Пункт пятый
МИР: Z56509HG
(дата: одиннадцатое двенадцатого тысяча сто тридцать восьмого)

Определённо, клеймо лузера Судьба ставит на человека несмываемой краской. Неудачник — это диагноз. И не стоит обольщаться, если вдруг один из раундов удаётся выиграть. Проигрыш в следующем — неизбежен.

РОК…

Не думал не гадал он, что доведётся на своей шкуре испытать участь единицы из графы статистики.

Статистически перемещения из мира в мир дают один сбой на одну целую девятнадцать тысячных миллиарда проходов.

Мультипроходы — базисный фактор, определяющий форму современной цивилизации — более чем надёжный способ переноса материи в пространстве. Впрочем, будь они даже гораздо менее стабильны, человечество вынуждено было бы ими пользоваться — перемещение в звездолётах, по статистике, несравнимо опаснее. И несравнимо медленнее.

Тем не менее выяснилось, что мультисети межмировых и планетарных проходов, опутавшие большую часть миров обитаемой вселенной, стабильны настолько, что фактически не дают сбоев. Должно же было хоть в чём-то человечеству КРУПНО подфартить?

Мелкие неприятности, изредка бывающие «глюки» — не в счёт… Так, предпоследняя позиция в статистической сводке.

Вместо ожидаемого пункта назначения Макс прошёл на какой-то источенный тоннелями сырьевой астероид, оказавшийся совершенно жутким мирком. Обитал в его нутре отъявленный сброд, вроде беглых рецидивистов, бывших каторжников и прочих люмпенов. На пропитание мир зарабатывал, выгрызая изнутри собственное тело и продавая свою плоть.

Само собой разумеется, эта рудничная трущоба не была оборудована станцией Такси K°, да и ни о каких удобствах, без которых приличный цивилизованный человек не мыслит своей жизни, и речи не могло быть. Это выяснилось не далее как через пару часов.

С другой стороны, всё познаётся в сравнении. В статистике мультипроходов имеется ещё одна позиция, ПОСЛЕДНЯЯ. Покамест незаполненная. Но однажды, после мириад и мириад «шагов» в другие пункты, какой-нибудь особенно неудачливый суперлузер непременно вообще НИКУДА не пройдёт. Где окажется этот пропащий бедолага — не знает никто. Рассеется на элементарные частицы по всему ничто, или окажется где-то ЗА пределами мультисетей… а может, множественно скопируется и ТОЛПОЙ вышагнет во все пункты?..

К счастью — после устроенного Максом вежливого, но принципиального скандала, — выяснилось, что время ожидания ближайшей оказии, «шага» в искомый проход, лимитировалось в пределах пары часов. Однако это был всего лишь прогноз, а прогнозам полностью доверять не умно.

Более чем. Но степень неточности этого конкретного прогноза на своей шкуре он изведал несколько позже.

Некоторое время он послонялся по комнатам офисного комплекса. Багаж его лежал в соседнем с мультипортом помещении (судьба, суровая к Максу в общем, смилостивилась в частности: чемодан и сумки не распылились атомами по всем пунктам), в пультовой, и Макс туда не возвращался, чтобы не мешать дежурному диспетчеру. В конце концов, не желая торчать в офисе и мозолить очи техникам (они и без того порывались исследовать его на предмет самоощущения; едва отбился), он разыскал люк, над которым светилась надпись «Выход», почему-то красная, будто предупредительная, и без всяких задних мыслей ткнул ограничитель и повернул запорный рычаг замка. В этот момент в коридор выскочил один из техников и удивлённо протянул:

Парень, ты куда-а это?!

Прогуляться. Скоро вернусь, — ответил Макс и шагнул в проём между разомкнувшимися створками овального люка…

Когда человек ожидает одно, а РЕЗКО получает нечто иное — такой удар надо уметь держать. Макс вполне закономерно предвкушал, что окажется в стандартных пространствах для пассажиров, в чём-то вроде зала ожидания, где даже надписи в туалетах везде, во всех мирах, одинаковые. Он собирался выпить в баре чашечку чая, помогающего ему снять напряжение, возникающее при мультипереходе, и неприметно посидеть в каком-нибудь уголке, пока не позовут «на выход»…

Он вышагнул вон (створки моментально схлопнулись за спиной) и очутился прямо в магистральном тоннеле («Хоть бы одна сволочь предупредила!»). Огромная труба по первому впечатлению разительно напоминала декорации к низкопробному сериалу о житье-бытье космических «волков», «червей», «лосей» и прочей межпланетной фауны, ареалом обитания которой служат космобазы, станции и всяческие малые небесные тела.

Грязные забегаловки (в них обожают бить друг другу уродские личины космические «герои»), дешёвая фаст-пища, дешёвое пойло, дешёвая обстановка, дешёвые шлюхи, дешёвые души и совершенно недекоративная грязь.

В пределах видимости всего этого антуража обреталось в несметном изобилии.

К тому же спёртый, по определению искусственный воздух («Ненавижу искусственный воздух!») был пропитан кухонными миазмами. Можно было представить, какие здесь фирменные блюда — при этаком-то ароматце. Короче, вместо того, чтобы «вознестись» в очередной рай для высшей элиты социума, Макс шлёпнулся на самое дно, в жуткую дыру, без элементарных удобств, без забронированного номера и чёрт ещё знает без чего. Без всего. В памяти всплыло словосочетание «без прикрытия». Откуда в ней взялось такое? Наверное, подцепила из полицейских боевиков…

Вдобавок в этом мирке толклась куча «инопланетян» (в поле зрения сразу трое разновидовых существ угодили). Здесь явно не особо чтился сегрегационный кодекс. И чужие преспокойно разгуливали вперемежку с нашими, чего в большинстве миров не увидеть. Без разрешения властей чужие просто так не ходят (летают, плавают, катятся, ползают, прыгают, выворачиваются, скользят и тому подобное). Наученные горьким опытом земляне избегают обострять отношения с другими разумными биовидами (коих насчитывается более дюжины), но ВПЛОТНУЮ не приближаются. Взаимную ксенофобию гораздо полезнее для здоровья не возбуждать ПРОФИЛАКТИЧЕСКИ, чем потом страшной ценой «сбивать» обострение взаимоотношений. (Были прецеденты, ох БИЛИ…) История космической эпохи, за более чем тринадцать веков, чему-то ДА НАУЧИЛА человечество.

Минут пять Макс стоял у закрытого люка пришибленный и растерянный, сам себе напоминая влюблённого, узревшего любимую в интимном обществе лучшего друга. Некоторые прохожие бросали на него взгляды, почему-то сочувственные, некоторые смотрели злорадно, а вообще на него мало кто обращал внимание. Этот мирок жил своей внутренней жизнью и его мало волновал гость извне.

— Херр Емберр? — услышал он вдруг, и страшно удивился тому факту, что в этой дыре возможна человеческая речь, мало того, произнесённая не на интерлинге, а на родном ему языке, пусть и с жутким выговором. — Ви йесь Максотто Ембер?

Оба его имени прозвучали слитно, одним словом. «И в какой дыре её такому произношению выучили, хотелось бы знать…»

Вопрошала его… как бы это помягче выразиться, пожилая леди с типической внешностью профессиональной алкоголички. К тому же бабушка не особо держала за достижения цивилизации такие изобретения, как душ, стиральные аппараты и всевозможные дезодорирующие средства. Её испитое запухшее… э-э, лицо выражало бесконечную, воистину вселенскую мизантропию.

Да… Это я Макс Отто Эмберг. — Он принципиально ответил на интерлинге, решив не признавать за родной язык услышанную жуть.

Ты говоришь по-людски? — на одутловатой физии промелькнуло подобие эмоции. Не ясно, с чего бабка взяла, что Макс не знает интерлинга, и тем паче не ясно, откуда здесь взялась «немецкоговорящая» особь. В чистом виде дой-че-культура сохранилась в считанных по пальцам одной руки пунктах сети…

«А может, "бабка" и не бабка вовсе, а замаскированная проектором конкурентка?» — вдруг властно завладело им подозрение. И не проверишь ведь… на ощупь и на запах — старое вонючее тело.

Я мало похож на человека? — раздражённо спросил он вслух.

Мультари кликухи дали. — Окончательно перешла на интерлинг (точнее, слэнг на основе интерлинга) неожиданная собеседница. — Я смекнула, дойчеман, значить, а мне наречья всякие ведомы, ихнее тож…

Кто дал? — резко, будто на родном языке, «пролаял» Макс.

Мультари, ясный перец! Кто ж ещё? — обиделась старуха. — Они стукнули, таксико ж мне одной деньжат подкидывает…

«Ничего себе. Вот это сервис. Но откуда в Такси K° могут знать, где я? Флайер меня ждёт в Крахте, а не…»

Странный здесь вокзал, — пробормотал он вслух. — Ни зала ожидания, ни…

Какой-такой вокзал? Ты про что? Никакого вокзала здесь отродясь не было. Дежурным мультарям офиса хватает, они ж грузы в основном туда-сюда гоняют, а сами не тут живут. Людишек транзитных нету. Сюда проходят насовсем. На кой хрен вокзал?

В смысле… — у Макса в горле пересохло, и он судорожно сглотнул, — насовсем?

Не на каникулы ж… Здешняя публика сплошь лишенцы. Без права обратного выхода, значит. Это ты, Максотто, не туда попал. Не зазря мне таксики деньжата кидали, выходит. Доведётся отрабатывать.

Я-а… — у Макса в горле наступила эра великой суши, и говорить было тяжко. — Э-э… я первый случайно вышел… не в ту дверь?

Хе-хе, — по-девчоночьи хихикнула бабка, самый невероятный «таксист» во Вселенной, — самое то! Мультари стукнули, ты вааще сюда припёрся незваным. Глюкавый ты…

Макс промолчал. С тоской оглянулся на створки. Люк выглядел бронированным и неприступным. Теперь понятно, почему местные на него с сочувствием и злорадством смотрят. За своего приняли. Свеженького.

Однако «мультари» беспечны, надо отметить. А вдруг с этой стороны засада постоянная, дожидается открытия люка, и стоит створкам разомкнуться…

«Но что я могу знать об их мире? — подумал Макс тут же. — Возможно, им здесь нравится и они не горят желанием возвращаться в другие пункты?»

Вообще, грех жаловаться. По крайней мере, никто на него не кидался с агрессивными намерениями. Вот, даже встретили. Услуги Такси K° выше всяких похвал! Пока он официально находится под её опекой — без поддержки не останется. А находиться он будет до того мгновения, пока не прибудет в оплаченный пункт назначения.

И много здесь народу?

В самый раз, чтоб не скучать.

Надеюсь, за мной право ухода сохранено?

Надейся, хе-хе, надейся… Не боись, шучу. Мультари на тебя злые, что свалил в люк, сказали, пускай покамест гуляет пару часов, опосля обратно люк откроют.

Что ж, сам виноват.

Шаришь. Погнали, я для тебя комнатёнку припасла.

Да-а?

Топай, топай, дойчеман, и не фиг скулить. Здоровый громила, а прям дитё малое… Я тя на улице не брошу. Мне за что деньжата кидали?

И местная старушенция, вовсю шаркая ногами, двинулась вперёд, налево от люка по туннелю. Максу ничего другого не оставалось. Он потащился вслед за ней. Очень скоро, проплыв через тысячу оттенков вони, они пришвартовались у ворот, прорубленных в стене. Углубились в скальную толщу, миновали похожий на древнюю таверну почему-то пустой зал (обнаружившаяся за стойкой чернокожая барвумен кивнула старушенции), по лабиринту узеньких коридоров добрались к лестнице. В комнату пришлось подниматься по настоящей винтовой лестнице! Что-что, а такое редко встретишь даже в сериалах про космических бродяг. Нет, лестницы там были, и даже неоднократно выручали героев, прячущихся там от всей королевской конницы и рати (какой нормальный человек пойдёт по лестнице, когда есть гравилифты?), но чтобы вот так, пользоваться архаичной лестницей в повседневной жизни… Макс был удручён и раздавлен. Что же там за комната, если идти к ней надо по лестнице…

— Твой апартамент, значить, — сказала пожилая антиледи, — пересиди тута, Ембер, здесь тебя не тронут. Я после ворочусь, дела у меня, — и повернулась, чтобы уйти.

Подождите, — остановил её Макс.

Хошь чаевые накинуть?

Скорее кофейные… Нет, к сожалению, всё осталось в офисе.

Ты не такой лох, каким кажесся. Деньжата сныкал, молоток.

Но вы можете включить чаевые в счёт. Пусть Такси K° платит. Я внесу дополнительный бонус. За отличный сервис.

Желанье клиента — закон, — оживилась она. — Ты им тока стукни, что я тебя обслужила первостатейно! Чтоб деньжат больше дали. Я клиента не кину, бу спок.

Скажите, а где здесь можно выпить… э-э, чашечку кофе?

Там, откель мы притащились.

И никакой… м-м, альтернативы?

Я б на твоём месте не особо здесь шлялась. Счас время типа дневное, контингент дрыхнет, однако… — недовольно покачала головой безымянная проводница. А как её зовут, кстати?

Я понимаю, у вас тут пейзаж не особо располагает к прогулкам…

— Вот и хорошо, что понял. Я пошла.

— Конечно, спасибо громадное, — решил больше не доставать старушку Макс. Он хотел спросить её «кликуху», но передумал.

Комната оказалась примерно такой, какую можно было представить. Хоть что-то совпало с ожиданиями. Маленькая, с затхлым воздухом из-за барахлящего очистителя, пропахшая почему-то ношеными носками. Серое бельё убогой койки. Сырость на каменных стенах. Никакого климатконтроля, естественно… Премилый уголок. РАЁК, одним словом. Или райчик.

Обнаружив в себе способность иронизировать, Макс несколько воспрянул духом.

Немного подумав, он решил подождать внизу. Выдержав для приличия ещё несколько минут, он выполз из «люкса» и отправился по лестнице вниз, заранее предвкушая все прелести местной гастрономии.

Макс не ошибся. Размалёванная как утрированная шлюха из любовного сериала, барвумен недовольно на него зыркну-ла, когда он возник в зале, но меню выдала. Кормили здесь действительно гадко и непотребно дорогостояще. Поразмыслив, он заказал себе чашку кофе. В зале по-прежнему никого не наблюдалось. Контингент исправно дрых.

— Твой кофе, — оскалилась потасканная аборигенка, подавая мне чашку мутного пойла. — Дуй давай.

Ни по запаху, ни по вкусу ЭТО не имело с кофе ни малейших родственных связей.

Естественно, откуда в такой дыре взяться приличному, пусть даже синтетическому, продукту.

Скажите, а где вы берете такую дрянь?

Другого нет. Не нравится, не жри. Тамра ботала, ты глюкавый, но чтоб настолько…

Хозяйка заведения сокрушённо вцепилась в собственные космы.

Да нет, дело в том, что я торговец кофе, а, учитывая даже самые грабительские наценки, это дерьмо вам поставляют в десять раз дороже его реальной стоимости.

Ты мне чегой-то втюхать хошь? — мгновенно подобралась женщина. — Покажь хабар.

К сожалению, мои образцы временно недоступны, так что предложить я вам могу только на словах.

Видала я таких продавцов знаешь где… Все трындят, что могут классный товар из-за прохода тягать, а потом такое фуфло приволакивают…

Если у вас есть компьютер, вы можете связаться с моей компанией по адресу… Ответ на запрос придёт с оказией через час-другой, а тем временем я опишу…

Ага. Щаз! Прям так и сделаю. Ха-ха-ха! — Она глумливо расхохоталась. — Ты не глюкавый, ты совсем больной! Какая, на хрен, связь? Ты что, только сегодня пришёл?

Вообще-то да. Я впервые в вашем мире. Но я действительно торгую кофе, и…

Слушай, ты, корявый! — она стукнула кулаком по стойке, и пивные кружки подпрыгнули на полметра. — Не вякай мне тута! Пасть прикрой и не трави душу! Какой, к чертям, кофе? Ты не понял, куда тебя засунули? Ты в тюрьме, говнюк, не на воле! Врубись, под стол упади, прикинься невидимкой и не отсвечивай!

В эту секунду в зале появился новый персонаж. Тощий мужчинка в потёртом (кажется, до дырок?) рабочем комбине-зончике. Не глядя на стойку, не обращая внимания на крик-гам, он прошёл к одному из грязных, не вытертых столиков и устало опустился на табурет без спинки.

Еды-ы… — выдохнул устало. Скрестил руки на столешнице и пристроил на них голову. Явно вознамерился поспать перед обедом, в ожидании заказа.

Вот, вишь, нормальный чувак. Не трахает мне мозги. Вали отсель, вали, у тебя комната есть, какого тута ошиваесся…

У меня есть деньги, — сказал Макс решительно. — И я хочу угостить этого человека.

Он встал и устремился к посетителю.

Привет, дядя, — сказал голове, лежащей на скрещенных руках. — Ты по закуске спец, или выпить не прочь?

А чо, есь? Наливай. — Голова моментально поднялась. Макса пробуравили острые, совершенно не мутные и не усталые, глазки.

Сейчас принесут. Тебе чего? Хочу выпить, а компании нету.

Мужчинка снял кепку с козырьком, обнаружив лысину во всю голову, пригладил ладонью место, где когда-то росли волосы, и задумчиво посмотрел в сторону барвумен, выползшую из-за стойки с подносом в руках. На подносе стояли какие-то тарелкообразные ёмкости.

— Пива, — сказал он, когда хозяйка подошла вплотную. — Кореш угощает.

— Деньгу вперёд, — категорично отрезала женщина. Макс дал ей купюру в сто монет (половину наличного капитала)и велел:

— Пива человеку. Мне тоже.

Сдачи не будет с сотки, — заявила женщина безапелляционно.

Сдачи не надо. Пьём на все. Придёт кто-нибудь, пусть к нам присоединяется.

Кореш угощает, — поддержал Макса дядя. — Живо давай тащи, а я покеда порубаю, со смены токо…

И он принялся рубать. Смотреть на это было страшновато, но Макс смотрел. Дядя жрал так, словно впервые за последний месяц дорвался до пищи. То ли он спешил, то ли с голоду, но три тарелки очистил буквально в три минуты. К тому моменту, когда барвумен вновь приблизилась вплотную, тарелки осталось разве что вылизать. И куда только оно поместилось в тощем животике…

Ну во-от. Хорошо-о… — удовлетворённо выдохнул мужчинка, распрямляясь. На его личике появилось выражение человека, честно исполнившего долг перед родиной. — Теперь можно и попить пивка, побазарить. Ты на здешнего не похож. Свежий?

В каком-то смысле.

Какой тут, на хер, смысл, — махнул рукой тощий и лысый; проводил взглядом уплывающую массивную корму барвумен, и глазки его сверкнули. — День-ночь прожил, смену отпахал, пожрал, пива дёрнул, бабе заплатил, чтоб дала, и ладно. Вот тебе и весь смысл. Классная житуха! В контору ходил уже? Тебя куда взяли? Забойным или на откат?

Меня? Скорее забойным. Говорят, сила есть, будешь… э-э, забивать.

Какой «костюм» тебя загрузил?! Альябев небось?.. Типчик анжинерный там такой есть. Он, да, нет? Ну, такой длинный, квадратноголовый…

Нет. Другой… плоскомордый такой. — Туманно ответил Макс.

А, это Пувел, главный менеджер по технологии. Не-е, сила в забое не главное, — компетентно сообщил лысый. — В забое «комбезу» выносливость нужна. Я вот жилистый, и полторы нормы выколачиваю. В дыры, опять же, пролезу…

Понятно. Ну что ж, я попробую перевестись на откат… Тебя каким ветром в этот пункт занесло? — Макс попробовал отхлебнуть пива, но после первого глотка решил, что «продукт переводить» не будет, пусть уж лучше собутыльнику БОЛЬШЕ ДОСТАНЕТСЯ.

Меня? Я ныкаюсь от Секты, — ополовинив одним глотком третий стакан, гордо объявил дядя. Громогласно. Женщина за стойкой повернула в их сторону тёмную размалёванную личину и укоризненно покачала головой.

Неужто? — Макс не ожидал такого ответа. — Думаешь, сюда ей не пробраться?

Добраться — как два пальца обмочить! Выбраться обратно она хер сможет, потому и не сунется.

Логика бронебойная, — согласился Макс. — Но она ведь может одного миссионера сюда заслать, всех тут склонить насмерть, высосать насухо, а тела пускай подыхают…

Ха! А пастора?

И пастор пускай…

Не-е. Эти твари наперечёт, Секта их бережёт…

Тебе откуда знать? — удивился Макс.

Я работал кассиром в банке.

Ну и что?

Ну и то. Оттуда виднее.

Этот шкилет сюда добровольно припёрся, — сообщила барвумен, в этот момент вновь приблизившаяся вплотную, со вторым подносом, уставленным кружками с пойлом.

Ты настолько боишься Секты? — поразился Макс. Факт, что кто-то по собственной воле здесь живёт, не укладывался в голове.

Ужасно, — искренне признался лысый. — Лучше я в забое копаться буду, чем в город вернусь. Врубился вдруг, что хочу до конца владеть своим телом. Какое ни есть, а моё… потому и дал Я обратный ход.

Но почему ты так боишься?!

Я о них слишком много знаю.

Да? И что же ты о них знаешь?

Всё.

Неужели всё?

Всё-всё. Кто такие, откель взялись, чего хотят в сам деле…

Ну, это и без тебя все, кто пожелает, узнать могут… — Макс не знал, что и сказать. Дядя был действительно, искренне, абсолютно уверен, что знает о Секте всё. Но Макс-то совершенно не знал, из чего произросла сия святая уверенность.

Могут, да не то, что в сам деле… Вот гляди. Почему люди так боятся Секты?

Не распишусь за всех, но лично я боюсь. Хотя с твоим страхом мой, похоже, не сравнить.

Тогда чего её не уничтожают? Что, мало силов? Вон у метафедератов целый ПРЕС-С супротив сектантов, у других держав тоже армии не хилые, а Секта растёт и растёт! Хер её кто выкорчует! Я тебе вот что скажу, паря. Все эти спецслужбы только изображают борьбу, а самим хоть бы хны.

Да? Ты так думаешь? И почему?

Да потому, что не уверены, что дело их правое. А вдруг эти чёртовы сектанты правы, вдруг это в натуре рай на земле? Бессмертие, вечная память, это тебе не хухры-мухры! Смерти нет, прикинь.

Это не бессмертие. Слияние — потеря себя. Сначала они забирают у человека имущество, потом память, душу, потом и тело… ВСЁ забирают.

Всё едино бессмертие. Реальное бессмертие. Потому что разум не пропадает без следов. Человека что делает человеком? Что в основе разума? Пра-авильно, память. А в Я-Мы только тело помрёт, зато память — не-ет… Тела потом новые будут. Главное, разум сохранить. Вечный разум, прикинь! На сам деле херня это всё, отдельное тело! И душа отдельная никому на фиг не надобна! — не на шутку разошёлся лысый, даже про стакан с пивом забыл. — Пока живой, кто-то помнит про тебя, кому-то нужен, есть даже такие, кто помнит, что и тебе кто-то нужен… а как помрёшь — хана. Ну да, скажешь, человек живёт, пока кто-то живой помнит о нём. Ладно, родственники несколько лет без слёз вспоминать не смогут… а потом? Потом и они в лучшем случае раз в год на кладбище появятся, а дальше и сами… И всё, нету тебя, НЕТУ, врубаешься? Как и не было никогда. Ни следа, ни отпечатка. Ну разве что при жизни ты книжку какую написал, кино снял, картинку намалевал, то, сё, хоть какое-то воспоминание о своём неповторимом разуме, о цельной вселенной, ухитрился в общей Вселенной оставить… чтобы ПОМНИЛИ, мол, был такой, такая… Да и то не тебя вспомнят, а тень мыслей твоих, отголосок, на сам деле почти не отражающий тебя, каким ты был. Был разум — и нету… Тело — херня, главное — разум. Разум сохранить. Не душу, она ведь на сам деле изначально телу только взаймы свыше дана. Разум же — твой, твой, и ничей больше. Память твоя — и есть ТЫ. Сохранишь память, любым способом сбережёшь от небытия — и обретёшь реальное бессмертие. Причём в комплекте с непреходящим ощущением, что ты кому-то нужен. Чувством СЕМЬИ, любящей семьи… Чёрт, ну как слепому объяснить, что вокруг разноцветный мир!.. Мужик, тебе точно говорят, прикинь, модель Секты как множественного биологического организма позволяет…

Ты меня что, в адепты агитируешь? Может, ты сам миссионер и есть? — растерянный, поражённый страстной речью визави, Макс невольно отодвинулся вместе со стулом, со скрежетом пробороздив ножками флооралин. — Для понту всем баки забиваешь, что сбежал от Секты подальше, а сам…

Они не агитируют, они берут тебя, и всё! Во как! За горло хвать! — тощий собеседник внезапно выбросил вперёд жилистую конечность, и Макс испуганно вскочил.

Ты что, о…л?! — закричал он.

А ну тихо там! — крикнула и барвумен из-за своей стойки. — Люди наверху спят!

Макс, конечно, прекрасно знал, что вовсе не обязательно должен слиться «в одно касание», что его ярко выраженная индивидуальность на протяжении всей предшествующей жизни неоднократно приводила примеры крайнего эгоцентризма, но…

Но чем чёрт не шутит! Вдруг его мнение о себе как о яркой ЛИЧНОСТИ на самой деле ни на чём не основано, и он способен склониться с первого прикосновения???

Горазд же он влюбляться с первого взгляда. А ведь любовь — тоже своего рода потеря себя. Свежие примеры из его жизненного опыта КРАСНОРЕЧИВЫ.

Макс осторожно присел. Отодвинув на всякий случай стул метра на полтора от этого придурка. Жуть его продрала отменная. Спина мокрая от пота. Напугал, урод лысый. Аж в туалет захотелось, по-маленькому.

— Не эмиссар! — закричал и лысый. — Я ск…

И вдруг заткнулся. Он уже открыл было рот, он уже НАЧАЛ говорить, но прервался на полузвуке и страшно раскашлялся. Поперхнулся, наверное.

Дядя резко встал. Не разгибаясь до конца, прикрыв своей скомканной шапкой низ лица, он торопливо, почти бегом, испарился из зала. Приступ надрывного кашля продолжал его сотрясать.

Барвумен проводила бывшего кассира злобным взглядом.

Макс тоже проводил странного собеседника взглядом и самокритично подумал: «Дёрнул же меня лукавый спуститься по лестнице обратно! Мало мне, видать, вчерашних приключений…»

Через три минуты он уже дисциплинированно сидел на койке ВВЕРХУ лестницы и ждал возвращения «таксистки».

Бабушке не зря кидали деньгу. Она исправно доставила клиента к люку, напомнила о чаевых, и когда створки разомкнулись, помахала ручкой на прощание. Макс не сомневался, что с потраченной им в баре сотни она тоже получит процент. На удивление спаянный контингент в этом мире. Живут прямо душа в душу. Члены одной большой дружной семьи прямо… и никто не хочет возвращаться.

По простой человеческой логике, вовсе не бронебойной, — в любой тюрьме почти все узники мечтают о чём? Правильно, о побеге. И всячески ПЫТАЮТСЯ. Здесь же, судя по всему, дальше разговоров дело не идёт. Никаких засад у единственного выхода, никаких попыток спрятаться в руде…

От одного возникшего подозрения, что он мог невзначай угодить в самое что ни на есть новорождённое кубло Секты, где заражение произошло недавно, где процесс болезни уже идёт (то-то в эклектичной речи лысого смешались жаргонизмы и научные термины, словно люди разных уровней вперемежку говорили), только начался, где ещё много нормальных индивидуумов, но исход… Макс ощутил настоятельное желание отправиться в туалет. И далеко не по-маленькому.

«Мультари» его не журили. Посмотрели на его бледное лицо и промолчали. Видимо, они сочли достаточным наказанием часы, проведённые им по ту сторону люка (вернулся он с ощущением, что пробыл в преисподней часов сто!), и с ближайшей оказией отправили жертву «глюка» по назначению.

По прибытию в вокзал мультипорта пункта Крахт «жертва мультиглюка» первым делом побежал в зал ожидания. Настоятельная потребность нажраться и забыться клокотала в нём. Но, уже распахнув створку двери, что вела в обширный вокзальный бар (многие «прохожие», особенно те, кто впервые переместился, снимали стресс здесь), «глюкавый» застыл на пороге…

Он увидел ЗНАКОМОЕ ЛИЦО.

И перенесённые злоключения моментально вылетели из его памяти. Ничто не имело значения, когда перед ним…

ОНА!!!

В баре мультипорта была она, его знакомая незнакомка. СИНЕГЛАЗАЯ. Она сидела за столиком неподалёку от входа, лицом к двери, и словно высматривала кого-то… словно поджидала чьё-то появление.

Не Макса, УВЫ. Жаркая волна («Неужто меня?!»), помимо воли залившая его грудь в волшебное мгновение, когда их взгляды СТОЛКНУЛИСЬ, схлынула; на смену ей в груди возник арктический холод. Отодвинув его бесцеремонно, в бар вломился великан, по-настоящему исполинский, даже в сравнении с впечатляющими весом и размером самого Макса.

В два шага преодолев расстояние от двери до столика, громила… склонился в раболепном поклоне и громыхнул на весь зал:

— Госпожа, лимузин прошёл. Можно лететь дальше.

Невероятную, более чем двухметрового роста, чуть ли не двухцентнерную тушу, словно отлитую из металла, облекала униформа. На громадной, как котёл, голове была нахлобучена ребристая фуражка размера семидесятого. Личный пилот?!

И в какой это точке Вселенной природа подобные ТЕЛА выдаёт…

Факт, что она путешествует по мирам в собственном лимузине, Макса почему-то абсолютно не удивил. К ногам женщины с такими глазами просто обязаны быть сложены все богатства миров… Он бы и сам положил, да у него почти ничего нет…

Зеленоглазую он потерял, потому что явился на свидание, переполненный желанием только брать, в предбаннике не смог выговорить ни слова, потому что в тот миг ещё не был готов отдавать, но в ЭТОТ миг он ошибку не повторит…

Ведь в слове «почти» скрыт многообещающий гипертекст — значит, что-то ещё осталось! Макса пронзило озарение, что он владеет очень даже ценными вещами, а значит, у него есть что ПОДАРИТЬ ЕЙ. Ему остро, снедающе захотелось подарить ей хоть что-то…

Но единственные достойные подарки — компут и проектор… Отдать?! Да, да, обязательно, отдать, отдать… Включённый замутнитель при себе, спрятан под одеждой, но самого по себе его недостаточно, своей долгожданной любимой отдать нужно самое ценное, что имеешь… ВСЁ отдать!

Дрожа от лихорадочного нетерпения, он качнулся назад, развернулся, намереваясь бежать за чемоданом и сумками… в одной из них самое ценное, что у него осталось — компут с уймой ценнейших файлов в памяти… и с размаху врезался во что-то твёрдое и резко пахнущее алкоголем.

Куда пр-рёсся, козлина?!

Что? — Макс очнулся и встал как вкопанный, широко распахнув глаза.

Хриплый рык вывел его из транса, в который он невольно впал, открыв дверь и с разбегу утонув в бездонности глаз небесного цвета.

— Разуй гляделки, мудак! — продолжало извергаться на отлично знакомом полиглоту Максу языке. — Не то я их те выковыр-ряю!

Кто только по мирам ни шляется…

— А ну пойдём выйдем, педр-рила!

Макса схватили за руки, за «грудки» и буквально выдернули из бара в зал ожидания.

Ситуёвина до того классическая, что даже не смешно.

Перед ним скалили пасти, усеянные бриллиантовыми (спираль криминальной моды в очередной раз провернулась) зубами, пятеро неподдельных гангстеров. Да не просто бандитов, а колоритнейших молодчиков из древнейшего клана, на протяжении веков известного под грозным самоназванием — «Русская Мафия».

Из глубины веков до современников дошло высказывание вождя противостоящей русским итальянской мафии; он говорил бизнесменам, находившимся под протекцией итальянцев: «Нас не бойтесь, в крайнем случае мы вас просто убьём. Но вот если придут русские…»

Ничуть не изменившегося, непредсказуемого русского характера все опасались по-прежнему, пресловутую русскую душу до сих пор не мог никто понять, национальные особенности этого народа до сих пор не поддавались осмыслению, русский мат и русскую водку до сих пор употребляли все, и мультипроходы, между прочим, также открыли русские.

Вообще-то, Макс по неведомой ему причине всегда испытывал симпатию к русским, их «великому и могучему» языку и вообще всему русскому. Это было странно, ведь славянской крови в его жилах не текло ни капли. Хотя — кто знает, кто знает, где и с кем предки встречались, в кого влюблялись…

Он подумал о синей бездне, которая осталась там, за дверью.

Здесь, по эту сторону, ему уже вовсе не хотелось отдавать компут и проектор. Всё что угодно, только не ЭТО… Он даже несколько удивился, что минуту тому назад хотел совершить настолько очевидную глупость, запросто отдать главную ценность…

— В глаза, в глаза гляди, гнида рассеянная!

Голосистый центральный бандит, наголо бритый, ростом с Макса и пошире в плечах, настойчиво нарывался. Макс, душа которого по идее от страха уже должна была стечь в пятки, преспокойно глянул в налитые багровой злобой буркала, которые их хозяин искренне считал глазами. «Откуда во мне незыблемая уверенность, что я способен уделать их всех без особого напряга?» — подумал он, причём ПО-РУССКИ, сроду такого с ним не приключалось. Боевыми единоборствами он занимался, было дело, да ещё какими! Вначале кунг-фу школы винь-чун, единственного из направлений единоборств, основанного женщиной, с целостной системой победы слабого над неизмеримо более сильным. Затем легендарным древним айкидо, с его стержневым принципом трансформации направленной на тебя агрессивной энергии, перенацеливание её вектора в обратную сторону, против самих нападающих. Наиболее коварные, и потому эффективнейшие виды ближнего боя с другими человеческими особями… Но регулярно плэйбой Эм-берг-младший форму не поддерживал, и не имел ни малейшего основания надеяться, что одолеет пятикратно превосходящие силы противника.

Главное, драться ему совершенно не хотелось. Ни капли адреналинового задора не впрыснулось в его кровь.

Его уже давно и нудно били бы ногами, столкнись он с мафиози в тёмном углу. Но в зале ожидания даже русские колебались и не посмели с ходу «лупить в торец».

— Макс Отто Эмберг приглашается к планетарному мультипорталу. — Возник в зале специфичный, с «вокзальным» отзвуком, голос. — Проход на Оу откроется через минуту.

«Пацифистам бог помогает, чёрт возьми», — отметил Макс весьма своевременное появление этого deus ex machina. Долой колебания.

Падая, нападай.

Не дожидаясь повторения приглашения, он в духе заветов древней китаянки Винь Чун вдвинул центральному нападающему правым коленом в пах (всмятку яйца), продлил движение ноги и врезал второму справа пяткой в коленную чашечку (раздробил); его левый локоть уже врезался в кадык второго слева (дробя); левый крайний заполучил в глаза (яблоки всмятку) вилкой из правых указательного и среднего пальцев Макса, правого крайнего возвратным движением той же руки он одарил локтем в зубы (дробя челюсть).

Одна секунда. Пять ударов — одно булькающее и четыре вопящих тела, кеглями валящихся на флооралиновый пол. Мастер не тратит время и удары попусту.

За полминуты до открытия прохода его испачканная кровавой слизью правая ладонь сомкнулась на ручке кожаного «бочонка», а левая чистая захватила ремни обеих сумок.

За четверть минуты он встал на стартовую полосу, лицом к лицу с мембраной.

За пять секунд до — сосредоточился, набрал полные лёгкие воздуха и задержал дыхание.

За секунду — перенёс тяжесть тела на левую толчковую и приподнял правую, чтобы шагнуть, как только лепестки «диафрагмы» разомкнутся.

Он обрёл совершенное спокойствие. Стресса как не бывало. Он больше не ощущал себя лузером. Судьба клеймит позорными неудачами лишь тех, кто боится её ударов.

У того, кто никогда не сдаётся главному врагу — собственному СТРАХУ, — клеймо обернётся боевой тату, знаком воинской доблести.

И его почему-то совершенно не смутил тот факт, что разборка произошла в общественном месте. Как будто он сам был русским, причём не простым представителем этого загадочного народа, а самым ОБЕЗБАШЕННЫМ русским в освоенной вселенной.

Когда и где он почерпнул эту информацию, Макс не помнил. Главное, он помнил этимологию слова «обезбашенный». Так называли в двадцатом веке прошлой эры древнеземных русских танкистов, машины которых теряли в боях башни. Только русские не выходили из боя, наоборот, утратив возможность стрелять, они шли на тараны, лоб в лоб атакуя стреляющие по ним в упор вражеские танки.

В других армиях той войны бронированные машины, утратившие башни, но сохранившие способность передвигаться, из боя поспешно выбирались.

Нетрудно догадаться, КТО победил в той войне, которую весь мир позднее называл Второй мировой, и только своенравные, вечно идущие особой дорогой русские предпочитали звать Великой Отечественной.