видеть небывалое зрелище.

На залитой лунным светом поверхности песка черви начали исполнять странный танец, извиваясь своими длинными телами и шурша песком. По-прежнему стояла зловещая тишина. Черви двигались против часовой стрелки, словно хотели создать водоворот в пустыне. Находившийся в центре круга древний червь начал опадать, словно уменьшаясь в размерах. С него начала отшелушиваться кожа и спадать кольца. Мало-помалу старый червь распался на великое множество живых существ — целую серебристую реку эмбрионов — песчаных форелей, которые пробуравливали песок и зарывались в него.

Пораженные суеверным ужасом фримены приглушенно переговаривались между собой. Дети прыгали вокруг возбужденных родителей, задавая бесчисленные вопросы, на которые никто не мог ответить.

— Это сон, мой супруг? — спросила Фарула. Чани смотрела на происходящее широко открытыми глазами. Белки ее глаз еще не посинели от регулярного потребления меланжи. Девочка навсегда запомнит эту ночь.

— Нет, не сон, но я не знаю, что это. — Держа дочь на одной руке, Лиет другой сжал ладонь Фарулы. Глаза Лиет-чиха лихорадочно блестели от зрелища стольких песчаных червей.

Остальные черви пришли в неистовство, когда самый старый из них распался на мириады эмбрионов. От огромного тела остались только хрящевые ребра и кольца. Сияющая река песчаных форелей зарылась в песок и исчезла из виду.

Спустя мгновение оставшиеся черви стремительно нырнули в песок, мистический ритуал окончился. Звери расползлись в разных направлениях, зная, что перемирие между ними не продлится долго.

Дрожа, Лиет обнял Фарулу, ощутив ее бешеное сердцебиение. Малыш Лиет-чих не мог произнести ни слова.

Исполины исчезли, и песок постепенно успокоился, сложившись обычными складками. Поверхность пустыни стала такой же, какой была в начале ночи. Бесконечные дюны, как волны в океане.

— Благословен Творец и Вода его, — затянул Стилгар, и фримены принялись вторить ему. — Благословен приход и уход Его. Да будет Его приход очищением мира. Да хранит Он мир и людей Его.

Что означает это событие? — подумал Лиет. Во вселенной произошло какое-то громадное изменение.

Шаи-Хулуд, царь песчаных червей, вернулся в песок, открыв путь новому властителю. В устройстве мира, величайшей из всех схем, рождение и смерть тесно переплетены друг с другом, образуя ткань природы. Пардот Кинес учил фрименов: «Жизнь — вся жизнь — находится на службе жизни. Оживают целые ландшафты, заполненные отношениями и отношениями в отношениях».

Фримены только что стали свидетелями замечательного знамения того, что где-то во вселенной произошло важнейшее рождение, рождение, которое отзовется эхом в грядущих тысячелетиях. Планетолог Лиет Кинес зашептал в ухо своей маленькой дочери свои мысли, которые он мог перевести в слова. Он замолчал, почувствовав, что она понимает его.